Emerald flames

На седьмом году обучения родители Аники решают, что с их дочери достаточно. Достаточно боли, страха, потерь, слез и прочего, что могло бы нанести удар по ее психике. А потому они договариваются с мадам Максим, и на последний год Аника отправляется в Шармбатон. Конечно, она не может смириться с разлукой с Ади и со своими лучшими друзьями, но родители ее даже не слушают. — Мы не можем допустить, чтобы наша дочь находилась в постоянной опасности. А в Хогвартсе теперь иначе и не будет, — говорит девушке ее мать в последний день ее пребывания в Великобритании. Уже завтра она аппарирует во Францию, где будет находиться до самых зимних каникул. Когда Аника пишет обо всем Александру, Брэндону и Максу, они незамедлительно аппарируют к ней. Ади, который был с ней с того самого момента, как они сбежали из Хогвартса, целиком и полностью поддерживает идею родителей его возлюбленной держать дочь подальше от опасностей. Хоть ему и приходится скрывать тот факт, что его сердце сжимается при мысли о том, что он не увидит свою девушку так долго. Рядом с любимым и друзьями Аника сначала пытается делать вид, что все в порядке, но не выдерживает. Ей невыносима сама мысль о том, что целый год они не смогут увидеться. А пока она находится в относительно спокойной обстановке, жизни ее друзей и того, кого она любит, будут в постоянной опасности. Хогвартс уже не тот, каким он был прежде и каким Аника его запомнила. С ее глаз срываются слёзы, когда Ади целует ее. Он говорит ей, что все это глупости, и что с ними все будет в порядке. Александр, Макс и Брэндон заверяют, что они все будут писать ей чуть ли не каждый день, если будет получаться, и что она успеет устать от этих писем настолько, что после первой недели попросит больше не отправлять ни одного. Но их подрагивающие голоса, чересчур широкие улыбки и дерганые жесты с головой выдают их чувства. Конечно, им будет не хватать их маленькой принцессы, но они, как и Ади, полностью согласны с родителями девушки — безопасность Аники гораздо важнее. А утро следующего дня становится для неё сплошным поводом для слез. — Мы будем скучать по тебе, лилла каттен, — улыбается Александр, первым обнимая девушку. — Ты справишься с этим, герой, — шепчет ей на ухо Макс, также сжимая ее в объятиях. — Зажги там, лапуля, — Брэндон чмокает ее в щеку, и его фраза заставляет ее улыбнуться сквозь слёзы. — Я люблю тебя, принцесса, — Ади целует ее безмерно нежно — словно в последний раз, и девушке кажется, что ее сердце не выдержит и разорвется прямо в этот самый момент. Из серой дождливой Великобритании на целый год перенестись в солнечную Францию — при иных обстоятельствах Аника восприняла бы это как повод для радости. Но сейчас, стоя перед резными коваными воротами, она больше всего хочет оказаться рядом со своими лучшими друзьями и возлюбленным. Где бы они ни были. Но готовые уже снова пролиться слёзы моментально высыхают, когда она слышит радостный крик. — Аника! — Сэми подхватывает ее на руки и кружит в воздухе. Казалось бы, они общались всего год, а после — ещё несколько раз по переписке. Но радость, с которой ее встречает парень, такая искренняя, такая неподдельная, что ее это трогает. А после Сэми устраивает ей обзорную экскурсию по замку, и Аника находит Шармбатон совершенно очаровательным. Публичного распределения, которого девушка так опасалась, не было. Разве что после довольно продолжительной беседы с Аникой мадам Максим надела девушке на шею какой-то амулет, который засветился золотым. Как поняла Аника — это был местный аналог Распределяющей шляпы. Отличие от Хогвартса состояло ещё и в том, что директриса спросила девушку, согласна ли она с ее выводами и решением артефакта. Альтернатив Аника не знала, поэтому решила довериться и так оказалась студенткой Метриза — факультета лидеров. А в комнате, в которую определили девушку, Аника знакомится со своей новой соседкой. И очень удивляется, когда узнаёт, что Мими студентка другого факультета — Этонселя, где учатся те, у кого гуманитарный склад ума. А ещё слизеринка тут же вспоминает, где она уже видела эту хитро улыбающуюся брюнетку — тогда, на Рождественском балу на четвёртом курсе. Тогда Аника ещё подумала, что Мими пришла с Ади, и жутко разозлилась. А после… Слизеринка вспоминает тот бал и танец со своим на тот момент ещё другом… и на ее губах против воли появляется мечтательная улыбка. — У тебя такое довольное выражение лица. Вспомнила что-то приятное? — дружелюбно