Патрульные караулили территорию, каждый со своего порученного места, благо, из тени, но это их ничуть не спасало от жары, что не щадила никого. Послеобеденное июньское солнце пекло так, что даже в помещении воздух становился горячее, а в тени температура была все равно, что под солнцем стоять, ну, разве что не так пекло. Жара с центра Страны Огня медленно перебралась ближе к югу.
Одно спасение от всего этого кошмара — ледяное течение речки Хамамацу, что брала свое начало с реки Тэнрю, но далеко не каждый может себе позволить такое удовольствие. Но единственный кого знойное солнечное свечение никак не беспокоило, да и порой казалось, что этого человека вовсе не беспокоит ничего, был Сенджу Хаширама.
Сидя в тени под могучим каштаном, подперев руки под голову и закинув ногу на ногу, юноша расслабленно вскинул голову к верху, ловя смуглым лицом редкие лучики солнца, что с трудом проскальзывали сквозь густую листву каштана прямиком в улыбчивое, уже переполненное радостью и светом, лицо.
Оперившись спиной об древесный ствол, Хаширама словно ощущал энергию и вибрацию исходившую из земли и корней дерева, что эту самую энергию постепенно скапливали в себе, параллельно с кончиками древесных ветвей, что в свою очередь, каждый день и каждую минуту впитывают в себя лучи июньского солнца.
Это тонкий и кропотливый природный процесс, за которым старшему Сенджу было до мурашек интересно и приятно ощущать словно и телом, и душой. Мечтательному юноше нравилось в природе все абсолютно до мельчайших деталей и ему порой казалось, что все это он чувствует на себе.
Чувствует тепло нагретой в тени земли и в тот же момент энергию под своими ногами, что исходит снизу, чувствует как жгучие лучи света мягко ложатся поверх зеленой и свежей листвы, чувствует и слышит, как двигаются и шелестят листья на деревьях, как жужжат мелкие жучки в воздухе или в тенях травы и деревьев, что так же, как и люди, мучаются от летней жары.
Он чувствует это все и это уже ему дарит счастье. Он не только берет и чувствует эту природную энергию, но и дает так же взамен свет, что щедро исходит из его души и сердца, потому что Сенджу Хаширама сам является солнцем.
— Хаширама! Наконец-то я тебя нашла! — раздался со стороны спокойный, знакомый и очень приятный голос девушки, что уже спешно направлялась в сторону юношу, от чего тот с приоткрыл один глаз с любопытством глядел в сторону светло-русоволосой девушки с большими ярко-голубыми глазами, дожидаясь пока та дойдет до него.
— Минори-тян, присаживайся! — с неподдельной радостью заговорил Сенджу, приглашающе хлопнув широкой ладонью по зеленой траве возле себя.
На что девушка не могла ответить отказом, особенно заметив на себе любовный изучающий, но в тот же момент давая понять что отказа он переживет, взгляд молодого человека. Плавно опустившись на нагретую солнцем землю, Минори согнула ноги в коленях и подтянула их к себе, после чего перевела взгляд голубых, как водная гладь, глаз и встретилась с ласковыми черными глазами напротив.
— Минори-тян, ты сегодня очень красивая. — душевно произнес он и мягко, даже местами по-детски мечтательно, улыбнулся, а щеки девушки предательски залились розовым цветом.
Хаширама уже давно перестал скрывать свои искренние и теплые чувства к этой девушке. Скрывать-то не скрывал, но сказать об этом вслух до сих пор не решался, но Сенджу Минори слова не были нужны, она и без того все прекрасно видела и не отвечала юноше невзаимностью.
Правда, Минори не была такой настойчивой, как ее ухажер, что уже не скрывал румянца на своих смуглых щеках, уже не торопился как раньше спускать или прятать влюбленные взгляды, и конечно не упускал возможность в лишний раз встретиться с Минори-тян и сделать между делом ей приятный подарок или комплимент.
Девушка очень любила персики с заливными красными боками, о чем Сенджу прекрасно знал и всегда с чистым сердцем желал ее угостить.
— Я пришла к тебе по делу. — пропустив мимо внимания слова Хаширамы, его ничуть это не задело хотя бы из-за заметного девичьего румянца на ее щеках, произнесла девушка, поборов вспыхнувшие эмоции.
— Я тебя слушаю. — не хотя отвлекаться от мечтательных мыслей, Сенджу все же принял серьезное выражение лица и соответствующий тон.
