один отлично, а пять еще лучше

Впервые эта идея приходит Арсению в голову, когда завал на работе, семейная жизнь, друзья и элементарная невозможность выспаться заебывают его до такой степени, что выпавшие из кармана ключи в итоге заставляют сидеть и плакать на ступеньках лестницы в подъезде собственного дома. Потому что Арсений очень сильно устал. Все начало меняться после землетрясения, во время которого он и еще несколько героев, включая Антона и Иру, спасли несколько человек из-под завала, а лично он вытащил из здания девочку всего за пару мгновений до того, как одна из стен рухнула ровно на то место, где девочка сидела. Возможно, будь их город побольше, все бы в итоге замялось, забылось и успокоилось, потому что такое было бы не в новинку, случалось бы чаще одного раза в три года и не казалось чем-то настолько заметным и героическим, ведь героев много. И каждый из них спасает кого-то каждый божий день, подвергая свою жизнь опасности. Но. Их город, к сожалению — или к счастью — не отличается большим количеством населения, а героев тут водится и того меньше, потому что не каждому обладающему причудой человеку хочется лезть в самое пекло ради незнакомых ему людей. Для этого так-то еще и полицейские существуют. В первые часы после происшествия к Арсению никто не лез. Он не стал оставаться на интервью и сразу уехал, потому что дико устал и мечтал только о том, чтобы свернуться у Антона под боком и проспать несколько дней; с журналистами осталась Ира, которой Арс был сильно благодарен, когда узнал, что та ответила на некоторые вопросы и по поводу него, а еще добавила, что он сам обязательно обо всем расскажет, когда будет готов. К слову, отношения с Кузнецовой неожиданно стали налаживаться, что не может не радовать, ведь постоянно грызться, находясь в одном офисе, становилось просто невыносимым. В дальнейшем, как Арсений и подозревал, до него доебались. Во-первых, в рейтинге героев он теперь был на первом месте, что с одной стороны радовало, доставляло какое-то удовольствие, гордость и прочие плюшки, а вот с другой навешивало огромную кучу ответственностей, которые давили на плечи Арсения так, что порой становилось трудно дышать. От героя №1 многого ждут. Многого хотят. Многого требуют. Про него у всех складывается в головах свой идеальный образ и все видят только красивую картинку, не желая узнать, что за ней. А за ней так много, что впору бы повеситься, потому что от всего, что на Арсения наваливается, он уже давно готов лезть на стену. Катя Варнава, герой №16 с поистине женской и сексуальной причудой, как-то сказала: «Все захотят либо поцеловать тебя, либо убить тебя, либо стать тобой». И эти слова так прочно заседают у Арсения в голове, что он проговаривает их постоянно, когда снова видит хейтерские комментарии под своими постами в инсте, куда теперь просто невозможно что-то выставить, не получив при этом ушат дерьма прямо в лицо. Невозможно и тупо выйти из дома за хлебом, прогуляться или сходить с Шастуном в кино, как они привыкли, потому что теперь его узнают на каждом углу, просят сфотографироваться в сто раз больше, чем раньше, и порой караулят на выходе из общественного туалета. И это Арс еще молчит о ебанатах, караулящих его у входа в офис, а то и в подъезд родного дома; люди как-то умудрились пронюхать, где он живет, причем даже этаж и номер квартиры, так что спокойная жизнь резко сошла на нет. Его ловят, даже если он выходит из здания через черный вход, визжат и просят автограф, провожают огромными толпами до их с Антоном машины, цепляются за дверные ручки и стучат в окна, бегут за машиной еще несколько минут, пока не выдохнутся и не отстанут. О случае, когда их с Шастом подкараулили возле дверей отеля другого города, куда они ездили на конференцию, Арс вообще не хочет вспоминать. До первого места в рейтингах он и не подозревал о таких людях, поэтому сейчас даже злится на бывшего Первого, который не предупредил его обо всем этом дерьме (как будто бы должен был). Как бы всегда находящийся рядом Антон ни помогал ему со всем этим мириться и жить, привыкать к новым обязанностям и доебчивым людям, а все равно через какое-то время — по предположению Арсения всего лишь через два месяца — началось необратимое выгорание. У Арсения все валится из рук. На работе он постоянно роняет папки с документами, подставку со стола, кружку с только что налитым кофе, врезается в людей, а если в этот момент еще и что-то уронит, то неизбежно опустит руки и даже не попытается извиниться, потому что устал. Дико устал, черт возьми, от постоянных интервью, от слежки фанатов, от вспышек камер и криков под окнами. Ему хочется простого человеческого снова стать не очень приметным героем, чтобы иметь возможность спокойно выходить из дома и давать интервью местному журналу раз в полгода, просто потому что о чем-то же надо говорить. Арсению надоело возвращаться домой окольными путями и прятаться за кепками и темными очками. В конце концов надоело думать, что его могут случайно заснять при выходе из секс-шопа и раздуть это в итоге в трагедию мирового масштаба, потому что у него же, блять, белые перышки и нимб над головой, а значит, он не должен стоять у прилавка с анальными стимуляторами. Антон тоже поднялся в рейтинге, но не так резко и заметно, поэтому интерес к нему чуть меньше, а еще он почему-то намного спокойней к этому всему относится (в последний раз за новой вибропробкой в секс-шоп ходил Шаст). Арсений честно пытается научиться у мужа этому мастерству пофигизма, но пока что без особых результатов. Единственное, что Арсений для себя уяснил — он без Шаста бы хуй справился. Правда. Столько поддержки он не получал, пожалуй, даже от родителей, а тут человек, который совсем недавно еще был для него чужим — сейчас же самым родным и важным без преувеличений. Так что именно Антон в итоге предлагает очень простое и главное действенное решение — создать клона и разделить с ним обязанности. «Ты в офис, он на дело. Или ты на дело, а он дома уже борща наварил. То есть, ты же и наварил» — вполне серьезно говорит Антон, но в конце подмигивает, что заставляет Арсения улыбнуться. Именно так, впервые со дня знакомства с Антоном, Арсений обзаводится своим двойником — всего одним, потому что для начала с него хватит и этого. И знаете, жизнь ведь и правда становится на несколько тонов светлее и проще. В особенно трудные и загруженные дни Арсений отправляет на работу двойника, которому приходится вместо него возиться с заполнением бумажек и подписанием отчетов по практике, а иногда и вылетать на патрули, вызовы, задержания, потому что — представляете — Арсений очень сильно заебался и хочет проспать как минимум неделю, прежде чем снова входить в русло своего рабочего графика и постоянных дерганий журналистов. И пусть его поступок (не)много эгоистичен, но в конце концов он ведь тоже человек, самый обычный на самом деле, с обычными потребностями в еде, сне и объятиях любимого человека. И ему не должно быть за это стыдно. Хотя все-таки иногда