Обещай, что найдешь меня

Тори

      Это больше не то, чем кажется. Это не вымысел, ощущения слишком реальны для сна. Меня поглотила огненная геенна. И она была там, пылала вместе со мной, не желая оставлять. Настоящий Ад держал в заточении наши души, отравляя сознание разлукой, что оказалось куда хуже, нежели телесная боль. И я чувствовала всё: неизмеримую любовь к ней, безысходность, словно знала, что конец близок, и ещё беззвучный скрежет меж рёбер, переполненный ужасом от одной только мысли расплаты. Ощущения стали слишком реальны. Как я могу продолжать верить в полёт фантазии подсознания, когда оно твердит о моём заблуждении?       Две недели. Всего две недели назад моя жизнь казалась размеренным течением примитивных земных тягот, когда я всё ещё верила в собственное безумие. Двенадцать дней изменили всё без поворота, развернули на сто восемьдесят градусов. И сейчас, что я имею? Кошмары, что перестали быть безобидными; незнакомку, к которой меня тянет необъяснимыми чувствами, к которой я испытываю то, что никогда и ни к кому не испытывала, но всё ещё такую чужую; трое придурков, что почему-то знают о нас слишком много, вечно попадающиеся на глаза, и таинственная жизнь девушки, которая не хочет облегчать моё существование, рассказав о своих скелетах в шкафу. И что в итоге я получаю от всего этого? Ничего, только вагон сомнений, желание влезть туда, где мне не рады, и, очевидно, нервный срыв.       Хочу ли я всё забыть? Не уверена. Всегда считала, что судьбы не избежать, что всё именно так, как и должно быть, что исход неизбежен, сломя голову веря в предрешённость. Я не смогла бы ничего изменить, и не в моей власти заявлять права на Всевышнего, управляя временем и сознанием.       Было бы мне легче не знать? Ответ не определён. Как я могу догадываться о том, о чём не имею ни малейшего представления? Но, насколько могу судить из пережитого опыта, незнание — худшая пытка. Жить, осознавая собственную беспомощность, не имея контроля над происходящим, — настоящий кошмар.       За последний вечер меня опоили чёрт его знает чем, но это факт. И даже довелось гореть в Преисподней. Хоть и, возможно, десятки лет назад, а, может, и столетия. Я даже не знаю, когда это было. И что, если мне самой много сотен лет? Многообещающая догадка.       Свет полуденного солнца начинает раздражать, и я отворачиваюсь в противоположную от окна сторону, не желая поддаваться его призыву к началу нового дня. Шумно чертыхаясь в одеяле, закидываю руки на подушки, не смыкая глаз. Бездвижно лепечу о смысле бытия, ни разу не поинтересовавшись у человека, что громко гремит посудой на кухне, о том, как я оказалась в своей же квартире после такого грандиозного вечера. А мне и не пришлось. На звук постельных передвижений у дверного проема послышались глухие шаги, совсем невесомые.       — Очнулась наконец, — с хохотом раздаётся знакомый голос. Недовольно мычу, всё ещё надеясь на продолжение сна, прекрасно понимая, что его не стало с первой гудящей искрой в голове.       Неторопливо поднимаю голову, морщась от ярких лучей, падающих на лицо, и взираю на появившуюся картину маслом. Мег, облокотившись на дверной косяк, скрестив руки на груди, какого-то чёрта в моей домашней футболке, стоит и смотрит на меня с ехидной улыбкой. Непонимающе осматриваю её, так и не придумав нужного вопроса, который смог бы полностью описать моё недоумение.       — Вижу, ты выспалась, — ободряюще хмыкает, присаживаясь рядом со мной, кладя ладонь на одеяло, на место, где располагалось моё бедро, в опасной близости с ягодицами. Ох, с огнём играет.       Шумно откидываясь на мягкую перину, прикладываю ладони к лицу, сильно растирая щёки в попытке взбодриться. Не особо хорошо выходит.       — Почему мы здесь? — прикрываю глаза и устало спрашиваю.       — А где нам ещё быть? — раздражающе весело смеётся и тянет одеяло на себя, пристраиваясь в дурманящей близости рядом.       