<~ ꍏꌗ꓄ꋪꀤꀸ ~>
Я не сразу понимаю, что меня начинают тянуть наверх. Успеваю только поднять глаза, когда меня поднимают из воды. Тот, что держит меня за плечи мёртвой хваткой, должно быть, невероятно силён для человека, ведь масса сирены превышает людскую. Во мне закипает злость. Я не понимаю, как реагировать — вроде бы забор сломан, меня вытаскивают из этого ужасного озера… Но то, как всё это проделывается, совсем не похоже на простую помощь. А потому я резко вскидываю руку вверх, растопыриваю пальцы. Затем клешни моего противника перестают так сильно сжимать мои плечи, и я чувствую, как под когти забиваются кусочки плоти. Я слышу какое-то неразборчивое злое восклицание, должно быть, ругательство, и, пользуясь моментом, пытаюсь выцепить лицо нападавшего из мрака ночи. Но слышится ещё звук, шорох и шёпот, — людей тут двое, если не больше. Я злюсь ещё больше. Что вообще происходит? Что надо этим людям? Это Иккинг с дружками решили так подшутить, или же у них расстройство личности, и они не могут решить, держать нас в плену или же сразу убить? Но прежде, чем я успеваю что-либо предпринять, что-то бьёт сзади по моей макушке. Да так сильно, что даже мой крепкий череп трещит… … Я не знаю, сколько прошло времени, ведь всё ещё темно, когда я открываю глаза. Макушка неимоверно сильно ноет, в глазах двоится. Я едва нахожу силы, чтобы повернуть голову, и вижу в нескольких метрах от себя неподвижного брюнета, который стрелял в Коббер. Телу непривычно. Подо мной земля. Меня привлекает смех, и я поворачиваю голову. На фоне блёклого синего неба надо мной нависают два силуэта. Я не могу разглядеть лиц из-за того, как ведёт себя моё зрение, но на правой щеке одного из них краснеют следы. — Посмотрим, как долго ты протянешь на суше, рыбёшка… — усмехается один. — И как теперь Лохматые Хулиганы будут обсуждать с тобой свои планы… — вторит второй. Я не могу и не пытаюсь вникнуть в смысл сказанного. Я лишь верчу головой, хмурясь от гнева, негодования и собственного бессилия. Я даже взгляд не могу сфокусировать. — Вот тебе, прикройся хоть, бесстыдница! — в мою сторону летит какое-то пятно; следует ещё один раскат хриплого и противного смеха. — Хотя, тебе это вряд ли поможет… Они растворяются во мраке. А затем опять темнота.<~ ꃅꀤꉓꉓꀎᖘ ~>
Мои веки распахиваются, а брови поднимаются на лоб так высоко, что становится больно. Я вглядываюсь в испуганное и искажённое ужасом лицо Сморкалы, пытаясь понять, мог ли он шутить, произнося то, что я только что услышал. Но нет. Неимоверный шок заложен во всех его чертах. Я тут же срываюсь с места. Вскакиваю с табуретки так резко, что она опрокидывается назад. То же самое готовится проделать и стол, но он слишком массивный. В прочем, когда я осознаю, что услышал шум, я уже нахожусь в дверях. Йогерсон кидается следом за мной. Через десять секунд мы уже в сёдлах. Я дёргаю Беззубика вверх слишком быстро, о чём оповещает недовольный рык, и корю себя за это. Но времени для объяснений слишком мало. У меня у самого сейчас столько вопросов, что они грозятся разломить череп. — Где Хедер?! Сейчас с ней всё в порядке?! — что есть мочи кричу я, сражаясь с ветром. — Да! — доносится сбоку. — Она в лазарете! Она сама пришла к нам, из последних сил все рассказала и свалилась без сознания! О, Боги, дайте нам сил. — Отец знает?! — Вряд ли! Он же на встрече! Я сразу полетел к тебе! В моей голове вспыхивает воспоминание. Торговый корабль, что прибыл сегодня, был полон людей, готовых обсуждать с отцом все новые и новые предложения. Я же, лишь бегло осмотрев их, отправился к Плеваке в кузню. Я и не заметил, сколько прошло времени. Неужели он всё ещё там, среди торговцев? Я только сейчас обращаю внимание на то, что наступила ночь. Свежий и прохладный воздух бодрит, давая небольшую передышку меж полученными новостями. Но она кончается так же быстро, как и началась: впереди снизу я вижу Луну, что