Дело всей жизни

      — Подобрать грот, — резко выкрикнул Коннор и, подумав, добавил: — Зарифтить марселя и стаксель!       Шэй вздохнул, но приказ, как и положено, дублировал, а потом буркнул:       — Тут на мили вокруг — вода. От ветра заслоняют высоты. Ты здесь три часа собрался торчать?       — Капитан тут я, — твердо возразил Коннор. — Шэй, не ворчи под руку.       — Это почему? — мистер Кормак оперся на борт капитанского мостика и с неодобрением поглядел, как один из матросов — сопляк лет семнадцати — неловко тянет риф. Кто ему это вообще доверил, иные с метлой ловчее управляются...       — Потому что это прерогатива отца, — пояснил Коннор и тоже вздохнул. — Двоих я не выдержу.       — За мистером Кенуэем отправлюсь я сам лично, — предупредил Шэй.       Коннор поглядел на него искоса:       — Вообще-то старпом — на то и старпом, что остается с капитаном. Отца кто угодно может довезти, с веслами все дело имели.       — А мне Хэйтема на лодочке покатать охота, — парировал Шэй.       — Самое время нашел, — Коннор тоже поглядел на «сопляка» — который, собственно, был младше самого капитана всего лет на пять — и проорал: — Живее! Риф — на гик!       Шэй скептически оглядел экипаж «Аквилы». Он считал, что Коннор слишком много команде позволяет, но поскольку сам исполнял тут обязанности квартирмейстера временно, связываться с этим не хотелось. К тому же, последнее слово всегда за капитаном, а Коннор был не в восторге, когда Шэй самостоятельно принимал решения на борту «Аквилы». Это было тоже по-своему правильно — авторитет капитана должен быть незыблем, но как удержаться-то?       Во всем прочим «Аквилой» Шэй остался доволен. Бриг был в отличном состоянии; вооружение и оснащение было на высоте. Немного мозолил глаза ассасинский символ на грот-мачте, но туда Шэй старался не смотреть.       Когда Коннор впервые спихнул на него штурвал — ну, в самом деле, спать-то тоже надо, — Шэй не без любопытства принял на себя обязанности рулевого. Поначалу едва не побил бриг ко всем морским чертям. «Аквила» в сравнении с «Морриган» оказалась куда подвижнее, маневреннее и выкаблучивалась, как дорогостоящая красотка. Каковой, собственно, и являлась.       Черч удрал из Нью-Йорка уже три дня назад, так что идти предстояло быстро, и Шэй надеялся, что большую часть времени на руле все-таки будет Коннор. В Атлантике дуют сильные ветра, течения тоже сильные, а этот бриг порой действительно проще потопить, чем удержать. О том, что на Карибах тоже будут ветра, а еще скалы и мели, думать не хотелось.       Наконец Коннор отдал приказ бросить якорь — довольно далеко от берега, но осадка была приличной, а отмель — мелкой, так что ближе подойти к берегу было невозможно, хотя весь он был буквально усыпан мостками и пирсами. На одном из пирсов терпеливо дожидался Хэйтем — несмотря на то, что солнце било в глаза, не узнать его даже на таком расстоянии Шэй не мог.       — Лодку! — потребовал Шэй у команды, не дожидаясь приказа капитана.       Матросы уже уяснили, что это капитан Кенуэй может сквозь пальцы смотреть на нерасторопность, а с новым старпомом такой номер не пройдет, так что засуетились быстро. Шэй сбежал с капитанского мостика и, небрежно отказавшись от помощи, через борт выбрался в лодку. И сильными движениями начал грести к земле.       Хэйтем дождался, пока Шэй полностью остановит лодку, и потребовал:       — Придержи. Очень уж она... подвижная.       — «Аквила» хуже, — вздохнул мистер Кормак, но послушно схватился за пирс, стараясь «иммобилизовать» лодку.       Мистер Кенуэй-старший взошел на борт — вернее, на бортик — по-королевски. И с довольным видом устроился на корме.       — Когда-то я так девчонок катал, — фыркнул Шэй.       — Еще бы, — хмыкнул Хэйтем в ответ. — Я, правда, не девчонка, да и старше тех, кого ты катал, раза в три-четыре, но... сойду, капитан Кормак?       — Не капитан, — скорбно отозвался Шэй. — Всего-то старпом.       — На ассасинском корабле лучше быть старпомом, чем ехать в трюме, — философски отозвался мистер Кенуэй.       — Тоже верно, — Шэй налег на весла и предупредил. — Жить будешь в каюте второго помощника.       — А второй помощник? — уточнил Хэйтем.       — А я его выкинул, — весело откликнулся мистер Кормак и тут же поправился. — То есть, конечно, это Коннор по моей просьбе вежливо сообщил, что в этом плавании нас будет сопровождать гость, придется потесниться. Так что тебя заранее там не любят. Зато все твои вещи я уже аккуратно разложил, и все подготовил.       — Спасибо, — язвительно бросил мистер Кенуэй.       На борту «Аквилы» наметилось оживление — лодка подошла довольно близко, и Шэй махнул веслом. Коннор лично сбросил трос, и Шэй вырулил вровень с бортом с тем расчетом, чтобы конец оказался прямо над кормой.       — Забирайся, — велел он. — Пока я в лодке, она тяжелей.       Коннор помог забраться и отцу, и Шэю, а отдав приказ выудить лодку, поинтересовался:       — Ну что, выступаем?       Хэйтем отряхнулся и скептически высказался:       — А ты предлагаешь еще завернуть на Тортугу? В самом деле, что нам Черч и какой-то там груз? Йо-хо-хо, торопиться нам некуда.       Однако Коннор на корабле чувствовал себя куда свободнее и увереннее, а потому в долгу не остался:       — А что, ты, отец, решил пойти по стопам Эдварда Кенуэя? На Тортуге тебя бы приняли с радостью.       Хэйтем оглядел сына внимательным взглядом, но отвечать не стал — возможно, не желал компрометировать себя грубой бранью, возможно, пощадил капитанский статус Коннора.       Шэй занял свое место по левую руку от рулевого колеса, Хэйтем устроился напротив, по правую, и Коннору ничего не оставалось, кроме как взяться за штурвал.       — Кэп на мостике! — заорал кто-то с палубы.       — А обычно в трюме пьяный лежит? — съязвил мистер Кенуэй-старший.       Коннор засопел и резче, чем было нужно, выкрикнул:       — Поднять якорь! На всех парусах! Отдать фал, мы выступаем!       Штурвал он тоже развернул резко, и Шэю даже философски подумалось, что это путешествие легким не будет. Но в первую очередь надо было решить более насущные вопросы.       — Какой курс, капитан? — спросил Шэй.       Хэйтем сыну высказаться не дал, ответив за него:       — Как — какой? Примерно сорок градусов на юго-восток.       Коннор помотал головой:       — Если пойдем строго по карте, влипнем в полосу северо-западных пассатов. Выберемся, если повезет, недели через две. Я бы шел строго на юг — примерно до тридцатого градуса широты, а потом вывернул бы на запад.       — С математикой у тебя проблемы, — заспорил Хэйтем. — Очевидно, что путь по гипотенузе гораздо короче, чем по двум катетам.       — Курс — на юг! — выкрикнул Шэй и негромко пояснил возлюбленному: — Он прав, Хэйтем. Если влипнем в полосу пассатов, то это они будут решать, куда мы плывем, а не мы.       — Мило, — буркнул мистер Кенуэй, но спорить больше не стал.       Как ни странно, путешествие оказалось даже довольно приятным. Мистер Кенуэй, правда, поначалу нечасто появлялся на мостике — не хотел травить себе душу, глядя, как управляются с кораблем оба «капитана». Но минула неделя, другая, третья — и Шэй начал привыкать к манере Коннора управляться с бригом. Препирательств стало меньше, а еще на настрой положительно влияло то, что стало много теплее, и не пробирало уже ледяными ветрами.       Правда, появились другие трудности. Шэй был прав — он всегда был прав, когда речь шла о морском деле. Вокруг рассыпанных в изобилии островов к югу от Флориды хватало скал и дули штормовые ветра. Проходя мимо Тортуги, Шэй даже пошутил, что было бы неплохо пришвартоваться и немного отдохнуть от бесконечного сражения со стихиями. Коннор юмора не оценил — каждый вечер мистер Кенуэй терзал его вычислениями курса и времени по отношению к предположительному местонахождению «Приветствия», и намеки на неспешность Коннор воспринимал нервно.       Наконец в начале марта, когда остров Гаити оказался позади, Хэйтем выбрался на мостик и всем своим видом продемонстрировал, что больше терпеть не намерен. До Мартиники оставалось не больше недели пути, а скорее, меньше, так что его тревога была понятна. Но и Коннор, и Шэй предпринимали героические усилия, чтобы пройти пояс скал, не повредив корабль, а потому на привычное ворчание не откликнулись.       На палубе орали, на грот-мачте тоже кто-то орал, так что Хэйтему пришлось возвысить голос:       — Как мы собираемся искать шлюп?       — Корабль — не кошелек, в карман не спрячешь, — напряженно откликнулся Шэй, не отрывая взгляда от того, как один из матросов, прижавшись к мачте, пытается подтянуть грот-бром-брамсель, сезень на котором запутался так, что без ножа на такой высоте уже не распутать.       — Мы можем обойти Мартинику и выяснить, где собирался разместить груз Черч, — внес предложение Коннор.       Однако Хэйтем покачал головой:       — Слишком долго. И мы можем разминуться.       — Не думаю, что Черч шел по открытой Атлантике, — вмешался Шэй. — Это же торговый шлюп, немногим больше тендера, и рассчитан он только на грузы. Если он идет среди пассатов, то мы можем не спеша пристать к Мартинике и, попивая ром, ждать, пока доберется. Он наверняка шел через острова, так же, как мы, только возможностей для прохода слишком много.       — Мы не можем обследовать каждый клочок земли во всем Карибском бассейне, — раздраженно высказался мистер Кенуэй. — Капитан Кормак, капитан Кенуэй! Может быть, вы внесете какую-нибудь здравую мысль? Говорил же, курс не тот. Черч опережает нас на несколько дней.       Коннор покачал головой:       — Мы ближе, чем ты думаешь, отец. Теперь вопрос не в том, чтобы догнать. Теперь вопрос в том, чтобы найти. Мы должны быть примерно в одних водах, но скалы...       Впередсмотрящий что-то заорал и замахал руками, в шуме было не слышно, но команда слаженно передала известие по цепочке:       — Корабль! — крикнул кто-то под самым мостиком. — По курсу — пристань и корабль, кэп!       Коннор сжал зубы и начал выворачивать, чтобы пройти узким проходом между двумя скалистыми островами. Ветер, пойманный в парусах, рвал то в одну, то в другую сторону, и Шэю пришлось сыну помочь — в одиночку провернуть рулевое колесо в таком узком проливе трудно. Хэйтем схватился за перила капитанского мостика и всмотрелся вдаль. Мистер Кормак одной рукой вытащил из кармана подзорную трубу и бросил ее любовнику. Тот поймал — и торопливо посмотрел вперед.       Невооруженным взглядом пока можно было рассмотреть только то, что впереди у какой-то живописно-зеленой земли действительно пришвартовано судно. Две мачты... Может, и шлюп.       — Это «Приветствие»? — уточнил Коннор у мистера Кенуэя, потому что сам в подзорную трубу пока посмотреть не мог.       — Да, — напряженно откликнулся Хэйтем. — Стоит на якоре. Давай-ка поближе, Коннор.       — Трави, — зычно выкрикнул Шэй, не дожидаясь капитанского приказа.       На палубе возникла неразбериха, но паруса подобрали — кое-как, и теперь «Аквила» шла много медленнее. Коннор смог, наконец, легко провернуть штурвал и, оглядев шлюп — а теперь было видно, что судно именно грузовое — заметил:       — Похоже, корабль покинут.       Хэйтем резко сложил подзорную трубу и вернул ее Шэю. Мистер Кормак ожидал, что любовник снова начнет возмущаться, но тот только с досадой произнес:       — Черч всегда был скользким мерзавцем.       