бывает, причем даже перед двойником. Вернее, перед самим собой, другим собой, который по сути такой же от и до, разве что родинок чуть меньше, а глаза не такие яркие, потому что когда дело касается деталей, Антон позволяет себе халтурить. В день, который официально признается у Арсения выходным, дома остается даже двойник — Арс решает, что им обоим нужен отдых, только тогда они оба действительно прочувствуют этот день и смогут взять от него все плюсы. Антон возвращается с ночной смены в половине девятого утра. Помятый и сонный, зевающий во всю пасть, он быстро клюет проснувшегося Арса в щеку, стаптывая кроссовки, снимает их и проходит по коридору сразу в ванную. Арс плетется за ним следом, зевая, трет ладошками плечи и наваливается на косяк, глядя, как Антон быстро моет руки и вытаскивает свою зубную щетку из стаканчика. — Где Арсений-младший? — сквозь пену и щетку спрашивает Шаст. Арс не сдерживается — закатывает глаза и вздыхает. Антон всегда зовет его клона младшим, и Арсений все еще не до конца понимает, бесит его это или все-таки нет, потому что это немного мило и тупо, как раз в стиле Шастуна. — В комнате. — Не против, если я с ним лягу? С тобой. — Нет. — Арсений жмет плечами и, развернувшись, идет на кухню, потому что Антон уже споласкивает рот, морщась от мятности зубной пасты. Арсений не совсем понимает, зачем Антон каждый раз спрашивает. Он сам часто остается с его двойниками дома, с одним или тремя, каждый из которых просто часть Антона, идентичная во всем, а значит, он сам, так что они оба давно для себя определили, что не считают это изменой или чем-то странным. Тем более после того судьбоносного секса. В дальнейшем они такие эксперименты повторяли, и не раз, играясь с количеством клонов и количеством членов в Арсении, что его хоть и выматывало до отключки, но доставляло море счастья несомненно. Оказывается, групповуха неплохая терапия после выматывающей рабочей недели, потому что тебя хоть и снова ебут, но хотя бы с чувствами и заботой, а не на сухую и без растяжки, как это любит делать жизнь. Арс все-таки заходит в их комнату, на ходу засовывая в рот курагу, и улыбается, глядя на прилипшего к нему со спины Антона, который еще не спит и улыбается своей кошачьей улыбкой, устроив подбородок в сгибе шеи Арсения-младшего. — Арс, мож тож поспишь? Половина тебя так и не выспится. — Антон снова зевает и за руку тянет Арсения к себе; тот упирается коленом в кровать, смотрит на полупроснувшегося второго себя, а потом на Шастуна. — Не, не хочу. Пойду лучше поесть тебе приготовлю, ты ж голодный. Арс наклоняется к Шасту и целует его в уголок губ, чувствуя своими его улыбку. — Спи. — Те. — А? — не догнав, переспрашивает Арсений. — Ну, спите, ты ж тоже частично спишь сейчас. — Спи, — повторяет Арс и выходит, прикрыв за собой дверь спальни. Он прохаживается по квартире, собирая разбросанные вещи, зачем-то поливает одинокий кактус на подоконнике в гостиной, задумчиво глядя, как струйка воды медленно течет из носика старого чайника, уже переполняя горшочек, так что теперь начинает бежать по его стенкам в плошку, но Арс так глубоко задумывается, что не замечает этого. Потому что его очень кое-что заинтересовывает. Вспоминая момент, когда всего на мгновение они оказались в кровати втроем, Арс внезапно ловит какое-то странное ощущение, которое шевелится где-то за грудиной и подозрительно знакомо будоражит внутренности. О варианте, что они устраивают групповуху с несколькими его копиями, никогда речи не шло. Арсений сам этого не особо хотел, потому что не понимал, как за столькими версиями себя можно уследить, да и что им всем делать тоже не особо втыкал. Он больше любит бывать снизу, потому что ему нравится отдавать контроль хоть над чем-то в своей жизни другому человеку, в его случае Антону, который прекрасно со своей ролью справляется вот уже несколько лет. А если его самого будет больше, чем один, а не Шаста, то как тогда быть? За всеми этими думами, Арс не замечает, как заливает все необходимое в форму для выпекания и жмет кнопки на панели хлебопечки; на автомате моет посуду и ставит в духовку противень с пирожками, приходя в себя уже на третьем пирожке, который надкусанный лежит на краю тарелки, куда Арсений откладывает его после того, как приходит к неожиданному и заставляющему нервничать выводу: он хочет попробовать секс втроем со своим клоном. Причем для этого процесса он даже успевает накидать небольшой сценарий, если это можно так назвать, и к тому моменту, когда довольный и выспавшийся Антон появляется на кухне, почесывая пузо под растянутой серой футболкой, окончательно убеждается в своих хочушках, поэтому прямо в лоб и говорит. — Я хочу попробовать секс втроем, — выдает Арсений и косится на пришедшего следом Арсения-младшего, который, разумеется, за свой пятичасовой сон успевает прийти к такому же выводу. — А вшестером тебе уже не вкатывает? — хмыкает Шаст, бегло трогая его за бедро по пути к столу. Антон отрывает от еще теплой буханки приготовленного хлеба приличный кусок и запихивает его в рот, стараясь крошить только в раковину. — Тут другое, — говорить берется клон, но Арсений не чувствует разницы. Все равно, как если бы он говорил мысленно, не используя при этом рот. — И что же? — спрашивает Шаст, запивая хлеб колой из бокала Арсения. Он лезет в духовку, видит пирожки и охает, сразу хватая один. — Бля, Арс, и когда ты все успеваешь? — откусив, он подходит к нему и смачно целует в щеку жирными губами. Само очарование. Арс стирает след плечом и садится на стул, поджимая к себе одну ногу одновременно с двойником. — Фкуфнятина, — продолжает пиздеть с полным ртом Антон, доедая уже второй пирожок. Арс улыбается, потому что смотреть на то, как твой мужчина уплетает за обе щеки то, что ты готовил — приятно. До Антона Арс так не считал. — Спасибо, — смущенно, но довольно улыбается Арсений. — Так, мы отвлеклись, — облизав пальцы, говорит Антон. — Что ты имел в виду под «другим»? — Ну-у-у, — неуверенно тянет Арс, дергая за широкую штанину своих домашних трикушек. Тут вроде бы и ничего странного нет совсем, тем более после всего того, что они уже творили, задействуя причуду Антона, так что Арс собирается с духом и, подняв на Антона решительный взгляд, выпаливает быстрее, чем успеет снова из-за чего-то загнаться. — На этот раз меня будет два. — И ты хочешь сверху? — вполне спокойно уточняет Антон, привалившись задницей к столешнице и жуя очередной пирожок. Арс снова мысленно умиляется с того, как мелко Шастун жует, быстро работая челюстями. — Нет, — торопливо отзывается Арсений-младший. — Я хочу… — … чтобы ты, ну… — … нас обоих. Он договаривает тихо и все-таки смущенно, спрятав свой лисий нос, поэтому совершенно не ожидает того, что слышит. — Бля, ты говорил щас как в ужастике прямо. Ну, когда близнецы продолжают фразы друг друга. Жуть. Арс поднимает голову и взгляд его, видимо, говорит красноречивее любых слов, потому что Антон моментально становится серьезным и даже недоеденный пирожок