***
Чимин очнулся от того, что на него вылили ведро ледяной воды. — Поднимайся! — громко сказал стражник и, схватив Пака за руку, резко дёрнул. Парень медленно поднялся, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Он хотел было спросить что происходит, но из горла не вырвалось ни звука. — Давай! Шевелись! — стражник вытолкал Пака из камеры. — Пошёл! Чимин, еле передвигая ноги, пошёл к выходу. Перед ним шли мятежники. Было видно, что они боятся, но сдаваться не собираются. Пак вышел из темницы и зажмурился от восходящего солнца. В голове стоял звон, тело дрожало от пронизывающего холода. Печально пел песню церковный колокол. От самой темницы до площади выстроились, образуя коридор, люди. Пак не слышал, как ему кричали со всех сторон, кто-то кинул в него камень, попадая в скулу. Но он не чувствовал уже ничего. Герцог занял свое место перед эшафотом. Вешали по трое, люди кричали о своей невиновности, плевались, оскорбляли, проклинали… Ничего нового. Тэхен столько раз видел эту картину, но когда поднялся Чимин, старший не мог смотреть. Однако смотрел. Смотрел и на то, как нежную шею окольцовывает грубая веревка, до этого послужившая уже десятку мертвецов. Смотрел на разбитую скулу, на потухший взгляд. Молодой лекарь казался слабым и разбитым, не как во сне Кима, от чего становилось больнее. Тэхен изо всех сил сжимал губы, чтобы не выдать себя, чтобы не наградить площадь плачем преданного влюбленного. — Пак Чимин, — один из советников, сидящих рядом с герцогом, обратился к приговоренному. — Его Светлость просил меня дать вам слово перед тем, как вас повесят. Чимин открыл рот, но из горла вырвался лишь тихий хрип. Он поднял голову и посмотрел в глаза Тэхёна: спокойно, без тени укора. — Я… — приглушённо, еле слышно и хрипло вырвалось из горла Чимина. — Я… — Чимин! Лекарь вздрогнул и посмотрел в том направлении, откуда он услышал голос. Как и все присутствующие на площади. «Алек» — Чимин! — орал друг, локтями распихивая толпу. Пробравшись к герцогу, он рухнул перед ним на колени. — Прошу Вас! — со слезами заговорил парень, сняв шапку с головы и прижимая её к груди. — Помилуйте! Чимин ещё молод, у него нет приемника, чтобы тот лечил людей! Господин, он спас Вас от смерти! Спас, хотя мог убить, зная, что Вы также убили его отца! Вспомните! Вы казнили невинного человека, а теперь собираетесь казнить такого же невиновного! Сначала отец, потом сын! Честнейшие люди на Вашей земле! Пак почувствовал, как уходит земля из-под ног. «Ты не монстр» — подумал он. Ноги больше не могли держать. Голова словно плавилась. Коленки согнулись сами, грубая веревка впилась в горло, сдирая кожу, но Чимин стоять уже не мог. В горле забулькало, ослабевшие руки жалко цеплялись за веревку. «Я люблю тебя».***
Герцог простоял у постели младшего весь день, почти не отрывая от него взгляд. Не отвлекаясь даже на еду. Там, на площади, только увидев потерявшего сознание Пака, который едва не задохнулся от слабости, Тэхён больше не смог на это смотреть, поэтому тут же приказал снять его и унести в свои покои. Сам герцог тоже удалился с казни, закончили без него. Он все еще не знал, действительно невиновен его лекарь или это все тщательно поставленный спектакль, но, Боже, как бы Тэхену хотелось верить. В его ушах стояли крики Чимина, когда он цеплялся за плечи старшего и повторял, что не виноват, что любит. Ким тоже любит. Настолько, что не может позволить себе убить, будь лекарь хоть предателем, хоть убийцей. — Чимин, — с дрожью в голосе и болью в сердце произнес Тэхен, когда юноша наконец открыл глаза, придя в себя. Тот смотрел на своего