ярким кругом отражается от озера Лоренса. Неужели все, что сказал Сморкала — правда? Сейчас я всё и узнаю. И в глубине души мне не кажется, что я этого так сильно жажду. Но я должен. Я сглатываю. Мы приземляемся рядом с тлеющими угольками костра, должно быть, разожженного Хедер и Эретом. Спрыгнув с обеспокоенного Беззубика, которому явно передалась моя тревога, я быстро обшариваю глазами местность. Но искать долго не приходится: сын Эрета совсем рядом. Он лежит на животе неподалёку от берега. Распластавшись, точно морская звезда, он неподвижен. Я падаю на колени рядом с ним, тут же приложив два пальца к едва тёплой шее. Моё сердце неистово бьётся. — Он жив! — облегчённо выдыхаю то ли для себя, то ли для Сморкалы, чувствуя, как холод мгновенного спокойствия проходится по спине. Сзади слышится такой же выдох. Я оборачиваюсь и, кажется, только сейчас замечаю, что рядом с костром покоится Крушиголов. Йогерсон, подойдя к нему и опустив к носу руку, с едва заметной улыбкой кивает. — И он тоже. Где-то полминуты мы стоим молча, облегченно улыбаясь друг другу, безмолвно радуясь тому, что Один сохранил наших друзей, нашу семью. Но приходится быстро вернутся в реальность, ведь обстоятельства, при которых они могли лишиться жизни несколько часов назад, весьма загадочны. Я тут же хмурюсь. — Но им тоже нужно в лазарет! — говорю я, пытаясь приподнять Эрета. — Лети за помощью! Нужны минимум ещё двое для Эрета и сильные драконы для Крушиголова! Сморкала тут же кивает, кинув взгляд на замершего дракона, на чьей чешуе играет отражение огня, и кидается к Кривоклыку. Они с Беззубиком уже осознали ситуацию, потому так быстро и четко, без обид на нашу резкость, двигаются и поднимаются в воздух. — Беззубик! Ночная Фурия тут же оказывается рядом со мной, удивленно и беспокойно глядя на Эрета, того самого, что всегда с веселой улыбкой давал ему рыбу и трепал за уши. И вот он, словно мертвец, не двигается, а лежит в неестественной позе на земле. Что это такое? Я переворачиваю викинга на спину и вглядываюсь в его бледное, как лёд, лицо. Крови во рту нет, синяков на шее тоже. Кажется, будто его и не били вовсе, как можно было бы предположить. Так что случилось? Кто напал на них с Хедер? И зачем? Я слышу шорох, отчего молниеносно поднимаю голову. Мой взгляд едва успевает наткнуться на берег озера, как в голову бьёт осознание. Я так сильно отвлёкся нападением на ребят, что совсем забыл, из-за чего они были на этом озере. Точнее, из-за кого. Я вспоминаю об этом тогда, когда вижу часть забора, преграды для сирен, что мы с Рыбьеногом смастерили не так давно. Всего несколько кольев небрежно валяются на берегу, разбросанные и разломанные. В этот момент в голове у меня всё переворачивается. Но дыхание пропадает не тогда, нет. Оно пропадает тогда, когда я вижу неподалёку от кольев, подальше от берега, там, где вот-вот начинаются толстые корни деревьев, силуэт. Он слишком мал для мужчины. Это женщина. Даже девушка. И мне становится не по себе оттого, что мне кажется, что я её узнаю. Она сидит, обернувшись на меня, на земле. Но как только мы оба осознаём, что видим друг друга, она молниеносно пытается встать. На мгновение задерживается на ногах, но тут же валится наземь, словно ребёнок, которого только что впервые поставили на ноги. На ней вроде бы белое, словно светящееся в темноте, платье, но всё какое-то оборванное, явно не свежее и непристойно открытое для обычаев Олуха. Я не могу рассмотреть из-за ночи и расстояния, но оно вроде бы совсем без рукавов и опускается немного ниже колен, впрочем, местами и выше, словно его специально обрывали клочьями. Такие платья носят под одеждой, как сорочку, местные проститутки. Не сказать, что их у нас много, но вечером в баре можно отыскать парочку. Не стоит внимания то, откуда мне это известно. Ведь страшно не это. Её светлые волосы, всклокоченные, почти до пояса. Её