Побочный эффект

Из зала, где проходила пресс-конференция, Драко вышел в преотвратнейшем расположении духа. И даже то, что часть каверзных вопросов досталась Нотту и Забини, которым тоже пришлось присутствовать, не способно было избавить его от терзаний. Чего ожидали журналисты — непонятно, ведь аврорат еще не предъявил Драко официального обвинения. Тот, в свою очередь, напирал на совершенные покушения — и неважно, что журналисты могли вывернуть это так, будто он пытается казаться жертвой. — Я пошел домой, — бросил Драко вышедшему вслед за ним Нотту. — Малфой! — Тео, похоже, был не в восторге от перспективы самому разбираться с тем ворохом неприятностей, что свалились на Корпорацию. — Малфой, действие Ультрабодрящего заканчивается. Я держусь из последних сил, чтобы хотя бы доползти до кресла, а не отрубиться на месте. Так что сделай милость, поработай немного. Драко с ухмылкой отметил то, как удачно Тео вернул утреннюю шпильку. В развороченный кабинет возвращаться не хотелось, и Драко даже понадеялся на то, что отдел хозяйствования довольно долго с ним провозится. Но чаяниям его не суждено было сбыться: по дороге его перехватил сотрудник этого расторопного подразделения Корпорации и отрапортовал, что кабинет снова готов принять Драко в свои стены. Как только они добрались до кабинета, Нотт рухнул в свое кресло и моментально отключился, а Драко ничего не оставалось, кроме как прошествовать на свое законное место. Отдел хозяйствования восстановил все до мелочей, разве что камин был опечатан, но Драко счел это хорошим знаком. По крайней мере для повторного покушения таинственному убийце понадобится заявиться в кабинет лично, и уж тут Драко сможет дать ему отпор. Ну, по крайней мере, попытается. Предаваться этим мыслям Драко довелось недолго. Уже через минуту в кабинет ворвались без стука и на памяти Драко такое было дозволено только одному человеку. — Панси, дорогая, доброе утро, — без доли ехидства произнес Драко, глядя на всклокоченную Паркинсон. Похоже, она только-только проснулась и выглядела помятой. Короткие волосы топорщились в разные стороны, а в халате, застегнутом неправильно, и съехавших набок очках она и вовсе походила на Лео, безумного зельевара, комиксы о котором Драко так любил в детстве. — Драко, — она дрожащими руками вцепилась в крышку стола, — Драко, произошедшее — полностью моя вина. Это я. — Панси, притормози немного, — Драко поднялся со своего места, обошел стол, аккуратно взял Паркинсон за плечи и усадил на стул. — Выпей водички, расслабься. Я не верю, что ты способна попытаться убить меня анонимно с помощью волшебной взрывчатки. О нет, дорогая, ты бы действовала открыто, ты бы не лишила себя удовольствия наблюдать мое агонизирующее тело и глаза, в которых искра за искрой гаснет жизнь. За долгие годы нашей дружбы ты уже поведала мне столько способов моего жестокого и не очень убийства, что взрыв камина по сравнению с этим — просто пшик. И да, я смело могу заключить, что убийца не слышал ни одного нашего разговора, иначе он был бы куда более изощрен в своих попытках. — Убить? Тебя? — Паркинсон смешно приоткрыла рот. — О, крошка, ты все проспала, — рассмеялся Драко. — На меня совершено два покушения, бездарных настолько, что ни одного из моих старых друзей я заподозрить не могу. Впрочем, как и старых врагов. Эти бы точно убедились в моей скоропостижной кончине. Панси непонимающе хлопала глазами, явно пытаясь до конца проснуться. — Взорван камин в моем кабинете, и Уизли, проводивший тут досмотр, попал в Мунго. Взорван камин в моей гостиной. К счастью, меня дома не было, но Астории здорово досталось. — Драккл, — процедила Панси. — Нет, Малфой