***
Ло Бинхэ занес нож. Ша Хуалин заглянула к нему как раз в тот момент, когда он разрубал капусту на две половины. Ло Бинхэ без удовольствия взглянул на нее, и та слегка осела под этим взглядом. Кажется, у господина вновь плохое настроение. — В чем дело? — Господин, эта помощница хотела получить более подробные указания по поводу нашего пленни… — взгляд Ло Бинхэ загорелся красным, и она поправилась: — гостя. — Не докучайте ему, если он не хочет общаться. Едой займусь сам. Исполняйте его простые просьбы как исполняли бы мои; более серьезные выполняйте с моего разрешения. Передавайте мне всё, о чем будете говорить. Это всё. — Хорошо, мой господин, — поклонилась Ша Хуалин. — Мобэй Цзюнь просил передать, что с Цанцюн всё улажено, и тело Шэнь Цинцю перемещено в нижние покои. — Замечательно, — сдержанно сказал Ло Бинхэ, безжалостно рубя капусту. — Позаботьтесь, чтобы никто не подходил к телу лорда Шэнь. Ша Хуалин поклонилась вновь и бесшумной тенью выскользнула из кухни. Ло Бинхэ перестал шинковать капусту, предаваясь нелегким мыслям. Разумеется, стоило ожидать, что учитель не кинется ему на шею с порога, но распробовавшая кроху надежды душа всё равно опечалилась оттого, насколько резок был учитель. Видимо, он сам виноват, огласил при всех правду об их отношениях… Ло Бинхэ нахмурился — пожалуй, это нечто, их связывающее, даже нельзя было назвать отношениями, но… Он не мог с собой ничего поделать, ему просто хотелось прилюдно заявить всем, что учитель принадлежит ему! Ло Бинхэ опять вздохнул и с удвоенным остервенением принялся крошить бедный овощ. Ну, зато удалось отвоевать не только душу Шэнь Цинцю, заключенную в новую оболочку, но и его прежнее тело. Вечером надо будет сходить, чтобы поддержать его состояние нетленным. Ло Бинхэ не сдастся. Как бы тяжело ни было добиться расположения учителя, он будет терпелив и спокоен. Ло Бинхэ собственными глазами видел, что учитель может глядеть на него тем самым взглядом. И пусть он пока понятия не имел, как именно нужно заставить Шэнь Цинцю вспомнить об их более чем близких отношениях, он всё же понимал, что не стоит бросаться на учителя и рвать на нем одежды. Стоит начать с чего-то… Более тривиального. Как, к примеру, этот ужин.***
Жизнь Шэнь Цинцю в обители будущего Владыки всего и вся казалась сказкой. Ну, насколько сказочной могла быть жизнь под неусыпным контролем. Шэнь Цинцю постоянно ощущал на себе взгляды, залезающие под ворот, словно змеи, но стоило ему обернуться — как наваждение пропадало. Заклинатель знал, что за каждым его шагом пристально следят и неизменно докладывают Ло Бинхэ, но при этом к нему самому относились с чрезмерным почтением и даже каким-то… Опасением? Шэнь Цинцю гадал, какой же страх Ло Бинхэ должен был навести на своих подчиненных, чтобы демоны высочайшего ранга каждый день убирались в его комнате и высаживали растения Царства Людей за окном, при этом обращаясь к нему, человеку, с уважением. Уважением! Добиться уважения от демона для человека подобно сдвинуть небосвод, а Шэнь Цинцю и пальца к этому не приложил! Что касалось Ло Бинхэ, то тот будто возжелал надеть старую шкурку невинной овечки, которую носил в ученичестве: он будил Шэнь Цинцю по утрам, самолично приносил завтрак, заходил в гости посреди дня и всё пытался завести разговор, как самый прилежный на свете ученик. Шэнь Цинцю в такие моменты терялся. Он, конечно, предвидел подобный вариант развития событий, но чтобы Ло Бинхэ вдруг стал таким внимательным? Всё это поневоле напоминало об оригинальном Ло Бинхэ, чьей любезности нельзя было доверять ни на грамм. Быть может, Ло Бинхэ решил прежде всего замариновать и усладить пищу, которую вскорости съест. Шэнь Цинцю нервно отводил взгляд от улыбок Ло Бинхэ и постоянно боялся любого проявления благоволения с его стороны, переживая, что если поддастся — то внутренний зверь Ло Бинхэ, подстегиваемый кнутом заржавевшей ненависти, в самый мирный момент вонзит клыки в его шею. Шэнь Цинцю всегда был настороже. Улыбка на лице Ло Бинхэ застывала холодной маской, стоило Шэнь Цинцю в очередной раз проигнорировать его или шлепнуть по руке, отходя от прикосновений. Ло Бинхэ заходился в судорожном волнении — что теперь он делал не так? Он ведь был предельно вежлив и не слишком навязчив — посещал учителя всего лишь три раза в день, хоть ему и хотелось проводить рядом каждую отпущенную ему минуту, приносил новости из внешнего мира, не запрещал вести переписку с Цанцюн… Ло Бинхэ определенно был хорошим мальчиком, чуть ли не учтивее себя в бытности учеником, так почему учитель до сих пор сторонился его, как своего худшего кошмара? Ло Бинхэ чувствовал острую боль в сердце, но благодушие никогда не покидало его лика, когда он был рядом с Шэнь Цинцю. Он будет терпелив. Он подождет. Он уже ждал — и подождет ещё. Ничего сложного. «Черт, как же сложно!..» И всё же, спустя неделю Ло Бинхэ ощутил, что его старания постепенно окупаются. Шэнь Цинцю по-прежнему стрелял в него предостерегающими взглядами, но уже спокойно переносил его присутствие за принятием пищи. Шэнь Цинцю все ещё редко поддерживал светскую беседу и пресекал попытки заговорить о прошлом, но уже не шарахался, когда Ло Бинхэ легонько касался рукавов его одежд во время коротких прогулок по саду. Ло Бинхэ готов был сиять от радости. Маленькие шажки непременно приведут его к успеху! Он уже готов был ощутить вкус победы на своих губах! Ло Бинхэ кинул короткий взгляд на губы Шэнь Цинцю. Вот бы ощутить и их вкус тоже… Нет. Ло Бинхэ мотнул головой. Он сможет продержаться ещё немного.***
