Пасты

Я всегда чего-то боялся, особенно в детстве. Мне никогда не нравились тёмные углы и домой я приходил всегда до темноты. Меня пугали шорохи, скрипы и чужое дыхание, в пустой квартире. Мои родители могли бы что-то с этим сделать, но я жил с бабушкой. Она всегда говорила, мол, это всё детские страхи, скоро пройдёт. И учила не бояться. Я ждал, год за годом, старался держаться, но страх не становился меньше. Он, словно, копился внутри меня, периодически прорываясь наружу, как гнойный прыщ, отравляя мне жизнь. И я всё так же: не любил тёмные углы, приходил домой с работы, пока было светло. Бабушка давно умерла и я жил сначала в съёмной квартире, пока не закончил ремонт, а потом там, где вырос. Новые обои, новые полы. К несчастью, я остался прежним. Чтобы не бояться монстров — купил двухэтажную кровать, где на первом этаже был рабочий стол. Его пришлось убрать, но так я был точно уверен, что под кроватью нет никого. Несколько лет я был в отношениях и ради любимой — пришлось купить другую кровать и выкинуть предыдущую. Новая кровать была огромная и под ней свободно мог поместиться человек. Или не человек. Об этом я старался не думать, получалось легко. Все мои мысли занимали новые чувства. Вскоре, правда, они угасли. Разошлись мы хорошо, без злобы. Я, в принципе, не люблю ссор. Моя бабушка знала об этом и всегда говорила, что я чудесный, добрый мальчик. Говорила, что пошёл весь в мать. И отца. Бабушка довольно редко говорила о родителях, но всегда в хорошем ключе. Сам я узнал, что они были учителями. На работе познакомились, на работе встречались. В детстве, я не интересовался, а потом просто не спрашивал: моя бабушка родственник мне по линии отца или матери? После её смерти и довольно скудных похорон, мне пришлось разбираться с документами. Никаких личных бумаг, кроме завещания, я не нашёл. Но мне не хотелось думать что-то плохое о человеке, который вырастил меня. Возможно, мои родители умерли, когда я был маленьким, а бабушка забрала из приюта. Возможно, она тоже работала в школе и была их близкой подругой. Так или иначе, она стала моей семьёй. Я не хотел очернять память о ней и искать грязь в её поступке. То, что она, может, и не была моим родным по крови человеком не означало, что она не была самым близким для меня душевно. Иногда, по ночам, чтобы заснуть, я вспоминаю все те сказки, что она мне рассказывала. В моей голове они звучат её голосом, но больше похожим на мой. Как жаль, что со временем я перестану слышать колыбельные в её исполнении, буду помнить лишь слова. Но от этого никуда не деться. И, сейчас, разглядывая потолок своей квартиры, я думаю о том, как мне не хватает кого-то настолько же близкого, как она. Ещё, я думаю о том, что скоро зима. Все тени в углах станут больше; Утром станет темно, как ночью; Ночью — ещё темнее. А темнота под кроватью будет настолько осязаемой, что начнёт дышать. Так происходит всегда, но бабушка учила меня не бояться этого. Все страхи оживают зимой. Они питаются от сердца и души, а зимой — самое холодное время, способное задушить теплоту любого чувства. Главное для меня — пережить зиму: закрывать окна, не выключать свет, смеяться и постараться радоваться, даже если причин нет. Это разжигает тепло внутри, отгоняет страхи и тех, кто мог бы слететься на испуганную душу. И я не только про монстров. Я ещё и про людей. Обидно, но я почти ничего не помнил из своего детства. Не того, которое касается школы, а более ранних периодов. Детский сад, возможно. Всё обрывками и, скорее, основано на эмоциях. Словно вечная зима. Потом, я помнил тепло бабушкиных рук. И деда. Деда я помнил смутно. Его я тоже боялся. Думаю, бабушка это поняла, поэтому, общалась с ним так мало. В детстве я думал, что он исчез, потому что не был человеком. В школе понял, что они просто развелись. Но, справедливости ради, дед никогда ничего плохого не делал. И не говорил. Это я помню хорошо. Не помню, правда, как он выглядел. Возможно, в его внешности было что-то, что меня пугало. Дети впечатлительные. Я — особенно. Перевернувшись на бок, я опустил руку и провел пальцами по полу. Пол был тёплым. Зимой я всегда включал обогрев, хоть счета за электричество выходили дикими. Сегодня ещё не началась зима, но мне было холодно. И страшно. Хотелось чего-то, что согреет. А под кроватью было темно. Я бы мог туда залезть и спрятаться. Никто бы не увидел. Ни за что. Залезть туда можно только через спинку и только если знать как. По идее, любое существо под кроватью не должно было оттуда выбраться. Идеальная ловушка или клетка. Я и сам пробовал туда прятаться. Летом. Если лечь на спину и подложить руки под голову, то можно очень быстро уснуть. Довольно уютно, на самом деле. Словно ты спрятан от всех и защищён. Ещё, я увидел, что изнутри кровати, на её перегородках, было несколько следов. Не так, будто кто-то царапался изнутри, пытаясь вырваться, но случайно задел, переворачиваясь с бока на бок. Мне стало дурно и больше я не залезал под кровать. Близилась зима и мне было совершенно холодно. Лёжа на кровати я боялся, что эту зиму я не переживу. Впервые, я даже не боялся монстра под кроватью, так было холодно. Вышагивая пальцами по линолеуму, я не мог сосредоточиться ни на чём: сегодня я услышал шорох. Лёгкий скрежет. И стук. Что-то хотело обратить моё внимание на себя. Получилось, спорить не стану. Собрав в кулак оставшиеся с лета силы — я подполз к изголовью и протиснулся внутрь, под кровать. Сначала по плечи, потом полностью. Почему-то, я был не удивлён тому, что там меня и правда ждали. Я несколько дней думал о том, что моя бабушка была слишком странной, чтобы её понимал кто-то из обычных людей. Наверное, даже я её не всегда понимал. Хоть и любил. Мы смотрели друг на друга: он молчал, а я вспоминал обрывки детства. Того самого. Забытого. Всё оказалось так легко, просто не хватало маленькой детали. Сейчас — передо мной было всё. Как и тогда — он внушал мне страх. Но не собирался пугать меня. Только приложил палец к губам и подтянул поближе, обнимая, укрывая. Он молчал. Достаточно долго, прежде чем я услышал, как что-то опустилось на кровать, проминая матрас. Оно спустилось сверху, я не слышал шагов. Я боялся вздохнуть, человек под кроватью зажал своей ладонью мне рот. Он знал, что раньше я плакал от страха. Мы оба слышали, как что-то слезло с кровати и ходит по квартире, громко дыша. Моё сердце билось практически так же громко, как не билось сердце человека под кроватью. Мне проще было называть его так. Если я выживу, то приглашу его наверх. Переждать зиму вместе со мной. Наверняка, он сможет рассказать ещё что-то о бабушке, а у меня осталась банка с вареньем. Малиновым. Мы выпьем чаю и я достану раскладушку с балкона. Эта зима покажется короче, а тени не будут такими глубокими. Лишь бы человек с потолка не нашёл нас.