Не вернуть

Ужасное чувство ощущать себя словно в каком-то закрытом пространстве одной, но при том чувствовать еще чье-то присутствие, а оглядевшись по сторонам и не обнаружить никого. Что хуже того — принять это. Учиха Мизуми с детства выработала в себе привычку не видеть и не признавать того, чего она абсолютно не хочет — отвергать отрицательные эмоции и всегда искать этому оправдания. В какой-то степени таким образом было легче мириться с болью и потерей братьев и матери. Если бы была возможность каким-то образом отключить все свои чувства, наверно, Мизуми так бы и поступила, даже не задумываясь. Изуна ей как-то в детстве сказал — моральная выдержка у нее ни к черту. И был как всегда предельно прав. Но это уже никак не относилось к почившему отцу и Мадаре. Мизуми часто замечала за старшим братом параноические выпады, и при каждом удобном моменте не упускала возможность напомнить ему об этом или прямо ткнуть его в это носом. На что Мадара только скрепя зубами говорил, что у кого паранойя, так это у нее самой. В последние годы девушка часто думала об этом и пришла ко мнению, что, возможно, паранойя Мадары, которую он активно опровергал, отразилась и на ней. Склонность к излишней подозрительности и мнительности передалась ему от отца. Таджима часто навязывал себе и окружающим всякие бредовые идеи и мысли о величии, и в последние годы его жизни это обострилось еще сильнее. Мадара, как и их отец никогда не умел адекватно воспринимать критику, трезво оценивать свои возможности и возможности своих людей. В последнее время Мизуми начала думать, что эта наследственность не прошла стороной и ее саму. Быть наедине с собой это очень хорошо, и девушка наверно никогда бы не смогла заставить себя избавиться от такой привычки, но ей не давало покоя то чувство, что словно за ней постоянно кто-то следит, стоя за ее спиной. Это пугало. Пугало больше то, что возможно никого рядом и нет, никто не смотрит ей в спину, никто за ней и не следит, а что ей все это кажется, и еще больше обостряется паранойя. Почувствовав еле ощутимое, почти призрачное, присутствие чьей-то чакры, Учиха резко повернулась, в рефлексии положив ладонь на рукоять катаны и приняв боевую стойку, готовая в любой момент оголить ее лезвие и вспороть живот или горло тому, кто нашел в себе смелость преследовать принцессу шарингана из тени. Активировав шаринган, ее глаза загорелись красным цветом, моментально осмотрев все вокруг и любое бы движение, даже кроткий шелест листвы или передвижение мелких зверьков, не прошло бы мимо зоркого взгляда трехтомойного шарингана. Никого не оказалось. Даже малейшего движения. — Что за нахрен… — тихо выругалась Учиха, все еще принимая боевую стойку и не заметив выступившую капельку пота на лбу. Девушка вновь пробежалась взглядом с красным свечением по всей ближней территории, но все в пустую. Мизуми выпрямилась, деактивировав додзюцу и заправив катану обратно в крепление, после чего пошла по одинокой лесной тропе дальше. Шиноби плавно опустился на древесную ветвь, держась одной рукой за кору дерева. Медленно сощурив темные глаза, он провожал уходящую девушку взглядом, прожигая глазами символ красно-белого веера на ее спине, что виднелся из-под длинных женских волос при ее движении. Вновь ощутив всем своим нутром на себе чей-то испепеляющий взгляд, Учиха со скоростью летящего куная развернулась на девяносто градусов и устремила зор ярко-красного шарингана на широкую крепкую ветвь многовекового дуба в несколько метров высотой, на которой только что, готова была она поклясться, едва заметно, но ощущалась чья-то чакра, будь она проклята, но никого вблизи она вновь не чувствовала. Подул прохладный ветер и вся зеленая густая листва на деревьях загудела и зашелестела, в