Шэнь Цинцю успел настолько привыкнуть к прилипчивости Ло Бинхэ, что однажды потерялся во времени и пространстве. Проснувшись поутру, он почувствовал запах ароматной каши, а следом услышал шорох отодвигаемых с окна занавесок. Стройная фигура Ло Бинхэ, облаченная в светлые ученические одежды, встретила его подле постели. — Доброе утро, учитель, — почтенно сказал он, склонив голову. — Доброе, — отозвался Шэнь Цинцю, приподнявшись на подушках. Ло Бинхэ тут же устремил на него взволнованный взгляд. Учитель впервые за десять дней поприветствовал его в ответ! Глаза Шэнь Цинцю все ещё были сонно прикрыты — не похоже, что он проснулся до конца. Тончайшие нижние одеяния небрежно упали с учительской руки, оголяя аккуратный скат плеча и белые ключицы, за которые Ло Бинхэ тут же зацепился жадным взглядом. Шэнь Цинцю выглядел совершенно очаровательно в свете утренней зари, весь такой разморенный, мягкий и открытый, в отличие от обычно холодного и отстраненного себя. Ло Бинхэ зашелся в священном трепете. Он хотел поцеловать его. Сейчас же. Прямо в эти розовые приоткрытые губы. Один маленький поцелуй. Можно? Можно же? Ло Бинхэ судорожно сжал кулаки и склонился над сонным Шэнь Цинцю, уперев руки в изголовье. Один. Только один. — Бинхэ… — позвал Шэнь Цинцю. — Передай Нин Инъин, что сегодня нас ждет спуск в город… — Хорошо, — чуть разочарованно ответил Ло Бинхэ. «Нин Инъин? А она здесь причём?» — сердце кольнуло. Момент утерян. Но пока учитель такой нежный, можно попробовать ещё. — Позвольте помочь вам причесаться? — Мгм, — причмокнул губами Шэнь Цинцю и сел удобнее, отворачиваясь спиной к своему ученику. «Утренняя рутина в руках белого цветочка Ло Бинхэ всегда приятна…» — Шэнь Цинцю предался ленивым мыслям, отпуская туманное сознание в полет, и вновь заснул. А Ло Бинхэ и поверить не мог своей удаче. Ему удалось провести учителя! «Простите, шицзунь», — подумал Ло Бинхэ, но не смог остановиться. Он предельно аккуратно коснулся черного шелка волос Шэнь Цинцю и вздохнул слабо, восхищаясь его удивительной мягкостью. Взяв в руку тонкий гребень, Бинхэ принялся осторожно водить зубцами по волосам учителя, придерживая их другой рукой сверху, чтобы не причинить боль ненароком. Ло Бинхэ прижался носом к черным прядкам и утонул в приятном запахе, нежно перебирая их меж длинных пальцев. Он всё-таки украл один поцелуй, дотронувшись до них нежнее, чем приласкали бы солнечные лучи. Ло Бинхэ не хотел, чтобы это утро кончалось. Его расслабленный учитель был невероятно мил, когда не хмурился и не ругался… Сердце Бинхэ забилось неровно, и он сглотнул, сдерживая нахлынувшие чувства. Ло Бинхэ позволил себе пойти ещё дальше. Сдвинув волосы Шэнь Цинцю на одну сторону, он на секунду нерешительно завис над белым плечом, но после непродолжительной борьбы с самим собой оставил на нем короткий поцелуй. А потом ещё один, и ещё, и ещё — и сразу россыпь мягчайших касаний согрела кожу Шэнь Цинцю, подернув белизну приятным теплым оттенком. Ло Бинхэ умирал от счастья, тихонько целуя Шэнь Цинцю в плечо и шею, но всякое счастье долго не длится. Шэнь Цинцю распахнул глаза и краем глаза уставился на лицо Ло Бинхэ, зависшего в непосредственной близости к его собственному лицу. В голове прояснилось. Черт, он так расслабился в обители демонов, что совсем разум потерял, день с ночью перепутал! Тонкие брови Шэнь Цинцю дрогнули. Этот мальчишка… — Что ты делаешь? — строго просил Шэнь Цинцю, застыв с прямой спиной, не отстраняясь и не оборачиваясь. Шэнь Цинцю и так ощущал себя беззащитнее некуда, будучи практически раздетым, поэтому отстраниться сейчас значило бы нанести удар по собственному достоинству. — Ничего, — тихо ответил Ло Бинхэ, прикусывая мочку уха учителя, полагая, что тот ещё спит. Чужие руки обвились вокруг его стройной талии. Сильное тело прижалось сзади. Что-то твёрдое оказалось недвусмысленно зажато между телами. Шэнь Цинцю буквально задом почувствовал, как Ло Бинхэ рад его видеть. — Значит, ты выбрал смерть, — спокойно сказал Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ недоуменно отстранился… А в следующее мгновение комната взорвалась светом от вспышки духовной энергии. Демонам-прислужникам потребовалось не менее двух дней, чтобы вернуть комнате ее первоначальный облик, а Ло Бинхэ — не менее четырех, чтобы Шэнь Цинцю удостоил его хотя бы одним взглядом.***