— Накэучи-сан обеспокоен. — кратко выдохнув, начала девушка. — Его приближенные донесли информацию, что их и наши патрульные отряды не отправили отчет и сами не выходят на связь уже несколько часов.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты ведь знаешь, что Накэучи-сан, — девушка кратко осмотрелась по сторонам и вернув взгляд к Хашираме, тише продолжила: — Прилично так нажил себе врагов и что за его головой идет охота, собственно говоря, по этому поводу мы и здесь, в качестве его телохранителей. Тока недавно разузнала, что нашелся один не менее влиятельный, чем Накэучи-сан, человек, который смог позволить себе услуги клана Учиха.
Хаширама грустно и вымученно улыбнулся. Ему не нравилось тут находиться и защищать этого зазнавшегося феодала. Он прекрасно знал, чем занимается объект охраны всю свою жизнь и меньше всего Сенджу хотелось принимать во всем это участие.
Но поскольку Буцума за такие-то деньги с удовольствием принял этот заказ, так еще и поставил своего старшего сына ответственным за эту миссию, то у Хаширамы выбора особо и не было.
— То есть, хочешь сказать, что Учиха имеют дело к тому, что патрульные не выходят на обратную связь? — юноша нахмурил брови, задумчиво приложив длинные смуглые пальцы к подбородку.
— Точной информации нет, но… Но я от чего-то в этом не сомневаюсь. — только подтверждая мысли Хаширамы, ответила Минори. — Нужно выслать дополнительную группу людей к спуску с южной горы Кисо и пути к поместью.
— Да… Да, я понимаю. — запнувшись, начал парень, подняв ясный взгляд на девушку. — Но я не могу. Сейчас не могу. Людей слишком мало, если я сейчас отправлю человек десять, то наших людей тут останется очень мало с людьми Накэучи-сана. А если начнется бой?
— И что мы будем делать? — девушка сумрачно выдохнула.
— У нас еще есть время. Тобирама должен прибыть с минуты на минуту, а с ним еще несколько отрядов. — ответил Хаширама и лучезарно улыбнулся.
От счастливой юношеской улыбки по телу девушки разлился солнечный свет и в тот момент ей показалось, пока Сенджу Хаширама жив и пока он готов дарить всем свой свет, а что важнее ей самой, то в этой жизни ничего плохого просто быть не могло. Что непроизвольно вызвало у Минори радость и счастливую улыбку на лице.
— Ты иногда кажешься таким беззаботным, словно тебе все по плечу… — Сенджу внимательно ее слушал, не спуская с лица солнечную улыбку. — Словно нет ничего, с чем ты не справишься или что сделает тебя грустным. Ты остаешься таким хорошим и добрым, продолжаешь искать свет в каждом человеке.
— Несчастным или счастливым человека делают только его мысли, а не внешние обстоятельства. — задумчиво произнес он, продолжая вглядываться в кристальные глаза Сенджу Минори. — И не так важно быть счастливым вечно. Главное, быть счастливым сейчас. И сейчас я счастлив с тобой, Минори-тян, и я чувствую счастье когда думаю о тебе. — приобнимая девушку за талию, на выдохе ответил Хаширама и медленно потянулся губами к ее розоватым губам.
Сенджу подалась юноше навстречу. Нежно коснувшись губами мягкой кожи, Хаширама прикрыл глаза, углубляя этот робкий поцелуй, словно целует ее впервые, на что девушка охотно отвечала тем же, слегка покусывая юношеские губы.
И прежде чем ее мысли успели вернуться из далеких странствий, руки Хаширамы обвились вокруг нее, уверенно и крепко, как пару месяцев тому назад, когда они впервые прочувствовали друг друга и тепло любящих тел и душ.
Нахлынуло чувство беспомощности, Минори почувствовала, что сдается, почва уходит из-под ног и что-то теплое обволакивает ее, лишая воли.
Они целовали друг друга сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей девушку прижаться к нему, как к своему единственному спасению от всех бед в этом безжалостном мире.
Его жадный рот раздвинул ее едва дрожащие сладкие губы, по чувствительным нервам побежал ток, будя в ней ощущения, которых она до недавнего времени не знала и не думала, что способна когда-либо познать. Они наслаждались этим моментом и друг другом.
Хаширама ощущал как влюбляется с каждым днем все больше и понимал, как медленно, но добровольно тонет в ее омуте.