чем своего преследователя обнаружить стало невозможным. На этот раз, видимо, ему снова повезло. Повезло, что она списала чужое присутствие на собственные проблемы с головой и на первые мнимые признаки паранойи. Вернувшись домой ближе к вечеру, Мизуми ничего больше не хотелось, кроме как набрать полную фурако и просидеть в остывающей воде несколько часов, в надежде, что она вновь не ощутит бред преследования и ощущения того, что за ней кто-то подглядывает даже в купальне. Тогда она точно спалит к чертям и сравняет все нахрен с землей одним огненным уничтожением своего Сусаноо. И точно не пожалеет выплатить высокую цену в размере своего зрения. Хотя, в случае полной слепоты и мрака, что сразу же окружит ее, паранойя станет в разы больше. Уж лучше сразу вспороть себе живот, посчитала Учиха. Шелест травы и свежей сочной листвы, лесная прохлада, тишина и одиночество безумно дурманили девушку, за что она и очень любила такие долгие прогулки в свободное время, которого в принципе было очень не много. Ей стало намного легче, но нервозность от лишней мнительности и бреда преследования никуда не делась. Мизуми не хотела видеть никого, разве что кроме… — Сестра! — раздался юношеский голос Изуны в некотором расстоянии от девушки и она заметила, как младший брат направляется к ней. Учиха вгляделась в лицо юноши и в очередной раз для себя убедилась, — Учиха Изуна — красивейший человек, которого ей когда-либо доводилось встречать. Если бы ей когда-нибудь сказали, что ее младший брат был сотворен самими Ками и вскоре был сослан на землю к простым смертным, она бы поверила. И этот парень, сошедший будто с живописной картины маслом, рос всю жизнь рядом с ней. Красота Учихи Такео меркла по сравнению с фарфоровым личиком Изуны, что уж говорить о других членах клана, которые по внешним данным и в подметки не годились этим двоим. Но если Такео был мужественен и по-мужски очень красив, то Изуна скорее по-женски, даже что касалось его фигуры. Юноша был ростом чуть выше ста семидесяти сантиметров, но довольно худощавый и жилистый. Со стороны было достаточно легко спутать его с молодой девушкой. Даже не хотелось, чтобы битвы и войны испортили такие изящные и миловидные черты лица. Но все же, его внешние данные никак не влияли на его силу. Изуна по-прежнему оставался одним из сильнейших представителей клана Учиха и одним из очень немногих, кто когда-либо пробуждал мангекье шаринган. Он был умен и очень хитер, с красивого лица редко сходила самодовольная улыбка, а так же младший сын Таджимы был склонен к ребячеству. Говорят, такой вид людей погибают молодыми. — Где ты пропадала? — поинтересовался парень, наконец дойдя до старшей сестры. — Мадара искал тебя. — С какой целью? Спорить, вступать в рукопашный бой или плеваться катоном у меня настроения сейчас особого нет. — спокойно ответила девушка, пожав плечами. — Ты забыла? — Изуна чуть нахмурил тонкие брови, но легкая и все еще детская улыбка с его лица не пропала. — Неделю назад пришел заказ на голову феодала Тоетоми Накэучи и вчера мы подробно обсудили полный план сегодняшней миссии. Девушка наигранно ахнула, звонко щелкнув пальцами. — Запамятовала. Но я готова. — Не сомневаюсь, сестра. — юноша тепло улыбнулся. Тоетоми Накэучи — феодал и владелец плодородных земель на юге Страны Огня, а так же мошенник и работорговец, за голову которого один из приближенных людей дайме готов вывалить клану Учиха тридцать миллионов ре, на что глава клана конечно же с превеликим удовольствием дал своего согласие. Как только в кабинете Учиха Мадары появился один из посланных людей настоящего заказчика с письмом, в котором подробно описали суть, условия, цену и желаемый итог, а так же с предоплатой в размере десяти миллионов ре, то в тот