Ло Бинхэ становился всё настойчивей, Шэнь Цинцю становился всё упрямей. Порой приходилось выгонять своего особо буйного ученика прямо из купален, куда тот «совершенно случайно» забредал. Ага, конечно! Знал Цинцю это «случайно»! Он только и успевал, что скрыться в воде по шею, когда Ло Бинхэ появлялся поблизости, в особо тяжелых случаях даже кидался веерами, пущенными со скоростью убийственных стрел — Ло Бинхэ всё равно притаскивал ему новые каждый день. А когда однажды тот вознамерился присоединиться… Стоит ли говорить, что ничем хорошим это не обернулось? В общем, Шэнь Цинцю с безмятежной душой писал Лю Цингэ, что демоны лишились ещё одного помещения, развороченного силой его нового тела. Лю Цингэ был бы счастлив услышать об этом. Шэнь Цинцю писал также Юэ Цинъюаню, вознамерившись объясниться насчет своего чудесного воскрешения. Шан Цинхуа он тоже писал, но уже на чинглише, умоляя прийти и спасти его от участи быть съеденным страшным черным драконом. И пусть Шэнь Цинцю всё ещё сердился на тупого Самолета — наверняка же Ло Бинхэ узнал про возвращение его души только из-за его длинного языка! — но также и тосковал по возможности искренне выплеснуть своё негодование, а Шан Цинхуа был единственным, кто смог бы его выслушать. Хотя он и не был уверен в том, что не зарядит в него чем-то метательным, как только тот появится в поле зрения. Ло Бинхэ вскрывал все письма до одного, и чуть ли не в каждом из них его ждала порция добротного уксуса. К Юэ Цинъюаню Шэнь Цинцю обращался не иначе как «добрый друг моей души»; к Лю Цингэ обращался со всей вежливостью — гордый лорд пика Байчжань был засыпан извинениями за то, что, несмотря на все его жертвы в виде проигранных 99 битв, старое тело Шэнь Цинцю вновь было отобрано у школы; а Шан Цинхуа учитель и вовсе писал шифром, как будто им вдвоём было что скрывать. Все эти любезности приводили Ло Бинхэ в тихую ярость. Остальных Ло Бинхэ ещё мог стерпеть, но вот Лю Цингэ он готов был самолично сломать руку, чтобы тот не смог вести переписку. Почему каждый из этих людей удостаивался милости Шэнь Цинцю, в то время как Ло Бинхэ, сдувавший с него пылинки, до сих пор не ступил даже на окраины учительского сердца? Жгучая ревность вздымала море его печали, подстегивая темную ауру Синьмо, но Ло Бинхэ успокаивался до того, как демонический меч начинал требовать крови. Несмотря ни на что, Шэнь Цинцю всё ещё обладал силой смирять темную сторону души Ло Бинхэ — даже если просто разрешал быть с ним рядом или готовить для него еду.***
Шэнь Цинцю понимал, что ничего не делать вредно для сюжета, а потому скоро постучался к Системе. «Система, ты тут?» [Система активна 24 часа в сутки и всегда готова для интерактивного диалога.] «Слушай, а ничего, что я прозябаю в золотой клетке Ло Бинхэ так долго? Разве это нормально, что ничего не происходит?» Система пошебуршала немного и выдала обескураживающий ответ: [На данный момент вы вступили в мини-арку «Воссоединение мастера и ученика», которая может послужить ключом к улучшению взаимодействия хоста с протагонистом и накоплению баллов расположения.] «Я и не знал, что я вступил в какую-то арку. Что ж… Что необходимо для ее завершения?» [Конечная цель: наладить стабильные отношения персонажа Шэнь Цинцю и персонажа Ло Бинхэ.] [Внимание! Данная мини-арка может перейти в свернутый режим и продолжать функционировать даже при активации других сюжетных арок.] «А награда какая-нибудь полагается?» [Стартовая награда — 500 очков, но при особом усердии хоста размер награды может быть пересмотрен ;)] «…Это «усердие» включает в себя инициативу во всякой романтической дребедени?» [Хост может сам решить, каким способом наладить отношения с протагонистом. Дружеское напоминание от Системы: чем горячее эти способы, тем выше начисляемые баллы ;)))] «Система, а знаешь что! Мне и пятисот будет достаточно! Огромное спасибо, да! Кстати, переведешь все оповещения в тихий режим? Это пиликанье при любом подходящем и неподходящем случае вынесет мозг кому угодно». [Принято.]***
Появление Шан Цинхуа было сродни родниковому ключу, проникшему в застоялую болотную воду. Шэнь Цинцю пусть и качался на перинах изо дня в день, но уже успел изрядно устать от безделья, поэтому появлению собрата по несчастью несметно обрадовался. Приветствие Шэнь Цинцю представляло из себя удар ци, от души пущенный в сторону двери. Шан Цинхуа еле-еле успел отскочить и тут же воздел руки к потолку: — Тише-тише, достопочтенный братец, всё не так, как ты думаешь! Я тебя не сдавал! — Да ты что? — сладко улыбнулся Шэнь Цинцю и зарядил ещё один удар — благо, что растительное тело восполняло потерянную энергию в мгновение ока. — Ай! — взвизгнул Шан Цинхуа, заблокировав удар мечом. — Это всё Ло Бинхэ! Он сам догадался о том, что ты жив! А посмотри, что у меня есть, — Цинхуа выставил вперед чехол для меча и покрутил им, как взрослый, предлагающий ребенку конфету. — Смотри, это Сюя. Ну пожалуйста, не бей меня. Я же ни в чем не виноват! Даже уговорил Ло Бинхэ разрешить тебе переписку с Цанцюн! Шэнь Цинцю мигом отошел от гнева, а через пять минут уже сидел на кровати, любовно прижимая к