Ты помнишь меня?

«Бон Сан Пиль…» Тяжелая, как гранитная скала мысль проникла в черноту тонким лучом света. Чже И шевельнулась, ощутив, как отозвалась болью каждая клеточка ее тела. Ладонь невыносимо жгло огнем, а еще очень сильно тошнило, как при отравлении. Мерзкое чувство, которое, однако, позволило понять одну немаловажную деталь: она жива. Размежить веки оказалась трудно. Голову словно зажали тисками, и каждое, даже малейшее движение, ощущалось, как удар кувалдой, не меньше. Свет, ударивший по глазам, вызвал непреодолимое желание зажмуриться, но Чже И пересилила себя. Ей нужно было поскорее понять, что произошло и где вообще она. Последнее, что она помнила — объятья Со, — но мысль ускользала. Чже И не могла понять, действительно ли все произошедшее было правдой или, возможно, только привиделось ей. Королева Ю… Она действительно… Умерла? Чже И попыталась сконцентрироваться. Перед глазами все еще двоилось, но она сумела разглядеть окружающую обстановку и понять, что находится в королевских покоях. Так много ночей она провела здесь, нашептывая Со разные глупые сказки, что по одним расписным панелям могла сказать с уверенностью, что это и правда они. А еще она увидела Джи Мона, который стоял в дверях и вел с кем-то, кого обзор закрывал, тихую напряженную беседу. Чже И вслушалась и смогла распознать голос Со. Должно быть, именно он разбудил ее. Слов разобрать она не могла, а потому попыталась заявить о своем пробуждении тихим постаныванием. Со должен был узнать, что она пришла в сознание, и тогда бы она все выяснила. Но Со, неожиданно развернувшись, пошел прочь — ее призыв не долетел до него. Чже И досадливо вздохнула. Ей хотелось увидеть Со как можно скорее. Пока не пришла пора затмения, пока они могли провести вместе хоть немного времени. Мутило все сильнее. Желудок болезненно требовал освобождения. Насколько могла проворно Чже И перекатилась на кровати и свесила голову вниз. Ее вырвало кровью и желчью — горький привкус заполнил рот. Это было странно и необъяснимо, но, ворвавшийся на звук Джи Мон очень быстро прояснил ситуацию. Яд. — Острие было отравлено, — повторил он, видя, что Чже И не принимает услышанное. Ей просто не хотелось верить. Не хотелось думать, что на самой границе своего избавления она совершила непоправимую ошибку. Она умирала, и по словам астронома во всем Сонгаке не было необходимого противоядия. — Император послал гонцов во все стороны света, — приободрил Джи Мон. — Они скачут быстрее ветра. Авось в доме какого-то знахаря найдут необходимые травы. У тебя еще есть время. Звезда на небосклоне погасла, но это не значит, что твой путь окончен. Затмение еще может вернуть тебя домой. Император успеет до тех пор. — Кванджон… Он где? Говорить было больно, да и тошнота никак не желала проходить. С момента первой рвоты Чже И тошнило еще дважды. К счастью, теперь цивилизованно: в таз. На полу не осталось и капельки крови — слуги работали проворно. — Королева Ю еще дышит, — качнул головой Джи Мон. — Их Величество разрывается между ее и вашими покоями, понемногу находится подле каждой из вас. Он очень боится вас потерять. Вас обеих… Чже И понимала его чувства. Пусть мать и пыталась его убить. Пусть ненавидела всю жизнь за свою же ошибку — она оставалась матерью, а Со был ее сыном, который продолжал любить. Вопреки. Его место действительно было рядом с ней. — Послать за ним? — участливо осведомился астроном. — Сказать, что вы в сознании? Чже И хотелось ответить «да». Хотелось увидеть Со еще хоть раз. Она не верила в спасительное противоядие и понимала, что счет ее жизни вряд ли идет на часы. Скорее уж, на минуты. И все же она знала, что королева Ю также находится на самой границе со смертью — она не смела отнимать у Со эти мгновения. Из-за нее, Чже И, он лишился матери. Знай он про яд, знай, что на