Прижимается к моему телу, укрывая нас тёплой материей, чтобы после закинуть свои ноги на меня и улечься тёмной макушкой на мою грудь. От столь близкого соприкосновения дыхание сбивается, а непрошенные мысли завладевают сознанием. Только этого мне не хватало с утра пораньше.       — Этот придурок чем-то накачал меня? — обречённо выдохнув, задаю интересующий вопрос, прекрасно зная ответ.       — Да, — девушка отрывается от моей груди и тревожно вздымает на меня угрюмый взгляд, передавая мне некое сочувствие, источая видом свою вину, — Я попросила его. ТиДжей не выпустил бы тебя живой. Нужно было что-то придумать. Ди подсыпал тебе кое-что в бокал, чтобы ты отключилась. Только так бы мы смогли уйти, — внимательно рассматриваю черты её лица, возможно, ища ответ какой-то ответ, но ничего не нахожу. Устремляю глаза в потолок, рассматривая его неровности. Господи, как увлекательно. Такого оправдания я точно не хотела услышать. В моём похмелье виноват её босс, она и красноволосый гей? Отлично, лучшего сценария сама бы не придумала, — Он спас тебе жизнь.       — Я спасибо должна сказать? — смотрю на неё без эмоций. Но она не отвечает, — Да уж. Стёртые границы — это точно про наши жизни, — усмехается моим словам, зарываясь носом в мои русые волосы, обжигая кожу горячим дыханием. Забавно, но я даже не чувствую смущения. И когда всё зашло так далеко? Не перестаю задавать себе этот вопрос.       Мы лежим вместе непозволительную вечность, каждая размышляя о своём. И, если я могу лишь догадываться, чем заняты мысли лежащей рядом, то сама я увязла в гипотезах о недавнем сне. Всё же, страх до сих пор не покинул меня, необъяснимое чувство тревоги не оставляет. Раньше подобного не случалось, так почему же сейчас всё стало так реально?       И мысли о причастности Мег к преступной сети Вегаса никак не отпускают. Мне беспокойно, жутко интересно и так и хочется влезть в манящую тьму. И это самое страшное, что для меня так желанно узнать больше, стать частью чего-то большего, позволяя наконец выпустить тот мрак, что сидел во мне слишком долго. Я ведь не смогу успокоиться, пока не докопаюсь до истины. Слишком упёртая, слишком амбициозна и никогда не сдаюсь.       — Кстати, кто такая Милеасма? — неожиданный вопрос выносит меня из раздумий.       Милеасма. Это её имя. Такое неземное, притягательнее всех остальных. Каждая буква цепляется за язык, оставляя сладкое послевкусие. И теперь я его знаю. Но почему не знает она и спрашивает о нём? Неужели она не видела то же, что и я?       — Что? — удивлённо переспрашиваю, притворно делая вид, что не услышала.       — Ты говорила во сне. Что-то вроде: «я люблю тебя, Милеасма», — сонно вторит мне.       Это был настоящий Ад. Стоит ли ей рассказать о том, что я видела? Не думаю, что сейчас подходящее время. К тому же, сама она не слишком откровенна со мной, с чего бы мне выкладывать все карты на стол? Разобраться бы с тем, кто те люди и кем приходятся Мег. Вот это, пожалуй, по-настоящему сейчас имеет смысл.       — Честно говоря, я совсем не помню, чтобы мне что-то снилось, — незаинтересованно отрезаю, вырываясь из её цепких рук, решительно намереваясь подняться с кровати.       — Да ну? — подозрительно кивает, ведя одной бровью. Не верит мне. Но больше ничего не добавляет, оставляя как есть, приподнимается на локтях, разглядывая моё лицо, словно пытаясь прочитать в нём правду.       — Именно, — отстоаненно и сонно отвечаю, надеясь, что та отстанет. И решаюсь задать следующий не менее важный вопрос, дабы отвлечь её сознание от моей лжи: — Откуда у тебя ключи от моей квартиры? Ты что, лазила в моей сумке?       — Мне и не нужно было, — темноволосая в усмешке сползает с перин, обходя меня, направляясь к кухне. — Я сделала дубликат твоих ключей ещё в первый раз, как ты привела меня.       