Дело всей жизни

      — Никогда не думал, что увижу такое... непотребство, — Хэйтем, сложив руки за спиной, наблюдал за последними приготовлениями с утеса.       Шэй, стоящий за плечом любовника, согласно кивнул, хотя видеть его Хэйтем сейчас не мог. Но зрелище и впрямь было какое-то... почти непристойное. Восстановленная «Аквила», пришвартованная к пристани, с подновленным символом Братства на мачте, странно оттеняла покачивающуюся на якоре «Морриган».       Места в заливе было не слишком много, а потому Шэй предпочел не подводить свой бриг слишком близко, бросил якорь немного южней и выбрался на берег на канате, иначе бы промочил ноги по колено, а то и по бедро. Хэйтем такой способ передвижения отверг, а потому просто перепрыгнул с кормы на скалу, а оттуда уже пробрался зарослями дрока. Когда он шагнул на дорогу, полы его плаща были в сухих веточках и листьях. Шэй даже помог ему отряхнуться — еще не хватало показаться перед ассасинами в нелепом виде.       Коннора пока не было видно, но на пристани было людно. Нанятая команда матросов обживалась на борту «Аквилы», делались последние приготовления к отплытию.       Шэй критически оглядел корабль, но недочетов не заметил: хорошо просмоленные борта — совсем светлые, сосновые; крепкие паруса, хорошая осадка. Пожалуй, восстановленная «Аквила» не уступала себе же в более счастливые для нее времена.       Мистера Фолкнера было хорошо видно. Он стоял и громко выкрикивал приказания, и в этом был похож на дирижера — особенно, когда взмахивал тростью.       — Пожалуй, я бы подошел, — бросил Хэйтем через плечо. — Коннору не помешает пара советов.       — В первую очередь, Коннору не помешает морская карта, а то он понятия не имеет, куда собирается идти, — глубокомысленно заметил капитан Кормак. — Когда мы с ним виделись третьего дня, все его мысли были заняты костюмом.       — И в кого он такой? — мистер Кенуэй повернулся, и стало видно, что он недовольно кривится. — Я всегда порицал его индейские... наряды, а ты и вовсе плевать хотел на костюм, лишь бы было удобно.       — Вообще-то мы оба с ним очень даже обращаем внимание на внешний вид, — скорбно признал Шэй. — Просто представления Коннора о прекрасном несколько отличаются от наших. Но, держу пари, тебе понравится то, что ему пошили. Мне кажется, портниха строила Коннору глазки, хотя старше его раза в три.       — Коннор этого не заметит, пока она не расстегнет перед ним лиф, — вздохнул Хэйтем. — И вообще, он еще маленький.       — Вообще-то уже не маленький, — осторожно заметил Шэй. — Только у него такое пока не вызывает ничего, кроме смущения.       — Чем вы тут вообще занимались, пока я разбирался с делами Ордена в Бостоне? — еще более недовольно вопросил Хэйтем. — Ты дурно на него влияешь. Как и всегда.       — Поздно об этом жалеть, — фыркнул Шэй. — Ничем особенным не занимались. За небольшую плату нас поселили в одном из местных домов. Я руководил работами по восстановлению «Аквилы», а Коннор больше бегал на охоту в окрестные леса. Уж не знаю, какой из него ассасин... но хозяйственник неплохой. Ахиллес здесь не появлялся, если тебя это интересует. Ему явно давно безразлично, что творится на его земле, а вот Коннору местные едва ли не кланяются. Он же всем помогать бежит, только позови. Прикормил каких-то лесорубов и какого-то рудокопа. Ахиллес тряхнул связями на старости лет — и даже организовал продажу руды и леса. Возможно, скоро Коннор перестанет просить у тебя карманных денег.       — Даже не знаю, хорошо это или плохо, — тяжело вздохнул Хэйтем. — С одной стороны, раз уж он желает проявить себя взрослым и самостоятельным, то просить деньги у отца — моветон. С другой... Пока Коннор живет за мой счет, я могу его контролировать.       Шэй вздохнул:       — Коннор не всегда будет ребенком. Лучше сразу привыкнуть к этому. Он не будет держаться за твой плащ только потому, что ты оплачиваешь его желания. И это правильно. Ты можешь гордиться им.       — Когда я был здесь в прошлый раз, Коннор пришел ко мне весь в крови и притащил на волокуше из сосновых лап что-то рогатое, — пожаловался Хэйтем. — И возносил молитву кому-то с непроизносимым именем. Потом рассказал, что попробовал пить ром с новой командой, а потом его тошнило в воду. Чем тут гордиться, капитан Кормак?!       — Мы за это время бывали с ним вместе на охоте, — подумав, проговорил Шэй. — Коннор в этом куда лучше меня. Но в целом вел он себя вполне прилично. Один раз отпросился на другой берег, на чай к Ахиллесу. Я счел, что пусть уж лучше я его туда отпущу, чем он сбежит — и позволил. Он довольно послушный, Хэйтем, я в его возрасте был куда большим шалопаем. Про пьянку с командой он мне тоже рассказал — а после нее зарекся пить. Думается мне, впоследствии он этот зарок нарушит, но пока — оно и к лучшему.       — А мне ты про это, конечно, не рассказал, потому что вечно его покрываешь, — буркнул Хэйтем.       — Парня в его возрасте запреты не остановят. Остановить его может только собственный разум, — возразил Шэй.       — Чем старше Коннор становится, тем дороже и опаснее его капризы, — вздохнул мистер Кенуэй.       — У нас он не мог вырасти иным, — Шэй пожал плечами. — Мы уже что-то воспитали, теперь будем смотреть — что. Коннор равняется на нас, а наши капризы еще дороже и еще опаснее. Пойдем, Хэйтем, незачем затягивать отплытие.       Появление Шэя и Хэйтема на пристани незамеченным не прошло. Стоило подойти, как Фолкнер перестал надрываться и подошел ближе. Руки тамплиерам он не подал, глядел настороженно, но поприветствовал кивком головы и с гордостью произнес:       — Пришли проверять работу? Должен сказать, что мастеров могли бы и получше найти, но уж по чертежам господина Вудли и слепая обезьяна линкор соберет. Как вам красотка? Теперь уж не моя, а капитана Кенуэя. Но хороша, а?       Шэй оглядел Фолкнера. Выглядел тот много лучше, чем в первую их встречу. Цвет лица стал поздоровее, волосы были обрезаны почти ровно; воротник чист, а сюртук не лоснился на локтях. Доверить ему Коннора стало попроще.       — Кажется, недурно, — сдержанно оценил мистер Кенуэй-старший. — Шэй, как на твой опытный взгляд?       Капитан Кормак внимательно осмотрел «Аквилу», но подниматься не стал — честь впервые подняться на борт принадлежит тому, кто встанет у руля, а морские традиции Шэй уважал.       — Как будто все на месте, — он склонил голову. — Мачты, реи, паруса, канаты, — я не нахожу, к чему придраться.       — Это Чарльз от неожиданности, видно, расстарался, — Хэйтем скупо улыбнулся. — Когда Коннор попросил у него помощи, мистер Ли, который с трудом отличит рей от паруса, достал лучшего инженера-корабела на всем побережье. И даже вызывался сам оплатить его работу. Думается мне, больше он такой оплошности не совершит, особенно после того, как ему озвучили сумму контракта. Мне стало его жаль, и я отказался от его щедрости.       — Это честно, — согласился Шэй. — Капризы Коннора — наша головная боль, Чарльз тут ни при чем.       Разговор был прерван появлением нового участника. Шэй, заметив движение боковым зрением, резко повернулся и замер — до того он видел только раскроенные детали капитанского костюма, но целиком — ни разу. Коннор, немного бледнее обычного, шагал так, будто был на охоте — уверенно, но словно каждый миг ожидал какой-то опасности. Видно, ему все-таки было не по себе.       — А, капитан, — Фолкнер сцепил руки в замок и поприветствовал Коннора. — Добро пожаловать, к отплытию готовы.       Шэй улыбнулся Коннору ободряюще. Сейчас тот выглядел настоящим капитаном — строгий, но не лишенный изящества костюм смотрелся довольно скромно, но по этой скромности было видно баснословную цену, которую Шэй уплатил втайне от Хэйтема. Портниха оказалась толковой, все сидело идеально — от строгого жилета до расшитых медными пуговицами отворотов, от шейного платка до кружев белья, выглядывающих из-под манжетов. Вот только из-под треуголки выбилась неизменная косичка с бусинами, а манжеты были украшены перьями. Национальный колорит, но во вполне допустимом Хэйтемом виде.       Коннор, подойдя ближе, вопросительно поглядел на отца, и мистер Кенуэй одобрительно кивнул. Сквозь привычное высокомерие явно читалась гордость:       — Солидно, — отметил он вслух, и протянул сыну руку. — Рад видеть тебя. Прибыл посмотреть, как ты взойдешь на борт своего корабля.       — Спасибо, отец, — Коннор даже как будто смутился. — Я тоже рад тебя видеть. Я готов отправиться, вот только... Мы идем в Бостон?       