исцеление нет шансов, он мог позволить ей упасть. Ей, а не королеве. Он мог сохранить свою мать, которая, пусть в ссылке, но продолжала бы жить. Но вместо этого Со выбрал ее. Он позволил матери упасть, и теперь наверняка ощущал терзания из-за случившегося. Ее бедный Со… Чже И так хотелось оградить его, но вместо этого она уходила, оставляя ему чувство вины. — Я позову! — вскинулся Джи Мон, когда ее снова вырвало. На этот раз кровь была бурой, почти черной, а тело сделалось необычайно легким. Чже И осознала, что плачет, но позволила себе не сдерживаться. Ей хотелось сказать так много. Хотелось оставить для Со какое-то послание, но сил на это не осталось. — Ключ… — лишь смогла прошептать она. — Я помню! — воскликнул Джи Мон неожиданно громко. Или это весь мир заострился, стал невообразимо четким, словно ему подкрутили резкость. — Я передам! Чже И моргнула. Она не могла уже ни говорить, ни даже кивать. Оставалось надеяться, что Джи Мон понял в движении ее ресниц попытку поблагодарить. Комната медленно погружалась во мрак. Так приходит конец? Мир просто тает, растворяется, превращаясь в слепящую черноту? Сеул, родители, Сан Пиль, беззаконные — это все было стимулом для ее выживания. Теперь это все исчезало. Исчезал Со. Джи Мон бросил взгляд в окно. Глаза его расширились, не то от ужаса, не то от восторга. Он смотрел и словно бы не верил. — Затмение… — прошептал он. Чже И даже не услышала — прочла по губам. Звуки исчезали, как и весь прочий мир. «Прощайте…» Она прикрыла глаза — слишком тяжелые веки было невозможно удерживать открытыми. Она прощалась со всеми, кого любила. Со всеми, кого оставляла навсегда. «Где-то там в бесконечности времени мы обязательно встретимся вновь...» Боль отступала. Растворялась вместе с прочим миром. А потом голос Со или Сан-Пиля ворвался в толщу ее сознания. Он просил ее не уходить, не оставлять его одного. Просил вернуться. Она ощутила, как сжимают ее крепкие руки. Почувствовала, как губ касаются чужие губы. Она даже смогла разобрать, что они были солеными и мокрыми. Но ни на что из этого уже не было сил ответить. Сделалось совсем темно. Боли не стало. *** Император Кванджон медленно брел по ставшей такой привычной тропинке. Вот уже семь лет он ходил этой дорогой и путь его неизменно заканчивался у березки. Он видел ее становление. Превращение из тонкого деревца в сильное крепкое дерево. Это дерево стало пристанищем его души. Это дерево хранило всю его жизнь, его сердце. Оно хранило Чже И… Спустившись к воде, Со коснулся ладонью упругих белых ветвей. Стояла зима, и береза слилась с окружающим миром. Пальцы сжались вокруг ветви, потянули вниз. Крепкая. Сильная. — Ты действительно очень похожа на Там-там, — одобрительно проговорил Со, присаживаясь перед деревом на корточки. Здесь, у самых корней, нашла пристанище нефритовая урна. Семь лет назад он вкопал ее в землю, обложил камнями и отгородил от всего мира парным клинком. "Беззаконный возлюбленный луны" остался защищать покой своей хозяйки. Со помнил все, как вчера. Помнил последние слова матери, что она буквально выплюнула ему в лицо, прежде чем испустить дух. «Ненавижу…» Он так и не стал достоин ее любви. Потерял драгоценные мгновения, которые мог провести с той, которую любил всем сердцем и которая любила его. Она ушла, не дождавшись его. Ушла, не услышав последнего «люблю». Ушла, даже не зная, что он был рядом. Со хорошо помнил, как баюкал бездыханное тело в потемневшей из-за затмения комнате. Он возненавидел затмения. Одно из них подарило ему такую любовь, о которой он не смел и мечтать, другое жестоко унесло ее с собой. В материнской комнате рыдал Чжон, а он глотал слезы возле тела той, которую так и не успел назвать своей женой. Ее церемониальный ханбок был прекрасен — когда он подносил факел к разложенному под ее телом костру, руки