откладывает. — Прости, солнце, прости. — Он отряхивает руки и тянется поцеловать и того, и другого Арсения, но каждый чувствует одно и то же, естественно. Шаст приседает перед ним на корточки и заглядывает в глаза. — Я тебя понял. И все нормально. Мы вполне можем попробовать. Арс расслабляется и даже ногу со стула спускает — как будто бы Антон мог ему отказать. Но перестраховаться ведь все равно стоило. — У тебя есть какие-то условия? — Одно, — спустя несколько секунд раздумий, кивает Арс. Антон кивает тоже и смотрит вопросительно из-под своей пушнины. — В начале ты не будешь участвовать. Только смотреть. Шаст молчит, но его губы медленно тянутся в широкой и довольной улыбке. Он резко встает, сгребает Арсения в охапку и так сильно стискивает своими огромными ручищами, что у того даже сдавленный выдох вырывается. — Шаст, задушишь. — Ты ж мой маленький затейник. — Антон звонко чмокает его в макушку. — Решил устроить для меня представление? Арс смущенно улыбается, пряча лицо в сгибе шеи Шастуна, и трется об него носом. Теперь, когда Антон так поставил вопрос, он только сильнее загорелся идеей сделать все так, чтобы его муж охуел и не выхуел, чтобы залюбил его до беспамятства и сам получил от процесса самое большое удовольствие в жизни и запомнил этот секс навсегда (будто бы у них каждый второй не такой). — Вроде того. — Арс все-таки поднимает голову и как раз в тот момент, когда Шаст на него смотрит, так что его щеки снова заливаются румянцем, но глаз он не отводит и широко улыбается, потому что Антон смотрит таким взглядом. Особенным и самым нежным. Он наклоняется и целует Арсения в губы, надолго прижимаясь к ним своими, а Арс в это время мысленно подзывает к ним своего клона, который оказывается у Антона за спиной и обнимает его, тычась лицом между лопаток. — Как тебя много, родной, — оторвавшись от его губ, тихо говорит Антон. — Меньше, чем тебя, — хмыкает Арс, обнимая Антона с обеих сторон. Это ощущается необычно и так волнительно, потому что он знает и те, и те ощущения, но по раздельности, а одновременно не чувствовал их еще ни разу и от того все воспринимается ярче и острее. Арс плотнее сжимает кольцо своих рук вокруг Антона, проверяя его реакцию так же, как когда-то это делал сам Шаст, и чувствует только ответные объятия и чмок в макушку. — Все хорошо, Арсюш, мне все нравится. — В голосе Антона улыбка, это греет и здорово расслабляет, так что Арс растекается в руках своего мужчины как плавленный сырок, особенно, когда пальцы Антона начинают поглаживать полосы в месте крыльев. — И я всеми лапами «за» предложенный тобой эксперимент. Тем более, что если сравнивать его с моим… твой кажется совсем безобидным. Антон охает, потому что Арс тыкает пальцем ему под ребра. — Когда тебя устроит? — спрашивает Арс, лениво водя носом по чужой-родной шее. Чувствует, как Антон млеет от этого и только убеждается, когда тот заговаривает — голос его звучит плавно и с хрипотцой. — У нас выходной совпадает в среду, кажется. Вот в среду и давай. *** — И это, Шаст… у нас туалетка, если че, закончилась. Просто имей в виду. Конечно, куплю. Спокойного. И я тебя. Арс сбрасывает вызов, любовно выждав пару секунд, но Антон никогда не скидывает первым и у них складывается какая-то немая договоренность, что Арсений должен всегда класть трубку первым. Сунув телефон в карман куртки, Арсений полной грудью вдыхает морозный зимний воздух и, как бы наигранно весело и по-киношному это ни звучало, думает, что даже он пропитан атмосферой Нового года. Людей на улицах много, несмотря на ранний час и не хилый морозец; все куда-то спешат, торопятся, в нахлобученных по самый нос шапках и капюшонах, с пакетами наперевес, в которых Арс успевает разглядеть прозрачные коробки с елочными игрушками и мишуру, торчащую наружу, словно щупальца. Он сам всем этим давно закупился, потому что Антон словил новогоднее настроение еще в октябре и как маленький ребенок потащил его искать игрушки и гирлянды, которые тогда, естественно, не продавали, поэтому им пришлось заказывать все через интернет. Но — покупать вживую ведь прикольней, так что теперь у них всего этого добра, кажется, на несколько лет вперед куплено. Назначенный день, обведенный ими в календаре красным маркером, уже послезавтра и, чтобы все прошло идеально, а еще и красиво, Арс решает кое-что прикупить, причем без Антона, чтобы не портить ему сюрприз. Поэтому он отправляет Арсения-младшего на работу, потому что идти туда сегодня почему-то не хочется, а сам идет шопиться. В конце концов не для того ли он и согласился на клонов, чтобы прогуливать работу и заниматься своими делами, на которые у него уже много месяцев просто не находилось времени. Капюшон, темные очки и маска — только так можно более-менее уберечься от вездесущих фанатов. К новому всплеску визгов и оров Арс пока морально не готов и не думает, что сможет адекватно это вывезти, тем более один. Сверяясь со списком, который он заранее накидал в заметки, Арс бегает по отделам торгового центра маленькой многослойной булочкой, потому что на улице -25, но в магазине тепло, даже жарко, и он уже начинает озверевать, потея и заживо поджариваясь в двух кофтах и джинсах на флисе. Потраченная сумма раздражает, но короткий шелковый халатик с лисьими мордочками так и манит; Арс чахнет над ним минут десять, думая — да или нет, нет или да — в итоге фыркает, сдаваясь, и хапает халат с вешалки до того, как успевает включить свою благоразумность. Расплатившись за покупку, Арс выходит из отдела и тут же видит их — двух девушек, младше него, перешептывающихся и нервных, то и дело косящихся в его сторону, а потом быстро отводящих глаза. А ведь так хорошо все было. Арс оглядывается, пытаясь понять какими окольными путями он может незаметно съебаться, как вдруг на плечо ложится чья-то ладонь. Рефлексы срабатывают быстрее мыслей, и Арс резко перехватывает чужую руку, собираясь не то просто сбросить ее, не то напасть, но натыкается на знакомую кичку и опускает взгляд ниже, на удивленные глаза застывшего перед ним Сережи. — Бля, я еще думаю, ты не ты. Арс облегченно выдыхает и отпускает сережину руку; тот сразу прячет ее в карман. — Прости. — Да я понимаю, — дергает плечами Серега. — Сомневался, что ты, потому что ты же вроде как на работе. — Нахуй, — красноречиво изрекает Арс. — Я так и подумал, — улыбается Сережа. Его взгляд скользит по пакетам и сумкам в руках Арсения. — Готовишься? — Ага. — Арс сам смотрит на свои пакеты, проверяя, не просвечивает ли там где подарок, купленный Сереге. — А ты чего? — С Женькой пришел. Арс поджимает губы, как будто это поможет сдержать рвущиеся наружу комментарии, но Сережа и это расценивает, как подъеб, потому что сразу обрастает иголками, как ежик. — Пошел на хуй, Арс. Только попробуй… — Да я не собирался. — Ну да, ну да. По ебальнику все вижу. — Ладно, может, собирался. — Арс смотрит на Матвиенко, который оглядывается, видимо, в поисках упомянутого Масича, и думает — сильно ли мерзко будет продолжать шутить на эту тему? Нет, не сильно. — А