Не вернуть

За последние три года Учиха Мадара сталкивался в бою не с одним десятком человек и не сказать, что среди них не было сильных и достойных противников — были, были и старше, и опытнее, и местами в чем-то сильнее, но никого из них юный глава не мог признать лучшим. Лучшим и первым среди всех, против кого Учиха бился за свои восемнадцать, почти девятнадцать, лет — был только Сенджу Хаширама, бывший друг, главный соперник и ныне лучший враг. И только с ним старший сын Таджимы больше всего ждал схватки из раза в раз. Ждал встречи. Ждал момента, когда сможет встретиться взглядом с этим человеком, когда, против воли, будет скрывать свои истинные чувства, некий восторг и трепет за маской безразличия, порой даже показной ненависти. Во что Хаширама, вопреки своим убеждениям, искренне верил. Верил, что когда-то лучший друг в самом деле возненавидел его, но каждый раз пытаясь себя утешить мыслями о том, что это все тот же Мадара, с горящим сердцем и глазами, полными мечтами о мире, что они когда-то разделили на двоих у берега судьбоносной реки. Учиха всегда ждал встречи и новой стычки кланов, когда он, нынешний глава своего клана, и его лучший враг, будущий глава своего клана, должны встретиться вновь и обязательно столкнуться в бою. И от чего-то Мадара был уверен — Сенджу ждет каждой новой встречи и схватки с не меньшим энтузиазмом и трепетом. Чем больше Учиха думал о своем друге, тем больше вгонял самого себя в непонятные и, казалось, пустые раздумья о том, что он чувствует на самом деле. Это пугало и злило одновременно. Тем не менее, это никак не мешало получать радость и дивный восторг от каждой кровопролитной схватки с Сенджу, так, что возбуждающие мурашки пробегали по грубой коже. Учиха всегда умудряется сохранять лицо, не показывая никаких эмоций, прекрасно владея собой, но не перед Хаширамой, только не перед ним. Встречая молодого человека, эмоции снова и снова выходят из-под контроля и улыбка произвольно появляется на лице, а сердце предательски стучит, благо, что щеки по-идиотски не начинают краснеть, этого Мадара не пережил бы никогда. Сосредоточившись на этих смутных чувствах, Учиха с восторгом определил их для себя и наконец пришел к яркому осознанию того, что он в самом деле по-настоящему счастлив. Счастлив, несмотря на то, что реакцию своего же организма контролировать он в силах далеко не всегда — руки дрожат, сердце как проклятое колотится, а уголки губ сами поднимаются в дьявольской улыбке. Пусть и никогда не признается в этом никому, даже самому себе. Счастлив, даже в момент, когда массивные ветви мокутона по обе стороны окутывают своей могущественной чакрой обе руки синего Сусаноо. Мадара все так же не спускает с лица довольную ухмылку, а Хаширама, удерживая себя ступнями с помощью чакры на поверхности древесного ствола своего же массива густых деревьев и задумчиво сощуривая глаза, никак не мог понять, что же так сильно веселит его бывшего друга. — Сдавайся, Мадара, — серьезно нахмурив брови, выкрикнул Сенджу, не отрывая внимательного взгляда от друга, что будто и не пытался избавить конечности своего Сусаноо от сжимающих его ветвей бесконечного мира деревьев, что продолжали только плотнее окольцовывать светящиеся доспехи Учиха. — Пока мы не зашли слишком далеко! Сквозь едва ощутимую белую пелену перед глазами, Мадара изучающе смотрел на юношу, казалось на мужчину, в красных тяжелых доспехах напротив и все пытался разглядеть в нем того самого ранимого и глупого пацана в дурацких широких штанах и с прической под горшок. Только от одних всплывающих в голове воспоминаний Учиха готов радостно рассмеяться, чувствуя как по душе