Широко распахиваю глаза, присаживаясь на стул. Она серьёзно? Когда успела, и почему это пролетело мимо моей внимательности? Хотя не скажу, что так уж сильно удивлена. Скорее удивилась, если бы она не сделала этого. Знаете, такое чувство, когда ты знаешь, чего ожидать от другого человека, словно предугадывая ход его мыслей? Я с самого начала ощущала в ней эту жилку беззакония, зная, что однажды девушка что-нибудь вычудит.       — Всегда знала, что ты преступница, — безучастно кидаю, после отпивая глоток горячего чая, что стоял на столе, по всей видимости приготовленный для меня. — Хотя могла бы просто попросить.       — И ты дала бы? — разворачивается ко мне от кухонной плиты и с вызовом смотрит на меня, опираясь ладонями о деревянную поверхность.       — Кто знает, — хитро щурюсь в ответ, играя линией губ.       Она ухмыляется каким-то собственным мыслям и отворачивается к плите, что-то помешивая лопаткой и слишком сексуально двигая бедрами, переминаясь с одной ноги на другую. Футболка, может быть, и большая, но стоит чуть поднять плечи, и всё станет видно. Что она вообще вытворяет? Это акт соблазнения такой? Если она добивается моих грязных мыслишек, то у неё отлично получается. Жаль, что я не так решительна в подобных порывах, поэтому всё, что мне остаётся, это нагло пялиться на её задницу.       — Не расскажешь, что вчера было? — спокойно задаю вопрос, внимательно следя за водоворотом чайных листьев в кружке.       — Ты же знаешь, что нет, — идентично отвечает та. Тяжело вздыхаю, привлекая тем самым её внимание.       — Было бы намного проще, если бы ты просто сказала, во что вляпалась, — недовольно фыркаю.       — Проще кому? — разворачивается и проницательно заглядывает в мои глаза, нагоняя сомнения в мои мысли. Отлично выходит, кстати говоря.       — Нам, — неуверенно отвечаю. Девушка вымученно прикрывает глаза и потирает переносицу, шумно выдыхая.       — Послушай, это опасные люди. Если они почуют в тебе угрозу, церемониться не станут. А я не хочу, чтобы это произошло, потому что ты, чёрт возьми, мне не безразлична, — вскидывает руку в сторону, ярко жестикулируя и повышая голос. — И будет лучше, если ты не будешь ввязываться в то, из чего я не могу выпутаться уже очень давно. Я знаю, ты хочешь помочь, но, поверь, не выйдет. Это не детишки в детском саду, что украли жвачку в магазине. Поэтому прошу, не лезь в это. Они доверяют мне, и поэтому мне ничего не грозит. Но я не позволю и тебе в это вляпаться, чтобы в итоге потерять. Ясно? — раздражённо вскидывает бровь, поджимая губы. Бог ты мой, как яростно.       Приспускаю глаза с поникшим видом, надеясь, что это раскаяние убедит её в моём послушании на этот счёт. Как жаль, что почти всё из сказанного я пропустила мимо ушей. Твоя вредность и настырность однажды сведёт тебя в могилу, Тори. Но что я могу поделать, если интерес и желание перекрывают инстинкт самосохранения? Отчасти она права, предостерегая меня от этих людей. Глупец бы не понял, что они преступники. Но если ей не подсилу одной выпутаться из бандитской паутины, то как я могу стоять в стороне со своим комплексом альтруистки?       Пожалуй, не вежливо оставлять мою гостью без нужного для неё ответа, вдобавок учитывая этот гневный взор, направленный в мою сторону. Но стоит открыть рот, как громкий стук в дверь прерывает всякую попытку что-либо ответить.       — Да какого чёрта? — истерично выкрикиваю, подлетаю к источнику шума. Позади только и слышу довольный хохот. Очевидно, это смешно.       Отворяю тяжёлый замок, распахивая преграду между мной и нарушителем спокойствия, чтобы в итоге застать разъярённую подругу. Девушка пихает меня, быстрым шагом залетая в квартиру и громко ругаясь.       — Виктория Миранда Уайт, ты совсем страх потеряла?! Я звонила тебе шестьдесят семь раз за вчерашний день! — шумно проходит в сторону кухни, вероятно, осматривая квартиру и попутно бросая сумку на кресло. А затем ошеломлённо останавливается. Следую за ней и застаю удивлённую Джесс, глядящую на нечто, с непринуждённой улыбкой сидящее за столом.       — Кхм, — неловко кашляю, не совсем уверенная, каким образом объяснить происходящее.       — Привет. Мег, — темноволосая с довольным видом поднимается со стула, подходя ближе и протягивая ладонь блондинке. Джесс щурится и заливается хитрой ухмылкой, отвечая на рукопожатие.       — Джесс, — представляется и с интересом осматривает новую знакомую с ног до головы, подмечая её многообещающий вид в моей футболке, а затем оборачивается ко мне. — Ты не говорила, что вы встречаетесь.       Нервно сглатываю от её подмеченных слов, натягивая брови до начала роста волос. Мы? Встречаемся? Подобное замечание для меня даже лестно, но такие вещи ещё не были обговорены или согласованы с обеих сторон.       — Что? — глупо переспрашиваю, но Мег быстро встревает.       — Тори такая скромняшка, никогда бы сама не призналась о нас. Тебе ли не знать, как её подруге, — многозначительно хмыкает в сторону бестии, одаривая меня весьма однозначным подмигиванием. Она что, флиртует? Серьёзно? В этот самый момент?       Девушки обмениваются взглядами в немом диалоге, пока я пристально пытаюсь разобрать, чему это они так радуются. Если реакция Джесс ещё оправдана, то вот поведение Мег настораживает. С чего вдруг такая любезность?       Пока я терзаюсь догадками о переменчивости настроения «моей девушки», блондинка успевает заглянуть в спальню, обойдя кровать несколько раз и кидая довольный взгляд в сторону смятых простыней. Что она вообще себе там навоображала, чёрт её дери? Неужели представляет жаркие ночи с моим участием? Вот же маленькая извращенка.       После обе гостьи моей обители, как ни в чём не бывало завязываются в дружеской беседе, перескакивая с темы на тему, то делая список сотни лучших коктейлей Вегаса, то делясь рецептами всех видов пасты. Располагаюсь за столом, бесшумно наблюдая за дискуссией, ярко подмечая всю абсурдность ситуации. Кто вообще может двадцать минут обсуждать состав маргариты? Кажется, две загульные души нашли друг друга. Выходит, что третий лишний здесь — я.       Туплю взгляд в деревянную поверхность стола, не сильно сжимая ручку чайной кружки, уже вовсе не замечая, о чём те разглагольствуют. Мысли уносятся куда-то совсем далеко, возвращая в детство. Тогда всё не казалось мне таким пугающим и серьёзным. Всё было чрезвычайно просто и легко. Каждый новый день сменялся другим, за которым следовала и смена караула Солнца и Луны. Каждый новый день я встречала в объятиях любящих родителей, что срывали для меня звёзды с неба. А потом появился и Майки, маленький комочек счастья, что преподнёс в мою жизнь ещё больше радости и любви. Но с тем пришла и ответственность, ведь я стала старшей сестрой. Моим долгом стала защита и забота для того, кто был слабее меня, но так сильно любил.       Годы шли, а ответственности становилось всё больше. Тяжёлым грузом она расположилась на моих плечах. А я и не жаловалась никогда, лишь добавляла собственноручно дополнительной ноши. Всю жизнь внутри играет это едкое чувство правильности поступков, которому я должна следовать. И стоит мне оступиться, как вина начинает пожирать изнутри, как червяк. И что бы я не делала, никак не могу избавиться от врождённых стандартов добра и зла.       И после стольких святочных дней жизни у меня появляется возможность пойти иным путём. Впервые тьма так притягательна. И Мег стала для меня личным источником её потребления. Впервые мне хочется наплевать на ответственность. И это не может не радовать, когда отдаёшься долгое время праведному образу жизни.       Ещё какое-то время мы так и сидели. Мой темнокрылый ангел успела всех накормить омлетом, тем, что готовила всё это время. Удивительно, кстати говоря, как долго можно жарить яйца в сковороде. Блондинка в свою очередь, любезно лишая нас тонких намёков, расспрашивала о всех прелестях отношений со мной, на что, в свою очередь, Мег слишком откровенно делилась тем, что было, и даже тем, чего не было. Задобрить мою подружку решила? Интересный ход.       