спрашивает Мими, и у Аники почему-то возникает ощущение, что они подружатся. А интуиция ее обычно не подводит. По сравнению с Хогвартсом, Шармбатон кажется Анике дорогим курортом с предусмотренными занятиями. В школе, окружённой прекрасными садами, девушке кажется поразительным все — изящная обстановка, тёплая, какая-то «вечно летняя» атмосфера, легкость и свет в каждой детали. Даже правила были не такими строгими, как в Хогвартсе. Но больше всего Анику удивляют студенты — часто улыбающиеся, расслабленные, как будто действительно находятся на отдыхе. Да и как такового четкого разделения, как в британской школе, не было — ребята с разных факультетов могли спокойно сидеть вместе за одним столом, общаться, гулять, даже быть соседями по комнате, как это получилось у Аники и Мими. Преподаватели по большей части тоже относились к студентам иначе, чем это было в Хогвартсе. Все было как-то мягче — к примеру, вместо обычного обращения по фамилии здесь она слышала «мадемуазель Аника». Слизеринка привыкла к другому, и некоторые вещи казались ей очень странными, но по-своему очаровательными. — Не волнуйся, Аника, ты быстро освоишься, — улыбался Сэми в моменты, когда она начинала чувствовать себя не в своей тарелке. И в какой-то момент девушке действительно показалось, что она привыкла. В конце концов, кем бы она ни была сейчас, в душе она навсегда останется слизеринкой, а умение приспосабливаться к любой ситуации было буквально в крови практически у каждого представителя змеиного факультета. Вот только сколь бы прекрасным местом ни был Шармбатон, сердце Аники было в Хогвартсе. Там, где ее друзья. Там, где тот, кого она любит. К слову, Александр, Брэндон и Макс ее не обманывают. Письма ей действительно приходят очень часто и… По большей части ни одно из них в точности не отражает реально происходящих событий. Анике не нужно быть ясновидящей, чтобы это понимать. Но друзья обещают, что они обязательно увидятся с ней на зимних каникулах, и она с нетерпением ждёт этого момента. Уроки в Шармбатоне тоже достаточно сильно отличаются от тех, которые были у неё в Хогвартсе. К примеру, ребята с ее факультета, Метриза, в обязательном порядке изучают ораторское искусство, магию убеждения, а так же легилименцию и окклюменцию на более продвинутом уровне. Анике нравится, что в академии можно посещать не только обязательные для определенного факультета предметы, но и те, которые просто интересны, — в качестве спецкурсов. А ещё обязательными для всех студентов являются верховая езда и танцы. И если первое вызывает у слизеринки лишь недоумение, то второе ей даже нравится. Именно на одном из уроков танцев она ближе знакомится с Дино — старостой Метриза и ее однокурсником. Когда они оказываются партнерами в вальсе. И Аника не станет отрицать, что ей понравилось с ним танцевать. Наверное, большее удовольствие от танца она получала только с Ади. Он тоже умел чувствовать каждое ее движение, и когда они танцевали, получалось действительно завораживающе. С шармбатонцем практически так же, но все же не то. — Расслабься, — Аника чуть улыбается, когда ладонь Дино едва ощутимо ложится ей на талию. И даже этого легкого касания достаточно, чтобы почувствовать его напряжение. Словно бы он боялся обжечься или обжечь ее, или… Слизеринка не может точно обьяснить. — Прости? — удивленно приподнимает брови парень, и улыбка Аники становится ободряющей. — Расслабься, — повторяет она. — Я не рассыплюсь в пыль, если ты станешь держать меня сильнее. Парень следует ее совету, и тогда удовольствие от танца становится истинным. Позже, когда Дино присоединяется к Анике, Сэми, Мими и Рэйчел за обедом, слизеринка узнаёт о нем больше. И не только о нем самом. — Мой отец — один из преподавателей. Думаю, ты уже знакома с ним. Профессор Фенцио. Аника хмурится, вспоминая вредного препода, о котором ещё ни один из ее новых знакомых не отозвался хоть одним хорошим словом. Она бы, может, и провела аналогию с профессором Снейпом, но… Мастер зелий Хогвартса имел хотя бы один факультет своих любимчиков — Слизерин. Преподаватель Шармбатона же, казалось, ненавидел всех и все вокруг. Ей даже странно, что у такого жесткого сухаря, как Фенцио, может быть такой сын, как Дино. Анике действительно комфортно в компании этого благородного и очень милого парня. А ещё она очень старательно делает вид, что не замечает многозначительных переглядываний Мими и Рэйчел. И все-таки Анике все это кажется невероятно странным. Она