же день была отправлена разведывательная группа из десяти человек на земли Тоетоми. Два дня назад от разведки пришло ответное письмо со всей подробной и нужной информацией. Тогда же Мадара, Мизуми, Изуна, Такео совместно еще с некоторыми людьми разработали детальный план и стратегию, для выполнения миссии с выигрышным итогом. И еще раз досконально все изучили. Так же в письме от капитана разведывательной группы говорилось о том, что Тоетоми дополнительно нанял себе в качестве своей военной силы клан Сенджу. — Выходит, старый ублюдок знал, что на него объявлена охота и кому-то нужна его смерть, раз нанял себе в телохранители грязных псов Сенджу. — с пренебрежением произнес Изуна, сидя на татами и собрав ноги. — Когда воруешь земли и торгуешь рабами, ты должен понимать, что кому-то рано или поздно наступишь на пятки или своими действиями спровоцируешь кого-то. — ровно ответил Такео. Мизуми задумчиво нахмурила брови, переведя взгляд на старшего брата. — Хитрый лис. — выдал Мадара, задумчиво потирая подбородок сквозь ткань перчаток. — Значит, Сенджу, да? Мы сегодня знатно повеселимся! — воодушевленно выдал он, только-только подумавший о том, что у него есть огромная возможность встретить сегодняшней ночью своего старого друга. Учиха очень надеялся, что так так и будет, и уже предвкушал их новую встречу и новую схватку, о чем мысли уже приводили главу Учиха к ликованию и восторгу внутри себя. Тут же его лице расплылась недобрая усмешка, которая, Мизуми, как и все тут присутствующие знали точно, не предвещала ничего хорошего.

せいり

— Переживаешь? — ласково поинтересовался Изуна, заправляя и крепя седло своего коня, заметив, что его старшая сестра уже который час ходит словно сама не своя, с задумчивым и хмурым выражением лица. — Нет. — откровенно ответила та. Переживать ей было не о чем, не в первый раз ведь идет на подобную миссию с выполнением грязной работы. До отправления в путь оставалось меньше часа и до земель Тоетоми было примерно от пяти до восьми часов пути на юг. Основная группа, под представительством Такео-сана, отправилась два часа назад. Сейчас же Изуна и Мизуми ждали только Мадару. — Что тогда с тобой, сестра? — не унимался младший, повернувшись к девушке в пол оборота. — Иногда в голову напрашивается острая мысль о том, что я постепенно схожу с ума. — невозмутимо начала Учиха, даже не задумываясь над тем, а стоит ли говорить брату об этом или же нет. Если бы спросил Мадара, то девушка еще бы действительно десять раз подумала, а с Изуной у них всю жизнь были прекрасные отношения, сильные и крепкие узы, полные взаимопонимания, потому Мизуми безоговорочно доверяла ему. Она всегда была привязана к Изуне намного больше, чем к любому из своих остальных братьев. — Это не дает мне покоя. — В самом деле? — юноша заинтересовано выгнул темную бровь и задумчиво надул пухлые губы. — Паранойя это больше по части Мадары, его фишка, понимаешь? — Учиха насмешливо усмехнулся своим же словам. — Мания преследования. — помолчав, ответила Мизу. — Порой появляется чувство, будто за мной кто-то следит. Стоит за спиной на разном расстоянии и прожигает взглядом. — И как часто это происходит? Сейчас тоже? — Нет… Сейчас вроде нет. — медленно проговорила девушка, дернув плечом. — Нет, не часто. Обычно это бывает… в лесу? — не очень уверенно продолжила та. Заметив на лице младшего брата легкое недопонимание, она тяжело выдохнула, подбирая нужные слова. — Да, я знаю, это звучит странно... Но так и есть, это чудится мне в основном, когда я одна и именно в лесу, но не каждый раз во время моего нахождения там. — Та-ак… — вытянул парень, перекатившись с пятки на носок и чуть приблизившись к сестре. — Это правда странно, но ты точно уверена, что за тобой никто в самом