Один чупа-чупс на двоих и только крепкая мужская дружба

      Несмотря на глубокую ночь, Изуку никак не мог уснуть. Он ворочался на твердом матрасе под тонким пледом, пытаясь унять бешеное сердцебиение, чтобы не дай Бог не разбудить своих соседей. Парень снова достал из под подушки маленький карманный фонарик, настолько тусклый, что его света не хватило бы даже на одного крошечного светлячка, и перечитал письмо Тодороки. В голове зеленоволосого никак не могло уложиться, что человек, в которого он был влюблен так долго и , казалось, безответно, питает к нему такие же чувства.       Парень посмотрел на стену и нежно погладил ее кончиками пальцем. Там, в паре сантиметров от него, лежит Шото. Наверняка спит, набираясь сил перед тяжелым днем. Изуку представил ангельское лицо спящего Тодороки, покраснел и спрятал лицо в подушку. Но Тодороки не спал. Он, как загипнотизированный, пялился на ту же саму стену. Его сердце, в отличие от сердца преемника Всемогущего, отказывалось биться вообще. Он признался. Он признался и не знает реакции. И не узнает никогда, ведь именно этого он попросил. Вдруг Мидория еще не получил письмо или ему стало противно от чувств Шото? Все эти мысли добивали парня изнутри.       Через пару дней "командировка" в горы должна была закончится, а "волшебный" камень так и не был найден. Тодороки с некоторой грустью вспоминал воодушевленные крики Мидории о том, как они все обязательно станут героями, когда найдут этот камень. - Для меня ты и так герой...мой герой... - шептал парень, дотрагиваясь до стены. От этих мыслей ему стало совсем не по себе, поэтому парень, дабы успокоиться, решил выйти на улицу, сделать небольшой круг и просто подышать свежим ночным воздухом. Тодороки очень тихо, чтобы не привлекать внимания соседей, встал, оделся и уже было собирался спуститься на первый этаж дома, как его потянуло в комнату Изуку. Желание посмотреть на него спящего было настолько велико и неоспоримо, что Шото, весь содрогаясь от стыда и страха, приоткрыл дверь. Мидория же, думая, что зашёл учитель Айзава, немедленно убрал фонарик и письмо под подушку и притворился спящим, для пущего вида приоткрыв рот.       Тодороки тщательно вгляделся в темноту, пытаясь различить хоть какие-то очертания. Он помнил, что Мидория спит под Бакуго, как бы похабно это не звучало, а храп Бакуго был настолько индивидуален, что найти его было проще простого. Шото осматривал стройную фигуру возлюбленного, его ключицы, подрагивающие ресницы и приоткрытый рот. Не в силах выдерживать это, парень закрыл дверь и еще раз убедился, что ему нужно успокоиться.       Выйдя на улицу, он огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь живописного места.Душе хотелось романтики и чего-нибудь эстетичного. Было принято решение обойти дом и подняться на еще неизученное возвышение, на котором рос редкий лес. Однако, не пройдя и половину пути, парень встал, насторожившись. Его привлек легкий свет с одной стороны возвышенности. Свет был настолько тусклый, что был почти неразличим, но все же он был. Шото сию минуту вспомнил про цель их поездки и стремглав побежал к источнику света. Свечение исходило из небольшой пещеры, скорее даже норы, небрежно заваленной камнями. Разгрести их не составило особого труда, в руки парня попал небольшой, размером с крупное яблоко, камень, сияющий нежно голубым цветом. Тодороки засмотрелся на него и не заметил приближения охраняющего камень ному.       Изуку, да и все жители домика подскочили на своих кроватях от душераздирающего вопля Тодороки и звуков ударов. Мидория, в пижаме, не понимающий, что происходит, выскочил с окна и побежал на звук. Все, что он знал - это то, что Шото в беде. Шигараки перестраховался и поставил на охрану ценного камня с десяток различных уродцев. Трое держали сына Старателя за ноги, крепко прижимая к земле, двое повисли на руках, мешая наносить удары, а один из самых рослых, судя по всему сохранивший крупицы сознания, один за одним наносил яростные удары по изможденному телу Тодороки. - Стоять! - завопил Изуку, с разбегу врезаясь в это месиво. В воздух полетели ошметки ному, пыль и мелкие камушки. На поле сражения подоспели остальные ученики из класса 1-А и вскоре не осталось ни одного противника. Побледневшего Шото оттащили к дереву и сразу же позвонили врачу. На первый взгляд, он отделался несколькими переломами и кровоподтеками.       Мидория с тоской посмотрел на возлюбленного, вокруг которого суетилось пол класса. Ему очень хотелось дать понять Шото, что его чувства взаимны, банально обнять и обмыть его окровавленное лицо. Взгляд Изуку совершенно нечаянно привлек тонкий луч света, исходящий из соседних кустов. - Нашел! - Преемник Всемогущего, с улыбкой до ушей с гордостью поднял над головой сияющий камень на вытянутой руке, - Тодороки, я... - наплевав на все, зеленоволосый обратил влюбленный взгляд на Шото, собираясь выкрикивать признания в любви, как земля ушла у него из под ног. - Какая досада... - полушепотом прошуршал Шигараки, выходя из леса, хладнокровно наблюдая, как выскочивший из земли ному раздирает тело Мидории. Повисла гробовая тишина. На фоне ужаса можно было слышать только чавканье ному и предсмертные хрипенья Мидории.Он широко раскрыл глаза, боль была настолько сильной, что практически не ощущалась. Парень смотрел, как Тодороки, захлебываясь в рыданиях и крике, наносит один за одним удары по ному, как остальные преследуют Шигараки, забравшему камень. - Ш-Шото...твои раны... - хотел было сказать Мидория, но понял, что его тело больше не принадлежит ему.       Тодороки ничего не видел из-за слез. Он бил и бил уже мертвого ному, сдирал с него кожу и применял причуду, изничтожая гада. Горло было сорвано из-за крика, а ноги подкашивались из-за дикой боли сломанных костей. В конце концов парень упал на колени перед уже не дышащим возлюбленным и прижал его к себе так крепко, как только мог. Тодороки покрывал многочисленными жаркими поцелуями лоб, щеки и губы парня, гладил волосы и обнимал его снова и снова. Подтягивался народ. Урарака с ужасом наблюдала за происходящим и бросилась в объятия утешающей ее Ауси. - Герой...ты мой герой... - шептал Шото.