Джесс ушла так же внезапно, как и появилась, бросив напоследок что-то вроде того, что я обязана ей рассказать всё в мельчайших подробностях, а после скрылась за дверью. Вот только, что именно я должна рассказать, спросить мне так и не удалось. Хотя могу догадываться, что она имела ввиду.       И почти сразу же попрощалась и Мег, одарив меня лёгким поцелуем в щеку, пообещав, что завтра увидимся, а сегодня у неё есть некоторые дела. Разумеется, что за дела она так и не сказала. Но, а чего ещё я могла от неё ожидать с её чрезмерной скрытностью. И вроде кажется такой открытой и раскрепощённой, но стоит присмотреться, как замечаешь, что под этим слоем ещё сотни, которые не так-то просто стянуть.       Так я и осталась в гордом одиночестве, в нерушимой тишине. День состоялся до безумия обыденным, исключая знакомства двоих особ. Но в остальном всё было слишком уж простым. Быстро привыкнув к сумбурному потоку дней, нечто привычное больше не внушает доверия. Эдакая забытая примитивность.       Оглушающая пустота заполняет всё внутри, стоит остаться наедине с собой. Обречённо вздыхаю и осматриваю пустую квартиру. Это место кажется отвратительным, когда в нём нет никого, кроме меня.       Мешком бросаюсь на диван, замечая своё отражение в зеркале. Взлохмаченные русые волосы с небрежными волнами неаккуратно оседают на плечи, опускаясь к животу, заспанное лицо с размазанной косметикой и всё тот же вчерашний наряд, изрядно помявшийся во сне. Удивлена, как Джесс не завалила расспросами, касаемыми моего внешнего вида.       Но кое-что изменилось. Не было прежде в этих голубых глазах жизненного блеска. Никогда не было. Всё изменилось после встречи с ней.       В голову ударяют воспоминания минувшего сна. Былой страх возвращается, пропитывая каждую клеточку тела, отчего я нервно вздрагиваю и верчу головой, прогоняя эти мысли прочь. Но вспоминается и кое-что ещё. Её имя — Милеасма. Никогда не смогу её забыть.       Интересно, значит ли оно что-нибудь? В интернете точно должны быть сведения. Люди любят писать религиозную ересь, выдавая её за правду. Только вот теперь не уверена, что всё, что там написано — бред.       Двигаю к себе ноутбук и забиваю это имя в адресной строке. Спустя долгие поиски мне всё же удалось найти немного информации.       — Милеасма — дочерь Мамона, греховное творение алчности и похоти, демон-соблазнитель, являющийся в порочных снах человеческого рода, искушая на половые связи с падшими, — зачитываю вслух. — Являет собой прекрасную женщину с бледной молочной кожей и тёмными угольными волосами. Из средневековых писаний говорится о её неземной красоте, а многие мужчины твердили о том, что один только взгляд тёмных очей заставлял их желать сие творение Дьявола, принуждая к внебрачным связям.       Неужели Мег является этим существом? Хотя описание довольно точно совпадает с реальностью. Но, чёрт, слишком сложно поверить в то, что девушка, которая вызывает своим видом бабочек в моём животе, может быть исчадием Ада. «Дочерь Мамона, греховное творение алчности и похоти». Как заставить мозг поверить в прочитанное? И хотя на мою долю перепало немало странностей, этот мир не перестаёт меня удивлять внезапными открытиями.       Это что получается, Милеасма — дьявольская подстилка для грешных мужчин? Господи, какой бред.       Закидываю голову на спинку дивана, сильно растирая лицо ладонями в призыве очнуться от навязчивого сна. Вот, как жаль, что это не сон, а всё та же реальность.       Стоит ли говорить Мег о том, что она «проститутка высшего класса»? Или была ей, точнее. А, может, и нет, ведь всё это может быть очередными выдумками тех, кто когда-то написал Библию или Ветхий завет. Во сне было услышано лишь её имя, кто сказал, что сказанное человеком — без всяких сомнений подлинная истина?       