вы вдвоем пришли? — Да, — быстро отвечает Сережа, смеряя Арсения таким взглядом, что в пору бы заткнуться. — И что? — Ничего. — Арс невинно жмет плечами, теребит атласные лямки новогодних сумок и делает вид, что его ну вот очень сильно привлекла гирлянда на стеклах витрины. — Знаю я тебя, — неожиданно снисходительно хмыкает Матвиенко. — И то, что тут не столько желание подъебать, сколько помочь. Арсений смотрит на Сережу, видит, как тот улыбается, и его губы сами собой растягиваются в довольной доброй улыбке, потому что у него самый лучший друг на свете, который о нем просто прекрасного мнения. Иногда Арсению бывает немножко жаль, что о нем слишком хорошего мнения, а иногда его совесть дремлет, как сейчас, и заморачиваться о таком не хочется. — Ты, кстати, как из дома вышел? Без приключений? — Без. — Арс снова осматривается, но тех девчонок уже не видать. Правда бдительность все равно на максимуме, в последнее время она отвыкла спать. — Но люди на тебя косятся. — Да понятное дело. — Арс хмурится и снова поднимает маску на лицо, потому что и сам замечает повышенное внимание к себе, уже не теми девчонками, но другими людьми, которые — он уверен — фоткают его исподтишка и ждут у выхода из магазина, чтобы попросить автограф. — Как будто ты не знал, что популярность такая. Арс оставляет эту реплику Матвиенко без комментария, потому что — да, он знал, но — что с того, он вообще не ради популярности полез в геройство. К счастью в этот момент к ним подлетает Масич и находится весомая причина не продолжать этот разговор. — Арс, здорово. — Женя жмет ему руку и бегло обнимает, хлопнув по спине. — Привет, Жень. — Ты без Антохи, что ль? — Да он отсыпается, с ночной пришел. — А. А мы вот перед праздником закупаемся с Серегой, — на этом моменте Сережа с Арсом переглядываются, и взгляд Матвиенко лучше всяких слов предупреждает, что лучше бы Арсению не встревать. Арс послушно кивает. — Пожрать еще хотели сходить. Ты с нами? Арс уже собирается ответить «нет», но снова ловит взгляд Сереги, который понимает с легкостью, поэтому снова смотрит на Масича и улыбается. — Можно. *** Кафешка в их торговом центре представляет собой небольшой огороженный участок пола с кассой, небольшими витринами и двумя столиками, один из которых занят шумной толпой подростков. У одного из них длинный толстый хвост с кисточкой на конце, и который всегда находится в легком движении, а у девочки из копны ярко-розовых волос торчат маленькие изогнутые рожки. Арс лениво размышляет о том, какая у нее может быть причуда, пока Женя с Серегой делают заказ, успевает увидеть, что белки глаз у этой девочки полностью черные, а зрачки золотистые, кожа тоже имеет розовый оттенок, а сама она шумная и веселая, так что больше вызывает улыбку, чем желание осадить. У второй в компании девчонки от мочек уха идут длинные проводки, заканчивающиеся штекерами; они, как и хвост того парня, тоже всегда в движении, а иногда заменяют девчонке занятые телефоном руки и подают стаканчик с кофе. Еще один парень не обладает какими-то ярко-выраженными отличительными чертами, поэтому понять есть ли у него вообще причуда — невозможно. Масич вот беспричудный, но не то чтобы его это сильно расстраивает. Арс вздыхает, когда думает, что иногда хочется, чтобы и у него не было причуды. — О, Арсений Сергеевич! Арс удивленно поворачивается на позвавший его голос, попутно пытаясь вспомнить, почему тот кажется ему таким знакомым, а когда видит человека, широко улыбается и быстро спускает маску с лица. — Даня, здравствуй. Даня быстро подбегает к нему и неожиданно обнимает, выбивая у Арсения пораженно-смущенный ох. Помедлив секунду, Арс все-таки тоже обнимает Даню за плечи. — Вот это встреча. — Второй голос тоже знакомый, и Арс поверх даниной макушки смотрит на подошедшего к ним Артура; слева от парня стоит Аня, и такая компания Арсению абсолютно понятна и знакома, он встречал этих людей в таком составе не один раз, а все равно удивляется тому, как удивительно странно, но правильно они смотрятся именно втроем. Даня, Аня и Артур проходили практику в их агентстве два года назад и без всяких преувеличений стали любимыми студентами из всех, что практиковались у Арсения. Хотя так и нельзя говорить. Эта троица хоть и хулиганила иногда, но при этом всегда прилежно выполняла свои обязанности, действуя, как один организм, иначе и не скажешь. Всюду вместе, всегда прикроют друг друга, словно мысли читают и всегда знают, как поступит другой. Они идеально дополняют один другого, понимают без слов и во всем поддерживают. Арс так и не смог понять, в каких они все отношениях, потому что у них все как-то неоднозначно, но ему это и не нужно — ребята хорошие, отзывчивые и понимающие, они единственные не ебали ему мозги, а еще приносили любимый кофе на обеде. За время, проведенное с ними, Арс успел здорово привязаться, поэтому сейчас очень рад их видеть. — Как дела, ребят? — спрашивает Арс. Ему неловко, что к нему обращаются на «вы», но даже после его разрешения, никто из троицы так и не переучил себя, продолжая ему выкать. — Хорошо, — улыбается Даня. — А у Вас? Мы Вас еле узнали, подходить стремались, но Артур все-таки уговорил. Арс усмехается. — Да, я… Замаскировался чуток, но похоже, что это не сильно помогло. — Вас все еще достают? — спрашивает Аня. Арс смотрит на нее и, поджав губы, с сожалением кивает. — Сколько можно уже? Столько времени прошло, — возмущается Артур. — Да это, похоже, теперь пожизненное, — бурчит Милохин, и настолько сильно похож на ребенка в этот момент, что Арс с него умиленно улыбается. Даня вообще по натуре своей ребенок, наивный и светлый, где-то глуповатый, но в нем даже глупость не вызывает отторжения, наоборот, смотрится мило и уместно. Тем более, что он этого не стесняется и постоянно задает какие-то вопросы, как маленький почемучка. — Когда-нибудь уляжется, — пытаясь уговорить больше себя, чем Даню, говорит Арс. — А Вы подарки пришли покупать? — спрашивает Артур. — Да, и я на самом деле домой уже собирался, но друзей вон встретил. — Арс кивает в сторону Жени с Сережей. — А. Жирножвач. — Даня говорит со знанием, потому что пересекался с Матвиенко на заданиях и частенько был с ним в патруле. — Надеюсь, он не будет сейчас есть сладкое. — Боюсь, еще один пуховик он не потянет, — улыбается Арсений. — И так третий за месяц. В этот момент Масичу наконец-то отдают заказ, и они с Серегой идут в их сторону. Брови Матвиенко ползут вверх, когда он видит ребят, так что подходя, он уже тянет руку для приветствия. — Здорово, пацаны. И пацанессы, — добавляет Сережа, когда смотрит на Аню; та улыбается и протягивает ладонь, чтобы отбить пять. — Дань, у нас сеанс через десять минут, — глянув на часы, напоминает Милохину Артур. — Бля, точно. — Даня говорит и тут же, словно спохватившись, прикусывает язык и смотрит на Арсения, который хихикает в маску и мотает головой. — Я больше не твой руководитель по практике, все нормально. — Мы пойдем тогда, Арсений Сергеич, — говорит Даня. — Идите, конечно. Рад