начнет разливаться тепло. Странное это чувство. А сейчас перед ним, на возвышении мира деревьев, величественно стоял серьезный, крепкий и уверенный в себе юноша с каштановыми волосами, что едва касались могучих юношеских плеч, а этот взгляд… Этот серьезный, и намеренный стоять до последнего, взгляд завлекал и будоражил юного главу Учиха, заставляя кровь в его жилах почти кипеть. Мадара ощущал легкое возбуждающее покалывание под кожей. — Мы уже погрязли в этом дерьме по уши, мой дорогой друг! — с яркой ухмылкой в ответ выговорил Учиха, разводя руки по сторонам, со жгучим интересом наблюдая за тем, как медленно меняются эмоции на лице Сенджу, даже не в силах отвести от него взгляд. — Прикажи своим людям отступить от поместья и я тебе обещаю — среди твоих людей останутся выжившие. — не без самодовольной улыбки ровно проговорил Мадара. — Либо бейся до последнего! Сенджу прекрасно понимал, что сейчас уже поздно продолжать пытаться вывести Учиху на мирные переговоры, по крайней мере, на этот раз. Но свои попытки остановить и наставить на верный путь своего друга Сенджу не оставит никогда. — Оглянись, Мадара! — крепче сжимая руки в кулаки, пытаясь сдержать гнев, выкрикнул Хаширама. — Неужели все это стоит пролитой крови и жизней наших людей?! Если Хаширама в самом деле думал, что Учиху ничуть не заботил факт того, что его собственные люди проливают кровь по чей-то прихоти со стороны, по прихоти того, кто больше вывалит ре за голову того или иного по уши зажравшегося старика, то Сенджу очень сильно ошибается. Мадаре это никогда не давало покоя и не доставляло удовольствия. Не давало покоя и то, кем они все были рождены и кем стали по итогу — всего лишь наемной силой, которая должна была выполнять заказы за ту или иную сумму и за просто так отдавать свои жизни. Больше всего не давало покоя, что приходилось биться против человека, которого даже сейчас Мадара готов признать неотъемлемой частью своей жизни. Хотя нет, признать это он не готов. Но факт того, что он был вынужден стоять по разные стороны со своим действительно дорогим другом, приносил Учихе неприятные и даже болезненные ощущения. Но выбора не было. — Если тебе так важны твои люди, — тяжелым басом начал Мадара, как дьявольская ухмылка с его лица пропала и пришла ей на смену темная гримаса. — прикажи им отступить! — во все горло выкрикнул Учиха, одним резким и неожиданным взмахом руки обрубив крепкие ветви вокруг правой руки своего Сусаноо. Хаширама опешил, но не растерялся. Прикрыв веки на долю секунды, дабы подавить подступающую к глазам острую боль, Мадара ощутил как голова тяжело закружилась, а хватка ослабла. Появилось предательское ощущение того, что вот-вот и вся синяя броня в один момент пропадет и Учиха полетит ватным телом вниз. Но Мадара не поднимет руки в жест того, что на сегодня отступает, что в самом деле сдается и не деактивирует свою технику ровно до тех пор, пока не получит сигнал от Изуны, Такео или же Мизуми о том, что все — дело сделано. Все-таки сегодня юный глава всего-лишь приманка для привлечения основного внимания к себе и его цель не просто сойтись со своим давним другом в схватке, а отвлечь его, как главнокомандующего своей армии на этой территории и конечно же, как основную составляющую всей силы присутствующих здесь Сенджу. Хаширама и сам прекрасно понимал, Мадара — приманка. Слишком очевидно и обладателя мокутона таким трюком не взять. Они с братом заранее знали, что Учиха никогда не придет без своих приближенных, которые, по плану, и должны будут сделать всю грязную и главную работу. Потому, проницательные братья Сенджу изначально и приняли решение разделиться.

