Я мстил, и был прощён собою?

Белый двухэтажный дом у кладбища заполняется детскими смехом и улюлюканьем. — Джей-Джей! — всплёскивает руками Элли, притворно охая, — Ну и где наш ковбой спрятался? Из коридора выходит Дина, опирается об косяк двери и, улыбаясь, смотрит на свою семью. Месяц назад молодая мама переехала со своим малышом в дом Миллера. Троица быстро вновь привыкла друг к другу, и с тех пор холостой дом ожил: заполнился детскими игрушками, женскими лифчиками и звонким смехом. Почти каждую неделю кто-нибудь из взрослых ходил добровольцем на вылазку за ворота, а оставшийся следил за ребёнком. И, если честно, обе девушки до конца не понимали, что было более утомительнее и опаснее, — рубить пополам редких зомби или успевать уследить за мальчуганом, научившимся ползать и залезать во все ящики? — А-а-а, нашла! — тонкие руки хватают карапуза за подмышки и поднимают вверх, из-за чего Джей начинает смеяться ещё сильнее. — Я приготовила обед, идёмте есть. Поначалу Дине было не комфортно, ведь это был дом Миллера, тихого и хмурого старика, вечно опекающего Элли. Но смуглолицая привыкала: привыкала к берлоге у кладбища, привыкала к вещам, принадлежавшим погибшему, и с каждым днём все больше и больше осваивалась. Надеюсь, вы не сильно сердитесь на наше вторжение, Джоэль, — мысленно обращается кудрявая к усопшему, усаживая сына на высокий стульчик. После обеда, пока Элли уходит укладывать картоху спать, Дина вновь проходиться по фотографиям на полке в гостиной: вот опекун шатенки на рыбалке с Томми, а здесь он уже учит иммунную играть на гитаре. Женская рука останавливается на третей фотографии, более старой, чем другие, — и хоть на ней есть рамка, с краю всё равно заметны трещины и потёртости, что оставило на бумаге время. Бывший контрабандист выглядит молодо и непривычно счастливо, стоя рядом с светловолосой девочкой в униформе. Кажется, так люди одевались раньше для игры в футбол? В маленьких детских ручках лежит тяжёлый золотой кубок, и у обоих неизвестных на фото горят глаза от азарта и вкуса победы. — Это Сара, — раздается сзади. Со спины к молодой маме подходит Уильямс, со сложенными руками на груди. — Дочь? Элли кивает. — Что с ней? — Она умерла в день начала эпидемии в Техасе. — Оу… — неловко протягивает брюнетка, вновь переводя грустный взгляд на фотографию. По мягкой коже пробегают мурашки, от осознания того, что присутствующих на этом старом фото уже не было в живых. — Он рассказывал тебе о ней? — Да. Правда, когда я в первый раз о ней упомянула, он был готов на меня сорваться, — горько усмехнулась зеленоглазая, вспоминая то, как убежала из коммуны в близлежащую деревню, едва узнав, что Джоэль хотел сбагрить её на Томми. — Теперь они вместе, — осторожно начинает кудрявая, беря возлюбленную за руки. Та кивает, а после смотрит вниз, на сплетённые руки, и говорит: — Я так по нему скучаю… Дина выдыхает и умиляется. Она впервые видит перед собой такую хрупкую версию шатенки. — Давай сядем? Черноглазая действует максимально осторожно и деликатно, стараясь не спугнуть и не смутить иммунную. Она чувствует нутром, что этот самый момент настал, — Элли наконец-то готова поговорить о погибшем отце, готова довериться ей. И американка не имеет права сделать неверный шаг. Дина вспоминает, как ей и самой было важно когда-то поговорить с Уильямс о Джесси: выплакаться, вспомнить, обсудить всё. И подруга выслушала, ни разу не попыталась увильнуть от темы, позволяя высказать всё, что накопилось внутри. Теперь жительница коммуны желала всем сердцем, чтобы и её милая Элли тоже вдохнула полной грудью! Когда она впервые узнала о том, что они с Джоэлем были не родственниками, то сильно удивилась. Уж больно эти двое были похожи. Зеленоглазые шатены, вечно подкалывающие друг друга, но с этим, готовые порвать кого угодно, чтобы защитить близкого, — чем не родственники? Сейчас, если бы Дина не знала этих людей, то