мой недобитый, я не о твоих каминах. Я говорю о том, что промашка с зельем произошла по моей вине. — Быть того не может, — отмахнулся Драко. — Ты работала над ним шесть лет, и я иногда лично шинковал тебе Кусачую Капусту. — Может, я не провела какой-то анализ? — Паркинсон задумчиво подергала себя за торчащую прядь. — Что-то в организме погибшей не воспринимает один из компонентов зелья. Не воспринимало. — У всех четверых? Как под копирующее перо? Милая, такого не бывает. В кабинете повисло напряженное молчание. — Пока что архив по зелью в аврорате, но я уверен, что там все предельно чисто. Как только они вернут его, я сам изучу всю цепь исследований еще раз. — Драко, тебе не придется ждать неделю, — Паркинсон криво усмехнулась и поправила, наконец, очки, — или ты думал, я оставлю записи своих исследований в единственном экземпляре? Она наконец стала той Панси, к которой Драко привык: собранной, чуть хитрой, с проницательным блеском в глазах и ехидной улыбкой на полноватых губах. Он довольно улыбнулся, слегка прищурившись, и расстегнул верхнюю пуговицу на ее халате. — Драко, это лишнее, — Паркинсон осторожно отвела его руки. — Мы оба поняли это еще на седьмом курсе. Она была права. В те времена, когда школа была под гнетом Кэрроу, они с Паркинсон пытались построить жалкое подобие отношений, но потом война поглотила их, переварила и выплюнула поодиночке. А когда все окончилось, в жизни Драко появилась Та, Которая заняла все его сердце. Панси приняла это легко, признавшись в том, что в Драко ее привлекала лишь выгода от такого союза. Впрочем, она не отрицала, что в простом дружеском общении он был ей приятен. На том и порешили, оставив в их отношениях место для незлобливых шуток и еженедельных клятв удушить друг друга. — О, дорогая, не пойми превратно. У тебя просто криво застегнут халат, — рассмеялся Драко, и Паркинсон, наконец, осмотрела себя с ног до головы, выругалась и принялась приводить себя в порядок, не забывая ворчать. — И в таком виде я бежала через весь корпус? Заведующая лабораториями? Да в меня последний лаборант теперь будет тыкать пальцем. — Ну нет, этого мы им точно не позволим, — Драко снова рассмеялся. — А когда они узнают, в чем причина такого твоего явления, точно оставят насмешки. Ладно, давай серьезно: где твоя копия и как скоро ты сможешь мне ее предоставить? — Она дома в невероятно секретном ящике, защищенном такими чарами, что любого, кроме меня, сотрет в порошок при попытке подойти ближе, чем на двадцать дюймов. Пожалуй, я принесу ее тебе завтра. — Нет, — отрезал Драко. — Нельзя рисковать этими бесценными бумагами. Я зайду в гости и мы изучим их дома. — Завтра, — Панси кивнула. — Я даже приберу в честь этого разбросанные повсюду игрушки. Или заставлю Марка убрать свои игрушки. — О, не стоит, — Драко расхохотался. — Он все равно принесет мне их все. Панси улыбнулась, но не ехидно, как обычно, а тепло, и безумно напомнила этим Ту, Которая могла осветить весь мир своей улыбкой. — Он будет рад тебе, — произнесла она, — он соскучился. — Я тоже, — Драко улыбнулся в ответ. — Так ему и передай: крестный так скучает, что завтра зайдет в гости. Да, не дожидаясь дня рождения. — Тебе не обязательно ждать дня рождения или другого праздника, чтобы прийти. Пусть у тебя нет той семьи, о которой ты мечтал, но мы можем быть ею хоть иногда. Драко стало в некотором роде стыдно. В самом деле, он настолько погряз в непродолжительных связях, что почти не наведывался к Панси и Марку, хотя пацану нужна была мужская рука. Отец Марка скрылся в тумане через год после его рождения, но малец рос бойким — что с такой мамой неудивительно. Драко бы ходил к