здесь, во Франции. Она наслаждается тёплыми солнечными деньками и потрясающей, роскошной, просто великолепной обстановкой. Она носит легкие голубые форменные платья с золотым значком факультета и изящные туфельки на высоких каблучках, а Мими каждое утро укладывает ее локоны в красивые причёски. Она говорит только на французском — кажется, даже ее английский приобретает едва уловимый очаровательный акцент. Она общается со своими новыми знакомыми и улыбается — так часто, так искренне… Иногда ей кажется, что все это — прекрасный сон. И когда она очнётся, то снова окажется в темной спальне, в своей постели под изумрудным балдахином, а после встанет, наденет свою хоть и прекрасно на ней сидящую, но все же не такую изящную слизеринскую форму и по отлично знакомым ей коридорам отправится на привычные занятия. А по пути, конечно же, встретит Ади и своих лучших друзей… Где они? Что с ними? Почему каждый раз при мысли о самых дорогих ей людях ее сердце тревожно сжимается? Письма, которые она получает, они наполнены теплотой, светом… и недосказанностью. Да, девушка понимает, что гриффиндорцы просто не хотят ее волновать, но это убивает ее. Аника проводит рукой по шерстке сочувственно урчащего у неё под боком Демона — хотя, может, и не сочувственно совсем, но ей всегда казалось, что питомец ее понимает. И легко касается браслета на правом запястье. А мгновение спустя две цепочки начинают едва заметно светиться, и девушка улыбается. Точно такой же, разве что более «мужской» браслет был и у Ади — они специально сделали их практически одинаковыми и носили, не снимая, на правой руке. И когда один из них прикасался к своему браслету, украшение второго начинало вот так мягко сиять. Своеобразный способ сказать «Все хорошо. Я с тобой. Я люблю тебя». Их способ. Конечно, Аника не может знать, что на самом деле сейчас творится в Хогвартсе. Что он превратился в настоящую школу выживания, что теперь использование Круциаиуса в качестве наказания — это обычное дело, что ее друзьям приходится идти на самые разные ухищрения, чтобы отправить ей письма… Словно бы Хогвартс и Шармбатон находились в двух совершенно разных мирах. И Ади, Александра, Макса и Брэндона безмерно радует тот факт, что их девочка находится в лучшем из них. Ближе к зимним каникулам, едва выпадает первый снег, начинается самое любимое время всех Шармбатонцев. Потому что в это время они все — вне зависимости от возраста и факультета, — пусть совсем немножко, но превращаются в детей. Несмотря на то, что в Шотландии тоже были снежные зимы, Аника ни разу не видела такого в Хогвартсе. Чтобы факультеты объединялись в команды и устраивали настоящую битву, забрасывая друг друга снежками? Или строили снежные замки, или лепили снеговиков? Не-е-ет, у учеников британской школы было слишком много своих дел. И слишком мало желания объединяться с другими факультетами ради такой, казалось бы, ерунды. А ещё Анике очень нравится гулять по заснеженному парку, который окружает академию. Он потрясающе прекрасен в тёплое время, но зимой он становится по-настоящему сказочным. И каждый раз ее это безмерно восхищает. — Аника, осторожно! Увлечённая игрой алых огоньков — ими к Рождеству украсили почти все деревья в саду, — девушка не сразу замечает, что вышла на обледенелую часть дорожки. Носочек ее сапога скользит по льду, и Аника едва успевает выставить руки, чтобы хоть как-то смягчить удар. Она очень старается не зашипеть от боли, когда понимает, что сильно ударила ногу. — Ты в порядке? — Дино, сопровождающий ее на этой прогулке, опускается на колени рядом с ней и едва ощутимо касается ее повреждённой лодыжки. Девушка, не удерживаясь, морщится, и тогда парень осторожно подхватывает ее на руки. Не обращая ни малейшего внимания на ее вялые попытки возмутиться. А после, когда он усаживает ее на лавочку, направляет палочку и произносит заклинание, боль проходит без следа. Ни у самой Аники, ни у кого-то из тех, кого она знала, так не получалось. — У тебя талант к целительской магии, — задумчиво произносит девушка. — Почему тогда ты учишься на Метризе, а не на Суане? Ребята с факультета будущих колдомедиков и магозоолоогов, большая их часть, были очень милыми и заботливыми. Иногда Аника даже проводила аналогию с Хаффлпаффом, но быстро отгоняла от себя эти мысли — все же она безмерно скучала по Хогвартсу. По Ади, Александру, Брэндону и Максу, по Драко и Панси, по Слизерину в целом, даже, что ее удивляло, по профессорам и урокам — по всем и всему, что ей пришлось оставить. Да, здесь у неё тоже появилась своя компания, но Сэми, Дино, Рэйчел и Мими никогда не заменят Анике ее мальчиков. И уж, конечно, никто и никогда не заменит ей Ади. Аника судорожно выдыхает, заставляя себя перестать думать об этом, а Дино не спрашивает — ему и без того все понятно. — Вообще, должен был. Кулон определил меня на Суан, — отвечает он на заданный девушкой вопрос.