себе новёхонький Сюя. Тот переливался радостным светом, словно тоже был рад видеть своего хозяина. — Слушай, братец Огурец, я в шоке с того, что Всемогущий Ло устроил во время осады школы, — заметил Шан Цинхуа, успев перевести дух. — Вот так явно всем объявил, что имеет любовные связи с собственным учителем? Вау, можно похлопать, вот это каминг-аут, так каминг-аут… Но дай-ка похлопаю и тебе! Схватиться за бедро главного героя ещё во время его юности — отличная идея, чтобы не помереть, когда он вырастет-… Ай! — Шан Цинхуа снова вскрикнул, потирая ущипленный бок. — Да что опять не так! — Да потому что это чистой воды вздор и клевета! — возмутился Шэнь Цинцю. — Ло Бинхэ нарочно сказал это, чтобы позлить всех присутствующих, а люди только рты разевать и горазды — стоило ему пару раз облапать меня, как все тут же ему поверили! И ты туда же! — Подожди-подожди, — Шан Цинхуа потер глаза, словно бы не веря. — Ты это, не шутишь сейчас? — Какие уж тут шутки, — презрительно фыркнул Шэнь Цинцю. — Ха-ха, а я думал, ты просто, типа, стеснялся того, что Ло Бинхэ при всех вашу тайну… — Шан Цинхуа увернулся от очередного взмаха Сюя. — Н-но постой, есть вопрос. От «Неизлечимого» ты как избавился, если… Никаких шур-мур с Ло Бинхэ не было? — Так антидот Му Цинфана, разумеется, — Шэнь Цинцю начинал злиться по-настоящему. — Что, ты тоже теперь встанешь на сторону Ло Бинхэ? — Нет! Подожди, давай подумаем логически! Слушай, братец Огурец, я, конечно, всё понимаю, но… Положа руку на сердце, я тебе лучше всякого Му Цинфана скажу, что в этом мире есть только одна панацея от всех болезней, и она связана исключительно с либидо ГГ. Я, как бы, не то чтобы пытаюсь встать на сторону Ло Бинхэ и не то чтобы не верю тебе, но мне кажется, он… Не врет, и у вас реально что-то было? Чего ты тогда мнешься и отрицаешь, всё ж понятно? Шэнь Цинцю скривил губы: — Да что здесь понятного! Говорю тебе, не было ничего такого. Я не настолько стар, чтобы страдать амнезией и забыть о столь серьезной вещи, как смена ориентации! — А Система что говорит? Шэнь Цинцю постучался к Всевышней: «Что скажешь, было такое?» [Данные заблокированы.] — Чего… — нахмурился Шэнь Цинцю. — Что там? — Данные заблокированы… — Ма-аксимально странно, — выдал Шан Цинхуа, пристально глядя на Шэнь Цинцю. — Не смотри на меня, — отодвинулся Шэнь Цинцю. — Я сам ничего не понимаю. — Так, стой, подожди, — Шан Цинхуа помассировал переносицу. — Дай я скажу, что думаю по этому поводу. Ещё когда вы оба выздоровели восемь лет назад, я реально подумал, что произошло то самое и вы сделали это па-па-па. Подожди, не бей, подожди. Однако, после излечения вы вели себя как ни в чем не бывало, поэтому я предположил, что антидот Му Цинфана действительно сработал, и такой: «О, а этот герой-ботаник круче, чем я его описывал», — и всё это время мы всей школой Му Цинфана на руках носили, но я видел, что он не стал более сильным по сравнению с тем, каким был раньше. То есть, типа, откуда второстепенному персонажу в голову взбрел антидот, которого я даже не придумывал никогда? Во мне зародились сомнения. Ну, а когда две недели назад Ло Бинхэ при всех заявил, что вы занимались па-па-па и вообще любите друг друга, я чуть сединой не пошел! Подумал: «Йоу-у, значит, я был прав, а наш брат дурил нас всех знатно! Вон как долго скрывал, что миловался с главным героем! Так при этом всё равно сбросил его в Бездну — ах, какое коварство, он истинно достоин роли Шэнь Цинцю!». А сейчас ты говоришь мне, что всего этого всё-таки не было? — Я этого не помню, — уже не так уверенно выдавил Шэнь Цинцю. Ему вдруг стало не по себе. Сильно не по себе. Он упрямо не хотел верить в то, что ему пытался донести Шан Цинхуа. — Но ты не помнишь, — согласился Шан Цинхуа. — Хотя то, что вы с Ло Бинхэ избавились от своих ядов примерно в одно время, только намекает на то, что я прав. О, слушай… — его глаза вдруг забегали, — …мне кажется, я понял. Может, тому, что ты ничего не помнишь, есть неплохое объяснение… — Ну? Шан Цинхуа расплылся в нервной улыбке: — Ты знаешь, что просил у меня растение забвения? Шэнь Цинцю поразили гром и молнии. Еле-еле шевеля губами, он отозвался: — …Нет. — Ага! — Шан Цинхуа, напротив, заблестел медным чайником. — Вот то-то и оно. Наверное, именно для того, чтобы забыть про ваши отношения, и просил. Ты ещё так умолял меня, что впору было слезу пустить, так что я, конечно, согласился. Шэнь Цинцю уставился в точку на полу и не проронил ни единого слова. Шан Цинхуа сдулся и запереживал: — Ну-ну, братец Огурец, не печалься так. Вы всегда были близки — не удивительно, что между вами вспыхнули бурные чувства. Тебя можно понять — аура у Ло Бинхэ о-го-го какая. Я с Мобэем тоже все время рядом, потому знаю, что это такое — попасть под влияние… — Шан Цинхуа вновь неловко засмеялся, теребя край одежды. — Да какие чувства?.. — растерянно отозвался Шэнь Цинцю. Он до сих пор не пришел в себя. — Я же не… Не обрезанный, блин, рукав! Всё это не имеет смысла! — А может, ты всё-таки да, но