лицо. Её взгляд, тот, что даже сейчас, в таких условиях пронзает, точно копьё. Да это ведь сирена. Та самая, которую мы выловили в море. Да только с человечьими ногами. Наверно, всё это мне чудится. Наверно, я не в себе. Может, я просто напился, и сейчас у меня в голове происходит кавардак? Что дальше? Сейчас из воды Морской Властитель выплывет? Не успеваю я протереть глаза, как хотелось прежде, как стрекотание кузнечиков прерывает пронзительный, уже знакомый мне голос: — Не смей подходить! Я никогда не слышал столько злобы, вражды и угрозы в таком кратком предложении. Рык Беззубика и голос сирены… девушки… — как мне её называть теперь? — говорят мне о том, что происходящее всё-таки мне не мерещится. Моя челюсть не успевает пригвоздиться к полу лишь потому, что начинает происходить какое-то действо. Я автоматически делаю пару шагов вперёд. Сирена пытается приподняться, не сводя с меня глаз, и это ей удаётся отчего-то гораздо лучше. Как будто её собственный гнев питает её. Будто бы он и укрепляет мышцы в ногах, не давая им расслабится, а ей — упасть. — Что ты?.. Ты?.. Я не могу подобрать слов. Не могу сформулировать вопроса. Не могу злиться и пытаться узнать — неужели это она напала на Хедер и Эрета? И как же она стала человеком? Я лишь сную глазами вверх-вниз по её фигуре, пытаясь осознать, как на месте этих едва прикрытых ног, от вида которых любого парня на Олухе бросит в краску, ещё вчера был рыбий хвост. — Я сказала не подходи! Я уже достаточно близко, чтобы видеть её лицо. Оно-то совсем не изменилось, в отличие от всего остального. На шее больше не темнеют полоски жабр. Локти бледны. Свет Луны повсюду, он падает на сирену, и я могу различить линии открытых ключиц, скудный пояс — веревку, болтающуюся на талии, и сверкающие неприступностью глаза, так противоречащие наряду своей хозяйки. Я совсем не слышу её слов. Я настолько поражён, что не могу сконцентрироваться ни на чём более, кроме осознания того, что сирена стала человеком. Меня отвлекает то, что она вдруг оттопыривает руку. Синхронно с этим действом в озере слышится всплеск, и я метаю туда взгляд. Над поверхностью озера, испещрённой мелкой рябью, парит водяной шар. Отлично, я совсем забыл, она ведь ещё и водой управляет. Вдруг раздаётся треск, и, судя по приобретённой плотности и мутности, шар леденеет. Блондинка вскидывает руку, и он летит прямиком в мою сторону. Я и глазом не моргаю, как оказываюсь на земле под чем-то тяжелым. Тут же придя в себя, я осознаю, что Беззубик придавливает меня лапой, при этом испепеляя кого-то спереди взглядом. Он как бы говорит всем этим, что, связавшись со мной, враг связывается и с ним, а он-то куда опаснее любого воина. — Я предупреждала, — колко замечает она. Так что же вместо этого она не нападает? — Подожди! — наконец произношу я. — Что тут… Что вообще случилось? — поражённо спрашиваю я, параллельно сдерживая Беззубика, который явно намеревается напасть. — Это ты на них напала?.. И как ты вообще?.. Но она не выглядит, на самом деле, такой уверенной, как прежде в воде. Да и эти пошатывания, словно она вот-вот свалится с ног. Словно она тоже удивлена и напугана, но пытается это скрыть. Учитывая проявленный ранее характер, она никогда не захочет показаться уязвимой, слабой, застигнутый врасплох — вот и угрожает. Во время потока вопросов я продолжаю передвигаться мелкими шажками, и, верно, потому она вновь поднимает кисть. Но тут уже Беззубик опережает всякую атаку — он резко кидается вперёд, прямиком на сирену. Тот воинственный рык, что издаёт Вожак, пронзает ночь. Он оказывается рядом с сиреной слишком быстро. От этого она валится назад, на спину, и к моменту, когда я, убедившись, что тело Эрета вне опасности, оказываюсь рядом, сирена лежит, привстав на локтях. Беззубик встаёт на задние лапы, раскрыв крылья. Они с сиреной ведут непрерывную войну взглядов, и непонятно, чей более