Паркинсонам каждые выходные, но женщины, составлявшие ему партию, не хотели делиться вниманием Драко с ребенком. И Марк, очевидно, это чувствовал. — Я ничего не имею против Астории, — Панси словно уловила направление его мысли. — Не надо, Панси, — Драко покачал головой. — Ты имеешь все против Астории. — Ну, я не желаю ей смерти или что-то вроде того, — Панси пожала плечами, — просто она уже не юная девочка, и пора бы понять, что ты не можешь полностью раствориться в ней. — В том-то и дело, — пожал плечами Драко. — Что она уже не юная девочка и хочет семью. — Которую ты все равно ей не дашь, — рубанула Панси. — Не мучай беднягу, отпусти ее. Если ты боишься, что в твоей постели будет холодно, я подарю тебе на день рождения единорога. — Кого? — В Косом Переулке появились плюшевые единороги. Всего лишь в три раза меньше настоящих, накачаны Согревающими чарами на год вперед. Лучший компаньон для сна. Думаю, купить такого Марку на седьмой день рождения. Если хочешь, я куплю двух. — О да, плюшевый единорог. Спасибо, Панси, пожалуй, только ты и знаешь, что мне на самом деле нужно, — саркастично изрек Драко. — По крайней мере плюшевый единорог не закатит тебе скандал, если решишь оставить его дома, а сам пойдешь с Марком в кафе Флориана Фортескью, — так же саркастично ответила Панси. — Ты сможешь с ним поболтать и он не будет тебе перечить. И уж тем более просить месячную выручку на новое колье. Сможешь даже назвать его… — Не перегибай, Панси, — в голосе Драко послышалась сталь. — Ноттом, например, — закончила Паркинсон. — Не думай, что я настолько бессердечна и не понимаю, как тебе больно. Потому что я понимаю, как. И не удивляюсь тому, что спустя тринадцать лет тебе все еще больно. Я твой друг, Драко, и я знаю, на какие мозоли тебе лучше не наступать. — Спасибо, — Драко легко приобнял ее. — Ступай домой. Побудь с Марком. Няньки его уже утомили. — Хорошо, — Паркинсон потрепала его по щеке и пошла к выходу. — И да — я серьезно насчет единорога, — произнесла она, остановившись в дверях. Драко усмехнулся и махнул на прощание. Панси вышла, осторожно притворив дверь. Драко и самому уже хотелось домой. Пусть даже в развороченную гостиную. Хотелось сесть на кухне в халате и легких тапках, слушать, как бурлит в чайнике закипающая вода и ни о чем не думать. — Гойл! — Драко выглянул в приемную. — Ты здесь? — Где мне еще быть, — безэмоционально отозвался Грегори. — Стерегу спящего Нотта. — Отправь меня домой. У меня нет сил на аппарацию, я бесконечно устал. — Кстати, касательно твоего дома. Пришло уведомление из аврората. Они еще работают с твоей гостиной, так что домой тебе пока нельзя. Драко выругался и хлопнул дверью кабинета. Ночевать на работе было не в его привычках и он даже посетовал на то, что не отправился к Панси в гости сегодня. В конце концов, раз она хочет быть хотя бы подобием его семьи, то точно нашла бы ему какой-никакой диванчик. Но догонять Панси уже было поздно, и Драко со вздохом поднял палочку. Его любимое кресло у стены чуть вытянулось, стало шире и заметно мягче. — Вот это я называю хорошей мебелью, — пробормотал Драко себе под нос. — Из приличного кресла и софа получается неплохая. Он скинул изрядно надоевшие туфли, трансфигурировал брюки в пижамные штаны, повесил пиджак и рубашку на спинку стула для посетителей и растянулся на софе. Потом чуть подумал и трансфигурировал рубашку в легкое покрывало. Кутаться летом он не любил, но при этом не мог спать с раскрытыми ногами. Сон опускался медленно, накатывался тяжелыми волнами. Во сне Драко куда-то шел, но повсюду была лишь тяжелая черная паутина, что он уже поутру расценил как однозначно дурной знак.