せいり

— Какого… какого черта ты творишь?! — сквозь плотно стиснутые зубы прорычала девушка, в силу своей ловкости и того, что юноша напротив из-за растерянности не мог ожидать ничего такого, Учиха с размаху столкнулась лбом с лицом парня, с силой, кажется, разбив ему нос. Тобирама опешил, абсолютно не ожидая никакой атаки со стороны брюнетки, потому не смог никак сориентироваться и предотвратить удар. Пепельноволосый чуть отпустил назад, удержавшись на ногах и рефлекторно схватившись за нос. Несколько секунд назад черные глаза никак не могли оторваться от малиновых глаз напротив, до конца не веря в то, что это все не мерещиться, что все это — реальность. Что все это происходит на самом деле, что этот, как ей казалось несколько лет назад, глупый и заносчивый пацан с серебристой шевелюрой, такой взрослый и возмужавший стоит перед ней, прижимая ее тело к деревянной стене своим собственным, плотно снимающий ее кисти своими руками и так, почти интимно, опаляя девичью бархатную кожу своим горячим и частым дыханием. Все это было словно во сне, но нет — наяву. А сейчас, Мизуми хватило воли не поддаваться своим эмоциям и попытаться взять вверх над этим Сенджу. Встряхнув затекшими кистями, девушка спешно подняла взгляд черных глаз на юношу, который будто сам еще не до конца пришел в себя, едва касаясь длинными пальцами разбитого носа, с которого уже обильно стекали капли ярко-красной крови. Болезненная волна вибрации прошла и через ее мозг, неприятно давая понять, что такой маневр доставил дискомфорт и ей самой. Хорошо еще, что Учиха ударила лбом по носу, а не по металлическому хаппури, с выгравированном на нем гербом клана Сенджу. От такого удара, не рассчитав силу, принцесса без проблем могла и сотрясение получить. Тобирама понять не мог, что это смутило больше: неожиданная встреча с этой сумасшедшей, недолгая, но, стоит признать, приятная близость с ней или же то, что в самом, блять, деле, она взяла и с размаху разбила ему нос с одного удара? Поэтому так же перевел полный немых вопросов взгляд на Учиху, встречаясь глазами с ее черными, такими же полными вопросов и не скрываемого удивления. Да, нос действительно был разбит. Сердце в женской груди колотилось как бешеное, то ли от страха, то ли от неожиданной, но почти давно желанной, встречи. До Мизуми пока едва доходило осознание того, что она сделала минуту назад. Они с Сенджу стояли в паре метров друг от друга, не отрывая своего внимания. На лице Тобирамы не было ни радости, ни злости, только одно непонимание. Так неловко себя он не чувствовал никогда, почти отвратительное и непривычное чувство для человека, который контролирует себя и свои эмоции буквально всегда. И сейчас, какая-то самоуверенная девчонка, так еще и Учиха, заставила его почувствовать себя полным идиотом?! Да быть не может! И именно это не может уложиться в его голове. Привел их обоих в чувство только страдальческий громкий выкрик паршивого старика, что остался от страха забитый в углу, которого несколько минут назад спас от смерти юный Сенджу. Вернее будет сказать — отсрочил неизбежное. Резко развернувшись к источнику звуку, вишневые глаза удивленно раскрылись, видя перед собой уже не бьющиеся в конвульсиях от страха массивное дряхлое тело, а окровавленное и балластом сваленное на пол, с застывшей омерзительной гримасой. Бордовая кровь растекалась по деревянному полу огромной лужей, пока тело феодала медленно остывало. Благо, Тобирама успел схватиться за рукоять своего меча, как высокая широкоплечая фигура появилась перед его разбитым носом, уже скрещивая свое лезвие с его собственным. Еще больше растерявшаяся Мизуми, что все так же от усталости, которая еще больше давала о себе знать, опиралась спиной об стену, узнала в темной фигуре