забыл об этом? — предположил Шан Цинхуа, чем вызвал новый гневный взгляд Шэнь Цинцю, и поднял руки. — Спокойно. Это просто предположение. Если следовать моей логике, то вся история сводится к тому, что вы реально друг к другу что-то чувствовали и выплеснули страсть в постели, заодно вылечив ваши недуги, ну, а потом ты выпил отвар, чтобы… Не знаю, зачем, если всё было, типа, по-настоящему. Ну, или ты корыстью затащил Ло Бинхэ в постель без чувств и, жестоко связав его, заставил в себя кон- — Молчи, — Шэнь Цинцю пнул ногу Шан Цинхуа, и тот зашипел, но не решился пинать в ответ, а то ещё хуже прилетит. Шэнь Цинцю потер виски. Весь этот разговор вызвал у него острый приступ головной боли. Россказни Шан Цинхуа были достойны его низкопробной писанины — вполне возможно, что тот сочинял на ходу. Или состоял в сговоре с Ло Бинхэ — как-никак, тот был его главным боссом. Шэнь Цинцю мрачно спросил: — Это тебя Ло Бинхэ подослал? — Нет, — Шан Цинхуа приложил руку к груди. — Хочешь, на гимне Китая поклянусь? — Да иди ты, — невесело фыркнул Шэнь Цинцю. Вдруг ему в голову прилетела жуткая мысль. — Самолет… Допустим, я и правда… Выпил отвар забвения… Но Ло Бинхэ-то, как видно, обо всем помнит, — голос подвел Шэнь Цинцю, оборвавшись на середине. — Может ли быть, что… Только я один обо всем забыл, а он… Всё это время… Знал о нас? — Слушай, не исключено. Шэнь Цинцю захотел умереть. Если Ло Бинхэ обо всем помнил даже тогда, когда Шэнь Цинцю скинул его в Бездну, и потом, по возвращении в Царство людей, столкнулся лицом к лицу еще и с безразличием и холодностью своего возлюбленного, то становится совершенно ясно, почему тот оказался обуян жестокой злостью, ревностью и желанием добиться от Шэнь Цинцю прежнего отношения; но Шэнь Цинцю решительно не мог ему этого дать, поскольку уничтожил свою память и тем самым обрубил надежду на их воссоединение самым злостным способом из всех возможных. Получается, нынешний протагонист страдал даже больше, чем оригинальный! Значит, не Ло Бинхэ нужно винить в том, во что тот превратился и какие поступки совершал из-за разбитого сердца. Только он, Шэнь Цинцю, во всем виноват. — Пизде-е-е-ец, — длинно прошептал Шэнь Цинцю. — Да я гребаный растлитель несовершеннолетних, — выдохнул в шоке и поморщился от омерзения. Он согнулся над коленями, на которые поставил локти, и упер лоб в основания ладоней. — Злодей в первозданном виде… [Значит, Система верно поместила хоста в тело Шэнь Цинцю! Ваше признание можно считать за похвалу этой Системе? : D] «Система, сейчас совсем не до тебя…» — Братец Огурец, — Шан Цинхуа опустил брови, тихо вздохнув, и осторожно похлопал по спине ссутулившегося Шэнь Цинцю. — Ты не виноват, что обращался с ним так жестоко всё это время. Ты просто всё забыл. — Но я сам решил забыть… Да я же ничем не лучше оригинального Шэнь Цинцю, — Шэнь Юань низко замычал, мотая головой. — Ну и в чем же я «не виноват»? В том, что точно так же, как и прежний злодей, обрек Ло Бинхэ не только на тяжелую судьбу, полную одиночества, но и ещё и на тяготы безответной любви? Но я не просто как Шэнь Цзю. Я хуже. Я сделал из протагониста обрезанного рукава и не знаю даже половины преступлений, за которые несу вину. Кто знает, что я ему наобещал в прошлом? — Но знаешь, этот Ло Бинхэ всё же не такой безнадежный, как Ло Бингэ, — задумчиво проговорил Шан Цинхуа. — Я же вижу, я создал оригинала, а этот — не такой. У этого Ло Бинхэ ещё есть шанс на счастье, и его будущее полностью в твоих руках. Почти буквально. Ну заменишь ты ему всех его сестричек, а уровень его счастья, может, даже повыше будет… Шэнь Цинцю зажмурился и вцепился в волосы на висках. Его начала пробивать дрожь, и совсем скоро начало мутить. Шан Цинхуа испугался. Он уже подумал пойти просить воды или ещё чего-нибудь, но Шэнь Цинцю удержал его на месте. — Стой, — проговорил он глухо и медленно, поднимая пустые глаза на Шан Цинхуа — единственного человека, который мог его понять. — Посиди со мной. Не уходи. — Ладно-ладно, — ответил Шан Цинхуа, пытаясь успокоить, хоть и сам был напряжен не хуже натянутой пружины. Очевидно, внутри Шэнь Цинцю разверзлась черная дыра, пожирающая его сердце изнутри, но его бро, как и всегда, не терял лица, пытаясь выглядеть лучше, чем был на самом деле. Шан Цинхуа погладил его по спине. — Всё окей, бро. Я тут. Шэнь Цинцю почти ни разу с того момента, как сбросил Ло Бинхэ в Бездну, не чувствовал себя так плохо. Сейчас дурные мысли и чувства захватили его, казалось, даже пуще того раза. Они ещё долго так сидели — Шэнь Цинцю, пряча белое лицо в ладонях, и Шан Цинхуа, неловко поглаживая его спину одной рукой. После того, как Шэнь Цинцю более-менее отошел от мертвенной бледности, Шан Цинхуа вежливо притворился, что ничего не было. Пользуясь дружбой с Шэнь Цинцю, которого здесь все уважали, он приказал младшим демонам нести чай, а сам стал отвлекать Шэнь Цинцю всякой болтовней. Он рассказывал о своих новых проектах, о сплетнях во дворце, об интрижках Ша Хуалин — обо всем, о чём