его дрожали — настолько Чже И казалась живой. Все еще живой. Она так и не стала императрицей, но все семь лет он думал о ней исключительно так. Она так боялась не успеть проститься… Но все же все предусмотрела. Ее письма — ее прекрасные письма он заучил наизусть. Все семь лет они поддерживали его, горели его путеводной звездой. Возможно, об этом все время твердил Джи Мон? Звезда рядом со звездой императора — не дух ли Чже И, оставшийся с ним и после смерти? — Я всегда буду любить тебя, моя глупая, храбрая Чже И. Моя беззаконная… Просунув пальцы мимо меча, он коснулся гладкой поверхности урны — холодной, как и весь мир вокруг. Коснулся и замер. В том месте должна была находиться заколка. Он оставил птичку вечно парить рядом с душой Чже И, а теперь она пропала. Вскочив на ноги, Со огляделся — может вор все еще находился где-то неподалеку? Подозрительно прищурился: в конце аллеи кто-то был. Маленькая девочка в алом платьице. Так может — она взяла? Не теряя ни секунды, император устремился к нарушительнице спокойствия, и еще издалека увидел заколку в ее руках. Девочка обернулась. Обернулась и обрадовалась. — Я наконец нашла ее! — счастливо сообщила она, показывая заколку Со. — Я так долго ее искала! — Искала? — переспросил он, подходя ближе. — Как ты могла искать ее? Тебя, вероятно, и не существовало, когда я спрятал ее. — Нет, — упрямо мотнула головой девочка. — Она — моя. Я очень долго искала ее. Ты ведь помнишь? — Помню что? — не понял Со, присаживаясь рядом с малышкой на корточки. Она говорила странные, но в то же время волнующие вещи. — Ты помнишь меня? — Ловким движением она засунула заколку в волосы и широко улыбнулась. — Помнишь? — Чже И! — неожиданно раздался голос Ука совсем рядом. — Не донимай императора! — Брат подошел ближе и склонил голову в поклоне. — Простите, Ваше Величество, моя дочь потревожила вас? — Чже И? — переспросил Со, все еще пытаясь осознать услышанное. Ук виновато опустил глаза. — Назвать так дочь было идеей Су, простите. Я не смел приводить ее ко двору и упоминать ее имя именно по этой причине… Со все еще не совсем понимал происходящее. Он знал, что у брата родилась дочь — чуть меньше, чем через год после смерти Чже И. Он все еще был в трауре и не съездил посмотреть на ребенка, а потом как-то и не спрашивал никогда. Хэ Су его не слишком жаловала, так что в резиденцию он не совался, и… Он взглянул на девочку. Она была еще слишком мала, но, если присмотреться, даже чем-то напоминала Чже И. Улыбкой, ясным взглядом. Она искала заколку… Она искала свою́ заколку. А еще… Она спрашивала, помнит ли он ее… Но… Со взял малышку за плечи. Обычно дети сторонились его из-за шрама, но она не выказывала к его недостатку ни страха, ни брезгливости, ни интереса. Она словно не замечала его. Так на Со смотрела только Чже И. — А ты… — начал он робко. — Помнишь меня? Девочка кивнула. Вновь широко улыбнулась и неожиданно схватила его за руку. — Пойдем лепить снеговика! — с задором вскричала она. — Снеговика… — повторил Со завороженно. В нем боролись странные чувства. Боль, радость, надежда. — А потом сделаем ангелов на снегу? — спросила она, настойчиво потянув за собой. — Ангелов? — переспросил Ук непонимающе. — Чже И, ты говоришь странные вещи… — Нет, — качнул головой Со. — Не странные. Просто она помнит. Помнит. И, ласково погладив девочку по голове, поправил заколку — кажется, в ее волосах жемчужной птичке было самое место. — Ты словно березка, знаешь? — ласково спросил он, следуя за маленькой Чже И к самому большому сугробу. — А? — не поняла она. — Ты вернулась ко мне, как Там-там… — он указал в сторону березы, и тоска с его сердца отлегла окончательно. — Ты ведь вернулась… Правда? — Я никуда не уходила, — уверенно заявила девочка. — И больше никогда не уйду. Возможно, Со хотелось лишь верить в