был увидеться, ребят. — И мы, — они отвечают хором, и это все еще странно и правильно. — До свидания, — машет рукой Аня. — С наступающим, — добавляет Артур. Арс улыбается и машет им, а потом поворачивается к уже хомячущим за столиком Жене и Сереже. — Эй, обжоры, ну мне-то оставьте. *** Арсений привык просыпаться от ощущения, что кто-то лезет рукой ему в трусы. Вот и сейчас он просыпается от того же, сонно жмурясь и зевая, пока родные теплые пальцы мягко поглаживают полувставший член. — Проснулся? — Шепот у самого уха до мурашек по коже. Арс расслабленно улыбается и глубоко вдыхает, когда Антон принимается гладить указательным пальцем головку. — Тебе же на работу, Шаст, — снова вздыхает Арс, но в противовес своим словам сильнее жмется спиной к груди Антона. — Будильник еще через час, — горячо шепчет в шею Шастун, иногда касаясь кожи теплыми губами. Арсу приятно до усрачки, до дрожи во всем теле, потому что прикосновения к шее всегда ощущаются какими-то особенно интимными и трогательными. — А чего ты не спишь тогда? — Выспался, — просто отвечает Антон и уже увереннее обхватывает член Арсения пальцами. Арс чувствует упирающийся ему в поясницу утренний стояк и лениво думает, что приготовить на ужин и как с этим самым стояком они будут разбираться. На полноценный секс времени вряд ли хватит, а отсасывать ему сейчас лень, да и зубы он не чистил… — Уже течешь, — в голосе Шастуна довольная улыбка, в которую тянутся его губы, когда под пальцами становится влажно. В начале отношений Арсений всегда такими замечаниями оскорблялся, но сейчас тоже улыбается и слабо толкается в чужой кулак, чувствуя, как он сжимается сильнее, чтобы было туже. — Что на ужин приготовить? — спрашивает Арс, зажмуриваясь от приятных ощущений. Шаст молчит какое-то время, но точно думает, потому что его действия становятся медлительными и скорее автоматическими; он обводит большим пальцем головку и трет щель, размазывая выступающую смазку, выбивая у Арсения сдавленный вздох. — Макароны хочу, — наконец говорит Антон. — Просто макароны тебе сварить? — с придыханием спрашивает Арс. Трение усиливается, а потом и кулак начинает двигаться, так что связно думать все сложнее, голова наполняется приятной легкостью и пустотой. Антон снова отвечает не сразу, продолжает двигать пальцами по члену, уткнувшись лицом в поповскую шею; иногда целует или прикусывает кожу, лижет и ненавязчиво толкается вперед бедрами, скорее, по привычке, чем с намеком. — Давай в сливочном соусе, — хрипло отзывается через пару минут Антон, делая более резкий толчок; хватка на члене тоже усиливается, Арс уже по-настоящему стонет, кусает нижнюю губу и толкается бедрами то вперед — в кулак, то назад — к вставшему члену Антона. — Тогда купишь грибы вечером? И… — Арс звучно стонет, когда Антон резко дергает его трусы вниз, спуская резинку под яйца и обхватив член пальцами, принимается активнее двигать кулаком. — И что, родной? — словно издеваясь, спрашивает Шаст, в конце оставляя на загривке поцелуй. Арс отвечает ему не сразу, тем более что Антон тянет его трусы вниз еще и с задницы, снимая их окончательно, трется членом об ягодицы и стонет сам. У Шастуна есть привычка — он спит полностью голым, поэтому сейчас его член свободно скользит по естественной смазке между арсовских булок. — И сливки, — наконец договаривает Арсений, издавая в конце довольный стон, когда Антон, продолжая дрочить ему, начинает активнее толкаться бедрами, жарко дыша при этом в затылок. — Между бедер, Антон, — сбивчиво шепчет-просит-приказывает Арс, хватаясь за запястье Шаста, чтобы тот чуть замедлился, иначе он скоро кончит. Арсений протягивает Шастуну полупустой бутылек смазки, слышит щелчок крышки и почти сразу вздрагивает, когда прохладные капли начинают стекать на бедра и задницу. — Те, которые намазал, слизал и тут же потрахался? — выцеловывая его шею, со смешком спрашивает Шаст. Большими ладонями он распределяет смазку между арсеньевских бедер, тщательно размазывая ее и уже от этих прикосновений Арсу очень хорошо и очень плохо одновременно, но он находит в себе силы поддержать этот тупой диалог. — Н-нет. — Арсений стонет, потому что Антон перестает ему дрочить, но только чтобы подхватить под коленом и задрать ногу, еще плотнее пристраиваясь сзади. — Те, которые жидкие. — И белые, как сперма? — Шастун!.. — Ну тих, тих, тих, — снова шепот на ухо, обжигающий и посылающий мурашки по всему телу; Арс устраивает ноги так, чтобы между ними было небольшое пространство, и снова стонет, когда чувствует как член Антона проезжается по скользкой от смазки промежности. За ухом приходится нежный поцелуй, а на собственный член возвращается рука, и больше думать не получается. Антон двигается размашистыми толчками, тихо постанывает за спиной и дрочит ему, резко, грубовато, как себе, как он любит; Арсений никогда не был любителем такого, но с Антоном у него получилось втянуться и даже полюбить такой способ. Вообще, с Антоном у него многое получилось. Понять, что его шутки не такие уж и странные, и что с ним тоже можно здорово поржать, например; что даже если тебе сделали неудачную стрижку, это не повод ненавидеть мир и торчать дома; что округлые женственные бедра это совсем не плохо для парня, а еще очень-очень красиво; что родинки это не уродство, а волшебные созвездия на коже и их не нужно замазывать тональником и фотошопить на снимках. Антон смог научить его не стесняться широко улыбаться и громко смеяться, научил его не стесняться своих желаний и всегда открыто говорить о них, потому что разговоры словами через рот гораздо лучше молчания и держания в себе. Доказал, что даже в самой, казалось бы, дерьмовой ситуации есть выход, потому что они вместе, а вместе они смогут пройти все. И предложение Антона о клоне тоже оказалось действенным и, как оказалось, полезным даже в сексе. Арс думает о том, что они могут делать втроем, когда его двое, а Антон один, слушает полустоны-полурыки Шаста за своей спиной и с тонким стоном кончает в его кулак, пока член между бедер все еще продолжает двигаться, дотрахивая его. Антон обтирает его влажными салфетками, натягивает обратно трусы и, чмокнув в висок, уходит в душ — ему через полчаса уже выходить из дома. Он мог бы отправить вместо себя двойника, но не хочет, потому что ему нужно привыкать и самому что-то делать, а не только полагаться на помощь своих копий. Тем более, они договорились не пользоваться клонами до дня икс, который уже завтра. Слушая шелест воды в ванной и уже сквозь сон глядя на блеклые в дневном свете огоньки гирлянды, Арсений медленно засыпает с мыслью, что вечером они будут жрать макароны в сливочном соусе. *** — Уже можно заходить? — наверное, раз в десятый спрашивает Антон. — Нет, — все так же терпеливо отвечает Арсений, наверное, в десятый раз рассматривая себя и свою копию в зеркале. Он выглядит идеально и прикопаться не к чему, но Арс и не хочет, он просто опять зачем-то оттягивает неизбежное, как и в прошлый их с Шастом эксперимент. Говорит себе, что вот