Шэй понятливо кивнул. Теперь, после склада в Нью-Йорке и покинутого «Приветствия», добраться до бывшего соратника стало для Хэйтема делом чести. Он просто не мог себе позволить дважды подряд уступить кому-то.       — Враг по курсу! — завопили на палубе. — Они удирают!       Матросы, может, и не были в курсе, за кем именно велась охота, но о том, что преследуют украденный у колонистов груз, конечно, знали. И вовсе не собирались отступаться от добычи. Шэй услышал звуки выстрелов, видел, как два ядра пролетели прямо над водой и благополучно утонули, и выкрикнул:       — За ними! Все паруса отдать!       Благодаря тому, что травили через задницу, опустить паруса удалось в считанные секунды, так что «Аквила» шустро набрала ход, а Коннор громко и грязно выругался. Но Хэйтем даже не сделал ему замечания, а яростно выпалил:       — Скорость, Коннор! Нам нужна скорость!       Шэй не стал орать, что скорость — и без того хорошая, с ней бы не расшибиться в лепешку о любую из скал. Коннор направил корабль вслед удирающему врагу, даже не выясняя, на каком судне враг, сколько их впереди, и в свою очередь заорал:       — Меняем галс! Стаксель к ветру! Пушки, мортиры, фальконеты — заряжай!       В проливе пришлось лавировать, и Шэй, помогая придерживать штурвал, почти восхитился бледным и сосредоточенным сыном. Тот упрямо сражался со слишком подвижным бригом и умудрялся выруливать даже там, где столкновение казалось неизбежным. На лбу Коннора от напряжения проступили вены, косичка на виске была влажной от пота, а губа — прокушена, но он вывел «Аквилу» на открытую воду.       Хэйтем цепко схватился на перила и выкрикнул:       — Ты как будто хочешь дать ему уйти!       Это было несправедливо, но вступиться за сына Шэй сейчас не мог, да и самому Коннору было не до того — по верхам мачт неслабо рвануло ветром, и кто-то на носу оглушительно завопил:       — Шквал, сэр!       Только этого не хватало! Крепкий ветер дул рывками, сезень на гроте окончательно распустился, «Аквилу» мотало, словно игрушечный кораблик в весеннем ручье.       — Берегись, кэп! — выкрикнул кто-то — и только тогда Шэй услышал звук бортового залпа.       — Линейный, линейный! — заволновались на палубе.       Хэйтем возвысил голос:       — У него эскорт! Надо сначала убрать их, они не дадут нам подойти ближе!       — Знаю, отец! — выкрикнул Коннор и потребовал: — Фальконеты! С борта стрелять только по линкору!       — Дай мортирный залп! — потребовал Шэй.       — Слишком близко, — недоверчиво отозвался тот, но проорал. — Давай и мортирами, хуже не будет!       «Аквила» ощетинилась оружием со всех сторон; стреляли немного неслаженно, но успешно — три шхуны погибли почти сразу. Оставшиеся две стали много осторожнее. Мистер Кормак не выдержал и, оттолкнув артиллериста, из фальконета «снял» еще одну шхуну. До последней с его места было не дотянуться.       Коннор натужно развернул бриг и завопил:       — Книппелями заряжай!       Обычно Шэй протестовал против книппелей — ненадежное средство, но тут особо и выбора не было. Затопить корабль было никак нельзя, Коннор стремился именно за грузом, так что единственный способ гарантированно остановить линейный и не потопить его — это сломать мачту, а лучше — две.       Пытаясь подстроиться для выстрела книппелями, Коннор вынужденно подставил «Аквилу» под бортовой удар линейного корабля, да еще и книппелями не попал — поздно отдал команду, снаряды ушли в воду.       Хэйтем раздраженно высказался:       — Как ты умудрился стать капитаном с такими навыками?       Коннор отвечать не стал. Шэй собирался ответить, но тут ему на глаза попалась оставшаяся шхуна и он вновь припал к фальконету, прицеливаясь. Наученный горьким опытом артиллерист уступил ему, не дожидаясь, пока пнут.       На второй заход Коннор пошел куда осторожнее. Шэй даже узнал маневр: сначала пройти достаточно далеко, заставить капитана линкора совершить выстрел, а пока тяжеленный корабль перезаряжается и пытается развернуться, пройти второй раз. Теперь Коннор был куда внимательнее — команду отдал вовремя...       На палубе вдохновленно заорали:       — В яблочко, капитан!       Шэй видел, как грот-мачта линкора покосилась и с оглушительным треском рухнула в воду, срывая паруса. Коннор начал отводить бриг подальше, и Шэй торопливо выкрикнул:       — Книппели перезаряжай!       Стоило для верности сломать и фок-мачту. Чтобы уже точно никуда не делся. Капитан Кенуэй на такое самоуправство не возразил, а напротив, сам отдал приказ стрелять, когда выправил «Аквилу».       — Потопи его, чтобы не ушел! — выкрикнул Хэйтем.       Коннор яростно возразил:       — Нет, мне нужен его корабль! Груз должен уцелеть!       С этим спорить было бессмысленно, так что оставалось только смириться с решением капитана. Мистер Кенуэй предпочитал держать бразды правления в своих руках, но на борту против слова капитана возразить не мог.       Да и линейный остановился. На борту его что-то горело, люди метались и кричали. Шэй глубокомысленно поглядел на это и усмехнулся — небось, не ожидали, что их, на многопушечном линкоре с сопровождением, сможет победить какой-то один слишком вертлявый бриг.       Теперь оставалось уже совсем немного. Матросы возбужденно перекликались, отмечая победу, но тут случилось то, чего Шэй никак не ожидал. Хэйтем рывком отшвырнул Коннора от штурвала и занял место за рулевым колесом.       Мистер Кормак настолько опешил, что даже не попытался этому помешать, хотя это был настоящий бунт на корабле! Или... Как вообще называется то, когда пассажир с помощью рукоприкладства отстраняет капитана от управления?!       