грозный. Дракон уже раскрывает пасть, обнажив клыки, готовые разорвать плоть врага на куски. Сквозь черноту чешуи проникает яркий синий свет. Но это совсем не смущает сирену. Она лишь смотрит, кажется, прямо в душу дракона, стараясь сжечь её изнутри, ведь большего уже не может сделать. Но это нисколько её не смущает. Она не боится смерти, она готова её принять. Она словно бравый воин, сражающийся за своё дело. — Беззубик! Нет! Я кричу это как раз за мгновение до того, как дракон опускается на лапы, зажав меж них тело сирены, но он успевает меня услышать, а потому свет внутри него тухнет, и из глотки льётся не огонь, а лишь сильный поток воздуха, что устремляется в лицо сирены вместе с пронзительным звуком. Её волосы мечутся по земле, она против воли жмурится, но когда всё прекращается, она невозмутима, только, как и прежде, полна гнева. Я мгновение вглядываюсь в её хмурое лицо, которое странно видеть не на водяном фоне, прежде чем она перехватывает мой взгляд. Я жду, что она что-то скажет, но она молчит. Я решаю этим воспользоваться. — Как тебе удалось это?.. — стараясь казаться грозным и на половине фразы успев нахмуриться, спрашиваю я. — Это очередной фокус? Она молчит. Лишь колит глазами. Наверно, мысленно вонзает в моё тело сотни ледышек и представляет, как его терзают акулы в глубине морской пучины. — Отвечай! — стараясь перекрыть удивление твёрдостью, требую я. — А, может, это ты расскажешь, какого морского дьявола вы тут устроили? Я чувствую, как меняюсь в лице. Я уже не пытаюсь хмурится. Я совсем забыл, что вариант, при котором она напала на ребят — лишь один из многих. А что, если и на неё тоже напали, и она понимает в произошедшем не больше моего? — Что ты имеешь ввиду? — аккуратно спрашиваю я, приподняв подбородок. — Сперва сажаете в этот недоплен, а затем рушите расхваленную ограду и вытаскиваете на берег! Если хотите убить — убейте! Зачем все эти игры?! В её глазах блестит полное осознание того, что она говорит. Ей стоит ещё руки на груди скрестить, и картина завершится. То есть, она уверена, что это мы сами всё проделали. И я не знаю, стоит ли её в этом переубеждать на данном этапе нашего «знакомства». — Ты видела нападавших? — Да. Но не лица. Но разве ты сам не знаешь в лицо тех, кого подослал? Что за глупый вопрос?.. Она вдруг поднимает брови. — Хочешь сказать, что это был не ты? Я выдыхаю. Она всё равно уже всё поняла, так что… — Не я. На моих друзей, что были на берегу, тоже напали. — То есть, на твоём острове, викинг, чужаки? Мне не нравится её тон. Она с неверием глядит на меня, словно бы пытается залезть внутрь и распознать, лгу ли. Но сирена итак уже знает достаточно, а потому следует сменить тему. — Как ты это объяснишь? — говорю я, оглянув её тело, прижатое Беззубиком к земле. — Хватит тебе играть в молчанку! — Подобные тебе напали на меня. Из-за этого моя сестра могла уже умереть. Твой дракон хочет меня убить. Я не собираюсь ничего тебе объяснять. Сделка, которую ты предложил, уже неисполнима. Всё, викинг. Шанс упущен. — Но твоя сестра может быть жива, и тогда сделка… — И как ты это проверишь?! Нырнёшь в озеро и вытащишь её оттуда?! Давай, раз такой смелый! Я понимаю всё меньше и меньше. В моей голове отчаянно сражаются мысли. — Зачем ты остановил своего дракона?! Разве ты не хочешь моей смерти? Я медленно опускаю глаза, стараясь вглядеться в её и понять, что творится внутри неё. — Нет. Не хочу. Я не понимаю, лгу или нет, но она удивлена не меньше моего. Кажется, впервые за долгое время на её лице не властвует угроза. Там искреннее изумление, почти детское. — Что ж, — вдруг как-то странно говорит она, немного прищурившись, — это чувство у нас не взаимно. Она запускает когти под чешуйки на лапе Беззубика, и он дёргается, зажмурившись и запутавшись в лапах. В этот миг сирена умудряется выскользнуть из-под дракона, вскочить на ноги, тут же едва не упав, и с