чудо… Возможно, он позволял себе обманываться… Но впервые за семь лет на сердце было спокойно. Маленькая ладошка в его руке лежала так привычно, а разговоры о второй звезде наконец обрели смысл. Со впервые в жизни был готов поверить астроному. *** — …решением суда признать ответчика невиновным… Удивительное чувство правильности происходящего заполнило до предела. Страх первого дела отступил перед оглушительной победой. Получилось! Не выказывая, однако, видимой радости, адвокат приняла слова благодарности от клиента и, проведя того к ожидавшим на скамье родственникам, тихо вышла за дверь. Коридор понемногу пустел, лишь один человек продолжал стоять, беззвучно хлопая в ладоши и ласково улыбаясь. — Адвокат Ха Чже И! — поприветствовал он, когда она подошла. — Поздравляю с победой! — Бон Сан Пиль, — сдержанно кивнула она. — Твое присутствие в зале заседания придало мне сил, не иначе. Они прошли к лифтам и, оказавшись, наконец, вне досягаемости посторонних глаз, обменялись короткими объятьями. В суде это был их максимум. Хотя, признаться, Чже И очень хотелось наплевать на условности и обнять его крепко-крепко. Сан Пиль единственный продолжал верить в нее всегда. Сперва он верил в нее целый год, пока она, пережив сильнейшую аварию, находилась в коме. Несмотря на то, что они расстались и так и не успели примириться, он проводил в ее палате времени чуть ли не больше, чем на работе. Он говорил с ней, вытаскивал из бесконечного сна и верил, что она достаточно сильна, чтобы однажды проснуться. Затем еще год он верил в нее, пока она шарахалась от любой работы, очень волнуясь, что не справится. Он втягивал ее в дело постепенно. Водил на заседания суда, чтобы она могла вспомнить принципы работы, обыгрывал с ней шуточные судебные дела, чтобы она поняла, что вовсе не утратила хватку. А потом сам же подкинул ей первое дело, заверив, что подстрахует в случае чего. Не довелось. Как оказалось, ничто не забылось. Год в коме Чже И словно то и делала, что повторяла статьи гражданского и уголовного кодекса — дело с первых мгновений пошло как по маслу, и теперь, вероятно, они отправлялись отмечать. Чже И не задавала вопросов. Позволила усадить себя в машину и увезти в одному Сан Пилю известном направлении. Он не выпускал ее руки из своей, как делал то весь последний год — словно боялся, что она исчезнет. Чже И не планировала исчезать. — Куда мы едем? — наконец не выдержала она, когда центр города остался позади. Приличные ресторанчики на их пути больше не встречались. — Ты говоришь во сне, знаешь? — вместо ответа спросил Сан Пиль. — Целый год я только и слышал какие-то имена или названия. В общем, я загуглил*. Ты грезила Корё. И, раз уж в городе как раз проходит выставка той эпохи, я подумал, что нам просто жизненно необходимо ее навестить. Чже И нахмурилась. Иногда ей снились незнакомые места и незнакомые люди, но к утру она практически ничего не помнила. Выходит, Корё? Было в этом что-то неуловимо знакомое. — Корё, — произнесла она вслух, пробуя слово на вкус. — Не сильна в истории. Это тысячные годы, да? — Угу. — Сан Пиль свернул вправо и остановил машину. — Приехали. Незатейливая вывеска гласила, что в здании и правда проходит выставка, хотя снаружи казалось, что это просто очередной торговый центр. Выйдя из машины, Чже И в нерешительности замерла, сжав ладони в кулаки. Лишь вставший рядом Сан Пиль сумел вывести ее из оцепенения. Взяв за руку, он таким привычным движением поцеловал ее в висок, что Чже И вздрогнула. Это было что-то неуловимо знакомое и бесконечно важное, но она никак не могла понять — что именно. После пробуждения в голове была просто каша из воспоминаний и снов, и до сих пор было тяжело расставить все по полочкам. — Страшно? — взволнованно поинтересовался Сан Пиль, погладив ее по голове. — Немного, — призналась Чже