Коннор, отлетевший к боку кормы, ухватился за фальшборт и потрясенно воскликнул:       — Что ты делаешь, отец?!       Хэйтем развернул штурвал и повел «Аквилу» прямо на таран. Да еще и яростно бросил:       — Кладу этому конец!       Это было настолько поразительно, что Коннор, с трудом поднявшийся на ноги — по инерции заносило неплохо — продолжал наблюдать. Шэй тоже с чувством глубочайшего удовлетворения проследил за тем, как возлюбленный, резко отвернув, со скрежетом прошел вдоль линкора, ободрав борт «Аквилы», и звучно выкрикнул:       — На абордаж!       — О-о-о, — протянул Шэй и восхищенно усмехнулся. — Кровь Эдварда взяла свое?       — Помолчи, — задыхаясь, выпалил Хэйтем.       И больше не сказал ни слова — бросил штурвал и устремился на борт линкора.       Коннор ограничился коротким:       — Ну и ну, — после чего заорал: — Сцепить корабли! — и отправился вслед за отцом.       Ну что ты будешь делать... Шэй обреченно взялся за командование — надо же было сориентировать команду и провести абордаж по-человечески, а не так, как эти двое...       — Подтягивай! — громко заорал Шэй. — К оружию! К фальконетам! Прикрыть с квартердека!       Всего борта Шэй не видел, но с кормы полетели «кошки», а нос отошел под углом, так что пришлось уточнить:       — Корма, вяжи крепче! На носу — тяни!       Разболтанная команда Коннора все-таки собралась — и сделала что-то полезное, так что мистер Кормак оставил капитанский мостик — и рванулся на борт линейного, где уже вовсю яростно сражался Коннор. Хэйтема не было видно.       Коннор явно увидел капитана Кормака, попытался было повернуться, но ему не дали — пришлось успокоить какого-то слишком ретивого моряка с абордажной саблей. Он повернулся второй раз, но кто-то снова наскочил сзади, и зазвенела сталь. Добив и второго, Коннор уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но сбоку, как бык, бросился новый противник, и Шэй понял, что и поговорить-то толком не дадут... Пришлось Коннору помочь. Шэй торопливо спрыгнул с борта, положив сразу двоих и встал спиной к спине с Коннором. Тот рвано выпалил:       — Мне нужно в трюм! Отец успел первым — и исчез, а я застрял тут!       — Не знаешь, что ли? — хмыкнул капитан Кормак, с трудом удержавшись, чтобы не ткнуть сына локтем. — Надо убрать капитана и помощников — и тогда остальные станут шелковыми.       — Капитана я уже снял выстрелом, — пояснил Коннор. — А кто тут помощники — не разберешь.       — Ну, здравствуйте, — удивился Шэй. — У кого тряпки лучше и позументы богаче. Если случайно прибьешь не того — не страшно.       — Может быть ты, Шэй? — жалобно попросил Коннор, не переставая отбиваться от атак. — Мне в трюм надо...       — Говоришь так, как будто тебе отлить приспичило, — вздохнул Шэй. — Ладно уж, давай вниз, а я прикрою.       Коннор помчался через палубу, расталкивая дерущихся, а Шэй поспешно огляделся. Цели наметил сразу — и не было тут ничего сложного. Сложно — когда эти сволочи залезают в «воронье гнездо» или закрываются стенкой из моряков, а эти... Да чего тут справляться? Одного... ну, как одного?.. Шэй убил сразу. Увидел, что тот дерется рядом с пороховыми бочками, и выстрелил, даже не целясь. Бочки ожидаемо рванули, и разбираться, кто там в этом месиве был помощником капитана, мистер Кормак не стал.       Второй сражался на корме, и чтобы к нему пробраться, пришлось лезть через какие-то ящики. Впрочем, нет худа без добра: уж с них убить — много ума не нужно.       Потеряв командиров, матросы линейного умерили пыл, и команда «Аквилы» начала уверенно брать верх. Шэй не стал дожидаться, пока кто-нибудь, взявший на себя обязанности капитана — скорее всего, лоцман — поднимет белый флаг. Нужно было нагнать Коннора.       Шэй попросту откинул крышку трюма и спрыгнул вниз, не слишком заботясь, что там, внизу. Внизу оказалось пусто. Деревянные перекладины для хранения грузов выглядели заброшенными, на полу валялись остатки чего-то распотрошенного: мешки, веревки, доски... Ничего целого!       И гулко было так! Шэй сразу услышал чьи-то шаги в соседнем отсеке — и направился туда.       Коннор, рассеянно оглядывающийся, растерянно бросил:       — Пусто! Куда же Черч подевал груз?       — Надо спросить у него самого, — бросил мистер Кормак. — Что ты тут столько времени делал?       — Открывал замок, — обиженно засопел Коннор.       — Надо было выбить — и дело с концом, — Шэй спешно огляделся. — Раз здесь ни черта нет, то на кой нам этот линкор? Людей заберем — и потопим.       — Линкор? — на всякий случай уточнил Коннор.       — Разумеется, — мистер Кормак даже фыркнул. — Не людей же. Слышишь?       Откуда-то — не очень понятно, откуда — раздавался стук и вроде бы голоса. Шэй неплохо представлял себе устройство трюмов крупных кораблей и уверенно отправился на звук. Коннор тащился рядом и вид имел хмурый. Мистер Кормак ему сочувствовал — после опасной погони и нелегкой битвы обнаружить, что цель ускользнула, обидно.       Шум слышался все громче, и уже можно было различить интонации Хэйтема, хотя слов по-прежнему было не разобрать. Зато отчетливо слышались удары чего-то обо что-то.       Шаги тоже было отлично слышно, но Хэйтем не озаботился тем, что кто-то приближается. Постепенно стало можно различить и слова:       — Мы встретились наконец-то, мой друг, — издевательски говорил мистер Кенуэй. — Было очень... весело продираться через все твои... ловушки и ухищрения. Умно. В особенности тот трюк с фальшивым мистером Черчем! Отдаю тебе должное. И за то, как ты спокойно это провернул.       — О, — протянул Шэй, остановившись под дверью. — Трюмы пусты, но, может, не будем мешать Хэйтему насладиться победой?       Коннор мрачно на него взглянул:       — Думаешь, он позволит мне насладиться победой, когда я найду пропавшее снабжение? Это если его не потопили. Черч вполне мог уничтожить груз, если понимал, что ему он уже не достанется.       Мистер Кормак не знал, как ответить на это правильно, но честно сказал то, что думал:       — Хэйтем приложит все усилия, чтобы ты тоже достиг своей цели. Даже если будет издеваться. Коннор... Ты, наверное, с таким не сталкивался. Хэйтем никогда не был особенно дружен с Черчем, но знал его много лет. Это больно... Узнать о предательстве.       Словно в ответ его словам раздался горький голос Хэйтема:       — У нас была мечта, Бенджамин. А ты захотел ее уничтожить. И за это, мой бывший друг, ты заплатишь.       — Хватит, — сурово бросил Коннор, как будто понимал больше, чем говорил. — Он только сам себе делает больно. Месть не поможет отцу.       С этим поспорить было трудно, и Шэй первым распахнул широкие двери, они не были заперты. Картина, которая предстала глазам, могла бы выглядеть забавной, если бы мистер Кормак не знал, какая горечь и боль должна быть на душе у возлюбленного, чтобы тот отправил ко всем чертям свою сдержанность и чопорность.       Мистер Кенуэй-старший восседал на поверженном враге и исступленно бил его в лицо, хотя лицо и без того напоминало кровавую маску. Коннор печально оглядел «сцену» и жестко потребовал:       — Хватит.       Шэй поддержал:       — Все мы здесь не без причины.       Хэйтем, не оборачиваясь, выдохнул:       — Думаю, у всех они свои, — и с ожесточением нанес еще один удар — видно, последний.       После чего устало поднялся на ноги и покачал головой:       — Предатель.       Коннор прошел вперед и присел, положив руку на грудь изувеченному тамплиеру. Бывшему тамплиеру — Шэй отметил, что кольца на его руке уже нет. Либо Бенджамин сам его снял, не желая более служить целям Ордена; либо Хэйтем снял с него перстень, потому что тамплиером больше не считал. И Коннор, кажется, сочувствовал врагу — убить можно было и попроще, но Черч рассмеялся, брызгая слюной и кровью:       — Кто здесь предатель, Хэйтем? Я? Или ты? Или твой Кормак? Или твой сын? А может быть, среди нас нет того, кого бы нельзя было так назвать?       Но Хэйтем, кажется, запал растерял — даже не соизволил обернуться. Коннор понимающе обратился к врагу, словно священник, который был готов принять последнюю исповедь:       — Где украденный тобой груз?       Если кто и желал исповедаться перед смертью, то только не Черч. Шэй и сам вспомнил те мгновения, когда думал, что впереди больше нет ничего. И у него нашлись слова сожаления. У Бенджамина их не было. Он обнажил буро-алый провал рта и выплюнул вместе с кровью:       — Иди к черту.       Коннор, еще недавно имевший вид сожалеющий и печальный, покачал головой. Выражение его лица стало жестким, под ладонью мелькнул скрытый клинок:       — Я спрашиваю, куда ты дел груз?       — Чем ты можешь мне угрожать? — Черч даже теперь говорил с усмешкой. Достойный противник Хэйтему. — Убьешь? Будешь пытать?       Коннор сверкнул глазами:       — Могу и то, и другое. Но пока ограничусь тем, что спрошу: чего ты хотел добиться? У тебя было достаточно денег.       — Денег?.. — Черч засмеялся, и это звучало страшно. — Я вступил в Орден, когда тебя еще не было на свете, потому что в колонии приехал человек, которого мне представили как настоящего джентльмена. И я служил целям Ордена до тех пор, пока он не стал на сторону кучки безродных шавок, возомнивших себя волками. Я согласился вступить в колониальную армию в надежде, что твой отец развалит ее изнутри. А он... — Черч закашлялся. — Предатель...       — Где груз? — жестко повторил Коннор.       — Он на том острове. Ждет отправки, — выплюнул Черч. — Но у тебя нет на него права, он не твой.       — Нет, не мой, — согласился Коннор. — Этот груз предназначен людям, которые думают не только о себе. Которые сражаются за то, чтобы избавить мир от вашей тирании!       Шэй увидел, как Хэйтем закатывает глаза, но мистер Кенуэй мешать сыну не стал. Шэй слегка приобнял его за плечо, позволяя расслабиться. А Черч, раскинувшийся на полу, перебил:       — Не те ли это люди, что стреляют из британских мушкетов? А раны перевязывают британской корпией? Хорошо устроились. Мы работаем. Они пожинают плоды.       — Ты работал? — Коннор скривился. — Ты всю жизнь работал только на себя! Солдаты Вашингтона даже не смогли вспомнить, каков из себя глава медицинской части. И при этом ты говоришь, что они воры, а ты — искупитель, невинный агнец.       Черч скривился — то ли от боли, то ли от презрения:       — Смотря как на это смотреть. Нельзя прожить жизнь праведно и честно, не навредив никому. Не так ли, дикарь? Ты убивал членов Ордена — и считал, что прав. Твой отец покрывал тебя — и тоже считал, что прав. Твой приятель Кормак предал твое Братство — и тоже считал, что прав! Думаешь, у Короны нет принципов? Ее тоже предают. Такие, как твой отец. Само твое существование — уже предательство! Вспомни об этом, когда в очередной раз будешь кричать, что прав. Твой отец и твой приятель не согласятся с этим. И не без причины.       Шэй ожидал, что после таких слов Коннор не выдержит, всадит клинок во врага, как он делал, когда его задевало услышанное или то, что происходит вокруг, но сейчас в действиях Коннора не было порыва: он медленно произнес длинную фразу на своем родном языке — и только после этого резко опустил ладонь со скрытым клинком. Милосердие не оставило его и теперь — Черч ахнул, дернулся, но уже через пару мгновений все было кончено.       — Интересно, что он сказал... — ни к кому не обращаясь, тихо пробормотал Шэй.       Спрашивать он не собирался. Но Хэйтем так же тихо ответил:       — Возможно, я понял не всё, но... «Того, кто верен себе, не называют предателем». Он сказал это для себя, а не для нас.       — Лично мне достаточно, — кивнул Шэй.       — Коннор, — позвал Хэйтем, когда тот поднялся на ноги. — Идем. Ты молодец. Спасибо, что остановил... меня.       — Ты тоже когда-то меня... остановил, — печально улыбнулся Коннор. — Идем. Надо забрать груз, иначе все это будет напрасно.       Стоило откинуть крышку трюма, как под палубу хлынул яркий свет, и стало видно множество ног толпящихся вокруг моряков. Коннору кто-то подал руку, и тот ловко взобрался наверх и помог Шэю, а тот, в свою очередь, Хэйтему.       — Линейный — наш, — гордо отрапортовался второй помощник капитана Кенуэя. — Прикажете грузиться?       — В трюмах пусто, — объявил Коннор, а на зарождающийся ропот рявкнул. — Но мы теперь знаем, где склад! Пойдем — и заберем!       — Совшем нишего? — с присвистом спросил пожилой уже моряк, по рассказам — приятель Фолкнера.       — По крайней мере, те припасы, которые Черч украл у Патриотов, точно не здесь, — отозвался Коннор — старика он уважал. — И я не увидел в трюмах ничего ценного. Линкор затопим, чинить дороже. Если кто из этой команды захочет на борт «Аквилы», берем. Если нет, оставим на острове, где склад.       — По неписанному пиратскому кодексу, — тихонько фыркнул мистер Кормак.       — Ты погоди топить, — взволновался старик. — Поишши сначала в капитанской каюте. Вдруг там што ценное?       — Он прав, — вдруг высказался Хэйтем. — Черч последнее время работал на британцев. Золото и бриллианты в его каюте найдутся вряд ли, а вот что-то любопытное — вполне.       Коннор переглянулся с Шэем и отдал новый приказ:       — Людей — на борт. Раненым оказать помощь... Если вести себя прилично будут. Снаряды, если остались, забираем. Мы со старпомом — в капитанскую каюту, все остальное, если что найдете — ваше.       Это вызвало у команды воодушевление, несмотря на слова о том, что трюмы пусты. Хэйтем первым отправился под мостик и дверь в капитанскую каюту попросту снес ударом ноги.       — Неплохо, — оценил Шэй. — Ты сегодня просто открываешься с новой стороны.       — Спешу первым добраться до бумаг Черча, пока Братству не достались, — парировал Хэйтем.       В капитанской каюте было как-то... уныло. Шэй даже подумал, что если бы существовал конкурс на эталонную каюту унылого англичанина, то этот линкор мог бы претендовать на призовое место. Мистер Кенуэй прошелся вдоль аккуратных столов, где в образцовом порядке были разложены судовой журнал и путевые документы, и небрежно в них порылся.       Коннор не лез — видимо, не хотел связываться с отцом, у которого есть союзник-тамплиер. Вместо этого он оглядел аккуратно застеленную кровать, заглянул в одежный сундук и погремел оружием, размещенном на крюках.       — Странно, — уронил он вполголоса. — Понятно, что Черч продался англичанам, но что он им предложил, что за ним отправили такой корабль? Раз припасы влезали в шлюп, то такая махина вовсе ни к чему.       — Линейный — только для охраны, — рассеянно ляпнул Шэй. — Для перевозки грузов такой корабль не нужен, он тяжел и дорог в обслуживании. Вот через Атлантику — другой разговор. Без нескольких десятков пушек ты просто не отобьешься.       — Есть и другая сторона, — Хэйтем начал перебирать счета, но, судя по лицу, ничего важного не находил, да и говорить продолжал. — Флот Британии — скажем так, подотчетный. Это к колонистам любой пират может записаться. Здесь же явно жил кадровый офицер. Я получал отчеты обо всех крупных кораблях Короны, но не слышал о... — он заглянул в счет. — О «Верном рыцаре».       Мистер Кормак встрепенулся и шагнул к любовнику, но его не интересовали счета — он предполагал, что ничего нового там не увидит. Если капитан был британским офицером, то очевидно, что все сделки у него чисты и прозрачны, как слеза. Снаряды, обеспечение и прочая ерунда....       Шэй подхватил отложенный Хэйтемом судовой журнал и, пробежав пальцами по срезу страниц, безошибочно открыл на предпоследней заполненной странице. Вчитался — и все больше недоумевал.       — Что-то не так? — Хэйтем заглянул ему через плечо.       Коннор тоже подобрался ближе, и Шэй развернул журнал так, чтобы сыну тоже было видно. Тот склонился, шевеля губами, а потом резко поднял голову:       — Бред какой-то.       — А что не так? — мистер Кенуэй, почуяв след, блеснул глазами. — С виду все прилично: даты, координаты, события...       — Только не для тех, что ходил в этих водах, — постарался понятнее объяснить Шэй. — Здесь все такое... Вот как ты наметил курс по карте. Как будто этот «Верный рыцарь» по карте и плавал, а не по воде.       — Смотри, отец, — Коннор потыкал пальцем в страницу. — Тут написано, что у них была остановка на Инагуа, где были приобретены ядра и десять бочек эля. На Инагуа можно купить черта лысого и даже кудрявого, но британскому офицеру там не продадут и дохлой крысы. Во-первых, там... м-м-м... база корсаров; во-вторых...       — Во-вторых, с полвека назад там хозяйничали ассасины, — закончил мистер Кенуэй. — С легкой руки моего отца.       — Держу пари, этот линкор там никогда не был, — закончил Шэй. — Так что весь этот журнал — пустышка для дураков.       Хэйтем резко оттолкнулся от стола и спросил:       — Имеет ли смысл искать настоящий судовой журнал?       