Такео, который, судя по всему, и сделал то, что изначально, по плану, должна была сделать она. Но вместо этого обменивалась полными непонимания переглядками со старым знакомым. Учиха облажалась. Опять. И осознание этого медленно настигало ее. Она могла себя утешить только мыслями о том, что Такео, пусть и перенял ответственность за исполнение миссии на себя, но не осудит и не подставит ее перед старшим братом. Ей повезло, что она была уж слишком небезразлична молодому и очень талантливому шиноби с красно-белым веером на спине. — Мизуми, хватай свой клинок и уходи! — продолжая с упором давить своим острым лезвием на оружие, которым защищался белобрысый противник, выговорил Такео, переведя взгляд горящего трехтомойного шарингана на девушку. — Я здесь закончу. — уже развернувшись к Тобираме, с улыбкой договорил Учиха. Молодой Сенджу сдаваться и уступать не собирался, несмотря на покалывающую боль в носу. Злостно сведя пепельные брови в переносице и приложив чуть больше силы, Тобирама дать смог отпор Учихе, что превосходил его не только в возрасте и опыте, но и в физической силе, и очень заметно в росте. Такео отпрыгнул на пару метров назад, тормозя носками об пол. — Мизуми, ты меня услышала?! — молодой человек вновь перевел уже привычные темно-серые глаза на девушку, что так и не сдвинулась с места, словно находилась в какой-то прострации, смотря будто в пустоту. Переутомление взяло верх над девушкой. Голова была заполнена мыслями непонятно о чем, в ушах стоял оглушающий неприятный шум, а перед глазами была одна ослепительная пелена. — Мизу, что с тобой? — сорвался с места Тобирама, торопливо направляясь к Учихе, что уже еле стояла на ногах, опираясь спиной и головой об стену позади себя. Если бы не опора, то она точно свалилась на колени, а после и лицом вниз. «Мизу?!» — ревностно пронеслось в мыслях Такео. Брюнет застыл на месте, крепче сжимая широкую ладонь на рукояти своего лезвия. Какого хрена этот чертов Сенджу называет Мизуми так. Так, словно они не враги, а близкие и давние друзья. Почему он так беспокоится о ней? Они что, знакомы? Это не могло не разозлить молодого Учиха. Такео пытался сдерживать себя ровно до того момента, как руки Сенджу коснулись опущенных плеч молодой девушки. Учиха понимал, что, вроде как, серебристоволосый не собирается и не желает вредить принцессе, судя по всему, он не видит в ней врага, как ни странно. Но в порывах и эмоциях, что на данный момент испытывал брюнет, было что-то больше, чем просто беспокойство за безопасность соклановца. Молодой парень тактично пытался обойти такое определение, как «ревность». — Клятый Тобирама, убери руки от моей сестры! — раздался грозный выкрик влетевшего в комнату Изуны, что изначально был с Такео, но по некоторым обстоятельствам отбился от старшего товарища на пол пути. Сенджу пришлось среагировать, оставив Мизуми, что уже медленно скатывалась спиной по стене, и отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под удар младшего Учиха, который уже начал умело складывать заученные ручные печати, но не успел, как его прервал Такео. — Не нужно, Изуна. — ровно произнес молодой человек, встретившись с малиновыми глазами застывшего на месте Сенджу, пожирая друг друга гневными взглядами. — Забирай Мизуми, с секунды на секунду она отключится. И подай сигнал Мадаре-сану. — А что будешь делать ты? — подхватив старшую сестру под плечо, спросил Изуна, переведя глаза на старшего товарища. — Мы тебя не оставим! Трое Учиха на одного Сенджу. Как нечестно. Хотя, на ногах из присутствующих Учиха стоят только двое и вполне в состоянии вести бой. — Я разберусь с ним и догоню вас. — голос Такео звучал спокойно и уверенно, в отличии от еще довольно юного Изуны, что переживал сразу за всех, и за