Неожиданно вмешался Фолкнер:       — Это вам, капитан, решать. А я со своей стороны скажу, что сначала надо бы завернуть на Мартас-Винъярд. Поставим пушки и фальконеты — а там уж хоть бы и на Карибы.       Хэйтем несколько нервно дернулся:       — А зачем тебе пушки на корабле, Коннор?       — Как же без пушек? — рассудительно вопросил Фолкнер. — «Аквила» без пушек... Бред какой-то.       Шэй немедленно вмешался, не дожидаясь, пока дело дойдет до конфликта:       — Пушки нужны, — он вздохнул. — На море неспокойно, и никогда не было спокойно. Корабль, который не может дать отпор, будет лакомым куском для любого проходимца на любой шлюпке. В прошлый раз «Морриган» зацепило каленым ядром. Выше ватерлинии, но трюмы на скорости все равно заливало нехило. Если теперь пушки будут не хуже, то Коннор сможет сразиться даже со фрегатом, если тот нападет.       Хэйтем кивнул, но только Шэй видел, чего ему это стоило. Доводы разума были убедительны, но ему явно не нравилась перспектива того, что его сын будет сражаться в море с кем бы то ни было. И Шэй даже не знал, что любовнику претит больше: то, что сын подался в ассасины, или то, что явно намылился по стопам дедушки.       — Значит, дойдем до острова Мартас-Винъярд, — заключил Шэй. — Откуда там, кстати, пушки? Я туда, помнится, заглядывал, чтобы продать то, что осталось от пары китов и нескольких акул.       — Китобои, да, — Фолкнер несколько недовольно поглядел на капитана Кормака, но кивнул явно с уважением. — А где китобои, там и прочие моряки. Там меня хорошо знают, так что все сделают, как надо — ни трещинки, ни каверны.       — Меня там тоже неплохо знают, — ухмыльнулся Шэй. — Помнится, в местной таверне один малый оставил мне в качестве трофея пару зубов.       — Что ты там вообще делал, Шэй? — скривился Хэйтем. — Зачем дрался?       — Не успевал добраться до Нью-Йорка в подходящее время, — пояснил Шэй. — Решил выйти с рассветом. Ну, а там, пока комнату нашел, пока то, другое, третье...       — Таверна «Золотой виноград»! — мечтательно вздохнул Фолкнер. — Вот там и пообедаем, а теперь неплохо бы в путь? Капитан Кенуэй, прошу на борт, команда готова.       — Нам нужна лодка, — вспомнил Шэй — не пробираться же на борт вплавь? — Эй, Фолкнер, у кого тут можно нанять лодочку?       — Да у кого угодно, — откликнулся тот. — Рыбацкая же деревня, только тем и живут.       — Лодочку, сэр? — раздался хриплый голос позади. — Лодочку мы вам быстро спроворим. А эта чой-та, новый капитан? Хорош! Парень видный, хоть куда! Хотя на индейца похож.       Шэй с неудовольствием обернулся и признал старого знакомца — одноногого пьяницу, который в прошлый раз развел его на серебряный экю. Как выяснилось чуть позже, местные почитали его чем-то вроде талисмана. Впрочем, морская фортуна — дама с характером...       — О, Джо, — Коннор повернулся и улыбнулся, но руки не подал. — Вы, помнится, что-то говорили о письмах. Что в них?       Одноногий почесал в затылке, сбив засаленную шапочку на лоб, и протянул:       — Эге, видно, я тогда лишнего выпил. Но раз уж все равно сказал, так слушай. Письма самого капитана Кидда. Любопытно, поди? Сокровища, настоящие сокровища! Если захочешь, парень, будут твои. Четыре письмеца, и все ведут к тайне, что капитан Кидд зарыл. Он теперь мертвый, ему без надобности, а я... Куда я со своей ногой? Но за просто так не отдам.       — Что он несет? — вмешался Хэйтем.       — Минуту, мистер Кенуэй, — предупреждающе вскинул руку Шэй, внимательно вслушиваясь. — Морские сокровища — это не шутки. А кроме того, Коннору ведь обязательно захочется воспользоваться капитанскими умениями... Куда, по-твоему, ему их употребить?       Хэйтем замолчал — видно, оценил перспективы. Уж лучше гоняться за сокровищами, чем за честными судами или за судами Ордена.       Шэй терпеливо дождался, пока Коннор сторгуется с пьяницей; а Фолкнер тем временем отвлекся — и, когда переговоры закончились, махнул рукой, обращаясь к Шэю:       — Эй, тамплиер, лодку видишь? Вон ту, в синих пятнах? Иди туда, тебя с твоим дружком доставят в лучшем виде. Да не забудь хоть какую деньгу дать, а то мы тут в Дэвенпорте обычно таких, как ты, на лодочках не катаем.       — Мистер Фолкнер, — Хэйтем брезгливо на него поглядел, — или вам угодно «господин ассасин»? Так вот, восстановление «Аквилы» — это целиком наша, тамплиерская, заслуга. Вы бы сами пили, пока она окончательно не сгнила, так что...       — Заткнись, Фолкнер, — «перевел» Шэй. — И лучше не связывайся.       Коннор вовремя вмешался:       — Не ругайтесь. Отец, Шэй, я пойду? Мистер Фолкнер, займите ваше место на мостике.       Шэй проигнорировал возмущенное бурчание старпома «Аквилы» и обратился исключительно к Коннору:       — Слушай, капитан Кенуэй. Я выведу «Морриган» первым, иначе тебе из залива выйти будет трудновато. Места здесь... так себе, так что на всех парусах можно идти только тогда, когда впереди — чистая гладь. Если налетишь на рифы, застрянем на Мартас-Винъярд неизвестно насколько. Мы пойдем рядом, но единственное, что сможем сделать — это выловить тебя, если «Аквила» затонет. Впрочем, «Аквила» — не тендер, ее тебе потопить будет сложней.       — Так и будешь мне это припоминать, Шэй? — Коннор немедленно насупился. — Я не подведу. Куда взять курс, когда выйду из залива?       — На юг, — четко отозвался капитан Кормак. — Немного не по пути, зато мы сможем оттуда выйти в открытое море и обогнуть полуостров удобным путем. После Мартас-Винъярд... Впрочем, об этом я тебе позже и скажу, чтобы не путать. Пока — идешь на юг, за мной, а на острове я оставлю тебе удобное место для швартовки.       Коннор повернулся к отцу, и тот посмотрел прямо, взгляд не отвел:       — Отправляйся на борт, капитан Кенуэй. Ты... остаешься один. Сам за себя, капитан. Помни, чему тебя учил Шэй, и... сделай так, чтобы я мог гордиться тобой.       Коннор немного помялся, а потом вдруг порывисто обнял Хэйтема:       — Спасибо, отец. За всё — за «Аквилу», за... За всё.       — На нас смотрят, — напомнил Хэйтем, но, вопреки собственным словам, на миг отчаянно прижал сына к себе. — Иди, Коннор. Тебя ждут.       Отправляясь к лодке, Шэй шутливо заметил, стремясь разрядить обстановку:       — Никогда не катал тебя на лодке. Даже жаль, что на веслах буду не я.       Хэйтем проводил взглядом сына, ступившего на сходни, и мрачно бросил:       — Туман, брызги с весел, зонтик от солнца и безлюдный пляж? Тебе сорок лет, Шэй! И потом, ты катал меня на своем бриге под обстрелом, а это куда романтичнее.       — Гораздо больше говорит о романтике то, что я доверял тебе штурвал «Морриган», — трезво заметил капитан Кормак — и произнес это куда серьезнее. — И, кстати, ты проявил себя неплохим рулевым.       Хэйтем только пожал плечами:       — Я никогда не ощущал ничего особенного. Ни на «Морриган», ни раньше, ни позже. Не чувствовал ничего такого, что заставляло моего отца, тебя и даже Коннора пылать страстью к морю. Просто думал о том, как успешнее и оптимальнее действовать. Это не моя стихия.       — Не твоя, — согласился Шэй, и произнес совсем тихо. — Когда я впервые взялся за штурвал своего корабля, мне казалось, что сердце просто не выдержит и лопнет. Это... ни с чем не сравнимо.       — Видимо, в этом Коннор пошел в деда, — Хэйтем тоскливо проследил за тем, как команда «Аквилы» приветствует своего капитана. — Наверное, у меня такой рок. Мой отец, мой... спутник, и даже мой сын — вы все такие.       На лодочника Хэйтем даже не взглянул. Шагнул в лодку так, как будто это был дорогой экипаж, и ему не помешало даже то, что хлипкая посудина подрагивала и выкаблучивалась, несмотря на то, что дурно пахнущий мужик в одной рубахе придерживал ее всей своей силой. Шэй запрыгнул в лодку одним стремительным движением и устроился рядом с Хэйтемом, бедром ощущая его тепло.       Лодочник взялся за весла и тяжело оттолкнулся от берега. Лодка сильно просела под тремя крепкими мужчинами, и Шэй попытался оценить, насколько трудно будет перебраться на борт «Морриган» с этой утлой лодчонки, когда мистер Кенуэй вдруг толкнул его под локоть. Сначала Шэй не понял, что случилось, но проследил за взглядом — и увидел на противоположном берегу, на утесе, одинокую сгорбленную фигуру над обрывом. Ахиллес опирался на свою трость, курил трубку и не отрывал взгляда от залива, где сейчас происходили столь... неординарные события.       — Интересно, что он думает, — пробормотал Шэй.       — Что никак не ожидал когда-нибудь увидеть подобное, — уверенно, но очень тихо отозвался Хэйтем. — И, признаться, я тоже.       Шэй слышал, насколько Хэйтем сейчас... озадачен, но сам не мог ощутить этого в полной мере. Умом понимал, насколько все это странно, но в душе не было столь явного противоречия. Когда-то в этих краях он учился быть ассасином, а потом, под руководством Хэйтема, учился быть тамплиером. И обе его ипостаси, обе части души легко нашли друг друга здесь и сейчас; но те, кто всю жизнь знал только одну из сторон, не могли примириться со странностью.       Гист помог обоим подняться на борт, и Шэй поглядел на него. Интересно, а что знает Гист? Что чувствует? Он был как раз тем, кто всегда все знал, но почти никогда ни в чем не участвовал. И умудрялся всегда и всех понимать.              И сейчас себе Гист тоже не изменил. Он поглядел в сторону «Аквилы» и хмыкнул:       — Как новенькая! Если не лучше. Как знал, что дело не кончилось. Не мог такой корабль взять да потонуть. Либо она сгинет так, что морскому дьяволу станет тошно, либо тихо умрет от старости. А вот так, чтобы ее просто подбить и утопить — это вряд ли.       — Что ты знаешь, Гист? — тихо спросил Шэй, пока команда готовилась к отплытию, а на мостике не осталось никого, кроме троих тамплиеров.       — Что? — старпом поглядел на Хэйтема, который отошел в заднему борту и глядел на такие же приготовления на корабле Коннора. — Смотря о чем ты спрашиваешь, капитан.       — Про Коннора, — уточнил вопрос Шэй.       — Ничего не знаю, — отрезал Гист, но перебить не дал — продолжил. — Про то, что он почти готовый ассасин — не знаю, но догадываюсь. Поди, к старику в сеть угодил. Вот только не пойму — как умудрился? Все-таки он парень с понятием. Если бы все ассасины такими были, может, и не пришлось бы... много чего не пришлось бы. Коннор ко мне подошел, когда сюда плыли. Попросил дать той солонины, что моряки едят. Ну, я и проводил. А потом заметил, что он на перстень на моей руке уставился. И сказал — «так значит, и вы тоже». Я сначала подумал, что вы с Кенуэем парню все рассказали. Но потом пригляделся, как он на меня смотрит... Да как на врага, пожалуй. Я ведь из наших символов только перстень ношу, да и у вас обоих он такие же видеть должен был. Но сейчас смотрел явно иначе.       Хэйтем опустил голову и прижал к виску руку в перчатке. А потом и проговорил очень тихо:       — Мистер Гист, это... пока тайна. Пока это тайна даже для остальных членов Ордена. Можем ли мы с мистером Кормаком рассчитывать на ваше молчание?       — Само собой, магистр, — даже несколько уязвленно отозвался Гист. — Это ж ваш парень. Не досмотрели, бывает. И потом, пока из него так себе ассасин. А вот каков из него капитан — сейчас увидим. Надеюсь, получше, чем тогда, когда мы под его командованием фрегат протаранили. Хотя, конечно, на судне половина от старпома зависит. Кто там на их бриге старпомом будет?       — Фолкнер, — мрачно бросил Шэй. — Бывший капитан «Аквилы».       — Сучий потрох, — выразил свое отношение Гист. — Жаль, что его в Ла-Манше ядром не размазало. Эх, надо было кого получше найти.       — Фолкнер отлично знает, какова «Аквила» в море, — со вздохом откликнулся Хэйтем. — И только этим он ценен. Коннору будет полезно, если под рукой будет тот, кто знает способности корабля.       — Это, конечно, верно, — буркнул Шэй. — Но все-таки Гист прав, сучий потрох и есть. Нам в борту дырок понаделал, а потом попытался смыться. Хорош! А сейчас мы на Мартас-Винъярд им пушки поставим...       Гист хмыкнул:       — И тогда капитан Кенуэй будет хоть немножко защищен от таких, как мы. Не правда ли, кэп?       — Правда, — мрачно отозвался Шэй.       — На Мартас-Винъярд нам придется сойти, — так же мрачно отозвался Хэйтем. — Я не собираюсь оплачивать кота в мешке. И Фолкнеру не доверяю.       — Ну-ну, — Гист развеселился. — Шэй, значит, хочешь сам выбрать, чем тебя потом обстреливать будут?       — Сплюнь, — буркнул тот. — Сам же знаешь, примета.       — Тьфу, — охотно кивнул Гист, но не удержался. — Но мы же реалисты? Помню, было из парня полкапитана, а теперь — целый. Нынче из него — пол-ассасина...       Хэйтем вскинулся и веско произнес:       — Господа моряки, меня несколько... тревожит наша беседа. Это все-таки мой сын.       — Наш сын, — поправил Шэй. — И меня тоже это напрягает.       — Сами все увидим, — Гист поглядел на обоих по очереди. — Хорошо бы только, не пришлось в него того... стрелять. Я ведь и сам его учил.       Времени на беседы больше не осталось, пора было выходить, и Шэй занял свое законное место у штурвала. Отлично сработанная команда и сработала отлично — после первого же приказа, продублированного Гистом, «Морриган» легко снялась с якоря и взяла курс на выход из залива. Шэй с трудом заставлял себя не смотреть назад. За этим приглядит и Хэйтем, гораздо важнее было не ободрать корму о две скалы, которые, как челюсти, смыкались на выходе в море. Шэй прошел опасный участок легко, а вот «Аквила»...       Капитан Кормак не выдержал.       — Гист, — окликнул он старпома, — курс на Мартас-Винъярд. Дай мне несколько минут...       — Само собой, кэп, — Гист принял штурвал и проговорил почти отечески: — Делай, что нужно, я подхвачу.       Шэй шагнул назад и, оторвав взгляд от пенного следа, который оставлял за собой бриг, взглянул на «Аквилу». Та шла довольно медленно и выруливала с трудом, но ни разу не задела скал. Шэй понимал, насколько Коннору сейчас трудно — любой корабль был уникален, а уж именной, известный — тем паче. Капитан Кормак уже успел оценить ассасинский бриг и понимал, насколько тот труден в управлении. Маневренный, шустрый — это все так, но маневренность при малейшей неуверенности капитана оборачивалась неуправляемостью, а быстрота — опасностью разбиться. Но Коннор сам этого хотел — и Шэй понимал, что только так можно стать настоящим капитаном. Ни научить этому, ни передать этого нельзя. Это призвание, а не только учение и опыт.       Хэйтем вцепился в фальшборт, напряженно наблюдая за «Аквилой», управляемой его сыном, и сдавленно спросил у Шэя:       — Кажется, у Коннора получается? Погляди. Вроде бы неплохо.       — Неплохо, — Шэй постарался возлюбленного утешить. — Видишь же, о скалу не приложи... О, действительно не приложило. Идет не слишком уверенно, но ведь идет. Еще несколько миль — и он приноровится. Коннор не так уж неумел, Хэйтем — он все-таки учился у меня, а потом ходил на тендере.       — Дай мне подзорную трубу, — потребовал мистер Кенуэй. И едва получив требуемое, гораздо мягче и довольнее фыркнул. — Вижу его. А лицо-то какое напряженное! А штурвал-то как крутит!       Шэй усмехнулся:       — Кое-чему он выучился. Ну и еще, может, наследственное.       Он ждал, что Хэйтем немедленно ответит, однако тот молчал, а потом тревожно проговорил, не отрываясь от окуляра:       — Мне не понравилось, что делает Коннор. Явно приказывает команде — и Фолкнер повторяет приказ. Отсюда не слышно, конечно, но...       Он не закончил. Шэй заметил движение на реях «Аквилы» и выдохнул сквозь зубы:       — Вот... неугомонный. Поднимает все паруса. Гист, дай мне штурвал! Поднять грот!       — Что происходит? — Хэйтем резким движением сложил подзорную трубу. — Шэй, ты понимаешь?       — Что-что, — капитан Кормак процедил это сквозь зубы, хватаясь за штурвал. — Пытается нас обогнать. Но я не уступлю!       — Тут вокруг рифы, — зло воскликнул мистер Кенуэй. — Устраивать здесь гонку — смертельно опасно!       — Не мне это в голову пришло, — отозвался Шэй и отдал новый приказ: — Трисель по ветру! — и добавил много тише. — Это у нас в крови. Я не позволю Коннору меня обойти. А если побьет свой бриг, то, будь уверен, я ему это припомню. И когда он пойдет один, без нас, то еще сто раз подумает.       — Вот сумасшедший, — одобрительно заметил Гист. — Но талантливый парень. Мне нравится.       — Вот поэтому ты и ходишь под парусом капитана Кормака, — несколько нервно выпалил мистер Кенуэй. — Ну, Коннору еще простительно, он мальчишка. Но ты, Шэй!       — Ничего, — напряженно бросил Шэй, не отрывая взгляда от скал, что окружали со всех сторон. Впрочем, по бокам он тоже поглядывал. — Вырулю. Мы идем узлов двенадцать, а тут сейчас будет поворот, через который я проходил много раз. А вот у Коннора это будет впервые... Посмотрим, как он справится на такой скорости. Если не разобьется, то и двух часов не пройдет, как доберемся до острова. А уж там я Коннору все выскажу!       «Морриган» несколько уступала «Аквиле» в скорости, но только потому, что Шэй пока не отдавал приказа поднять последние паруса на фок-штаге. И не спешил отдавать такой приказ...       «Аквила» начала нагонять, одно время Шэй потерял ее из виду, поскольку пришлось обходить скальный обломок с разных сторон — а ведь еще полчаса назад Шэй планировал, что пройдет первым, чтобы убедиться, что Коннору ничего не грозит!       Выйдя на открытую воду, капитан Кормак убедился, что «Аквила» обошла его на полкорпуса, и резко повернул влево. Гист крепко схватился на перила мостика, и Шэй, убедившись, что все идет как задумано, бросил через плечо:       — Хэйтем, треуголку придержи! Нас сейчас...       Закончить он не успел. Едва скалы остались позади, порыв ветра ожидаемо рванул трисель, тот выгнулся, наполняя ветром грот, и Шэй, резко набрав скорости, азартно выкрикнул:       — Фок-штаг! На всех парусах!       Поворот уже почти остался позади. Капитан Кормак не мог себе позволить в такой момент оставить кому-то штурвал — пусть даже Гисту, но слышал, как рядом сквозь зубы ругается Хэйтем. Почти неслышно, слов не разобрать, но в голосе любовника явно звучали досада и — чего уж там — страх. Вряд ли за себя.       «Морриган» выровнялась и теперь беспрепятственно летела вперед — только воды смыкались позади. Шэй обернулся раз, другой, убедился, что до острова, который уже появился мутным серым пятном над поверхностью горизонта, столь опасных мест больше нет, и скомандовал:       — Гист, придержи. Мне нужно посмотреть...       Старпом ни слова не сказал. В очередной раз принял управление и улыбался в усы. Шэй рванулся к корме.       «Аквила» здорово отстала, и ее нещадно терзали морские волны, разворачивая подвижный бриг в другую сторону. И тут Шэй, можно, сказать, только добавил Коннору проблем — волны, сомкнувшись за «Морриган», ударили поперек носа «Аквилы», и окончательно ее развернули. Шэй увидел, что Коннор перестал бороться со стихией — половину парусов моряки уже подтянули на гитовы — и повел корабль куда осмотрительней. Вот только теперь ему было нипочем не поспеть за «Морриган», которая только набирала инерционную скорость.       Едва опасность осталась позади, Хэйтем сдержанно заметил:       — Молодец, Шэй, подростка уделал.       — Капитан Кормак, мистер Кенуэй, — поправил его Шэй. — И не подростка, а капитана ассасинского корабля. Есть разница?       — Он хоть не разбился? — мрачно вопросил Хэйтем, пока Шэй вглядывался в подзорную трубу. — Стоило платить за эту чертову «Аквилу», если Коннор в первом же плавании...       — Разве что бортом где проехался, — отозвался Шэй. — Выглядит прилично, серьезных повреждений не наблюдаю.       Когда остров уже виднелся отчетливо, и можно уже было разглядеть береговые строения, Шэй приказал убрать все паруса, кроме брамселей. «Морриган» долго снижала скорость, а потом довольно легко подошла к берегу. И слово Шэй сдержал: собственнически оглядел пристани и с легкой руганью втиснулся между убогим рыболовным ботом и гафельным иолом, оставив удобное место со свободной швартовкой Коннору. «Аквилу» было видно по поднятому гроту, но подходила она с отставанием в добрых пятнадцать минут.       Команда разразилась смехом и ликующими выкриками. Им вряд ли было известно, какое значение имеет эта «победа», но дух гонки парни явно уловили, а потому славили капитана искренне.       Сбросить сходни удалось не в самом удобном месте, и Шэй вздохнул:       — Сойдем, встретим капитана Кенуэя? Я предлагаю пообедать в таверне, а потом пойти посмотреть на пушки. Гист, не хочешь с нами? Исторический момент, как-никак.       — А и впрямь, чего бы не сходить, — тот удобнее нахлобучил сбитую ветром шляпу. — Давненько я ассасинов не видал, месяц почти.       Хэйтем скорбно поджал губы, но не возразил. И ни слова не сказал, когда сойти со сходней пришлось в склизкую грязь. К нему тут же метнулся местный казначей с засаленной папкой — за портовым сбором, но стоило Шэю шагнуть на землю, как быстро папку убрал и залебезил:       — Не признал, капитан.       — «Морриган» не признал? — мрачно бросил Шэй. — Хорош заливать. Скорее, надеялся, что меня уже рыбы обглодали.       — Я смотрю, тебе тут рады, — хмыкнул Хэйтем, посторонившись, чтобы и Гист смог спуститься.       — Желаете что продать? — проигнорировал вызывающие реплики казначей. — Капитан порта будет рад вашему отменному товару.       — Купить, — веско подчеркнул Шэй. — И купить на хорошую сумму, так что сгинь, чтобы я тебя больше не видел.       Тот убрался — и неизвестно, кто этому больше был рад, он сам или команда «Морриган». Шэй подал руку Хэйтему, помогая выбраться из липкой грязи, и кивнул в сторону пристани:       — Разворачиваются бортом. Сейчас швартоваться начнут. Интересно, у Коннора нормально получится? А то пока некоторые капитаны сбросят якорь, можно успеть и поесть, и выпить.       «Аквила» несколько неуверенно качнулась, слегка отвернула и пошла вдоль причала. Шэй машинально оценил — далековато, но вполне пригодно для швартовки, если не зевать.       — Вижу, швартовы скидывают, — Гист со своей дальнозоркостью прищурился. — Пожалуй, могут и успеть, если пошевелятся.       Все трое вышли на причал, и Шэй смутно подумал, что выглядит их компания... довольно грозно. Гист сложил руки на груди, Хэйтем — по излюбленной привычке — за спиной, а Шэй безотчетно держал ладони на оружии. Тоже привычка, и не от хорошей жизни привычка.       Коннор спустился с мостика, хотя Фолкнер еще суетился, и терпеливо дожидался, пока матросы и береговые рабочие накидывали швартовы. «Аквилу» медленно подтягивали к берегу.       Однако терпения капитану Кенуэю все-таки не хватило. Едва борт оказался достаточно близок к причалу, он, не дожидаясь, пока сбросят сходни, перемахнул через фальшборт и рванулся в сторону компании тамплиеров. И выпалил:       — Шэй! Это нечестно! Фолкнер сказал, что ты нарочно!       — Конечно, нарочно, — хмыкнул капитан Кормак. — А ты как думал? Если взялся с кем-то мериться силой или ловкостью, будь готов, что с тобой будут играть по тем же правилам. Это, скорее, я бы хотел тебя спросить: какого черта, Коннор? Договаривались же, что спокойно дойдем до острова, разве нет? Куда тебя понесло и, главное, зачем?       Подросток нахмурился и засопел, а потом вскинул взгляд на отца:       — Ты же видел, да? Ну как?       — Вынужден согласиться с Шэем, — неодобрительно бросил Хэйтем. — Эта бравада была ненужной и опасной.       — Настоящий капитанчик, — вдруг ласково произнес Гист. — И одет красиво, и в бутылку сразу полез.       — Просто хотел проверить, на что способен корабль, — задиристо выпалил Коннор, обращаясь к Шэю.       — А заодно — на что способен сам? — проницательно хмыкнул капитан Кормак. — Ты неплохо шел, я видел. Но мистер Кенуэй прав — это было опасно. Мы решили, — он оглянулся на спутников, — что сейчас заглянем пообедать в таверну, а потом отправимся за пушками. И если быстро справимся, то уже к вечеру можем быть в Бостоне. Морской путь дотуда куда спокойнее, так что тебе не придется доказывать свое виртуозное владение штурвалом.       — У меня есть деньги, — неожиданно произнес Коннор. — Не очень много, на пушки не хватит. Но в честь моего первого выхода в море на «Аквиле» я хотел бы угостить всех обедом. Вы не против?       Хэйтем нахмурился и строго спросил:       — Откуда? Откуда деньги, я имею в виду? Если Ахиллес...       — Я имею небольшой процент с дохода поместья Дэвенпорт, — несколько напряженно ответил Коннор. — Это честно, потому что именно я наладил там торговлю. И у меня охотно покупают шкурки, потому что я, в отличие от бледнолицых, всегда попадаю в глаз — и шкурка не портится.       — Ну что ж, мне кажется, если капитан Кенуэй желает нас угостить, то мы вполне можем согласиться? — Шэй улыбнулся. — Мы еще кого-то ждем?       Коннор расплылся в ответной улыбке, но в присутствии посторонних никак себя не проявил и только кивнул:       — Мистера Фолкнера. Он сейчас будет.       — Вот радость-то, — буркнул Гист, но спорить не стал.       Коннор повернулся к кораблю и пробормотал:       — А вот, кажется, он идет.       Шэй тоже поглядел на то, как старый моряк спускается на причал. Ему явно была не по душе компания тамплиеров, но, видно, он считал, что мальчишку-капитана надо защитить; а может, воспринял «благодетелей» как неизбежное зло.       — Еще один, — буркнул он вместо приветствия. — Гист, сукин сын, ты еще живой?       — И я тоже рад тебя видеть, — прищурился старпом «Морриган». — Надеялся, что ты давно потоп, но такое не тонет.       — Встреча старых друзей? — Шэй постарался сгладить обстановку. — Пойдемте, господа, в таверну. Поедим, выпьем — и займемся делом.       Шэй ни капли не удивился, когда и Гист, и Фолкнер, ругаясь, как старые супруги, предпочли чуть поотстать. Коннор шагал между капитаном Кормаком и мистером Кенуэем и воодушевленно делился первыми впечатлениями. А потом вдруг спросил:       — А что мне делать с пушками? Фолкнер сказал, что мне надо научиться стрелять. Но где? Я же не могу выстрелить в ни в чем не повинный корабль.       — Хм, — Шэй задумался. — Я бы мог взять тебя в рейд...       — Нет, — металлическим тоном вклинился Хэйтем. — Никаких рейдов, абордажей и захватов. Не учи сына плохому, уже и без того успел.       — Ладно, — примирительно вскинул руки капитан Кормак. — Пройдем в Бостон поближе к линии берега. Наверняка наткнемся на какую-нибудь развалину, там и постреляем.       — Плохая идея, — не оценил мистер Кенуэй. — Это может вызвать ненужное внимание береговой охраны.       — А что ты предлагаешь? — Шэй даже почувствовал раздражение. — Показать ему, как взять форт?       Не успел Хэйтем высказаться, как Коннор даже приостановился и с явным восхищением выпалил:       — А ты и форты брал? С одним кораблем? Ничего себе, я тоже хочу так уметь!       — Коннор, — Хэйтем укоризненно глянул на Шэя и продолжил строго, — в фортах живут и мирные жители. Ты представляешь себе, что такое захват форта? Это огонь и ад, пылающие стропила и задыхающиеся люди. Неужели это стоит того?       — Но Шэй же как-то делал? — непонимающе воззрился на него Коннор. — И наверняка не убивал просто так.       — Я к тому моменту много лет ходил на корабле, — Шэй детали уточнять не стал. — А кроме того, хорошо знал обстановку. Уверяю тебя, если тебе когда-нибудь доведется, ты будешь знать, зачем, как и почему делаешь это. Но не теперь, когда тебе просто хочется пострелять.       Мистер Кенуэй поразмыслил, а потом не слишком уверенно произнес:       — Я слышал, что множество бостонцев, бегущих от беспорядков, направились на Кейп-Код, в Принстаун. А по опыту общения с мистером Питкэрном я могу предполагать, что в местах, куда разом направилось слишком много народу, хватает крушений. Мы можем пройти мимо мыса и поискать удобную цель.       — Мысль довольно удачная, — оценил Шэй. — А кроме того, нам наверняка хватает и приватиров. Если не повезет... Или повезет... Это уж как посмотреть... Нам может довестись и в настоящую цель пострелять. Но только если они нападут первыми.       — Это вряд ли, — подумав, заявил Коннор. — Я бы не рискнул нападать на два отлично оснащенных корабля.       — Это потому что тебя воспитывали мы, — хмыкнул капитан Кормак. — Знал бы ты, сколько придурков среди капитанов! Помнишь того, которого мы впервые с тобой зацепили? Он что, умный, что ли?       — Слушай, что капитан Кормак говорит, — буркнул мистер Кенуэй. — Иногда и он вещает умные мысли.       Впереди заблестела под солнцем вывеска «Золотого винограда». В воздухе уже чувствовалось дыхание осени, но солнце пока светило и грело, и в его лучах становилось видно, что вывеске этой сто лет в обед, а не чистили ее, должно быть, пару десятилетий.       Шэй почувствовал, как нахлынули воспоминания. Когда-то он пришел сюда, уже будучи известным в определенных кругах, но все равно пришлось доказывать, что он чего-то да стоит. Драки в таких местах обычно велись на кулаках, но в тот раз у одного из громил нашелся узкий засапожный нож — и Шэю пришлось не просто отметелить этого болвана, но и поцарапать его скрытым клинком... А потом долго выслушивать от хозяйки, что она не нанималась кровь отмывать после таких грубиянов, как Шэй.       Хэйтем первым распахнул дверь и шагнул вперед. Хозяйка — а Шэй сразу ее узнал, хоть и видел всего пару раз — заулыбалась клиентам. Она была уже немолода, но лицо ее еще хранило следы былой красоты. Следом зашел Коннор — и настороженно озирался. Ранее в таких местах ему бывать не доводилось, даже «Зеленый дракон» был приличнее.       А вот на ввалившихся Гиста и Фолкнера хозяйка среагировала — да как!       — Ты, — она подобрала юбку, четким шагом прошагала навстречу, как заправский солдат, и наставила указующий перст на Фолкнера. — Пришел! Сколько лет тебя здесь не было?! А ты, — она повернулась к Гисту, и палец ее, словно самонаводящаяся пушка, нацелился в грудь Гисту. — Старый пес! Сказал, что будешь через год, а пропал на семнадцать лет!       — Мисс Мэнди, — Фолкнер произнес это заискивающим тоном, и вид имел, словно у побитой собаки. — Ты все так же хороша, как раньше...       — Аманда, — Гист, напротив, поглядел умильно, — но ведь я же вернулся! К тебе, моя дорогая.       Шэй с трудом сглотнул, чтобы не подавиться, и вскинул взгляд на Хэйтема. Тот имел скучающий вид, но любой, кто неплохо знал магистра тамплиеров, мог бы с уверенностью заявить — тот в легком смятении и никак не ожидал... подобного.       Коннор отступил ближе к Шэю и залился краской — кажется, и до него что-то дошло.       — Вот как, значит, — мисс Мэнди уперла кулачки в бока. — И я вас тоже рада видеть. Так рада, так рада, что вышвырнула бы обоих, если бы не те господа, которых вы привели. Уж они-то явно приличные, в отличие от вас!       — Прекрасная мисс Мэнди, — заискивающе протянул Фолкнер. — Красавица моя, ну чем я могу заслужить твое прощение?       — Да не смотри ты на этого шелудивого пса, Аманда, — пробасил Гист. — Я тебе и раньше говорил, что он того не стоит!       — Пива? — уничижительно предложила хозяйка таверны. — И я вас обоих знать не хочу!       — А меня вы не помните, мисс? — Шэй неожиданно даже для себя вмешался. — Когда-то я неплохо разгромил тут все, а потом заплатил за это втрое.       — Вас забудешь, — пробурчала та и стрельнула глазами. — Не швыряйтесь тут больше никем, у меня приличное заведение. Вы теперь в высшем обществе, мистер?       — Отчасти, — Шэй спрятал улыбку. — Так вот за мистера Гиста я могу поручиться — это из-за меня он не смог добраться к вам. Дела, дела... А ведь он вас вспоминал.       — Правда? — женщина расцвела, и ее непримиримая ярость потускнела. — Ну что ж, раз так... Проходите, господа, лучшего пива налью. А еще есть отменнейшее мясо, желаете? И комнаты найдутся. Правда, всего четыре, но мистеру Гисту я и получше местечко найду...       — Это если мы задержимся, леди, — процедил Хэйтем, сурово глянув на Шэя. — Не сочтите за грубость, но мы и теперь спешим.       — У-у-у, — та протянула это кокетливо. — Важным господам тем более не положено отказывать. А ты, Фолкнер, не ходи сюда больше.       — Тамплиер, — зло прошипел старпом «Аквилы» и с видом оскорбленного достоинства плюхнулся за лучший стол. — Я тебе это еще припомню, чтоб тебя Дэйви Джонс нагнул.       — Эх, хорошо, когда тебя добром вспоминают, — Гист развалился напротив Фолкнера с видом победителя.       Коннор дождался, пока все рассядутся, склонился к уху Шэя и почти неслышно прошептал:       — Эта женщина... Она хочет замуж за мистера Гиста?       — Вряд ли, — Шэй пожал плечами. — Мистер Гист — старый холостяк... Но нельзя же допустить, чтобы о твоем друге думали плохо? Только не вздумай мирить ее с Фолкнером. Наломаешь дров — и нас отсюда метлой прогонят.       — Кажется, это еще сложнее, чем управлять кораблем, — пробормотал Коннор и глубоко задумался. — А как ты понял, что любишь отца?       — А ты еще погромче не мог? — укоризненно шепнул Шэй. — Я... Я просто восхищался им. Его характером, его делами, его манерами. Мне хотелось быть к нему ближе, и я использовал для этого все возможности. А потом... Как-то само собой сложилось.       — И что ты для этого сделал? — Коннор поглядел пытливо. — Позвал на свидание?       — Я часто звал его на свидания, — попытался объяснить Шэй. — Но это с дамами почти всегда все... однозначно. Поэтому, когда твой отец сказал мне, что видит мои ухаживания... Это были одни из лучших мгновений в моей жизни.       — А остальные? — Коннор нахмурился. — Твоя команда? Мистер Гист? Они ничего не поняли?       Шэй почувствовал, как что-то царапнуло в груди, словно что-то не складывалось, что-то было не так... Но он не успел этого осознать — трудный разговор, который к тому же приходилось вести крайне тихо, отвлекал.       — Мистер Гист понял со временем, — пояснил Шэй. — А все прочие остались в неведении. Я на это надеюсь. Ты же понимаешь, что общество не одобряет подобных вещей.       — Общество считает мой народ дикарями, — буркнул Коннор. — И это все, что следует знать про общество.       — Только отчасти, — заметил Шэй. — Но эта тема не для застольных бесед. Поговорим в Бостоне?       — Хорошо, — Коннор вздохнул и с сомнением спросил. — А пиво? Мне стоит его пить? Или лучше попросить воды?       — Пей, но только чтобы запить, — посоветовал Шэй. — И лучше поменьше прикладывайся. Вода тут может оказаться еще гаже, чем пиво.       — Все очень сложно, — грустно вздохнул подросток и умолк.       Хэйтем склонился к правому уху Шэя и тяжело выдохнул:       — Шэй, я не мог вмешаться в вашу беседу, но... Частично слышал. И будь уверен, все выскажу тебе наедине.       — А что? — Шэй пожал плечами. — Самый возраст задавать подобные вопросы. Раньше его интересовала только теоретика. До практики недалеко, Хэйтем. И пусть он лучше узнает все от нас, я уже говорил тебе это. Хотя, конечно, место можно было и получше найти. Но это нельзя спрогнозировать, как и ветер на море.       Тут мистер Кормак осознал, насколько, в принципе, тихо за столом. Уже одно это отличало их от прочих посетителей. Все разговоры велись на грани слышимости, и Шэй невольно прислушался, о чем толкуют между собой Гист и Фолкнер. Ни слова не разобрал, но прислушиваться уже и не было нужды — Фолкнер обрисовал руками в воздухе что-то, напоминающее женскую фигуру, и оба заржали. Можно было даже не сомневаться, что они обсуждают.       Шэй первым завел беседу о том, что было понятно за этим столом всем — о ценах на дерево, о мастерстве разнообразных рабочих, сыпал цифрами и болтал про особенности разных кораблей. Коннор активно включился в беседу, но и слушал с интересом, а потом вдруг так же тихо отвлек. Шэй уже опасался, что тому пришло в голову задать еще какой-нибудь не слишком приличный вопрос, когда подросток, немного помявшись, спросил:       — А где тут можно... ну...       — Отлить? — выручил его Шэй. — Боюсь, что в этом заведении — нигде. Выйди через заднюю дверь, и, держу пари, нос сам приведет тебя туда, куда следует стремиться.       Коннор кивнул и выскользнул из-за стола. Мистер Кенуэй проводил его взглядом, и Шэй пнул того под локоть:       — Не смотри, нам еще самим наверняка придется. Не здесь — так под причалом или с борта.       — Я не об этом, — Хэйтем нахмурился. — Мне показалось, что он... как будто приостановился. Но на что засмотрелся? Ни черта отсюда не видно. Там кто-то сидит?       — Двое мужчин, — приглядевшись, проговорил Шэй. — Но мне тоже ни черта не видно толком. Только спину одного — довольно широкую. И морскую треуголку другого.       — Мне это не нравится, — неожиданно тревожно пробормотал мистер Кенуэй. — Не спрашивай, Шэй. Просто... предчувствие.       Мистер Кормак прекрасно знал, что любовник никогда не полагается на туманные «предчувствия». Все, что делал мистер Кенуэй, всегда имело твердые и ясные причины, а раз он говорит о предчувствии, значит, не успел осознать и уловить диссонанс, который вызвали в его душе какие-то вполне конкретные события. Шэй не мог не признавать, что, несмотря на то, что порой куда лучше понимает Коннора, знает его лучше как раз именно отец — хотя бы потому, что имел куда больше времени изучить его реакции и образ мыслей.       Возникшее недавно сомнение обрело ясность теперь, и Шэй, небрежно развернувшись, и оперевшись подмышкой о спинку стула, ждал развития событий. И дождался.       Коннор вернулся буквально через несколько минут. Он проходил темноватым коридором в самой глубине таверны, а потом вдруг остановился перед тем самым столом, о котором говорил Хэйтем. Стоял и не двигался несколько безумно долгих секунд, и это вызвало реакцию:       — Чего тебе, парень? — густым красивым голосом бросил тот, что был в треуголке. — Проходи мимо, чего уставился?       — У меня нет дела к вам, — откликнулся Коннор. — У меня есть дело к вашему спутнику. Мистер... Простите, не помню вашего имени... Но вы бывали в нашем доме. Почему вы теперь шпионите за нами?       — Да как ты смеешь? — вальяжно и лениво отозвался второй. — Проходи своей дорогой, мальчишка, я тебя не знаю.       Шэй ничего не понимал, но Хэйтем замер. Мистер Кормак видел, как сжался кулак любовника, сминая вилку из дешевого дрянного металла.       — Откуда он здесь? — вдруг прошептал мистер Кенуэй. — Его здесь быть не должно!       Шэй рванулся за возлюбленным, едва не опрокинув стул. Фолкнер и Гист тоже вскочили, но пока ничего не понимали, а потому не вмешивались. И тут Хэйтем, оттеснив Коннора плечом, сдержанно и ровно вопросил:       — Мистер Черч? Какая... удивительная встреча. Помнится, у вас был приказ отправиться в Нью-Йорк. Тем удивительней, что вы выпиваете на Мартас-Винъярд как раз тогда, когда здесь оказался я.       — Мистер Кенуэй?! — толстяк вскочил и преувеличенно вежливо протянул руку, но ответа на предложенное рукопожатие не дождался. — А... Рад вас видеть. Я и живу в Нью-Йорке. Но дела сложились таким образом, что мне пришлось проследить за медицинским грузом самостоятельно. Британский флот следил за мной, и я бы непременно погиб, если бы не этот молодой человек. Рекомендую — мистер Биддл, талантливый капитан. Он спас наш клипер, а потом доставил меня сюда. Я собирался провести тут несколько дней, чтобы залечить ногу — мне рассекло бедро осколком ядра — а потом отправиться в Нью-Йорк.       Шэй выслушал эту речь и, хотя плохо понимал, о чем тот толкует, пришел к выводу, что мистер Черч, которого он припоминал с трудом, лжет. Если не во всем, то частично.       Хэйтему оправдания тоже явно не понравились:       — Вы могли просить у меня какой угодно защиты для ваших грузов, мистер Черч. Вы не боец, так для чего же вам отправляться самостоятельно?       Пока мистер Кенуэй цедил слова, Шэй коротко шепнул Коннору:       — Уходи. Пригляди за Гистом и Фолкнером. Не нужно, чтобы они в это вмешивались.       Подросток кивнул и попятился, а потом вдруг спросил:       — А этот мистер Черч — тамплиер?       — Да, — кивнул Шэй. — Но конфликт не нужен ни Ордену, ни тебе, так что...       — Понял, — Коннор как будто принял приказ. — Я все сделаю.       — Финансовый вопрос, мистер Кенуэй, — жалко улыбнулся мистер Черч, как раз тогда, когда Шэй снова включился в действие. — Если бы я не отправился сам, то прибыль бы уплыла вместе с клипером.       — Я достаточно вам плачу, — поморщился Хэйтем. — Даже слишком щедро. Как раз для того, чтобы вы исполняли приказы в точности, а не рисковали собой ради выгоды. Мне не нравится ваше самоуправство, мистер Черч. У нас не благотворительная лавочка, так что я буду ждать от вас подробных отчетов не ежемесячно, а еженедельно. И возвращайтесь в Нью-Йорк побыстрее, ваше место там. Что же до вас, — он повернулся к молодому, но тучному капитану, — то благодарю вас. Думается, мы с вами можем побеседовать об этом более предметно, если вас заинтересует организация, которая сможет предоставить вам возможность проявить ваши таланты.       Молодой человек откашлялся и поспешно произнес:       — Спасибо, сэр. Мистер Черч говорил мне, что работает на благо некой могущественной организации, но больше ничего я не знаю. Если я могу чем-то служить делу Патриотов, то я охотно вверю себя в ваши руки. Когда вы сможете уделить мне время?       Хэйтем задумался, поглядел на Шэя... И уверенно проговорил:       — Через два месяца я буду ждать вас в Нью-Йорке. Вам следует завершить все дела, поскольку служба у нас нелегкая и занимает все время. Когда будете готовы, навестите мистера Черча, и он устроит нам встречу. И... Может быть, вы скажете, зачем следили за нами?       Капитан несколько потупился, бросил растерянный взгляд на врача, а потом отвел глаза:       — Мы встретили ваш бриг случайно, сэр. Мистер Черч решил, что это вы следите за нами, сэр, и я увел клипер. А вы так разогнались, что не смогли бы повернуть, даже если бы захотели. А потом мы отправились сюда, чтобы передохнуть и взять курс на Нью-Йорк, тем более что мистер Черч ранен.       — Довольно, — Хэйтем махнул рукой. — Мистер Черч, один раз вы уже вызвали мое недовольство, больше этого повториться не должно. Идемте, мистер Кормак.       