И. — Словно… Словно я на пороге чего-то важного… — Я не тороплю. Они постояли еще немного, лишь только голос ругающейся парочки, заставил их ускориться. — Четное слово! — возмущалась девушка, — будь моя воля, запустила бы в тебя той вазой с витрины! Бесишь! Мужчина рядом с ней выглядел немного пристыженным и бесконечно уставшим. — Киса, принцесса с портрета была действительно похожа на тебя! Я вовсе не «засматривался на средневековых девиц». — Считаешь меня заурядной? Любая девица с любого портрета может быть похожей на меня? — продолжила дуть губы девушка. — Может тебе в таком случае поискать себе более уникальную жену? Что ответил мужчина, Чже И не услышала — парочка вышла из галереи, они с Сан Пилем — вошли. — У нас лучшая косметика по рецептуре, дошедшей из раннего Корё! — тотчас привлекла их внимание девушка-консультант. «Го Ха Чжин» — значилось на бейджике. Чже И не задержала на ней взгляд надолго — косметика сейчас ее интересовала мало. Тем более, к девушке как раз подошел молодой человек, с которым у той тотчас завязался оживленный разговор. Судя по смущению, вспыхнувшему на лице девушки-консультанта, речь пошла отнюдь не о косметике. — Предлагаю пройти сразу в главный зал. — Сан Пиль задал направление. — Если захочешь сувенир, купим на обратном пути. Чже И согласно кивнула. Ее приманивала сама мысль о Корё. Сердце буквально выскакивало из груди от волнения. Почему? Они прошли в галерею: картин здесь было — не счесть. — Все представленные на этой стене репродукции были написаны рукой принца Ю из дома Ван, также известного, как Бэк А, — ввел их в курс дела гид. — Здесь находятся портреты всех членов его семьи. В левом углу вы увидите изображения его супруги и детей, справа — многочисленных братьев и сестер. В центре — император Кванджон и его супруга, императрица Дэмок. Информацию о тех или иных личностях вы найдете рядом с портретами. Если будут вопросы, задавайте. — Благодарим, — кивнул Сан Пиль. — Мы пока осмотримся. И начнем, пожалуй, с императора. — Отведя Чже И подальше, Сан Пиль склонился ниже и тихо добавил: — Также он известен, как Со из дома Ван. В интернете я нашел его портрет. Уверен, тебе это покажется занятным. Со из дома Ван… Имя показалось Чже И странным образом знакомым и снова же — бесконечно важным. А еще сердце отозвалось такой тоской, что стало больно. Ноги отказывались идти, воздуха катастрофически не хватало. «Мой бедный Со… Мой Волк…» Видения из снов вызвали головокружение. Сан Пиль занервничал. — Все нормально? — спросил он, на всякий случай подхватывая ее под локоть. — А я говорил, ты сегодня почти не завтракала — нехорошо. Может, купить чего-нибудь? Чже И отрицательно качнула головой. Дело было не в слабом завтраке. Просто… Она словно бы вспоминала что-то. Ее сны… Становились… Реальностью? — Пойдем, — поторопила она. — Я хочу увидеть его портрет… — Это, конечно, покажется бредом, — издалека начал Сан Пиль. — Я и сам сперва глазам своим не поверил, но… — Император Кванджон и ты — одно лицо, — закончила за него Чже И. Она не знала, с чего взяла это, но не сомневалась в своей правоте. «А еще у него был шрам… Его порезала собственная мать…» Ван Со, принц-Волк, гроза Корё, Посланник Небес, король и император… Ван Со… Ее друг… В бесконечных снах все было именно так — теперь Чже И помнила это. — Ты плачешь? Если бы не вопрос Сан Пиля, Чже И сама не обратила бы на это внимание. Она действительно плакала, хотя для этого не было никаких предпосылок. Полчаса назад она выиграла дело — с чего бы ей грустить? «Глупая, храбрая Чже И…» Очередное воспоминание ударило по ушам так, что Чже И охнула. Крепче ухватившись за пиджак Сан Пиля, она прикрыла глаза и отдышалась. Голова кружилась. Сны, наконец, приобретали четкость. Выстраивались в стройную линию. Ван Со… Она помнила его. Теперь помнила. Его