Шэй отрицательно помотал головой:       — Не думаю. Зачем капитану подделывать такой документ? Потому что его деятельность была незаконной. Самому себе рыть яму? Был бы таким кретином, не стал бы капитаном.       — Половина команды выжила, — подал голос Коннор. — Они точно знают, где были. Ну, или даже если не точно, то из этого можно сделать выводы. Помощники капитана...       — Помощники капитана — всё, — вздохнул Шэй. — У них уже ничего не спросишь. Но здесь еще могут быть письма — из тех, что нельзя уничтожить сразу. Записки, подсчеты...       — Придется искать, — вздохнул Коннор. — Возьмемся все вместе? Так будет быстрее. Только, Шэй, обещай, что не будете ничего от меня прятать, раз мы теперь союзники. И ты, отец, обещай тоже, потому что без твоего прямого согласия ни в чем уверенным быть нельзя.       — Делаешь успехи, — хмыкнул мистер Кенуэй. — Дать слово не могу, но все, что относится к колониальной армии, ты узнаешь.       — Шэй? — требовательно воззрился на него Коннор.       — В соответствии с приказом великого магистра, — шутливо отрапортовался мистер Кормак.       Все трое разбрелись по каюте, но «открытие» все равно сделал именно Шэй — не зря же много лет захватывал и потрошил корабли. Когда-то и у самого Шэя был такой тайник — под панелью обшивки у кровати, пока он не открыл для себя, что есть места куда более укромные и неочевидные.       Правда, у капитана Кормака там ничего особенного не хранилось — только дорогие сердцу мелочи, а вот у капитана «Верного рыцаря» секреты были серьезнее.       Хэйтем сразу понял, что Шэй что-то обнаружил. Непонятно, как: то ли следил, понимая, что от моряков — любовника и сына — больше пользы; то ли просто слишком хорошо знал Шэя и его реакции.       Мистер Кормак плюхнулся на кровать, запустил руку в углубление поудобнее, выудил оттуда туго скрученный лист и, стараясь не шуршать, поспешно его развернул. На листе была карта — довольно схематичная, но все равно узнаваемая. Не какая-то старая и таинственная, нет. Довольно свежая, расчерченная умелой рукой. Помимо известных очертаний земель и понятных всякому пометок о течениях и ветрах, тут были и иные обозначения — как будто маршруты. Но они ни о чем Шэю не говорили. Для торговых путей они были слишком странными, для исследовательских — тем более, потому что пролегали вдоль заселенных земель.       Шэй поудобнее расположил карту на колене, хотя она норовила скрутиться, и задумчиво в нее уставился. Хэйтем уселся рядом и вопросительно поглядел. Мистер Кормак покачал головой — нет, ничего не понятно.       — Коннор, — позвал мистер Кенуэй, не отвлекаясь от карты. — Подойди-ка...       Коннор тут же отвлекся от перетряхивания одежек убитого капитана и рванулся к отцам:       — Что это?       — Карта, — Хэйтем, как всегда, был точен и скуп на пояснения. — Я ничего в ней не вижу, но она была спрятана, а значит, чего-то да стоила. Может, конечно, это что-то личное...       — У британского офицера? Личное? — фыркнул Шэй. — У таких из личного — только расческа и ордена. Может, еще жена... Но далеко не факт, когда месяцами в море.       Коннор на препирательства внимание не обратил. Он сдвинул брови, словно отчаянно пытался что-то припомнить, и даже провел пальцем по одной из линий, от чего Шэй дернулся:       — Щекотно.       — Я, конечно, не поручусь... — Коннор даже палец не убрал. — Но мне кажется, что этим маршрутом... Да, я им проходил, когда защищал торговые суда. Да! Вот здесь, — он потыкал пальцем, — форт Феникс, который пришлось отбивать. А вот тут затонула «Беладонна». И... — он поднял взгляд внимательных карих глаз, поглядел на отца, на Шэя — и сощурился. — Вы ничего об этом не знаете?       — О том, что вдоль побережья то и дело кого-то грабят? — Хэйтем тяжело вздохнул. — Конечно, знаю.       — Говори, что понял, — потребовал Шэй. — Я уже догадываюсь, что это. Пути отмечены разными стрелками, стало быть, чем-то отличаются. Полагаю, это раздел сфер влияния, чтобы не пересекаться интересами. А судя по тому, что чернила разные даже там, где одинаковые стрелки, можно предположить, что эти сферы расширяются. И именно потому выбросить или сжечь карту было нельзя — чтобы ненароком не перейти дорожку своим. Кто эти люди? Британцы?       Коннор помолчал, а потом резко вскинулся:       — У меня нет доказательств, но полагаю, что это мистер Николас Биддл.       Хэйтем вздрогнул и вперился таким взглядом, что Шэй невольно придержал его за руку.       — С чего ты взял?!       Коннор вскочил и уставился на отца сверху вниз:       — А что, ты будешь говорить, что он весь из себя хороший человек?! Я видел Биддла в море только раз, когда он удрал от меня на своем «Рэндольфе», а я не мог его нагнать, потому что был занят!       — Я не буду говорить, что он хороший человек, — сквозь зубы, выдохнул мистер Кенуэй. — К тому же, в Орден его привел Черч.       — Черч, Биддл, линейный корабль, охраняющий «Приветствие»! — выпалил Коннор. — Черча посадили в тюрьму за то, что он передавал британцам сведения! Биддл грабит торговые суда и не брезгует портовыми селениями! При этом у Черча нашелся британский эскорт, а у капитана эскорта — карта Биддла! По-твоему, это не доказательство?!       — Строго говоря, это и не доказательство, — хмуро бросил Хэйтем, а потом вдруг сорвался. — Какого черта ты молчал, ассасин?! Я месяцами пытался понять, куда исчезают деньги и кто за этим стоит, а ты знал — и молчал!       Коннор немедленно окрысился:       — По-твоему, если бы я пришел с заявлением, что твой соратник — разбойник и вор, а из доказательств у меня только то, что я его как-то раз видел, ты бы мне поверил?!       