Но счастье их длилось не так долго, как бы им хотелось, как вблизи раздался ровный и холодный голос Токи, обратившийся к ним обоим.
— Извините, что порчу такой до тошноты трогательный момент, но есть еще более важные дела, чем сидеть под старым каштаном и обмениваться друг с другом слюнями. — лицо Токи оставалось абсолютно невозмутимым, но казалось, что вот-вот и бесчувственное лицо девушки скривится в брезгливой гримасе.
Что не могло не веселить влюбленную парочку, а Хаширама и вовсе громогласно расхохотался, от чего его кузина только закатила темные глаза, нетерпеливо скрещивая тонкие жилистые руки на груди.
— Ты закончил?
— Что случилось, Тока-чан? — от души насмеявшись, спешно поинтересовался юноша, нежно придерживая Минори за тонкую талию.
— Тобирама прибыл.
せいり
Несколько отрядов под командованием Сенджу Тобирамы прибыли после захода солнца, на несколько часов позже договоренного времени.
— Брат? — раздался голос Хаширамы за открывшимися картонными седзи комнаты, что люди Тоетоми Накэучи выдали ему как ответственному за миссию.
Тобирама перевел взгляд на голос старшего брата, которого он дожидался в его же покоях уже минут десять.
Зайдя внутрь и задвинув за собой седзи, в глаза старшему Сенджу сразу же бросилось несколько мелких ссадин на лице младшего, несколько следов грязи и пыли на его форме и зеленых доспехах, а так же порванный рукав на левой руке.
— Что случилось, Тобирама?
Хаширама сразу же вплотную подошел к нему, скапливая в ладонях целебную чакру и поднося их к белоснежной коже Тобирамы, от чего тот только раздраженно дернул головой в сторону.
— Черт, не надо! — выругался парень. — Еще какие-то жалкие царапины мне будешь залечивать, как какому-то беспомощному!
— То есть, ты так относишься к заботе старшего брата? — не оставляя своих попыток, поинтересовался юноша, настырнее преподнося теплую чакру с зеленым свечением к лицу, которым вредно воротил младший брат.
Но Хаширама всегда был отличался настырностью, нежели Тобирама и по итогу победа досталась первому. Пепельноволосый сдался, покорно позволив заботливому брату немного подлатать его.
— Тобирама, тебе семнадцать, а порой ведешь себя хуже маленького ребенка.
— Кто бы говорил. — недовольно фыркнув, Сенджу нахмурил пепельные брови и отвел взгляд малиновых глаз в сторону. — По пути на нас напали, — кратко ответил он на выше заданный вопрос старшего брата, заметив его внимательный взгляд, Тобирама продолжил: — Прямо у спуска с Кисо нас перехватили Учиха. Тока сказала, что патрульные не вышли на связь. Они не вышли на связь, потому что они все с кровоточащими гортанями холодеют в лесу. — от слов младшего, смуглые крепкие руки застыли на пару секунд.
— Значит, они в самом деле мертвы.
— Да. — кратко подтвердил он. — И это все рук чертового Учиха!
— Что насчет твоих отрядов? — закончив, старший Сенджу чуть размял руки и внимательно смотрел на брата.
— Все живы, перепалка была не серьезная, только пара человек ранены, но их уже направили в госпиталь. — ответил Тобирама, чуть отстранившись от брата и потерев белую кожу на лице. — Брат, видимо боя действительно не избежать.
— Я знаю.
— Учиха здесь явно не по своей воле, а такая же военная сила, как и мы. — произнес юноша и в привычном порядке скрестил крепкие руки на груди.
— Да, их заказали для убийства Накэучи-сана. — устало ответил Хаширама и потер смуглыми пальцами лоб. — Не нравится мне все это и быть на стороне этого человека совсем желания нет, еще отдавать жизни наших людей за его защиту… — вымученно выдал он, позволил себе немного душевно выговориться младшему брату.
Правда, Тобирама был далеко не из тех, кто мог бы поддержать или дать какой-нибудь добрый и хороший совет, скорее, таким человеком был всегда сам Хаширама.
Потому младший Сенджу почувствовал себя слегка неловко, даже совсем не зная, что сказать и как помочь брату.
Тобирама и сам не испытывал симпатии к такому человеку, как феодал Тоетоми и предпочел бы провести время сейчас за каким-нибудь другим, более полезным занятием, нежели вновь неизвестно за что рисковать своей жизнью и, как сказал старший брат, жизнями своих людей.