мог. Шэнь Цинцю сначала был отстранен, но вскоре оказался затянут этими бессмысленными разговорами, изредка вставляя едкие комментарии по поводу сплетен и усмехаясь некоторым сюжетным вывертам в планах Самолёта на новый роман. Всё-таки Шан Цинхуа смог по-своему его успокоить. Шэнь Цинцю, хоть и не мог признать этого вслух, считал Шан Цинхуа своим лучшим другом, и очень ценил его заботу и поддержку. Когда настала пора Шан Цинхуа уходить, Шэнь Цинцю стукнул его веером по плечу и, отводя глаза, сказал: — Спасибо, Самолет. — Да не за что, Огурец, — улыбнулся Шан Цинхуа, а потом вздрогнул, прислушиваясь: — Ох, кажется, твой суженый идет. Шэнь Цинцю выкинул средний палец, а Шан Цинхуа, спешно уходя, успел послать ему сердечко. Шэнь Цинцю закатил глаза и собрался было уйти в постель, как прямо на пороге, отодвинув зеленую вуаль, и вправду показался Ло Бинхэ. — Учитель, я хотел… Ло Бинхэ вмиг заметил измученный вид Шэнь Цинцю, а потому мгновенно забыл про то, за чем пришел, и схватил его за руки. — Учитель, что случилось? Вы чем-то расстроены? — взволнованно спросил он, оглядывая его и комнату заодно. Взгляд зацепился за сбитые одежды учителя. Стоило дополнить это фактом развороченной постели и недавним визитом слуги Мобэй Цзюня, как Ло Бинхэ начал что-то подозревать. Демоническая метка на его лбу загорелась красным, голос стал жёстким: — Крыса Мобэя что-то наделала? Шэнь Цинцю на секунду прикрыл глаза, пытаясь унять взбунтовавшееся сердце, и покачал головой, удерживая Бинхэ, чтобы тот не бросился из комнаты. Нехотя, но Шэнь Цинцю готов был принять версию Шан Цинхуа за правду. Чувствовал он себя просто отвратительно. Казалось, он недостоин того, чтобы Ло Бинхэ так заботливо держал его за руки. Почему Ло Бинхэ волнуется за него, несмотря на то, как Шэнь Цинцю поступил с ним в прошлом? Несмотря на то, что он вел себя даже хуже оригинала, оставив Ло Бинхэ с разбитым сердцем? Теперь Шэнь Цинцю, наконец, понял, что означал такой высокий статус «Разбитого сердца Ло Бинхэ» аж с 4500 баллами. Ему было безумно жаль. Даже если Шэнь Цинцю на самом деле не питал к Ло Бинхэ тех же чувств, он не мог не горевать за него всем сердцем, а потому поносил себя самыми грязными словами. Боль накатила снова. Ло Бинхэ заключил учителя в свои объятия, и Шэнь Цинцю медленно, колеблясь, всё же обнял его в ответ, тут же зарываясь лицом в одеяния на чужой груди. Это был первый раз за долгие годы, когда он в самом деле нуждался в поддержке. Пусть даже того, кого обрек на верные муки по незнанию. — Что с вами? Этот Бинхэ может чем-то помочь? — Ничем, — выдохнул Шэнь Цинцю еле слышно. — Ты ничем не можешь мне помочь. Ло Бинхэ распахнул глаза. В воспоминаниях прошлого Шэнь Цинцю говорил точно то же самое, плача у него на плече. Он стиснул зубы от бессилия. Ситуация повторялась, а Шэнь Цинцю оставался таким же закрытым, как и тогда. Ло Бинхэ не хотел ощущать себя бесполезным ребенком, способным только лишь глядеть на страдания любимого человека и ничего не делать. Это чувство мучило его. — Учитель может положиться на меня, — искренне сказал Ло Бинхэ. Тот зажмурился ещё сильнее, но не отодвинулся, и Ло Бинхэ продолжил успокаивающе гладить его по спине и рукам, пускай смертельно хотелось приласкать нежнее и поцеловать. — Этот Бинхэ предельно серьезен. Какая бы проблема ни мучила учителя, он готов решить её вместе. — Почему ты такой добрый?.. — в конце концов прошептал Шэнь Цинцю, приоткрывая глаза и встречаясь с взволнованным взглядом своего ученика. — Неужели ты не хочешь отомстить мне за всё? — Этот ученик никогда не причинит учителю боль, — мягко сказал Ло Бинхэ, оглаживая его скулу большим пальцем. — Если вам плохо, этот Бинхэ может взять ваши страдания на себя, чтобы учителю стало легче. Этот ученик уже привык к боли. Ничего страшного, если вы отдадите ему свою. Что-то внутри Шэнь Цинцю окончательно сломалось. Прежде, чем он успел что-то осознать, он потянулся выше и вдруг… Поцеловал Ло Бинхэ, зажмурившись. Он промазал, попал куда-то в уголок губ, но ему было не особо важно. Ло Бинхэ замер, не смея дышать. Через мгновение Шэнь Цинцю резко оторвался, придерживая руку у рта, и уставился на Ло Бинхэ со смесью страха и запоздалого понимания. Ло Бинхэ поднял руку, желая коснуться локтя учителя, но Цинцю выкинул свободную руку вперед, упираясь ученику в грудь, приказывая молчать и ничего не делать. Шэнь Цинцю вообще ничего не понял. Зачем он это сделал? Этот дико нелогичный поцелуй получился совершенно непроизвольно, тело само потянулось вперед, как будто лучше самого Шэнь Цинцю знало, что хочет сделать! Он даже понять ничего не успел, как вдруг уже целовал протагониста! Разум рвал и метал, но на сердце почему-то стало… Странно тепло. Рука всё ещё накрывала собственные влажные губы, а он никак не мог осознать, что только что произошло. Ло Бинхэ сделал маленький шаг вперед. Шэнь Цинцю сделал большой шаг назад. Бинхэ предугадал следующее движение Шэнь Цинцю, потому успел поймать его со спины до того, как