Один чупа-чупс на двоих и только крепкая мужская дружба

      Деку стоял, широко распахнув глаза, на которые уже наворачивались горькие слезы. Парень медленно сдал назад и исчез в свою комнату и уселся на самый край кровати, сдерживая нарастающие панику и рыдания. Тодороки привлекло шуршание в коридоре. Двуликий вышел и с ужасом заметил мокрое пятнышко на полу, оставленное слезой Мидории, и приоткрытую дверь в его комнату. Парень по крови прикусил губу, сделал шаг по направлению в комнату Изуку, но передумал, увидев поднимающуюся по лестнице заплаканную Урараку. Двуликий приложил палец к губам и поманил ее пальцем. - Ты чего? - в тяжелой тишине даже шепот казался оглушающе громким. Девушка вытерла очередную слезу и через силу улыбнулась: - Деку он...отверг меня. Сказал...сказал, что сам хочет признаться тому, кто дорог ему. Судя по всему, уже должен был успеть, он так быстро убежал... - Мидория отверг тебя? Но ведь... - Тодороки беспомощно обернулся на дверь своей комнаты, а потом в сторону комнаты Мидории. - все...абсолютно все были уверены... - Уверены в чем, Шото? Оставь меня, прошу. - Очако, слегка задев собеседника, ушла к себе.       Тодороки разрывался. С одной стороны, от дикого смущения и стыда. Те слова были ужасны, было даже сложно представить, что мог подумать Изуку о нем. Из-за гребаного смущения и стыда своих собственных чувств Шото сделал больно, пожалуй, самому дорогому для него человеку. Ему сейчас, именно в этот момент, так хотелось ворваться к Изуку в комнату, плакать, прижимаясь к нему, и целовать до потери пульса. Но он не мог. Не мог видеть его заплаканным. Не мог нормально объяснить, почему он так сказал.       Из комнаты, смеясь, вышли соседи Тодороки. Он решил воспользоваться парой минут одиночества и мгновенно вырвал тетрадный листок, срывая колпачок с ручки зубами. Парень прижался спиной к смежной стене с комнатой Деку и принялся быстро-быстро писать. Буквы скакали и налегали друг на друга, предложения получилась бессвязные и слишком ванильными,но это были его настоящие чувства. Чувства, которыми он теперь должен был поделиться. В голове снова и снова всплывали образы Деку, такого разного, но все же единственного, светлого и милого. И теперь этот Деку плачет из-за тех слов, что были сказаны по глупости и сгоряча. Шото проклинал свою гордыню и смущение. В момент своей тирады он только и думал о том, как Мидория с радостью принимает чувства Урараки, их счастливое будущее. Ему хотелось как можно дальше отгородиться от зеленоволосого героя, но теперь...теперь Тодороки, как последний влюбленный идиот, крепко вжимаясь всем телом в стену, в которую, возможно, вжимался Мидория, признаваясь в чувствах самыми банальными словами на вырванном из тетради листке.       Предположения Шото оказались верными. Мидория действительно вжимался в ту же самую стену, обнимая мокрую от его слез подушку. "Ну...я должен был ожидать чего-то подобного. Действительно, Тодороки слишком серьезный для такого плаксы, как я...он прав. Он всегда прав. Почему я просто не могу забыть, выбросить его образ из своей головы. Почему ничего не получается?!" - Деку упал головой в подушку, и вцепился руками в волосы. "Я герой, почему, почему не могу управлять своими эмоциями. Просто переключись. Прямо сейчас пойди и прими чувства Урараки, будь счастлив. Да что с тобой не так..." Дверь комнаты Изуку открылась и на пороге показалась, если можно так сказать, Хагакуре: - Деку? Все в порядке? - парень быстро вытер слезы и улыбнулся. - Привет, рад тебя видеть, чем могу помочь? - Очень смешно, спасибо, что не сделал комплимент прическе. Я тебя позвать пришла, мы с ребятами жарим зефирки на костре. Пойдем, проветришься. - Изуку молча кивнул и вышел из комнаты. Хагакура постучала в следующую комнату, и в проеме показался очень потный и смущенный Тодороки. Изуку демонстративно развернулся и поспешил выйти на улицу. В паре метров от садика уже успели соорудить небольшой костерок, вокруг которого уже сидели соседи Тодороки, Иида, Асуи и Киришима. - Да. Иду. - Шото быстро сложил листик в два раза, специально не перечитывая. Он знал, что спалит лист сразу же, как прочитает. Признание ждать не могло. Убрав записку в карман, парень тоже вышел на улицу. Вокруг костра оставалось только два свободных места: между Мидорией и Иидой и между Токоями и Сато. Неловко сглотнув, парень осторожно присел около Деку, скрестив ноги и дотрагиваясь до кармана с письмом. Зеленоволосый герой будто невзначай отодвинулся на пару сантиметров от двуликого, глядя на свою зефирку, медленно поджаривающуюся на костре. - Торо, передай зефир, пожалуйста. - попросил Шото и принялся готовить себе лакомство. Молчали. Настроения говорить о чем-то совершенно не было, звездное небо казалось настолько близким, что звезд можно было коснуться, встав на цыпочки. Естественно, большинство, задрав головы и широко раскрыв рты, смотрели на звезды. Кто-то внаглую целовался, но Изуку, не отрываясь, смотрел на огонь. Шото неуверенно посмотрел на него сверху вниз и, собрав всю смелость, что в нем была, холодно заметил: - Мидория, зефир горит. - Деку на секунду выпал из транса и снял с палки зефир, ничего не отвечая. Тодороки почесал затылок и еще раз смотрел Мидорию. Теперь, когда все были заняты своим делом, он наконец-то мог полюбоваться им не боясь, что это кто-то заметит. - Изуку, дай термос. - обратился к парню Киришима. Мидория кивнул, слезая со своего рюкзака и протягивая чайник. Тодороки не мог упустить такой шанс, и сложенная напополам бумажка тут же оказалась спрятана в портфель Деку. - Знаете, я пойду, - сказал зеленоволосый, вставая, но глядя будто в пустоту, - я устал, а завтра много работы. Пойдем вместе, Урарака? - девушка встрепенулась и настороженно кивнула. Вернувшись в комнату, Мидория швырнул рюкзак на пол, залезая на кровать с ногами. На смену слезам пришла дикая апатия ко всему, что происходит, даже к Тодороки. Но тут из приоткрытого рюкзака показался уголок бумажки. Удивленный и всегда чистоплотный Мидория достал и развернул пахнущий чипсами и дезодорантом кусок бумаги.       "МилыйДорогой Изуку, привет. Я пишу это, плотно прислонившись к стене. Возможно, нас разделяют всего сантиметр этой картонной стены, но мне правда хочется быть ближе к тебе. Знаю, что ты услышал, что я сказал насчет тебя и парней, которые любят парней, но...хочу, чтобы ты знал, что это не правда. Я был растерян, зол, да и просто не в себе. Я пожалею о том, что пишу это, но ты самое дорогое, что есть у меня, наверное, единственное создание в мире, которое заставляет меня улыбаться или просто продолжать жить. Ты просто не можешь представить, насколько я тебя обожаю и насколько мне жаль. Мне жаль за то, что я такой дурак, прости меня. Не уверен, что ты прочитаешь это, потому что я, как всегда, могу уничтожить письмо и не признаться тебе, но...Очако вдохновила меня. Я понимаю, что это странно - получать два признания Я не жду ответа. Просто хочу, чтобы ты не держал на меня зла. И пожалуйста, сделай вид, что ты ничего не читал. Я не смогу говорить об этом. Люблю тебяВсегда твой, Тодороки Шото"