Стоит пока отложить эту мысль. Есть дела и поважнее. Например, то, что происходит в реальном мире, или если сузить круг, то похождения Мег и тридцати трёх разбойников. Надеюсь, она не натворит глупостей.       Поднимаюсь с дивана и подхожу к полкам на противоположной стене, беря в руки семейную фотографию десятилетней давности. И не то чтобы у нас нет более свежих фотографий, просто эта внушала мне особо трепетное чувство. Восьмилетний мальчик с каштановыми кудрями весело улыбался, удерживаясь за шею отца. Брат сильно вырос с тех пор.       Неожиданно вспоминаю, что так и не созвонилась с ним. Не сильно хороший сестринский поступок. Но, правда же, что лучше поздно, чем никогда?       Набираю номер и судорожно вслушиваясь в медленные гудки, чтобы через несколько секунд услышать родной голос.       — Ого, её высочество соизволило позвонить ненаследному принцу. Какая честь, — слышу по ту сторону наигранную усмешку и закатываю глаза.       — И тебе привет.       — Мама разве не говорила, что я просил позвонить мне? — с не идущей ему суровостью подмечает моё игнорирование родственных связей.       — Да, прости, были дела, совсем забыла, — устало оправдываюсь.       — Очень похоже на мою несносную сестру. Вечно чем-то занята, забывая о собственной жизни и обо мне, разумеется. А я, может быть, волнуюсь и нуждаюсь в совете мудрого человека, — даже не имея возможности видеть его, точно знаю, что он по-детски надул губы, совсем как лет восемь назад.       — Ладно-ладно, так о чём ты хотел поговорить? — виновато вздыхаю и подхожу к окну, рассматривая прохожих на улице. Небо сегодня невероятно красиво, облака такие воздушные и словно осязаемые. Кажется, протянешь руку и сможешь ощутить всю их мягкость.       — В общем, не подумай, что я наглый младший отпрыск в нашей семье, — тянет каждое слово и останавливается, выдерживая мучительную паузу.       — Да говори уже.       — Короче, можно у тебя пожить? — быстро вываливает, почти не слышно и не выговаривая слова.       — Чего, прости? — безжизненно отзываюсь.       — Я решил перекочевать в Вегас.       — А мама в курсе твоего кочевного образа жизни? — заливаюсь смехом его словам, слыша в трубке недовольное пыхтение.       — В курсе. Я пообещал, что это временно, и не свалю на пять лет от них, как их непутёвая дочь, — вот ведь засранец. Это я-то непутёвая? Чья бы корова мычала, мистер «вечные неприятности на задницу».       — Хорошо, но ты спишь на кушетке, — недовольно цокаю, упиваясь собственной властью. Да, этот город мой, к тому же, я старше, так что командовать тоже мне.       — Вот ещё, —нагло усмехается. — Вторая часть кровати по праву моя.       Маленький манипулятор. Вернее, уже не такой маленький, но былой талант не утратил. Невольно улыбаюсь, вспоминая, какое безумие тот вытворял, будучи ребёнком, а затем устрашаюсь, осознавая, что теперь-то он вырос, и беды возросли вместе с ним. Ох, нелегко мне будет. Но как я могу отказать младшему братишке?       — А как же университет? — перевожу тему, вспоминая о том, что парень как бы окончил школу. И хотелось бы знать, что он вообще думает о собственном будущем.       — Не уверен, что это то, что мне нужно. Или просто не сейчас, — решительно толкует Майки. Что ж, ход весьма уверенный, хотя не до конца понимаю его точку зрения.       — И что же ты собрался делать в таком случае?       — Жить, вероятно, — мечтательно выдаёт братец, а я лишь шумно выдыхаю, не представляя, что мне с ним делать. Определённо, я не против таких грандиозных решений, но он всегда был немного ветреным.       — Ладно, ковбой, как скажешь, — усмехаюсь в попытке заглушить его прозорливость. — И когда ты собираешься причалить?       — Через три недели.       Всего через три недели. Три чёртовых недели услышала я и подумала, что всё налаживается, и жизнь больше не преподнесёт мне сюрпризов. Но следующие три недели заставили меня усомниться в том, что у Бога нет чувства юмора, ибо всё полетело в тартарары.