тот попытался сбежать. — Учитель, тише, не убегайте, — взмолился Ло Бинхэ, удерживая Шэнь Цинцю за талию. — Пусти… Пусти меня! — пытался вырваться Шэнь Цинцю, но его силы иссякли слишком быстро — сказывалась безумная усталость и полный кавардак в голове. Неужели он сделал это потому, что чувство вины оказалось настолько сильным? Осознав, что в битве сил выиграл Бинхэ, Шэнь Цинцю уронил голову и постучал по чужой руке пальцем: — Ло Бинхэ. Пожалуйста, отпусти этого мастера. — Ни за что, — выдохнул тот, осторожно разворачивая Шэнь Цинцю к себе лицом и снова обнимая его, жмурясь от смеси невыносимой радости и сладкой боли, обуявшей его душу. — Немедленно отпусти меня, Ло Бинхэ! Этот мастер хочет поговорить о том, что произошло в прошлом. Ло Бинхэ враз отстранился, глядя в чужие глаза серьезно. — Учитель, вы точно не убежите? — Точно-точно, — нахмурился покрасневший Шэнь Цинцю и кашлянул в кулак. — Ну же. Не дело мужчине обнимать другого мужчину. Ло Бинхэ был с этим утверждением явно не согласен, но все же отпустил талию Шэнь Цинцю, и тот с облегчением отошел подальше, поправляя сбитые набок одежды. Ло Бинхэ принял послушную ученическую позу, внимательно глядя на Шэнь Цинцю. Когда заклинатель, наконец, вернул своему лицу чинное спокойствие, он сказал: — Этот мастер всё обдумал и хотел бы узнать точку зрения Ло Бинхэ на то, о чем… Бинхэ прилюдно заявил во время осады школы. — Этот ученик готов показать свои воспоминания, — вскинулся Ло Бинхэ, но Шэнь Цинцю тут же вскрикнул: — Нет! — одернул себя и сказал уже спокойнее: — Нет, Бинхэ, не стоит. Если можно, то в общих чертах и без особых… Пошлых… подробностей. Пожалуйста. И Ло Бинхэ рассказал. О холодном заснеженном лесе и о костре, около которого они сидели, об их разговорах и размышлениях на тему добра и зла, о ежедневной помощи Ло Бинхэ вливанием в него духовной энергии, о том вечере, когда они с Шэнь Цинцю слились в единое целое, и о настое забвения. Прямо как и Шан Цинхуа, Бинхэ искренне верил, что их любовь была забыта. Шэнь Цинцю стоило большого труда сохранить достойное выражение лица. Особенно под конец. Он очень жалел, что рядом не было веера, чтобы скрыть алеющие скулы. Судя по словам Ло Бинхэ, он будто бы действительно… Чувствовал что-то к Ло Бинхэ, когда делал с ним это. Но сейчас, успокоившись, Шэнь Цинцю вдруг снова начал сомневаться. Вдруг всё это всё же было подстроено Ло Бинхэ, чтобы Шэнь Цинцю сам упал к нему в руки? Вдруг Шан Цинхуа спелся с Ло Бинхэ, чтобы выдвинуть единую версию произошедшего? Шэнь Цинцю не хватало последнего толчка, чтобы до конца поверить в то, о чем ему в унисон твердили Шан Цинхуа и Ло Бинхэ. — Как я могу быть уверенным в твоих словах? — спросил Шэнь Цинцю. — Учитель может не сомневаться, поскольку этот ученик не стал бы врать, — заверил его Ло Бинхэ с горящими глазами. Но нет. Не заверил. Шэнь Цинцю смерил его подозрительным взглядом и, вздохнув, поднялся. Ло Бинхэ подался вперед и схватил его за руку, выпалив: — Подождите. Я вспомнил кое-что ещё. Когда вы заснули у меня в руках… — Кхм! — громко кашлянул Шэнь Цинцю, но Ло Бинхэ продолжал: — …Вы во сне сказали что-то вроде «Система, иди нахрен!» и выкинули в воздух средний палец! Шэнь Цинцю остановился, вперившись глазами на Ло Бинхэ. Тот неуверенно улыбнулся: — …Так значит, это важная деталь? Вам это знакомо? «Знакомо? Да не то слово! Это же моя ежедневная мантра!» Заклинателя обуял странный страх. Система ведь предупреждала, что никому нельзя знать о сущности переселенцев, верно? «Система? Нормально ли Ло Бинхэ говорить со мной о тебе?» — Учитель, а что значит поднятый средний палец? — невинно спросил Ло Бинхэ, вклиниваясь в диалог Шэнь Цинцю с Системой. Система, подобно заведенной машине, проговорила: [Хостам нельзя раскрывать свою личность, если это может навредить сюжету. В случае, если работа Системы или личность хоста будет раскрыта, вам грозит штраф в размере 10 000 баллов.] — Это знак глубокой любви, — Шэнь Цинцю дал Ло Бинхэ саркастичный ответ «на отвали», лишь бы быстренько отмазаться и сосредоточиться на диалоге с Системой. «А каковы мои текущие баллы?» [2350.] «Мне кажется, ты слегка занижаешь мои заслуги… Но постой, это пока не главное. Ло Бинхэ ведь сам узнал про наличие Системы! Он подслушал, я ничего ему не говорил! Это же не карается никаким штрафом?» [Верно.] Шэнь Цинцю выдохнул. Ну слава богам, жить можно. Но с решением этой проблемы назревала другая, гораздо более крупных масштабов. Ло Бинхэ не мог узнать про Систему ни от кого, кроме Шан Цинхуа или Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа не смог бы ничего ему рассказать, поскольку наказание за раскрытие правды грозило бы уже ему, а за себя Шэнь Цинцю ничего сказать не мог, поскольку ничего не помнил. Уж проще было поверить в то, что у него действительно это во сне вырвалось… А если Ло Бинхэ сейчас упомянул Систему, то, скорее всего, и всё остальное из его слов тоже… Правда… — Учитель, — позвал Ло Бинхэ, с надеждой глядя на него. — Так… Вы