еще минуточка, еще одна, и еще, но что это время ему в итоге дает? Нервотрепку и трясущиеся от нетерпения и страха руки, хотя какой страх, Арсений, тебя же не в пылающий дом посылают. Пылающий дом, кстати, сейчас не кажется таким уж страшным. — Ладно, заходи. Антон тоже заходит в комнату не сразу после разрешения, хоть и рвался; выжидает минуту, за которую Арс успевает определить для себя, чего он хочет и как ему лучше лечь; заходит медленно и осторожно, как будто не в свою родную комнату, а в логово опасного маньяка. И громко восхищенно охает. Антон чего-то такого и ждал. Он же знает Арсения, поэтому может себе примерно представить, что тот хочет устроить. Тяжело сглотнув, Антон медленно проходится взглядом по лежащим на их огромной кровати Арсениям — на каждом какое-то хитровыебанное нижнее белье, представляющее собой переплетение кружев и ленточек, с бисером и блестяшками, что в свете белых гирлянд выглядит просто убийственно. Пройдясь сухим языком по сухим губам, Антон низко кашляет и боится даже моргнуть. По губам Арса скользит довольная лисья усмешка. — Родной, садись на стул. Они говорят одновременно, но в один голос, и получается очень звучно и красиво. Глядя, как Антон опускается на стул, Арс думает, что кресло смотрелось бы лучше, но у них его нет, есть только стул с кухни, поэтому придется обходиться им. Герои в топ-10 и не могут позволить себе порнушное кресло из имитации красной кожи. Они смотрят друг другу в глаза и, когда Арс моргает, с Антона словно спадает наваждение. Он снова облизывает губы, откидывается на спинку стула и кладет ладони на собственные колени, обтянутые тканью домашних треников. Блять, надо было надеть что-то попрезентабельнее. Антон не знает, сколько это должно будет продолжаться, но ему уже тяжело и физически больно от того, что пока он может только смотреть. Потому что зрелище невъебенно-охуенное. Шаст замечает, что поначалу Арсению как будто неловко; он двигается заторможенно и не очень уверенно, трогает сам себя как-то зажато и в глаза не смотрит, словно стесняется. Это мило и даже трогательно, так что помимо разливающегося внизу живота возбуждения, Антон чувствует прилив нежности и улыбается. — Ты у меня такой красивый, Арсюш. — Язык срабатывает быстрее мозга и эта фраза вырывается словно сама по себе, но, кажется, вполне себе срабатывает на Арсении. Оба смотрят на Антона и улыбаются ответно, их руки скользят по телам друг друга и мягко оглаживают через кружево. — Такой молодец. Такой хороший. Не стесняйся меня, слышишь? Все же хорошо. Он надеется, что его слова благоприятно подействуют на Арсения. И не ошибается. Когда Арсении подсаживаются друг к другу поближе и сразу же начинают всюду друг друга трогать, у Антона ком застревает в горле. Смотреть на переплетение изящных рук и ног в таинственном белом свечении — оргазм для глаз. Антон откашливается и ниже сползает по спинке стула, шире расставляет ноги, борясь с побуждением потрогать себя хотя бы через штаны. У него стоит еще не полностью, но уже ощутимо, а когда Арсений мягко оглаживает тело своего двойника пальцами, скользя кончиками от ключиц к животу, а потом между ног, к паху приливает с новой силой. Арсении вообще ведут себя плавно и дразняще: касаются аккуратно, поверхностно, но красиво, создавая больше красивую эстетичную картинку, чем кадр из порно. Они лежат полубоком, один нависает над другим, тот, что снизу плавно раздвигает ноги шире, а верхний устраивается между ними, красиво выпячивая аппетитную задницу, обтянутую белым кружевом. Антон смотрит на это звенящее блядство и поверить не может, что это все его. Что ему можно этого человека касаться, ему можно этого человека любить, можно с этим человеком быть рядом и получать в ответ такую же любовь. Антон думает, что он уже все видел и, возможно, ему даже уже разрешат присоединиться, но когда лежащий снизу Арсений внезапно дергает верхнего к себе и целует, из головы выветриваются даже самые элементарные мысли. Потому что это одновременно и очень странно, и очень красиво. И Антон не может не думать, как это, наверное, дико и необычно для самого Арса, потому что он помнит эти ощущения по себе, знает, как от этого башню сносит, как внутри все переворачивается, но при этом тебе все равно по-странному интересно. — Сука. Со стороны кровати слышится смешок, а потом дразнящие поцелуи возобновляются, словно специально, словно издеваясь, и Антон шумно сглатывает, понимая, как сильно у него пересохло в горле от этой картины. Слушая влажные причмокивающие звуки поцелуев, Антон едва сдерживает себя от желания наплевать на выдуманные ими же правила и подойти к этому хитрому лису, который так откровенно и пошло над ним насмехается. — Блять… Теперь смешок вырывается у Антона. Он смотрит, как Арсении отрываются друг от друга и тяжело дышат, опустив головы; кажется, Шаст хорошо понимает, что именно он сейчас чувствует. Тебе интересно, да, но больше повторять не хочется. — Шаст… — Да, котенок? — Иди ко мне. — Уверен? — зачем-то спрашивает Антон; наверное, просто хочет убедиться, что Арс правда этого хочет, что он наигрался, выведал все, что хотел из этого процесса и теперь готов пустить его к себе. Антону понравилось смотреть, но трогать ему нравится гораздо больше. — Да. — Ответ приходит через минуту, уверенный, но хриплый и, может, совсем чуточку смущенный. Антон тихо смеется и встает со стула, стаскивает футболку по дороге и швыряет ее на пол. Остановившись рядом с кроватью, сверху вниз смотрит на два тела, которые путаются руками и ногами, смотрят одинаково покорными и ждущими взглядами, молча просят и хотят. Арсения слишком много даже когда он один, а сейчас его двое, и Антона разрывает от осознания, что все это ему одному. Как будто вместо одного любимого торта мама купила сразу два. А Арсений тот еще сладенький. Антон присаживается на край кровати и сразу касается рукой лица одного Арсения; тот прикрывает глаза, когда пальцы проходятся по скуле, соединяют родинки, тянутся к затылку и наклоняют вперед — Антон не целует, но касается губами приоткрытых арсовых, едва ощутимо, и чувствует, как сзади к нему пристраивается второй. Арсений перед ним жарко дышит в губы, закрыв глаза; Арсений за спиной мягко касается губами задней стороны шеи, скользя теплыми влажными поцелуями к плечу. Антон вздрагивает, когда по бокам щекотно пробегаются пальцы, сорвано вздыхает в рот Арсения и, не сдержавшись, порывисто целует. Он слишком долго ждал, накапливал в себе желание и сейчас оно уже кипит, переливается через край, обжигает. Арс шумно втягивает носом воздух и отвечает; его руки перемещаются на щеки Антона, сжимают их пальцами, гладят колючую от щетины кожу. Антон ерошит его волосы, плавится от касаний губ и языка с двух сторон сразу и задыхается от чувств к этому человеку, пока Арс чувствует то же самое. Они целуются долго и нетерпеливо, сталкиваясь зубами и лбами, по их подбородкам бежит слюна; Арсений сзади покрывает поцелуями его спину, ставит засос под лопаткой и длинно лижет