господина. Его горло, скула, всё тело невыносимо болело. Больно было даже моргать. «Я… Жив?» — внезапно пронеслось в его сознании, а в памяти промчались картинки: эшафот, верёвка, Тэхён, Алек… «Почему» — Чимин, не моргая, смотрел на старшего. Герцог наклонился и начал покрывать лицо Чимина невесомыми поцелуями, в каждый из них вкладывая всю боль и сожаление. Каждый из них расцветал на измученном лице ярким и пышным «прости», алым «я не достоин тебя». Тэхен решил, что если после его лекарь захочет уйти, он отпустит, обеспечит всем необходимым до конца жизни и отпустит. Дверь без стука открылась и в комнату герцога вбежал Алек. Он посмотрел сперва на Чимина, потом на Тэхёна. — Ты… — прошипел парень и набросился на герцога. Схватив того за грудки, он хорошенько встряхнул Его Светлость, пользуясь разницей в росте. — Ты что наделал! Ты! Дьявол! — Алек, чьи глаза блестели от слёз, не стесняясь в выражениях, тряс Кима. — Ты что там устроил?! Как ты мог?! А?! Ваше Сиятельство?! Вам так нравится издеваться над бедным парнем?! Наигрались вдоволь?! Тэхен оттолкнул его от себя и отступил на шаг. — Что ты здесь делаешь? — Я пришёл за ним, — Алек кивнул в сторону Чимина, который, открыв рот в немом крике, смотрел на парней, — Он сюда больше не вернётся. Ни-ко-гда. — чётко сказал Алек и опустившись на колени, рядом с кроватью, взял Чимина за руку. Тот сморщился от боли, и парень тут же его отпустил. — Чимин, — твёрдо сказал Алек, смотря в глаза друга, — Мы возвращаемся в деревню. А Вы, — тут Алек обернулся к герцогу, — Это вот так Вы его отблагодарили за спасение своей жизни? Помните о том, кто дважды Вам спас жизнь! Чимин, — Алек вновь посмотрел на парня, — сегодня же возвращаемся. Я пойду, подготовлю повозку. С этими словами Алек вскочил и выбежал из покоев. Тэхен опустился на край кровати спиной к Чимину, и его сердце снова сжалось от невыносимой боли. Забирают. Ну конечно, в деревне безопасней, там ему будет лучше. Надо забрать. — Не вспоминай меня пожалуйста, — сказал герцог будучи уверенным в том, что его слышат. — Не вспоминай и обходи мой замок за много миль. Увидишь меня — беги со всех ног, бегаешь ты быстро. Услышишь — заткни уши. Я опасен, моя любовь, со мной тебе будет только больно, — из глаз который раз брызнули слезы, Тэхен никогда столько не плакал. Чимин, собрав последние крупицы сил, протянул руку и коснулся спины герцога. — Я… Тебя. — тихо хрипя начал Чимин; говорить было нестерпимо больно. — Дог-…нал. — Догнал, — всхлипнул герцог, слыша быстрые шаги Алека в коридоре. — Я до сих пор не понимаю…зачем надо было за мной гнаться. — Чимин, — Алек подошёл к кровати и посмотрел на руку Чимина, которая касалась спины Тэхёна, — Тебе надо будет потерпеть. Я возьму тебя на руки. Алек склонился над другом и уже протянул руки, но остановился: Чимин медленно отрицательно качал головой. — Нет, ты не останешься! — воскликнул Алек и осторожно просунул руку под спиной Пака. — Стой. — прохрипел Чимин и упёрся рукой в грудь друга. — Нет. — Не видишь, что он не хочет? — тихо спросил герцог, встал и посмотрел на Алека, а потом отодвинул его от младшего и загородил собой. — Он уйдет сам, когда захочет, поэтому убери свои руки. — Ты не умеешь с ним хорошо обращаться. — Алек скрестил на груди руки и посмотрел сверху вниз на Тэхёна. — Он лишь страдает из-за тебя. Ты ему приносишь только боль. И чтоб ты знал, — продолжил Алек, — Последний казненный признался, что Чимина подставили, зная, что тебе это принесет боль. — Вот пусть и уходит, когда сможет уйти, но забрать его силой я не позволю, — твердо ответил герцог. «Значит