что-нибудь припоминаете? — Нет, — честно ответил Шэнь Цинцю. Следующие слова дались ему с гораздо большим трудом: — Но, гхм… Исходя из нашей беседы, этому мастеру придется признать, что… Скорее всего, твоя версия прошлого… Может быть реальной… Ло Бинхэ счастливо заулыбался и схватил Шэнь Цинцю за руки. — Так значит, вы верите мне! — с радостью выпалил он, так сильно напоминая себя в юности, что Шэнь Цинцю не смог его оттолкнуть. Вместо этого он аккуратно освободился и натянуто улыбнулся: — Верить-то, может, и верю, да вот только… Ло Бинхэ. Позволь сказать тебе правду, — мужчина глубоко вдохнул. — Вместе с потерей воспоминаний этот учитель позабыл и все свои чувства. Поэтому этот мастер не может ответить тебе взаимностью, — как на духу выдал Шэнь Цинцю. Он подозревал, что эти слова могут вызвать неконтролируемую реакцию, но ему показалось, что стоит разложить всё по полочкам сразу. Кроме того, тем самым Шэнь Цинцю хотел сказать ещё кое-что: — Прости, Бинхэ. Вероятно, ты думал, что всё это время твой учитель… Помнил обо всём, когда относился к тебе с холодом, но… На самом деле, я ничего… — Я знаю, — ровно отозвался Ло Бинхэ. — Я всё знаю. Я тоже лишь недавно открыл эти события в своей памяти, мы выпили настой вместе. Поэтому я не сержусь. Шэнь Цинцю слегка удивился такому спокойному ответу. Возможно, Ло Бинхэ и правда вырос за то время, когда Шэнь Цинцю не было рядом. Подобное благоразумие чрезвычайно обнадеживает этого старого мастера! Вот и здорово! Кстати, выходит, Ло Бинхэ не всё время маялся от воспоминаний об их… Близости? Это сразу снимает с души Шэнь Цинцю как минимум десять камней. — Но если мы испили настой одновременно, то почему же обо всём вспомнил только ты, но не я? — нерешительно спросил Шэнь Цинцю. — У этого ученика нет ответа на этот вопрос, — покачал головой Ло Бинхэ. — Но если учитель захочет, память этого Ло Бинхэ станет и вашей памятью. Вам стоит только меня попросить. — Возможно, не сейчас, — ах, как же Шэнь Цинцю не хватало веера! Черт, лицо горит! — Этот мастер ещё… Не свыкнулся. — Ничего. Этот ученик понимает. Слава небожителям, все прояснили. Ну, а после того, как они с главным героем узнали про своё прошлое и Шэнь Цинцю объяснился насчет своих нынешних чувств («Точнее, их отсутствия! Глупое подсознание, ты ещё смеешь убеждать меня в том, что они прячутся где-то глубоко внутри?!»), этот старик может мирно покинуть демоническую обитель и пойти себе по своим делам, верно? А что там по баллам, арка завершена? — Н-ну, раз мы всё разъяснили, как цивилизованные люди, я мог бы вернуться на пик Цинцзин?.. — Нет, — всё так же спокойно ответил Ло Бинхэ. — Почему-… Ло Бинхэ успел утянуть Шэнь Цинцю в головокружительный поцелуй ещё до того, как тот начал выплескивать свое негодование. Ебись оно конём, да нифига он не вырос! Шэнь Цинцю начал возмущенно бить ученика в плечо, но каждый следующий удар его слабел, как затухающая свеча без кислорода. Когда Ло Бинхэ отстранился, облизнувшись, у Шэнь Цинцю всё ещё плыло перед глазами. — Простите, учитель, — выдохнул Ло Бинхэ, — я просто… Правда хочу, чтобы вы все вспомнили. Если учитель забыл, что любит меня, мне просто нужно напомнить ему. Если бы вы только согласились повторить то, что мы однажды… — Бинхэ покраснел, но выглядел решительным, словно боялся, но знал, что стоит рискнуть. — Только чуточку, самую малость!.. Ло Бинхэ приспустил накидку со своего плеча, и Шэнь Цинцю понял. Пора. В следующую секунду он знатно вдарил по Ло Бинхэ всей духовной энергией, что у него была. Ло Бинхэ успел отвести удар, но при этом потерял контроль над самим Шэнь Цинцю. Заклинатель мигом вскочил на ноги и кинулся к выходу из комнаты, но Ло Бинхэ метнулся следом и поймал его за ногу. На пол они повалились вдвоем. Шэнь Цинцю взвыл. «Помогите! Насилую-ю-ют!» Он уже занес ногу для того, чтобы как следует зарядить своему «насильнику» под дых, как вдруг Бинхэ поднял на учителя круглые, полные слез глаза и… Выкинул фак. У Шэнь Цинцю челюсть отвисла. Ло Бинхэ выдал: — Учитель, прошу, не злитесь на этого жалкого ученика! Он был неправ! Им овладели постыдные желания, он готов получить своё наказание за это, но, пожалуйста, только не отворачивайтесь от него снова… Шэнь Цинцю захохотал. Ло Бинхэ зачарованно уставился на смеющегося до слез Шэнь Цинцю и не понимал, чем вызвал такой смех, но подумал, что готов выглядеть сколь угодно глупо, чтобы его учитель смеялся чаще. Осмелев, он вытащил и второй средний палец со словами: — Учитель. Я люблю вас. Шэнь Цинцю просто не смог поднять руку на это глупое чудо (в его случае, ногу). Ло Бинхэ знатно его рассмешил, и прежнюю напряжённость как рукой сняло. Он никогда ещё не получал признание от человека, посылающего его с таким серьезным и искренним лицом. Шэнь Цинцю передумал сбегать. Он легонько хлопнул рукой по чужим средним пальцам, а потом потрепал своего милого ученика по макушке. — Да, да, я знаю. Только не показывай мне этого больше. — Хорошо! — улыбнулся Ло Бинхэ, начиная смеяться тоже.