- Но отец настоял на Метризе. — Идиот, — вырывается у Аники прежде, чем она понимает, что, кому и о ком сказала. Но Дино только улыбается. — Есть немного. За день до отправления на каникулы в Шармбатоне устраивают бал. Разумеется, он ни капельки не похож на те, что были в Хогвартсе — все помпезно, изящно, роскошно. Целый вечер играет оркестр, студенты в потрясающих нарядах показывают, чему они научились на уроках танцев, а чопорные официанты разносят бокалы с шампанским и легкие закуски. Настоящий бал, как те, которые периодически устраивались в высшем волшебном обществе. Он бы вызывал у Аники гораздо больше энтузиазма, если бы был хоть немного похож на Святочный бал, который проходил в Хогвартсе на ее четвёртом году обучения. Разумеется, это касалось исключительно компании. — Ну, не грусти ты так, — улыбается Мими, закалывая очередной локон в причёске подруги. — Сегодня ведь почти Рождество. А Аника не чувствует никакого желания идти. Но отказаться не может — Дино ведь пригласил ее. Исключительно как подругу, разумеется, но все же она обещала. — Ади бы не хотел, чтобы ты расстраивалась, милая, — Рэйчел обнимает слизеринку со спины, не обращая никакого внимания на шипение Мими о незаконченной прическе. А после переглядывается брюнеткой с таким видом, будто они обе знают чуть больше, чем говорят. Но Аника не обращает на это никакого внимания, разглядывая своё отражение в зеркале. Ей нравится, просто безмерно нравится то, что она видит, но… Как бы ей сейчас хотелось, чтобы это могли увидеть и ее мальчики. Аника не могла сказать, что Шармбатон сильно ее изменил, и все же что-то в ней стало совершенно другим. А может, ей просто кажется… Но в любом случае, она не позволяет себе более грустить. Рэйчел права — ни Ади, ни Александр, ни Макс, ни Брэндон не хотели бы, чтобы она расстраивалась. А потому, когда ее коронуют, как королеву бала — ещё одна традиция Шармбатона, которая очень понравилась Анике, — она держит спину так ровно, а голову — так высоко, что ни у кого не возникает даже мысли уличить ее в унынии. И улыбается. Истинная королева. И только Сэми с его способностями к эмпатии девушке обмануть не удаётся. Как хорошо, что на танцевальной площадке никому нет дела до их разговоров… — Идём, я знаю, чем тебя порадовать, — заговорщицки улыбается Сэми, а после, едва музыка заканчивается, вся компания выходит из зала. И Аника просто умирает от любопытства, даже забывая о своём плохом настроении. — Готова к сюрпризу? — улыбается Дино, когда они подходят к двери в крытую оранжерею. А после распахивает ее, и… На какое-то мгновение девушке кажется, что это сон — прекрасный и волшебный. Потому что этого не может быть на самом деле, просто не может. И только когда Ади, Александр, Брэндон и Макс сжимают ее в объятиях, девушка осознаёт реальность происходящего. И сдержать слёзы, когда она видит своих самых дорогих людей, у неё не получается, но это и не важно сейчас. Они здесь. Они рядом с ней. Какое значение имеет макияж, если ее самое главное рождественское желание исполнилось? Конечно, Аника представляет гриффиндорцев своим друзьям из Шармбатона, которых в этот момент ей хочется расцеловать за такой подарок. А после ученики французской академии тактично удаляются, оставляя девушку в компании возлюбленного и лучших друзей. И разговоры не смолкают ни на минуту. И каждый раз сердце Аники сжимается, когда Александр называет ее «лилла каттен», Брэндон — «лапулей», а Макс — «героем», но сильнее всего — когда из уст Ади она слышит «моя принцесса». До этого момента она, наверное, и не осознавала, как она скучала по этому и как сильно успела к этому привыкнуть. Ночь Аника проводит в мужском общежитии, в комнате, которую выделили ее мальчикам. А уже на следующее утро они все впятером направляются к карете, которая доставит их в особняк родителей Аники — вернее, к месту, где их встретят. И, ах, как бы девушке хотелось, чтобы эти каникулы длились вечно… Но ведь так не бывает. И чем ближе становится начало второго семестра, тем с большей ясностью Аника начинает