вдоль позвоночника, заставляя Антона довольно промычать в поцелуй. Они отлепляются друг от друга с пошлым звучным чмоком. — Кис, потише, — тихо смеется Антон, когда ловит поплывший взгляд Арсения и видит, как тот жадно глотает воздух. — Дыши. Арс пыхтит так, что ноздри раздуваются, пытается смотреть возмущенно, но получается только голодно. Антон улыбается и они снова целуются. Кинковый секс как-то незаметно перетек в поцелуи и объятия втроем. Антон сидит на кровати, окруженный Арсением, ему тепло и хорошо, нравится чувствовать два прижатых к нему разгоряченных тела, нравится ощущать на себе их касания. Поэтому, когда все это неожиданно исчезает, Антон чувствует пустоту и холод и растерянно смотрит на Арсения, один из которых укладывается на спину, головой к Антону, а второй устраивается сверху, ставя руки и ноги по обеим сторонам от нижнего Арса. В таком положении прямо перед лицом Антона оказывается задница в белом кружеве, через которое легко просматривается колечко мышц; Антон даже может видеть, как оно сжимается и разжимается, и от этого рот наполняется слюной. — Антош. — Да, родной? — Хрипло, пиздец, низко — Антон уверен, что Арсения прошибает от такого тона. — Делай уже что-нибудь. Арс виляет задницей, а тот, что лежит на спине, смотрит на Антона и медленно ведет языком по опухшим от поцелуев губам. А потом кладет ладони верхнему Арсу на бедра и мягко завлекающе гладит, мнет кожу, щипает даже и неожиданно шлепает, так что по комнате разносится смачный звук и тихий довольный стон. Чей — непонятно, потому что Антон тоже, кажется, стонет. Тот Арс, что сверху, сильнее прогибается в спине, а нижний тянет с него трусы; у Антона поперек горла ком встает, он думает о том, как прикольно бы было подольше посмотреть на то, как Арсений увлечен только собой, как касается и трогает более открыто, но не в этот раз. Сейчас им обоим нужно привыкнуть, Арсу в особенности, потому что в его движениях до сих пор присутствует легкая скованность. Обычно, когда Арс вот так просит, значит он уже очень близок к тому, чтобы выйти из терпения, а он выходил из терпения единожды. — Не нервничай, цветочек, — ласково шепчет Антон, оглаживая чужие гладкие ягодицы большими ладонями; Арс вздрагивает под касаниями — оголенный провод — но по-лисьи фырчит, а Шаст даже знает на что. — Что-то не так, цветочек? Фырк повторяется, причем на два голоса и в два раза недовольнее. Антон знает, что втайне Арсу это прозвище даже нравится, но он все равно будет наигранно злиться и фыркать каждый раз, как его слышит. — Трахай уже. Недовольно и грубо, а еще очень повелительно. Антона от такого Арсения прет очень сильно. — С резинкой? — спуская штаны с трусами, спрашивает Шаст. — Нет, — выдыхает Арс, а Антон видит, как он одной рукой оглаживает бедро нижнего себя, соскальзывая на внутреннюю чувствительную сторону, и сжимает кожу там до рваного стона. Обхватив пальцами собственный уже полностью стоящий член, Антон туго ведет по нему кулаком от основания к головке, а потом обратно, натягивая кожу, смотрит на Арсениев и мгновение мнется, потому что думает — как. Решение, правда, приходит достаточно быстро. — Арсюш, ляг поближе ко мне. И свесь голову с кровати. Арс послушно выполняет все, о чем его попросили, ползком сдвигается к краю кровати и, чуть запрокинув голову, смотрит на Антона. Они улыбаются одновременно, Шаст ставит одно колено на кровать и тычется головкой во влажный подготовленный вход. — Сам себе отсосать никогда не хотел? — Пока нет, — усмехается Арс, поглаживая самого себя по ногам. — Надежда есть. — Антон порнушно хлопает головкой по входу, зная, что Арсений эту деталь любит, трется членом между ягодиц и наконец мягко входит, со стоном прикрывая глаза. — Опять не брился. Антон хмыкает и делает пробный толчок, слушая тихое мычание снизу. Только Арсений может предъявлять ему за небритый пах прямо во время секса. — Некогда было, цветочек. — Сука. Антон шикает и стонет, потому что Арс, видимо, в качестве мести, сжимается вокруг него слишком туго. Шаст упирается ладонью в арсеньевскую поясницу, надавливает, а потом звонко шлепает его по ягодице и сразу ускоряется, с каждым новым толчком повышая громкость поповских стонов. В момент, когда стоны Арсения переходят в тихий довольный скулеж, Антон резко останавливается и выходит из растраханного входа под недовольно-вопросительное мычание. — К-куда?.. Антон не разменивается на ответ; упирается коленом в кровать, приседает и ведет головкой по приоткрытым губам лежащего на спине Арсения. Тот открывает подернутые пеленой желания глаза, смотрит расплывчато, но понятливо открывает рот шире, позволяя Антону в него толкнуться. Антону почему-то от всей этой ситуации очень-очень классно. От Арсения столько доверия, что крышу сносит, неужели так можно. И он, конечно же, никогда не станет этим злоупотреблять, потому что комфорт его цветочка важнейшая для него вещь в мире. Арс по возможности что-то делает, касается члена языком, но в основном просто расслабленно лежит, разрешая Антону толкаться в удобном им обоим темпе, то входя наполовину, то почти полностью выходя, и так несколько раз. Они стонут в унисон, когда Антон, не прекращая трахать Арсения в рот, вводит в него указательный и средний пальцы обеих рук, растягивая анус в стороны; любуется, осматривая изящное и влажное от испарины тело, которое поблескивает в свете гирлянды, осматривает надетое на Арса белье и, собрав во рту побольше слюны, медленно спускает ее густой нитью на вход. Арс снизу хлюпает и мычит, Антон торопливо покидает его рот, смотрит взволнованно и вопросительно, но припухшие губы Арсения тянутся в улыбке, и Антон расслабляется. — Хорошо, кис? — Охуенно. — Очень кратко, а главное по теме. Антон улыбается и в следующий раз входит уже не в рот, а снова в задницу, довольно улыбаясь с долгого и полного удовольствия стона Арсения. Попов давится воздухом, мычит и скулит, пока Антон толкается глубокими размашистыми толчками, тихо и хрипло постанывая и шаря руками по его бедрам, заднице и спине. Шаст разгоняется до бешеного темпа, так что Арсений уже не стонет, а тоненько поскуливает, утыкаясь самому себе между ног, прямо рядом со стоящим членом. Антон опускает руку, оглаживает пальцами его подбородок, раскрытые губы, бегло лезет большим пальцем в рот и давит на язык, а затем выходит и снова входит уже в рот. Запрокинув голову и закрыв глаза, низко стонет, балдея от ситуации в целом, от ощущений и возможностей, от стонущего Арсения, который послушно держит рот открытым и виляет задницей, которая без внимания не остается — Антон снова лезет в нее пальцами. Он меняет так еще несколько раз. У Арсения по губам, щекам и подбородку бежит слюна, он больше хнычет, чем стонет, но иногда срывается даже на вскрики, болезненно-возбужденный и горящий, бессвязно просящий Антона о чем-то частыми «пожалуйста» и уже на грани оргазма шепчущий его имя миллионы раз. Антон и сам уже почти кончает, двигается рывками, загоняя член по самые яйца со звонкими