подставили… Боже, спасибо» — Тэхен посмотрел в глаза все еще неспособному что-либо говорить младшему и вздохнул с облегчением, а выдохнул с ненавистью к себе. — «Чертов безумец». — Ты должен уйти, — обратился он к Алеку и кивнул на дверь. — Я буду рад принять тебя в своем замке при других обстоятельствах. Когда ты не будешь на меня кидаться. — Я вернусь завтра, — спокойнее ответил Алек, подходя к двери, а после обратился к Чимину, — Уверен, что хочешь остаться… — Алек презрительно посмотрел на герцога. — С этим? Тот еле заметно кивнул. — Как хочешь, — сказал Алек и вышел, громко хлопнув дверью. — Не забудь постучать в следующий раз, — сказал Тэхен, хотя слышать его уже не могли. Он сел на стул, придвинутый к окну и вдохнул осенний воздух. Говорить что-либо было бессмысленно. Он виноват, он который раз причинил боль своему солнцу, он рушит счастье своими же руками. Чимин не должен был бежать за ним десять лет назад. Должен был плюнуть и пойти по своим делам. Слуга принес горячее молоко, и герцог начал медленно, чтобы не обжечь юношеские губы, поить им своего лекаря в надежде, что тому станет чуть лучше. Если не вернется голос, то хотя бы уснет. Смотреть ему в глаза было стыдно. Смотреть было больно, а потому Чимин лежал с закрытыми глазами, но не спал. Он почти умер. Почти, и теперь это будет его ночным кошмаром, который ему будет снится ещё долгое время. Но когда-нибудь он закончится. Правильно ли он сделал, что не позволил себя забрать обратно в деревню? Правильно ли он поступил, решив остаться с тем, кто его едва не лишил жизни? После молока стало лучше. Едва Чимин это почувствовал, как он предпринял попытку говорить более чётко. — Ты… — Чимин поднял веки и посмотрел на старшего. — Монстр? — Я знаю, — слова лезвием по сердцу, от которого остались только ошметки. — Знаю. Побереги горло, — герцог дал отпить еще немного, видя, как болит горло младшего. — Нет. — после ещё нескольких маленьких глотков тихо сказал Чимин. — Не знаешь. — Ты же знаешь, что нужно будет уйти, — Тэхен погладил его по лохматым волосам и с сожалением продолжил. — У тебя нет ни единого основания верить мне. Чимин медленно протянул руку и взял Тэхёна за пальцы. — Я уйду тогда… Когда смогу убедить в том, что ты. — слабо улыбнулся лекарь. — Что ты здоров. Мой герцог. Тот осторожно, чтобы не причинить боли, взял Пака за руку и поцеловал костяшки. — В таком случае, — горько улыбнулся он. — Тебе придется никогда от меня не уходить. — Я согласен на это… — прошептал Чимин и закрыл глаза. — Прошу. Побудь со мной… Не уходи. Герцог молча лег, не отпуская руку младшего. Ему и не хотелось никуда уходить, не хотелось бросать своего лекаря больше всего на свете. Горе, которое принесло ему мнимое предательство, затмило разум, из-за чего Тэхен чуть не лишился своего сокровища. — Спи, я никуда не уйду. — Я верю… — Чимин подвинулся ближе и прижался к старшему. — Я люблю тебя. Больше всего на свете. Ценное сокровище, которое герцог пообещал, в который раз пообещал, больше никогда не терять и беречь так, как не берег никого до этого. Пак быстро шел на поправку благодаря наставлениям, которые не прекращал давать Тэхену. Вскоре старшему начало казаться, что он тоже кое-что смыслит в медицине благодаря своему лекарю. Чимин не был пленником в этом замке, Ким давал ему полную свободу, делая акцент на том, что тот может уйти когда пожелает, если на то появится причина, но…причины не появилось. Младший остался. Ледяная стена, которую он растапливал своими ладонями все это время, наконец пала, и молодой герцог понял, что в чувствах нет ничего страшного, когда любимый человек рядом.