I met you again

      В теле ощущалась сильная слабость, сил не было даже на то, чтобы подняться. Перед глазами всё плыло, а в нос ударял резкий запах медикаментов. Головная боль не отступала, наоборот, ощущалась сильнее с каждой минутой, а дышать становилось всё тяжелее. «Не могу пошевелиться. Ещё чуть-чуть и отключусь». Налившиеся свинцом веки сомкнулись. С левой стороны раздался резкий хлопок дверью, но открыть глаза не представлялось возможным. Усталость накатилась новой волной. — Осаму!       Последнее, что услышал шатен, прежде чем провалиться в глубокий сон — это протяжный крик Чуи. Последнее, что он почувствовал — слёзы на своей руке.

***

      Он знал его с самого детства, ведь познакомились ещё в далёком прошлом. Чуя отлично помнит тот день, когда к ним в группу привели невысокого мальчишку, прятавшегося за воспитательницей. И ведь он сразу оказался в центре внимания, понравился всем, начиная с воспитателей и заканчивая его одногруппниками. Его светящиеся жизнью глаза, немного вьющиеся волосы, что забавно пушились на макушке, и самая яркая в мире улыбка, — всё это определённо притягивало всеобщее внимание.       Мальчик освоился быстро, уже без страха передвигаясь по небольшому помещению и приставая к остальным ребятам.       Больше всего доставалось Чуе. За ним новичок ходил хвостом, преследуя весь день, ещё и называя его «рыжиком», что, безусловно, не могло не бесить и не раздражать, ведь прозвище быстро приелось. Не виноват же он в том, что цвет волос настолько редкий и необычный? Что, его нельзя просто так не заметить и не выделить из всеобщей толпы?       Повторялось это и за дня в день. Их не раз разнимали во время драки, и Коё терпеливо объясняла, что нельзя лезть с кулаками друг на друга. Она просто не могла сдержать улыбку, глядя, как они мирились: Чуя строил недовольную гримасу, нехотя извинялся перед Дазаем и с явным недовольством тянул руку, что явно было ради того, чтобы от них, наконец, отстали. Тепло смотрела, как они отходят от диванчика для воспитателей и снова начинают перепалку, на этот раз полушёпотом, чтобы не было слышно, и то, как Дазай снова тянет руки к ярко-рыжим манящим волосам Чуи. Как тот, раздражаясь, пытается отпихнуть своего назойливого товарища, однако выходит это у негг из рук вон плохо.        Случалось и такое, что во время их перепалки, когда из-за угла начинала показываться Коё, чтобы в очередной раз разнять их, Дазай показательно падал на пол и начинал строить из себя потерпевшего. Видите ли, он ничего не делал! Даже не подходил к Чуе, он сам полез с кулаками на меня бедного-несчастного!       Такие случаи занимали отдельное место в копилке ситуаций, которые выводили из себя. Как же ему хотелось придушить его подушкой после обеденного сна, пока никто не видит.       Кроме воспитательницы, единственным человеком, кто мог их разнимать, был Ацуши — самый тихий и послушный ребёнок в группе. Одет он был с иголочки, волосы всегда были аккуратно уложены в замысловатую причёску. С одной стороны лица всегда была прядка значительно длиннее остальных. Настолько светлые янтарные глаза, что могло показаться, что они способны светиться в темноте. Многие вздрагивали, когда за спиной раздавался его голос, настолько  бесшумно Ацуши ходил. Его сравнивали с котом, который гуляет сам по себе.       Друзей у него не было, только пара ребят, с которыми он иногда играл вместе. Большую часть времени он молча наблюдал за остальными, будто специально ждал, когда к нему подойдут другие из-за страха подойти самому. В таких ситуациях его выручала Коё: мальчик обожал сидеть на её коленках, слушая рассказы, которые она читала. Её спокойный мягкий голос всегда помогал успокоиться, а вскоре и провалиться в глубокий сон. После он просыпался, закутанный в тёплый плед, с некой печалью о том, что не дослушал историю до конца и желанием поскорее прийти завтра в садик пораньше, чтобы скорее услышать продолжение. Все книги прочитанные, или лучше сказать прослушанные, легко запоминались и не выветривались из головы продолжительное время.       Из сада Чая уходил нехотя. Дома внимание ему почти не уделялось, а всё из-за занятости его родителей. Конечно, владеть огромной компанией не так уж и просто, на это уходит много сил, и всё своё свободное время они посвещали ей же. Непросто было свыкнуться с долгим отсутствием родителей дома: постоянные командировки, деловые встречи, собеседования — постоянное явление, но для мальчика была не совсем понятна важность всех этих мероприятий. — «Для чего же нужно постоянно куда-то ехать, если проще все дела решать, не выезжая из родного города?» — Как ему отвечали раз за разом, всё это ради «процветания фирмы».       Мать — Агата Кристи, отец — Френсис. Не самый лучший расклад событий, не правда ли?       Поэтому, он был вынужден во время выходных развлекать себя сам, ведь у домработниц был выходной. Чуя мог долго бесцельно ходить по саду, а после обеда вновь возвращаться в дом, ведь из-за палящего летнего солнца на улице находиться было просто невозможно. Оно нещадно палило весь день, не давая возможности выходить на улицу, словно так и норовило опалить тебя своими лучами. А еле заметная прохлада появлялась только вечером, когда золотой диск солнца приближался к горизонту, а небо окрашивалось в яркие цвета. На город опускалась темнота, на улицах зажигались фонари, и яркие вывески с разноцветными огоньками вновь начинали заманивать посетителей.       Ему определённо нравилось это время. Оживлённые улицы, по которым то и дело шли прохожие, явно куда-то спеша и совсем не замечая пристального взгляда голубых глаз со второго этажа дома, что находился неподалёку от главной улицы. Чуя каждый вечер открывал окна нараспашку, впуская в комнату свежий воздух и подолгу наблюдал за вечно спешащими людьми, проходящими мимо.       Летние вечера всегда тянулись для него тихо и безмятежно. Если становилось совсем скучно, то он тайком пробирался в отцовский кабинет и ходил, перебирая пальцами цветные корешки книг. На каждой из них всегда красовался вышитый золотыми нитями заголовок, старые и уже пожелтевшие страницы приятно пахли, доставляя неимоверное удовольствие. Непонятный интерес всегда тянул Накахару в этот укромный уголок, нередко он, засидевшись там допоздна, засыпал с книгой в руках.