оскалом кинуться на меня. Я из-за ступора едва успеваю отскочить от её когтей, но она явно не собирается заканчивать начатое. Стараясь высмотреть, что там происходит с драконом позади морской девы, я отступаю назад. Когти скрипят по моему наплечнику, когда я поворачиваюсь боком. Краем глаза замечаю след на броне глубиной в сантиметр, и сознание корежит от понимания того, что это оружие может сделать с плотью. Я не знаю, имеет ли значение честность касательно орудия в случае сирены, даже когда у неё вместо хвоста ноги. Она управляет водой, а на руках у неё настоящие лезвия, в то время, как у меня пока что только броня. Думаю, никто не осудит меня за то, что я обнажу клинок. Но моя цель — ни в коем случае не убийство. Рыбьеног убьёт меня, если я убью сирену, у которой хвост трансформировался в ноги. И оправдать меня смогут только в случае, если иного выхода у меня не будет. Сирена наносит косые, тупые, но резкие и молниеносные удары, от которых я быстро уклоняюсь. Мой клинок встречается с её когтями, и она злобно шипит. Наши лица близко, и я чую запах морской соли, что от неё исходит. Она так сильно хочет причинить мне вред, что забывает обо всём на свете. Потому когда я вскидываю ногу, она не успевает отразить удар и, чуть удивившись, отлетает назад. Пользуясь моментом, я оглядываюсь на Беззубика. Он в паре-тройке метров от нас, раненый, но готовый разорвать сирену на куски, о чём сообщает свирепый взгляд, впившийся в неё. — Не надо! — бросаю я ему, получив изумление в драконьих глазах. — Я сам справлюсь. Он послушно останавливается, хотя и пилит меня вопросительным взглядом, а потому я обращаю внимание на сирену. Прежде, чем я понимаю, что она успела вскочить, она обрушивает на меня удар. Её когти встречаются с нагрудным доспехом, и я едва успеваю отклонится, чтобы они не задели ещё и лицо. Я перехватываю её руки, и, осознав это, она с неистовой силой пытается высвободиться. Но я держу крепче. — Я говорила, викинг, — шипит сирена, — кто-то из нас все равно убьёт другого. Я заламываю её руки, сводя их за спиной и разворачивая её к себе также, и она, мне кажется, готова взорваться от ярости. — Смерть не всегда единственный выход. Тут она со всей силы вскидывает ногу назад, и в глазах моих начинает темнеть от внезапной боли между ног. Пока я мешкаю, освободившаяся сирена разворачивается, чуть не до головы выпрямляет ногу и толкает меня стопой в грудь. Удивительно, как быстро она овладевает ногами, когда речь идёт о битве. Я делаю непроизвольные шаги назад, но успеваю заслониться от её когтей. В этот миг Беззубик с рёвом настигает её со спины, но она успевает повернуться и каким-то резким движением царапает его по морде. Пока она мотает головой, под начальством сирены из воды появляются шары. Они приземляются возле лап дракона, и не успевает он этого осознать, как сирена сжимает пальцы, и вода превращается в лёд. Фурия отчаянно пытается освободиться, но преграда крепка. — Беззубик! — с ужасом выдыхаю я. Блондинка оборачивается на меня, и я понимаю, что она не даст мне подойти к дракону. Она поднимает руку, и синхронно с этим движением из озера поднимается водяная змея. Я неотрывно смотрю на сирену, но краем глаза вижу, как следом за её рукой на меня направляется ещё и масса жидкости. Водяная толща скользит по воздуху и очень быстро достигает меня. Я вижу, обернувшись, как она кружится вокруг меня кругами и оплетает тело. В голубых глазах сирены плещется решительность. Её ладонь на уровне лица, но на расстоянии вытянутой руки, готовая сжаться, провернуться, в общем, отдать приказ водяной змее, чтобы та покончила со мной раз и навсегда. Глазами я вылавливаю сзади Беззубика. Он отчаянно ерзает, пытаясь высвободиться из ледяного плена, но он слишком крепок. — Ты сказал что-то про другой выход, — произносит сирена, когда вода оплетает мою шею, заставляя стиснуть зубы, — но я его не вижу.