***
За несколько минут до этого
Жрец приблизился к Арсиное, едва не столкнувшись с ней лбом, и, улыбнувшись, спросил: — Видимо, твой любимый давно не приносил тебе удовольствие, раз ты решила отдаться едва знакомому человеку? Арсиноя также улыбнулась, но не ответила. Её руки обвили плечи мужчины, после чего плавно переместились на его торс, а затем и на пах. Губы соприкоснулись относительно невинно, но продолжалось сие недолго — язык девушки властно проник в рот мага, в то время как последний начал активно его покусывать. Руки иллирийца переместились с шеи на грудь Арсинои, сминая её под лёгкой одеждой, вызывая лёгкие стоны поцелуем, а ноги пары соприкасались бёдрами. Казалось, ещё немного — и они упадут на пол и прямо на нём отдадутся порывам страсти. Однако этого не случилось, ибо через некоторое время мужчина стал падать, отцепив от неё и руки, и губы. Арсиноя, стоявшая с прикрытыми от сладости момента глазами, изначально вовсе не поняла, что происходит. Но позже, раскрыв их полностью, она увидела перекошенное от гнева лицо брата. И поняла, что попала… — Он тебя бил? — яростно, глотая окончания, спросил парень. Не дожидаясь ответа, он прошёл внутрь и схватил посох мага, который оказался намного более хрупким, чем его трезубец. Переломить его ударом об колено не составило никакого труда. Девушка стояла в шоке даже не сколько от действий брата и от того, что увидела его на острове — это как раз было довольно легко объяснить, а от того, как её пронесло с этим недосексом. Ведь брат решил, что её собирались изнасиловать. Разубеждать она его в этом, разумеется, не стала и, придя в себя, для подстраховки пнула разок иллирийца в грудь. — Если хочешь, я ему шею сверну или сердце вырву его бездушное, — как бы между делом заметил Лисимах, вращая в руках обломки магического приспособления. Арсиноя, закатив глаза на эту реплику, подошла к брату и, усмехнувшись, ответила: — Не надо, мой великий Аякс*. Лисимаха подобный ответ явно устроил, он обнял сестру и, поцеловав её как-то по-детски, без излишней страсти и пылкости, направился к выходу. — Сейчас иди тихо. Эти ублюдки могли прослышать о происходящем. — Может, подождём, пока появятся первые лучи солнца? Они за это время устанут и упустят нас. — Караул регулярно меняется, — возразил парень. — К тому же, они могут заметить тела, — добавил он, перешагивая через тело стража, который был убит последним. Арсиноя, посмотрев на труп, лишь презрительно хмыкнула и поспешила за братом к лодке. Про себя она думала: «Эх, видимо, не побывать мне в дальних краях. Одно радует — братик всё же предпочёл пойти на мои поиски, а не остаться в постели этой служанки». Мысли Лисимаха были же совершенно о другом. Он думал об отце и о том, что ему придётся столкнутся с нубийским царством Куш, которое является намного более организованной силой, чем то сборище племён, с которым приходилось иметь дело фараонам прошлого.***
Мысли его отца были ровно о том же. Фараон Птолемей направлялся на громадной колеснице на юг и думал о том, как одолеть врага. Основной проблемой было то, что нубийцы Куша, в отличие от живших тут ранее племён, поклонялись Апедемаку. А это был, ни много ни мало, бог войны, славы и воинской доблести. Это означало лишь то, что противник выглядел одним из сложнейших. И делать ставку приходилось на силу колесниц, по прежнему самых могущественных в мире, как бы не хотели понтийцы и сами нубийцы их превзойти, и на то, что удастся завязать бой прямо на реке Нил, где славный Серапис поможет своим верным слугам. Зная такую особенность, Птолемей принуждал войска идти по традиционно заболоченной земле, делая частые перерывы. К счастью, границы они уже пересекли и двигались по территории врага, а значит, можно было не торопиться, ведь мирному населению ничего не угрожает…***
— О чём задумался? — тихий голос сестры вывел Лисимаха из транса. Тот помахал головой, прогоняя дрёму и ненужные мысли, и, обернувшись, легонько дотронулся до губ Арсинои, не отвечая на заданный вопрос, повёл её прочь. Выйдя из палатки, они направились в сторону лодки, на которой принц прибыл на остров. Шли тихо, даже не разговаривая. Сначала Лисимах, по-прежнему думая об отце, отпустил руку девушки, и та следовала за ним, также думая о чём-то своём, потом она всё же нагнала брата и, схватив за руку, прижалась к его телу. Парень, отдалённо улыбаясь, лишь продолжал идти к берегу, обнимая девчонку. Ничего не предвещало беды. Но, как обычно бывает в таких моментах, беда пришла… — Каким образом я сумел забыть этот посох?! — бесновался принц на берегу, забыв про всякую конспирацию. Девушка молчала, понимая, что вопросы риторические и брата лучше не злить. — Видимо, придётся вернуться, — немного успокоившись, заключил Лисимах. Арсиноя уже хотела было кивнуть, но тут с холма, за которым скрывался лагерь, раздался отрывистый смех и громкий крик: — Не это ищешь? — очнувшийся маг сжимал в руках тот самый трезубец. — А он посильнее даже того, что был у меня, да простит меня Армат. Лисимах молчал, прижав к себе мигом подбежавшую сестру и глядя на иллирийца с бессильной злобой в глазах. Он понимал, что попытка приблизиться и отнять оружие провалится. А значит, оставалось лишь крепко ухватиться за лодку и ждать своей участи, надеясь на лучшее. — Жалкие создания. Даже не верится, что фараонова семейка. Ваш отец много нам крови попил. И от этого мне вдвойне хочется убить вас прямо сейчас. Но лучше… — маг зловеще улыбнулся. — Лучше я подарю вам долгую и мучительную смерть в открытом море. Вращая трезубцем над головой, он проговаривал заклятия, и огромная волна, подхватив судёнышко, бросила его подальше от берега. Разразился страшный шторм, задул ураганный ветер. Но пара продолжала изо всех сил держаться за крепкую обшивку корабля, всё ещё надеясь на чудо…