— Это всего-лишь очередная миссия, за которую нам платят деньги. — произнес Тобирама, подойдя ближе к нему. — Мы шиноби и мы рождены для этого — для войн и заданий за деньги, ты это знаешь ничуть не хуже меня, старший брат. И ты помнишь, что отец ждет положительного результата, поэтому мы должны забыть о чувствах и не поддаваться им на поле боя.
— Ты прав, как обычно прав. — подняв голову, Хаширама улыбнулся, смотря на брата.
— И кто еще ведет себя как ребенок? — младший не сдержался и слегка улыбнулся, подняв уголки строгих губ. — Почти девятнадцать лет, а эмоции свои контролировать не умеешь до сих пор!
Хотел было Хаширама что-то сказать и возразить младшему брату, как откуда-то с улицы раздался дикий оглушительный грохот, за которым последовали женские крики служанок.
せいり
По груди одного из стражников с сопровождающим хлюпающим липким звуком гладко проскальзило заточенное холодное лезвие клинка Мадары, после чего тяжелое тело мужчины, в форме с символикой феодала Тоетоми Накэучи в виде изображения перевернутого трехлистного клевера, упало грузом на землю.
Хладнокровно переступив через уже холодевшее тело, Учиха даже не бросил и лишнего взгляда в сторону своей внеочередной жертвы.
Юный глава, одним движением руки, вытер окровавленное лезвие клинка об рукав длинной рубашки, после оглянулся по сторонам, с внутренним трепетом и наслаждением наблюдая за поднимающимся пламенем и дымом, слышал как поднимается громкий вой серены и нетерпеливо дожидался не всех этих букашек в униформах и оружием в руках, что нападали с целью оставить его и всех его людей, он ждал появление только одной фигуры на этом сгорающем дотла поле боя, что раньше именовалось поместьем рода Тоетоми. И он знал, что этот человек сегодня здесь.
Стоило признать, что Учиха уже давно стали армией номер один, что касалось эффектных появлений. Мадара любил заявлять о себе громко и пафосно, хотел, чтобы враги были готовы к тому, что Учиха Мадара наступает и наносит первый удар.
Учиха терпеть не мог нападения исподтишка — один из немногих в моментах, в которых юноша был полностью солидарен с почившим отцом — так поступают только трусы, считал Таджима и считает сейчас сам Мадара.
Хотя, все же, громкие появления тоже не всегда могли принести нужный эффект и далеко не всегда гарантировали положительный результат миссии, но только не в этот раз.
В этот раз все шло точно по заверенному плану, Мадара акцентировал внимание на себе и на ярком темно-синем свечении второй формы своего Сусаноо, когда его группа людей отбивалась от шиноби, что пытались не допустить его до покоев Накэучи.
— Я ждал тебя, Мадара!
Учиха повернул голову на до содрогания внутри знакомый и желанный голос, как ровно в ту же секунду ощутил, как конечности его Сусаноо окутывают мощные древесные стебли, опаляя всю земную поверхность и всю поверхность доспехов техники Мадары выбросом своей сверхсокрущающей чакры, он увидел до боли знакомую фигуру и на лице обладателя шарингана появилась широкая ухмылка с неподдельным азартным восторгом и радостью.
Хаширама стоял на крыше одного из высоких домов, что было выше половины роста туловища темно-синего Сусаноо, поддерживая обеими руками печати секретной техники мокутона: Рождение мира деревьев.
— Если бы ты только знал, как мне приятно это слышать, старый друг! — громогласно выкрикнул Мадара, одной рукой держась за длинную деревянную рукоять огромного боевого веера гунбая, а другой рукой огромную каму с размер схожий с гунбаем, а так же оба этих оружия были сцеплены одной длинной цепью, что проходила за спиной юноши с горящим в глазах мангекье шаринганом.
Мадара не смог и даже не хотел совладать со своими чувствами, а потому, даже если бы захотел, но не мог бы описать полный спектр эмоций, что он ощущает сейчас при виде лучшего друга и уже накаляющейся битвы.
И вся эта буря эмоций внутри него остро отдавала болью и сменяясь неприятным пощипыванием в глазах и в то же время, словно, в головном мозге.
Эта боль только больше будоражила и возбуждала изощренный внутренний мир Учиха Мадары.