понимать — она совершенно не хочет расставаться со своими лучшими друзьями и с Ади на эти полгода. Все же это довольно долгий срок… Да и подозрения девушки относительно организации учебного процесса в Хогвартсе укрепляются всякий раз, когда гриффиндорцы мягко переводят тему, едва разговор доходил до этого. С одной стороны, Аника понимает их нежелание врать ей, с другой… Ее волнение от этого меньше не становится. За первые несколько месяцев после возвращения в школу она не получает ни одного письма. И только периодическое свечение цепочек браслета хоть немного ее успокаивает. Но о том, что в Хогвартсе грядёт что-то ужасное, Аника узнаёт только ближе к концу апреля, и то совершенно случайно — от сестры Флёр Делакур, Габриэль. «Битва за Хогвартс», «Волдеморт», «Пожиратели»… письмо, которое прислала младшей сестре Флёр, было больше похоже на прощальное, что довело маленькую француженку практически до истерики. И первый порыв Аники был практически таким же — страх за близких ей людей лишил ее покоя, и первые дни девушка, несмотря на все слова друзей, даже толком не могла спать и есть. А после на смену этому разрывающему душу страху приходит решительное желание сделать хот что-нибудь, что может помочь. И Аника находит ответ в древней книге родовой магии — такая была практически у каждого чистокровного рода. Ритуалы, содержащиеся в ней, были тайной для всех, кто не являлся частью семьи, и, конечно же Аника не знала, на что способны иные представители чистокровных фамилий. Хотя, например, в почти фантастическом умении Малфоев всегда выходить сухими из воды девушка подозревала именно родовую магию. Впрочем, сейчас это интересует ее в последнюю очередь. Она не может быть в Хогвартсе физически — да, это факт. Но это совсем не значит, что она останется в стороне. Конечно, она не сможет защитить всех, но… ей и не нужно. Уверенности в том, что с теми, кто ей дорог, все будет в порядке, Анике вполне достаточно. Совершенно наплевать, что описанный в книге ритуал сложен и, без сомнений, вымотает ее до предела. Восстановится. И это действительно оказывается невероятно трудно. Настолько, что уже на середине ритуала Аника чувствует, что близка к обмороку. Дино, Сэми, Мими и Рэйчел так и не смогли отговорить ее от этого, а она запретила им помогать ей. Некоторым семейным тайнам лучше оставаться тайнами. Ведь неизвестно, как родовая магия отреагирует на постороннее вмешательство, а рисковать Аника не хотела. И несмотря на усталость, она упрямо продолжает, потому что в этом заклинании видит свой единственный шанс хотя бы как-то помочь друзьям и возлюбленному. Древние тексты, магия, кровь… Она потратила очень много крови. Одно за другим вспыхивают золотистым сиянием имена Александра, Макса и Брэндона, и только имя Ади все ещё алое — магия не даёт крови засохнуть. И хотя это не может не пугать ее — вдруг она не справится, вдруг ее сил просто не хватит на всех, — Аника не собирается сдаваться. Слова заклинания срываются с ее губ, и она вливает в них столько энергии, сколько у неё есть. Всю. Без остатка. Последнее, что она видит перед тем, как силы окончательно покидают ее — имя ее возлюбленного начинает ослепительно сиять. Ритуал завершён. Она смогла. Остальное — неважно. *** — Авада Кедавра! Зелёная вспышка ослепляет рыжеволосого гриффиндорца, и в самое последнее мгновение своей жизни он вспоминает только о своей возлюбленной. О том, что даже не попрощался с ней, и лишь об этом он жалеет больше всего. Но он не оставит ее — даже после смерти он станет оберегать свою принцессу, словно ангел… хотя нет, какой из Ади ангел? Скорее уж демон-хранитель. Так ведь можно, да? Ади закрывает глаза… и не понимает, почему ничего не происходит. Он ведь должен был умереть — от Авады не защитит ни один шит, ни одно заклинание. Рыжеволосый открывает глаза и видит, что пожиратель, который атаковал его, лежит мёртвый на земле. А на его груди, возле сердца, там где ещё дымилась рубашка от попавшего заклинания, маленькой отметиной остаётся шрам в виде молнии. Почти такой же, как на лбу у Гарри. Напоминание о том, что не только Поттер теперь «мальчик, который выжил». Однако о том, что это было, и почему он не умер, Ади узнаёт уже позже — от Аники. И от одной мысли о том, что у неё могло не получиться это заклинание, что ее возлюбленный был бы мёртв, в глазах девушки появляются слёзы. Но и Ади, и Александр, и Брэндон, и Макс — они все живы, с ними все в порядке, и это самое главное для Аники.