деле не следит? Так что, может и не нужно тебе это списывать на галлюцинации? — Я не знаю, Изу. — Мизуми вымученно выдохнула, закрыв крепления седла на коне. Ее не веселую улыбку осветили сочные закатные лучи, переливаясь желтым, оранжевым и красным цветами. — Пора выдвигаться. Шестичасовая дорога до южных владений феодала Тоетоми Накэучи выдалась на удивление легкой и без каких-либо происшествий, и даже без ссор и перепалок Мизуми и Мадары. Из-за чего Изуна весь маршрут оптимистично отшучивался по поводу того, что это одно из прекраснейших и спокойных времяпровождений всей семьей и о том, как давно он не испытывал безопасности своей жизни в кругу старших брата и сестры. На что в ответ получал искаженное от злости выражение лица и гневные комментарии от Мадары, а от Мизуми один за другим подзатыльники по пустой голове, что только больше веселило его. Их путь проходил через две горы Кисо, в народе их называли «горами-близнецами», что разделяли центр Страны Огня с южной ее территорией. Обычно маршрут через них приблизительно составляет дня три, но если хорошо знать нужные дороги через горы-близнецов и овраги вокруг них, то можно их преодолеть и за несколько часов. Одним движением руки Мадара дернул суголовным ремнем и остановил ход своего коня, тем самым прервав движение соклановцев позади себя. — Что такое, старший брат? — выпрямившись, удивленно спросил Изуна, что находился позади Мадары. Глава клана сидел поверх своего боевого коня, вглядываясь куда-то вниз с высоты горного склона. Сквозь ночную темень, внизу, на гладкой равнине горели огни огромного поместья с размером в среднюю деревушку, что расположилось вдоль живописного берега южного течения речки Хамамацу, что сама в свою очередь являлась малым притоком реки Тэнрю, которая уже прекрасно была знакома троице Учиха. У подножья горы располагались небольшие, но плодородные рисовые поля, речка, и в нескольких километрах бамбуковый лес. Судя по размерам и богатому внешнему виду поместья, и в целом по описанию окружающего ландшафта от разведывательной группы — это земли Тоетоми. Они добрались. — У меня дурное предчувствие… — чуть помедлив ответил старший Учиха и спешно спрыгнул с седла. Седовласый крепкий конь покорно остался ждать своего хозяина, как только тот скрылся среди июньской природы. Оставив ждать брата и сестру, и еще нескольких человек на месте, Мадара прошел чуть вперед и заметил торчащую из пышного кустарника окровавленную руку. — Что там? — выкрикнула Мизуми в след пропавшему среди листвы старшему брату. — А Такео отлично сработал. Впрочем, как и всегда. — деликатно проигнорировав вопрос сестры с широкой ухмылкой на лице и не без пляшущих екаев в черных глазах, произнес Мадара, после чего швырнул в кучу перед группой своих шиноби два холодных и бездвижных тела с перерезанными глотками. По изуродованным гортаням в самом деле можно было понять, что это дело рук лично Учихи Такео. Находил он в этом что-то занятное, даже местами изощренное... — Там дальше мертвых тел еще с десяток. — небрежно махнув рукой вперед вдоль дороги, продолжил юный глава клана. На лице девушки непроизвольно заиграла довольная улыбка и легкий румянец на щеках, что не прошло мимо проворных заинтересованных глаз младшего брата, но тот, посчитав, что сейчас не подходящее время и место, не стал расспрашивать о том, крутит ли его сестра какие-нибудь шашни с его старшим товарищем. Удовлетворенное и полное предвещающего дикого азарта лицо старшего Учихи еще больше исказила широкая улыбка. Судя по тому, что эти шиноби находились в укрытии вдоль дороги с горного склона — они патрульные, охранявшие поместье Тоетоми, а судя по высеченным гербам на их защитных и тяжелых доспехах зеленого окраса — они выходцы клана Сенджу.