Шэй отчетливо слышал, как Хэйтем скрипнул зубами:       — Я говорил, что у меня на подозрении было двое!       — Ты сказал это только тогда, когда предложил союз! — выпалил Коннор. — А до этого тоже молчал, великий магистр!       Мистер Кормак не мог не вмешаться:       — Кончайте спорить. Оба хороши — раз. Оба по-своему правы — два.       Хэйтем набрал воздуха в грудь, но вдруг шумно выдохнул и гораздо спокойнее произнес:       — Квиты, Коннор. Скольких проблем можно было бы избежать, если бы не твое Кредо! Был бы ты в Ордене...       — Был бы я в Ордене, точно так же бы понятия не имел, что твой Биддл — вор, — неожиданно трезво возразил тот. — Черч тебя предал, а Биддл, наверное, никогда и не был предан тебе. Он пришел за Черчем и работал на него. Я говорил, что ты зря назначил его адмиралом, отец. Лучше бы Шэя отправил.       Хэйтем покачал головой:       — Мистер Биддл действительно собрал весь тот сброд, что представляет колонистов на воде, в подобие флота. Зачем, если, как и Черч, работал на британцев?       — Черч работал на себя, — хмуро буркнул Коннор. — Если бы он сейчас выжил, а армия колонистов начала побеждать, вполне возможно, что не было бы человека, более преданного Америке, чем доктор Черч. Он твердил о предательстве, но был ли верен хоть чему-нибудь? Мать Рода когда-то учила меня, что опасно доверять человеку, у которого нет никого, за кого бы он мог пойти на смерть. У Черча таким человеком был только Черч. А Биддл... Спросим у него самого.       Хэйтем приподнял бровь:       — «Верного рыцаря» тебе показалось мало? Желаешь захватить флагманскую армаду колониального флота?       Коннор ехидно сощурился:       — Строго говоря, я не отдавал приказа об абордаже «Верного рыцаря». По закону морского флота тебя бы следовало повесить, отец. А по пиратскому кодексу, который поминал Шэй — наказать так, как я бы счел нужным.       Капитан Кормак тоже счел нужным высказаться:       — Строго говоря, Коннор, нас всех здесь следовало бы повесить за пиратство и еще по десятку-другому обвинений.       Мистер Кенуэй оглядел обоих и веско произнес:       — Мистер Биддл, по моим сведениям, захватил три британских фрегата. Но эти сведения могут отличаться от истины, причем не в лучшую сторону, если все так, как говорит Коннор.       — И это ты назвал флагманской армадой? — насмешливо фыркнул Шэй.       — Ничего лучше у колониального флота нет, — припечатал Хэйтем. — Но я выясню, что за форт, что за «Беладонна» и что конкретно заставило тебя, Коннор, думать, что во всем повинен мистер Биддл.       Сын дернул плечом и независимо вскинул подбородок:       — Я лично защищал от него французские суда, которые были направлены на помощь Америке. Что это, если не саботаж?       Мистер Кенуэй недовольно свел брови:       — От мистера Адамса не поступало сведений, что Франция вступила с Конгрессом в союз. Даже сейчас. А то, о чем ты говоришь, должно было произойти еще до назначения Биддла!       — А Франция никуда и не вступала! — отчаянно воскликнул Коннор. — Это была частная инициатива богатых судовладельцев. Но она — во всех смыслах — захлебнулась. Я пытался защитить грузы, но врагов было много. И я лично видел «Рэндольф» Биддла. Он ушел, как только понял, что не выиграет. Но и сказать, что выиграл я, тоже нельзя. Еще у меня есть доказательства, что Биддл грабил Мартас-Винъярд. Ты все еще мне не веришь, отец?       Мистер Кенуэй хмыкнул:       — Верю. Но не оставляю надежды, что ты начнешь взвешивать за и против, а не отыскивать себе врагов. И какой у тебя план?       Коннор несколько успокоился, отобрал у Шэя карту и, развернув, снова в нее потыкал:       — Пунктир — это Биддл. По крайней мере, совпадает со всеми местами, где я видел его и его деятельность. А кроме того, если я правильно понимаю, то это — лучший маршрут из всех, самый... прибыльный. Значит, и ловить его нужно тут.       Мистер Кенуэй скептически приподнял уголок губ:       — Я отдавал ему приказ выдвинуться на юг, но не на экватор. Если Биддл здесь, то это уже можно считать доказательством вины, поскольку это противоречит моей воле. Но как ты себе представляешь поиск? Мы не знали, как отыскать «Приветствие», хотя зона поиска была куда меньше. Маршрут пунктиром растягивается на сотни миль.       Мистер Кормак разбирался лучше обоих, а потому пожал плечами:       — Сами пройдем этим пунктиром. Мы сейчас южнее самой южной его точки, а значит, можем пройти путь полностью. Будем держаться тех мест, где можно чем-нибудь поживиться. Если не встретим «Рэндольф», это будет поводом задуматься, что мы где-то ошиблись. Если встретим... На месте разберемся.       — Звучит разумно, — кивнул Хэйтем. — Кроме того, по пути я предпочел бы остановиться в самых «прибыльных» местах и узнать у местного населения, было ли что-то подобное в ближайшие месяцы. И если было... Хотя я бы предпочел не губить колониальные корабли.       — Я бы тоже предпочел, — глухо отозвался Коннор. — Но если они не колониальные, то лучше затонувшие.       — Что мы хотели, нашли, — подытожил мистер Кормак. — Уходим? Заберем карту и судовой журнал — на всякий случай.       — Подождите, — вдруг встрепенулся Коннор.       — Что-то еще? — с интересом уточнил мистер Кенуэй.       — Нет, — Коннор вернул Шэю карту и рассеянно вернулся к крючьям с оружием. — Нож хороший видел, с собой заберу. Раз уж ты, отец, начал промышлять пиратством, нельзя не взять хорошую вещь. Добби отдам, ей понравится.       Мистер Кенуэй только глаза закатил, а Шэй улучил момент и подмигнул сыну. В самом деле, уйти после захвата судна без трофеев — уж точно не по-пиратски.