голос, улыбку, его слезы. Она помнила каждую мелочь, словно это был не сон, а реальность. Странная, удивительная, невозможная реальность. А та парочка у входа… Они так походили на принцессу Ён Хва и принца Ё… И эта девушка, Го Ха Чжин, флиртующая с парнем — Чже И знала их совсем под другими именами. — Хэ Су и Ван Ук… Кажется, она произнесла это вслух, Сан Пиль нахмурился. — Эти имена я слышу чуть не каждую ночь, — пробормотал он. — Клянусь, было время, когда я даже ревновал. Особенно — к нему: «Император Кванджон, годы жизни: 925-1003*. Мудрый правитель, даровавший своей стране мир и благоденствие. Годы его правления названы Золотым веком Корё. Супруга: императрица Дэмок. От предшественников отличался тем, что брак его был поздним и единственным. В этом союзе родилось пятеро детей: три сына и две дочери», — процитировал Сан Пиль из памяти. — Его имя ты произносила чаще прочих. Ван Со… Ван Со… И, да, мы с ним действительно — как две капли воды… — Отойдя в сторону, он указал рукой на портрет в центре зала и, обернувшись, сам же замер, пораженный. Рядом с портретом императора висел еще один. Очень и очень неожиданный для них обоих. — Императрица Дэмок, — прочла Чже И удивленно. — Годы жизни: 951-1026. Вступила в союз с императором Кванджоном в 968-м. Имя при рождении: Чже И из дома Хэ. — Этого в Гугле не было… — протянул Сан Пиль пораженно. — Она ведь… Вылитая ты… Чже И удивленно проскользила по картине взглядом. Бэк А не стал бы привирать… Это действительно была она. Чже И... Из дома Хэ? Должно быть, дочь Хэ Су и Ван Ука? — Я… — Чже И не знала, что сказать. Она еще не до конца отделила правду от вымысла, но теперь столкнулась с тем, что было выше ее понимания. — Они очень похожи на вас, не находите? — Гид возник рядом с ними так неожиданно, что Чже И взрогнула. Сан Пиль крепче сжал ее ладонь и вышел чуть вперед, словно стараясь оградить. — Сходство нельзя отрицать, — ответил он напряженно. Гид загадочно улыбнулся. Так, словно знал куда больше, чем казалось на первый взгляд. Эту улыбку Чже И узнала — астроном Чхве Джи Мон! Его она также видела в своих снах. И у него всегда были ответы на все вопросы. Однако сейчас он не спешил отвечать. Рассматривал их, словно книгу читал. — Такая сильная любовь, что прошла сквозь века и сквозь перерождения — как вам такая романтическая сказочка? — наконец спросил он, скользнув взглядом по портретам. — Кстати, автор позволил себе некоторую вольность касательно императора. Он скрыл то, чего не стоило оставлять в веках. Не добавляя ничего больше, гид устремился прочь, оставив Чже И гадать, о чем он говорил. Она присмотрелась и не сразу поняла: шрам! На портрете его не было. Корё не терпело человеческих несовершенств — хотя бы для истории Бэк А пришлось спрятать их. — У него… — начала она, желая объяснить Сан Пилю слова гида. — Шрам… — закончил он за нее и опустил ладонь на левую щеку. — В глазах Сан Пиля было смятение и даже страх. — Береза выросла очень крепкой... — неожиданно сказал он и, кажется, сам поразился своим же словам. — Настоящая Там-там… — Ты… Помнишь? — уточнила Чже И неверяще. Идея реинкарнации, предложенная гидом, казалась самым логичным из всех вариантов, но могло ли так статься, что воспоминания из прошлой жизни перешли и в эту? И почему именно сейчас? Сан Пиль молчал, словно пытался осознать что-то, чего сам не понимал. — Я помню, что так и не успел попрощаться. Моя глупая, храбрая Чже И… — проговорил он, поднимая на Чже И глаза — они блестели от слез. — Давай лучше поздороваемся, — предложила она, дрожа всем телом от волнения. И ей снова хотелось плакать — от счастья. — А потом зададим очень и очень много вопросов нашему гиду. «Ты и я — подтверждение того, что любить можно и сквозь время», — подумала она, а Сан Пиль наклонился ближе и прошептал тихое: «Привет».