подумала бы точно также, даже наоборот, — начала бы доказывать наперекор всем, что они не могли не быть роднёй. Да иммунная же его вылетая копия, особенно характером! Такая же вечно тихая и неулыбчивая при незнакомцах. Начав разговор, девушки уже не могли остановиться, — они говорили, и говорили долго. Благо, карапуз сегодня был благосклонен и дрых аж до пяти вечера. Сидя на старом кожаном диване в гостиной, хозяйки смеялись и плакали, удивлялись и хмурились, и с каждым разом Уильямс становилось действительно легче, — она наконец-таки смогла выговорить всё, о чём так долго думала и, кажется, даже вспомнила, какого это было быть болтушкой: — А я ведь так и не посмотрела с ним тот фильм, — грустно усмехнулась шатенка, — И не поговорила о произошедшем в баре, — между густыми бровями образовалась складка. Наверное, это было самым тяжёлым для неё сейчас. Мужчина погиб, будучи думая, что его названная дочь была зла на него. И, конечно же, он был совершенно прав. Так оно и было. Девушка была зла на него, но тогда в баре наговорила всякого, не потому что ей не нравилось, что Джоэл за неё заступился, а потому что до сих пор не могла простить того за враньё, за госпиталь Цикад, поэтому и была колка. Но после, будучи прижатой к полу, и не имея возможности помочь близкому человеку, зеленоглазая была готова простить старику всё. К чёрту эту обиду за отнятый смысл жизни, к чёрту, к чёрту, к чёрту! Она бы прямо там его бы простила, только бы он жил, — но разгневанная мстительница Эбби разрушила все её надежды и планы одним ударом клюшки. — Томми рассказал… — мягко начала Дина, продолжая массировать холодные женские руки, — …что Джоэл был в сознании, когда ты пришла. Я имею ввиду, опуская весь этот ужас, он видел тебя перед своим концом. И то, как ты яростно ворвалась в комнату, то, как стремилась помочь, и как смотрела на него, — смуглолицая прикоснулась к щеке подруги, — Было для него громче и понятнее любых слов… Элли взяла брюнетку за руку, а после, наконец свободно выдохнув, не сдержала благодарной улыбки. Дина была совершенно права. Джоэл тогда был в сознании, иммунная прекрасно это помнила, — помнила и их пересёкшиеся взгляды. Её отец никогда не умел говорить, а когда хотел лишний раз начать разговор, просто чтобы побыть рядом, то выглядел очень неуклюже. Гораздо лучше у контрабандиста получалось невербальное общение, — в этом он был самым красноречивым спецом. — Как думаешь, он был бы не против того, чтобы мы здесь жили?.. Чтобы я жила со тобой? — вдруг спросила кудрявая, облизнув засохшие губы. — Ну… — протянула иммунная, — В последний раз, когда мы с ним разговаривали о тебе, он сказал, что ты хорошая, — Элли вновь улыбнулась, увидев, как заёрзала Дина, — Что? Думала, что у тебя нет его благословения? — То есть всё это время, у меня в козыре было добро со стороны Джоэля, а ты мне в том подвале дала шестёрку? — подняла бровь мать Джей-Джея. — Ты сама себе дала шестёрку, я ничего тогда не ответила… — быстро поймала игривое настроение шатенка, едва заметив приближающееся женское лицо. Секунда, — и вот губы Дины накрыли губы Элли. Нет, за этот месяц они тоже целовались, и не раз, но именно сейчас это был жест с особым подтекстом. Шатенка обхватила смуглое лицо и тут же повалилась вперёд. Искра превратилась в пламя, разжигающееся с каждой секундой. Руки Дины заползли под одежду, пройдясь по животу, груди, а затем перейдя к спине, тем самым заставляя партнёра прижаться к себе ближе: частое дыхание, тихие стоны, горячие прикосновения и… — Уаааааа! — раздалось где-то на втором этаже, отчего Дина заливисто расхохоталась прямо в лицо Уильямс. Элли с долей сожаления отдёрнулась, — игривое настроение сбилось из-за внезапного сигнала тревоги. — Ковбой решил, что с нас хватит! — продолжала довольно хихикать молодая мама, приподнимаясь с дивана и завязывая распустившиеся волосы в хвост, — Джей-Джей, мы идём!