шлепками, стонет хрипло и почти не дышит. Ему жарко, с него ручьями бежит пот, соображать все тяжелее, потому что в голове образовывается приятный легкий звон. Уже почти кончая, Антон замедляется и под вымученный стон Арсения полностью выходит из него. — Арс… Тот мычит и дрожит всем телом, его бедра трясутся, он пытается свести их, потому что хочет кончить, но мешает он же сам, распластанный под ним на кровати. — Арс. — Антону почти стыдно говорить Арсению такое, но тот сам просил его о контроле и приказах, когда они обсуждали нюансы. — Додрочи себе сам. А я посмотрю. Арс снова стонет, умоляюще и жалостливо как-то, сейчас ненавидит Антона, возможно, но все равно выполняет приказ-просьбу и на трясущихся конечностях разворачивается, садится напротив своей копии и широко разводит ноги. Антон плюхается голой задницей на стул и сразу обхватывает пальцами собственный твердый член, ведет по нему кулаком и пережимает у основания, боясь кончить прямо сейчас. Возможно, если бы Арсений не был так перенапряжен и замучен, он бы подольше подразнил Антона, но сейчас у него не остается сил на показушность. Обхватив член кольцом из пальцев, оба Арса быстро-быстро двигают руками по стволу, запрокидывая голову и громко рвано постанывая так, что Антону все сложнее себя сдерживать. В момент, когда Арс замирает и его бедра дергаются в нахлынувшем наконец оргазме, Шаст зажмуривается и с невнятным хрипом кончает в собственный кулак, сильно прикусывая нижнюю губу. Приходится выждать немного, прежде чем встать — в голове стоит звон, а комната слегка покачивается. Антон вообще из тех людей, которым сразу после секса хочется завалиться спать, желательно часов на десять-двенадцать, но — сейчас ему важнее закомфортить ничком лежащего Арсения. — Арс, нормально? — тихо спрашивает Антон, садясь на кровати рядом с Поповыми. Щелчком пальцев Шаст соединяет их в одного человека и укладывается рядом, пристраиваясь к Арсу под бок, как огромный теплый кот. Арсений реагирует — улыбается вяло и вымученно, руку к чужим влажным кудряшкам тянет и мягко вплетается в них все еще подрагивающими пальцами. — Нормально, — говорит Арс. Его голос хоть и уставший, но довольный, и это радует. — Не так заебан, как с тобой пятью. — Ясен хрен, — хмыкает Шаст, лужей расплываясь от оргазма и поглаживающих макушку пальцев. — Это больше ты меня затрахал. — Устал? — заботливо спрашивает Арс. — Как обычно. Посплю и готов еще. Арс усмехается. Они молчат какое-то время, Арс все еще гладит Антона по волосам, а тот задумчиво водит кончиками пальцев по его животу, иногда залезая указательным в пупок и замечая, как Арс вздрагивает. — Как ощущения? — спустя еще пару минут интересуется Антон. Он уверен, что Арс его понял. Тот отвечает не сразу, видимо, обдумывает, вспоминает, прогоняет ощущения и чувства в голове, а Антон его не торопит — знает же, что нужно время. — В первую очередь необычные, — подает голос Арс. Антон приподнимает голову и чмокает его в выступающее ребро. — Странно… касаться вроде бы себя, а вроде бы… кого-то другого. Я все эти касания чувствовал, ощущал вдвойне и вместе с тем как-то по-разному, что ли. Бля, башку разрывает. — Антон ползет выше и целует его в сгиб шеи, в ключицы, в плечо. — Это не совсем то же самое, что касаться себя, допустим, во время дрочки, потому что я же касаюсь кого-то напротив, могу больше себе позволить и, хотя знаю, что это я сам, все равно чувствую себя непонятно. Не могу точно это описать. — Я и сам не могу. Потому больше и не пробую. — А зачем вообще пробовал? — Ну как, — хмыкает Антон, оставляя еще один поцелуй под самым подбородком. — Спортивный интерес. Да и в подростком возрасте, когда хочется, а еще нельзя, да и не с кем… — Ой, заткнись. Они оба тихо смеются и снова молчат несколько минут. — Больше повторять не хочешь? — Я подумаю, — твердо говорит Арсений. Его рука замирает на шастуновской макушке. — Можно же попробовать разные варианты и комбинации, согласись? — Как тебе паровозик? — задрав голову, Антон смотрит на Арса и улыбается. Тот сначала непонятливо хмурится, а потом медленно улыбается и фыркает. — Дурак. — Твой дурак. — Мой дурак, — соглашается Арс, сползая пониже; прижимается к Антону всем телом, чешет задницу через тонкое кружево и обнимает одной рукой. — В душ не хочешь? — зачесывая челку Арсения назад, спрашивает Антон. — Лень. — Арс морщит нос и жмурится. — Ладно. Поспишь тогда? Арс кивает и тычется носом в антоновскую шею, трется кнопкой об кожу и вдыхает; Антон ерошит его волосы, целует в лоб и крепко обнимает, снова невольно думая, как же сильно он этого человека любит. *** — Мы с Женькой переспали. Подперев рукой подбородок, Арс медленно переводит взгляд со снега за окном на сидящего напротив Сережу и просто смотрит. Матвиенко это, кажется, не совсем устраивает, потому что его взгляд с волнующегося и нервного становится недовольным. — Арс? Тебе похуй, что ли? А где, блять, все твои «я же говорил», «я так и знал», «поздравляю» хотя бы? — Поздравляю, — улыбнувшись, говорит Арсений. Лицо Сережи делается еще более недовольным, но и удивленным. Оскорбленным даже. — В смысле, нахуй? Ты че, блять, такой? Заебанный. Арс хмыкает с каламбура и убирает руку от лица. Но он правда знал. Знал, что рано или поздно Серега с Масичем сойдутся, потому что они давно уже вокруг друг друга вертятся-крутятся, смотрят этими томными взглядами, флиртуют и шарахаются, порой искрят даже, потому что хочется уже, но выебывались почему-то. И вот потрахались. Арс не удивлен даже, что именно таким способом, что они не поговорили сначала, а сразу перешли к делу. Это на Серегу похоже. — Ну я же знал. — Ой. — Сережа рукой машет и отворачивается. — Знал он. Тебя опять вчера вшестером ебали? Арс улыбается — все-то Серега про него знает. — Не. Там другая схема. — Даже не хочу знать. — Ну и зря. — Арс допивает остывший чай и встает из-за стола — кружки помыть. — А про свои-то похождения расскажешь? — Нет, блять, — резко говорит Сережа, но в его голосе сквозит смех и вот эта эмоция, когда «он долбоеб у меня, но мой долбоеб и я люблю его». Арс эту эмоцию наизусть знает, привык к ней и любит, потому что у них с Серегой за столько лет общения каких-то дел и разговоров не было, даже пьяный поцелуй, потому что просто захотелось и не более. Они как две подружки и только друг с другом могут пообсуждать своих мужиков, потому что даже если Сережа не по мальчикам, он всегда разговор поддержит. Друг потому что. — Ладно, слушай. До вечера они обсуждают Антона с Женей, предстоящий Новый год, где будут его праздновать и кому что подарить; Арс, хитро улыбаясь, слушает о том, что Сережа хочет новые беспроводные наушники и еле сдерживается, чтобы не отдать их ему прямо сейчас. За окном уже темно и все еще падает снег, когда возвращается Антон, пряча за спиной букет цветов. И пусть до праздника еще четыре дня, он хочет делать приятное Арсу уже сейчас, тем более, что его единственный заслуживает всех цветов этого мира. И его титул героя №1 тут совершенно ни при чем.