Шэй не стал спорить, и услышал уже гораздо более тихое:       — Спасибо, что отослал Коннора, Шэй. Мне очень не нравится эта встреча. Очень! И я не верю ни единому слову. Но нас действительно мало, а Братство здесь представлено только Коннором, Ахиллесом и Фолкнером. Если Черч что и затевает, то точно не в угоду Братству. Мне придется выяснить, что.       — Я могу, — неуверенно предложил свои услуги Шэй.       — Нет, — мистер Кенуэй опустил плечи. — Мне очень не хочется отпускать тебя, но тебе придется отправиться во Францию. Еще не теперь, мне бы хотелось провести с тобой побольше времени... Но с Черчем предоставь мне разобраться самому.       Шэй кивнул. Чертова Шкатулка! Надо найти уже ее — и тогда он будет свободен от обязательств. И сможет посвятить свое время исключительно служению магистру колониального Ордена.       Коннор встретил родителей вопросительным взглядом, и Хэйтем улыбнулся ему:       — Спасибо, Коннор. Нам удалось завершить беседу, не схватившись за оружие, а это уже немало. Господа, не пора ли за пушками?       Мистер Гист с легким сожалением застегнул сюртук на животе — видно, расстегивал, чтобы не давило — и одной улыбкой призвал хозяйку заведения. Та подошла, одарила его благосклонным взглядом и поинтересовалась:       — Уже уходите? С вас три шиллинга шесть пенсов. А ты, Гист? Не останешься?       — Увы, моя дорогая, — тот «страшным» взглядом указал на Шэя и Хэйтема. — Пора. Но я непременно вернусь и подарю тебе ожерелье из жемчуга.       — Через семнадцать лет? — та хмыкнула. — Уж лучше возвращайся через год и без ожерелья. Когда ты рядом и так глядишь, я чувствую себя моложе лет на двадцать. И только потому тебя прощаю. И ты, Фолкнер, так и быть, можешь наезжать. Уж пиво тебе поставлю.       — Моя красавица, — улыбнулся ей Фолкнер. — Одной красотки — с двумя мачтами — я недавно лишился. Но могу обрести не хуже!       — Позвольте, я оплачу счет, — вмешался Коннор.       — За вас, значит, парнишка заплатит? — хозяйка фыркнула. — Вот какими были — такими и остались. Три шиллинга шесть пенсов, капитан.       Коннор поспешно загремел монетками, и немолодая женщина улыбнулась и ему:       — Спасибо, сэр. И пусть ветер вам всегда будет попутным.                            Октябрь 1770, Бостон, гостиница «Зеленый дракон»              — Где Коннор? — Шэй чувствовал, что просто умирает от голода, когда шагнул в знакомый уже зал «Зеленого дракона».       — Умчался с раннего утра, — Хэйтем, сидящий за столом, вздохнул. — Садись, Шэй. Чисто английский завтрак: яйца вкрутую, овсянка и холодная куропатка. И поспеши, наш союзник уже через полчаса прибудет сюда.       — Он, я так понимаю, пунктуален? — уточнил мистер Кормак, усаживаясь за стол. После отлично проведенной ночи даже овсянка вызывала воодушевление.       Мистер Кенуэй несколько напрягся и осторожно проговорил:       — Тебе следует знать это заранее. Она очень пунктуальна, хотя и француженка.       Шэй даже глазами хлопнул. Она? Хэйтем... нашел союзника среди дам?       — Ты доверишь меня женщине? — мистер Кормак ухмыльнулся. — Хороша ли она собой?       — Очень, — без улыбки откликнулся Хэйтем. — И само собой разумеется, что присутствие такой... очаровательной мадемуазель за время долгого путешествия в Европу наведет тебя на мысли. Предупреждаю заранее — не советую. Во-первых, она прекрасно владеет оружием. Во-вторых, она... так скажем, не слишком расположена к мужчинам. Так что тебе стоит предупредить об этом и Гиста, и команду. Для команды это должна быть просто богатая пассажирка, готовая заплатить столько, что ты согласился взять ее на борт.       — Ты слишком скверно обо мне думаешь, — фыркнул Шэй и улыбнулся одними глазами, потому что жевал. — После нынешней ночи — как я могу думать о какой-то там прелестной француженке?       — Можешь не напоминать, я об этом и без того неплохо помню, — мистер Кенуэй явно прислушался к себе и даже поерзал. — К делу. Ее зовут Женевьева де Плюсси, но во Францию она отправится по документам маркизы Женевьевы де Совинье-Шаран. Я лично подготовил ей бумаги лучшего качества. По легенде она младшая дочь маркиза де Шаран, родившаяся в изгнании. Маркиз после смерти мадам де Помпадур был посмертно оправдан, так что ничто не мешало вдовцу завести в ссылке дочь и ничто не мешает дочери вернуться на родину предков.*       — Пусть так, — Шэй кивнул. — А кто она на самом деле?       — Наверное, я не вправе об этом говорить, — чуть подумав, решил Хэйтем. — Если она захочет, сама все тебе расскажет. Я познакомился с мадемуазель де Плюсси, когда искал кого-то, кто сможет составить тебе компанию и провести в высшее французское общество. Ты тогда как раз увлеченно носился с Коннором по фронтиру, охотился и занимался столь же полезными делами. Мои поиски привели меня к этой даме, и я очень скоро понял, что она — настоящая находка. Будь внимателен, Шэй. Иногда мне казалось, что это не женщина, а сам дьявол в юбке. Она получила отличное светское воспитание и выглядит крайне милым созданием, однако так же легко убивает и при этом способна ругаться так, что ей позавидует Одноногий Джо.       — Учту, — Шэй поежился. Подобные женщины встречались редко, но каждый раз — метко. Такой была Хоуп: не женщина — стихия.       — У нее свой интерес, — продолжал рассказ Хэйтем. — Она крайне обижена на французское дворянство, так что будет считать тебя лучшим другом, если ты позволишь ей немножко его проредить. Но с ней нужно быть строгим, иначе она быстро подомнет тебя под каблук. Кстати, во Франции тебе предстоит выступить в роли ее любовника — никакой более приличной легенды для тебя я придумать не могу. На младшего брата ты не похож, а твое незнание Франции сразу ставит тебя на качественно другое положение.       Шэй отодвинул овсянку и с гораздо большим удовольствием впился в сочный кусок мяса. Аппетита рассказ ему не испортил.       — А что она знает про Орден? — уточнил он, прожевав. — Или свои умения убивать она приобрела иначе?       — Иначе, — коротко отозвался Хэйтем. — Она знает лишь то, что я — важная фигура в подпольной жизни Бостона и Нью-Йорка, больше ничего. А ты — пират и теневая фигура на политической сцене. Постарайся поменьше беседовать с ней о политике колоний, иначе она враз тебя раскусит. А если уж так сложится, то дави на то, что ты убийца, а не политик. Этим тоже можно заслужить ее симпатию.       — А во Франции? Она была во Франции? — этот вопрос волновал Шэя больше многих.       Но Хэйтем легко его успокоил:       — Она была во Франции несколько лет тому назад. И бежала оттуда, потому что ее ждала виселица. Узнав про умения мадемуазель, я отдельно проверял — она не связана ни с Орденом, ни с Братством, и именно на это у меня ушло столько времени. А еще я видел ее портрет тех лет — и вряд ли кто-то будет способен ее узнать. Тогда это была точеная блондинка, бледная и нежная. Ныне — роковая брюнетка. Кстати, тебе придется позаботиться о том, чтобы она оставалась таковой. У нее не будет никого, кому бы она доверяла больше, чем тебе, поэтому красить ей волосы тебе придется самому. Она тебе все подскажет и покажет.       Шэй отставил мясо, отер губы и отпил чаю. Мысли его летели быстрее ветра. Возможности и опасения — все смешалось в одну кучу.       — Когда ты говорил, что нашел мне союзника, я не думал, что это будет сопряжено с таким количеством трудностей, — он слегка улыбнулся. — Стоит ли эта мадемуазель того?       — Стоит, — уверенно заявил Хэйтем. — Я приложил все силы, чтобы найти для тебя удобного — во всех смыслах — союзника. Мисс Женевьева прекрасно знакома с французским укладом жизни и не менее прекрасно знает трущобы Парижа. Эта женщина может многим тебе помочь, а все трудности, связанные с ее характером и прошлым, преодолимы. Нам повезло, что она при своих умениях ранее не столкнулась ни с французским Братством, ни с французским Орденом. Шэй... Я приложил все усилия, чтобы твоя поездка в Европу оказалась... если не результативной, то хотя бы не столь опасной. Но, видит Бог, я не хочу отпускать тебя.       Шэй опустил взгляд и отрицательно покачал головой:       — Это дело чести. Я должен добыть эту чертову Шкатулку. Я дал тебе слово.       — Коннор спрашивал, надолго ли ты задержишься в Европе, — немного невпопад ляпнул Хэйтем. — Хотел что-то с тобой обсудить. После того, как ты мортирами «добил» остатки фрегата, который он дробил пушками, ты для него вознесся на недосягаемую высоту.       — Нет, — Шэй перебил, потому что опасался не сдержаться и дать слабину. — Я все равно поеду, Хэйтем. Коннор теперь в надежных руках — в твоих, а я должен...       — Я не собирался тебя отговаривать, — мистер Кенуэй вздохнул. — Понимаю, как это важно для Ордена, для тебя и даже для меня. Я хотел тебя попросить... Когда Коннор попросится с тобой, не рассказывай ему ничего о том, куда отправляешься. Он уже теперь мечтал о том, что мог бы работать с тобой вместе. Мечтал, что Орден и Братство могут сотрудничать... Но мы оба знаем, что это невозможно.       По лестнице дробно простучали каблучки, и капризный голос с роскошным прононсом протянул:       — Меня ждут, мадам. Мсье Кенуэй назначил мне встречу на десять утра. Уже две минуты одиннадцатого, я спешу.       Шэй едва успел взять себя в руки. Девушка, впорхнувшая — и ее манеру передвигаться нельзя было описать иначе — в обеденный зал, слегка поклонилась и сорвала с головы шляпку. Ее длинные и слегка вьющиеся антрацитово-черные локоны не позволяли усомниться, что это ее естественный цвет волос, но в данном случае Шэй доверял Хэйтему больше, чем себе.       Мадемуазель Женевьева стрельнула голубыми глазами — вот, что могло выдать в ней блондинку — и слегка улыбнулась. На щеках ее обозначились пикантные ямочки, а вид был именно милым, хотя слова Хэйтема и в этом Шэй под сомнение не ставил.       — Мсье Кенуэй? — девушка протянула руку в перчатке, и Хэйтем, галантно поднявшись, пожал самые кончики ее пальцев. Мадемуазель развернулась к сидящему Шэю. — Мсье Кормак?       — Рад знакомству, — хрипловато произнес Шэй.       Не то чтобы был столь очарован, просто энергичность мадемуазель Женевьевы немного выбила его из колеи.       — Взаимно, — девушка вопросительно поглядела на мистера Кенуэя.       — Прошу к столу, леди, — Хэйтем слегка улыбнулся. — Желаете позавтракать?       — О, нет, я уже завтракала, — та грациозно уселась на стул и уставилась на Шэя с легкой, как будто рассеянной улыбкой.       Капитан Кормак немедленно почувствовал себя так, как будто его в кромешной темноте неожиданно осветил фонарь королевского флота.       — Я собираюсь отправиться во Францию, мисс, уже на будущей неделе, — через силу произнес Шэй, наблюдая за ее реакцией. — И это будет нелегкий путь. У меня не пассажирское судно, так что некоторые... трудности определенно будут.       — Мадемуазель, — немедленно поправила его та. — Считайте, что вы уже во Франции, мсье. А что до неудобств... Я предлагала мсье Кенуэю «наняться» на ваш корабль юнгой, но тогда мне пришлось бы пожертвовать волосами, а это лишило бы меня некоторых преимуществ перед парижскими дамами. О, это общество будет похуже головорезов.       — Если вам предстоит выступить в роли моей любовницы, я мог бы везти вас в своей каюте, — поразмыслив, предложил капитан Кормак.       — Во-первых, это вы будете выступать в роли моего любовника, поскольку во Франции вы никто, — фыркнула девушка. — Во-вторых, я бы предпочла оставить эту историю для Парижа, а добираться в более приличном качестве. Я охотно верю в ваше заступничество, но свою безопасность предпочитаю беречь сама. Если никому нельзя — значит, никому. Если кому-то можно, то это уже вопрос цены. А кроме того, — она легкомысленно качнула локонами, — вы позволите мне некоторую вольность, господа? Кроме того, я опасаюсь, что ваш настоящий любовник после моего путешествия в вашей каюте захочет от меня избавиться.       Шэй поднял на Хэйтема недовольный взгляд:       — Мистер Кенуэй, неужели дело требовало такой... осведомленности мадемуазель?       Хэйтем ответил не менее раздраженным взглядом:       — Я ни слова об этом не говорил, мистер Кормак. Но ваш вопрос не оставил двоякого толкования.       — Простите, — Женевьева расхохоталась, обнажив мелкие жемчужные зубки. — Мсье Кенуэй, по вашим рассказам про моего будущего союзника не сделала бы соответствующих выводов разве что невинная пуританка. А вы... — она чуть подумала, — человек настолько опасный, что мне совершенно не хочется вставать у вас на пути.       Мистер Кенуэй процедил сквозь зубы:       — Видимо, мое беспокойство о предстоящей миссии...       — Нет, всего лишь ваше собственническое чувство, — поправила его мадемуазель. — Впрочем, это едва ли относится к делу. Но я бы солгала, если бы сказала, что ваши личные отношения меня не волнуют, поскольку это вселяет в меня надежду на относительную безопасность. Вы не захотите потерять своего мужчину, а значит, и мои шансы выжить повышаются.       Шэй несколько замялся, после чего сделал единственно возможный вывод:       — Значит, мне придется освободить для вас каюту квартирмейстера, она единственная, кроме моей, куда не стыдно поселить леди. Мой старпом будет не в восторге, конечно... И я тоже, потому что он храпит, но уж как-нибудь справимся.       — Вас зовут Шэй? — мадемуазель Женевьева, продолжая оглядывать будущего «напарника», мило сморщила носик. — Ужасно. Когда прибудем в Париж, я буду звать вас «мон шу».       Шэй не слишком владел французским, но уж настолько-то знал, а потому нахмурился:       — Почему «капуста»?       — Потому что это еще и пирожное, вроде эклера, — фыркнул Хэйтем. — Не спорь, мон шу, мадемуазель лучше знает.       Шэй скрипнул зубами и обольстительно улыбнулся смеющейся девице:       — Простите, мадемуазель. Хэйтем, еще раз так меня назовешь, я тебя буду звать исключительно по-ирландски!       — И у меня остается еще пара вопросов к вам, господа, — девушка заговорила серьезнее. — До отъезда мне нужно пошить как минимум пару дорогих туалетов и пару шляпок с густой вуалью... На всякий случай. У меня есть средства, но такой заказ, да еще и столь срочный, сильно меня отяготит.       — За это не беспокойтесь, — кивнул Хэйтем. — Для дела я оплачу любой счет, а в Париже за вас охотно заплатит ваш любовник.       — Я и не думала иначе, но мне было нужно предупредить, — француженка кивнула. — Но самое главное не в этом. Я не знаю, в чем заключается ваша миссия, но если она завершится удачно, я предпочла бы остаться во Франции, и заранее бы хотела оговорить этот момент. С вашей помощью я смогу избавиться от преследования, но мне не хотелось бы приобрести преследование еще более опасное, чем то, которого я с таким трудом избежала.       Мистер Кенуэй задумался, а потом проговорил ясно и четко:       — Мы не можем знать, как развернутся события, но если все пройдет успешно, я обещаю, что ваша тайна останется вашей тайной, а наша организация не будет иметь к вам никаких претензий. Более того, если все пройдет хорошо, то вы сможете рассчитывать на помощь, если жизнь обойдется с вами скверно.       — Это именно то, что я хотела услышать, — мадемуазель поднялась и надела шляпку, туго затянув под подбородком ленты. — Капитан Кормак, мой багаж доставят в порт через неделю, позаботьтесь о его сохранности. Мсье Кенуэй, мне не хочется компрометировать вас счетами от портнихи, поэтому я попрошу у вас чек на предъявителя, когда будет известна сумма. Было приятно провести с вами время, господа.       — Всего хорошего, — Шэй поднялся, чтобы проводить леди, но та только отмахнулась:       — Позже. Позже, когда станете для меня «мон шу», а не капитаном, мсье Кормак. Кстати, надеюсь, что вы умеете танцевать на балах и драться на дуэлях — наверняка пригодится и то, и другое.       — Умеет, за это не беспокойтесь, — с благожелательной улыбкой заверил Хэйтем, потому что Шэй даже несколько растерялся.       — Тогда до встречи, господа, — каблучки застучали по лестнице в обратную сторону.       Шэй только покачал головой:       — Не знаю, подарок это или проклятие, Хэйтем. Сколько же коварства может таиться за таким невинным лицом?       — По крайней мере, она честная, — мистер Кенуэй вздохнул. — Поначалу она заподозрила, что я собираюсь продать ее тебе в пользование, и покрыла меня такой бранью! Позже извинилась — и сделала это изящнее, чем в лучших салонах. А потом высказала мне все прямо, я бы сказал — как мужчина мужчине. И тогда я понял, что с ней можно иметь дело. Но подстраховаться, конечно, не помешает.       — Я привык работать один, — Шэй счел, что может признать неуверенность. — Еще с Гистом, но с ним куда проще.       — В высших французских кругах Гист тебе не поможет, — Хэйтем посмотрел в стену. — Возвращайся со Шкатулкой, Шэй. Я больше не хочу тебя провожать и думать о том, что могу не увидеть снова. А потом получать твои письма и думать, что, возможно, тебя уже нет в живых, а я еще не знаю об этом.       Шэй кивнул. Те же чувства были ему тоже хорошо знакомы.       — Я постараюсь.