старших брата с сестрой, и за своего друга. Плотно сжав челюсть, через силу Изуна согласился с ним, все же стоило сейчас, в первую очередь, позаботиться о сестре, которая уже, мало того, что на ногах не стоит, так еще и не соображает ни черта. Учиха кратко кивнул, после чего, крепко держа старшую сестру за руку и талию, спешно покинул комнату, в которой плотно стоял запах гари с поля боя и какой-то гнили, и где только-только накалялась обстановка. Все-таки дело сделано — Учиха свой заказ выполнили, осталось только уносить ноги. — Ну что, Тобирама-сан, — несмотря на ярко ощутимое превосходство почти во всем, Учиха относился к своим противникам с уважением, что не могло не удивить самого Тобираму, стоило отдать должное. Уголок губ Такео поднялся в уверенной ухмылке, после того, как их двоих оставили наедине, даже уже не обращая внимания на труп Тоетоми позади себя. — Начнем? Все же, Сенджу был довольно раздосадован тем, что не смог побыть наедине с молодой девушкой чуть больше, и конечно тем, что провалил свою миссию по защите жизни феодала, что ему поручил старший брат. Но сейчас другого выбора, как вступить в схватку с Учиха Такео, у него не было. Тобирама не первый год знал имя этого человека и некоторые вещи, на которые этот Учиха способен, но в небольших схватках они все же пару раз сталкивались. Чаще всего, конечно, на пути молодого Сенджу вставал Изуна в то время, как их старшие братья сходились в схватке против друг друга. Но младший Сенджу не раз думал и, наверно, все же был заинтересован в том, чтобы когда-нибудь сойтись в полноценном бою с молодым обладателем шарингана, которого еще называли «Ночной Тенью» или же «Тихим убийцей», в частности за стиль боя, который он вел и его специализацию в разведке. В свои годы Учиха уже имел известность и определенную репутацию, как внутри клана, так и за его пределами, заставляя многих шиноби бежать только при упоминании одного из его прозвищ. А еще Тобирама знал, что фишкой и особенностью Тихого Убийцы было уродование, скорее даже извращение, над глотками своих противников и жертв. Поэтому ему не составило особого труда понять, чьих все же рук было дело в лесу на спуске с гор Кисо. Конечно, Сенджу не особо-то и баловала перспектива быть убитым от руки Такео тем же образом, что и его соклановцы, которым не посчастливилось оказаться в патруле вчерашним вечером и стать жертвами Ночной Тени Учиха, но был готов признать, бой с ним — бесценный опыт. — Да, начнем. — кратко ответил юноша, готовый вновь скрестить с Учиха свое оружие.

せいり

Огненный выстрел, поднявшийся над затуманенным горизонтом, разрезал белую пелену дыма, что плотно покрывала ночное небо уже который час. Один единственный огненный снаряд где-то вблизи дал понять Мадаре, что дело сделано и, в идеале, Тоетоми Накэучи мертв — заказ выполнен. — Довольно зрелищное выступление, Мадара, — медленно произнес Сенджу, заметив задумчивую и довольную лыбу на лице старого друга, тяжело переводя дыхание и задыхаясь от дыма, что не прекращал исходить с горящих деревьев. — Но разве это стоило жизней всех этих людей? Хаширама махнул руками по сторонам, где один на другом лежали шиноби с разными гербами на своих формах, и люди клана Сенджу, и Учиха, и стражники Тоетоми. — Все эти люди, вне зависимости от их принадлежности, все они пролили кровь! Одумайся, Мадара! — Я тебе уже говорил, — не отрывая взгляда от Сенджу, удовлетворенно ответил Мадара. — Нужно было отступить, а не продолжать отстаивать свои интересы! — Все мои интересы только в том, чтобы невинные не умирали просто так. — сузив темные глаза, монотонно произнес юноша, откидывая мокрые волосы назад. — Тебе ли этого не знать… — уже тише продолжил Хаширама, в его голосе была заметна все та же сталь, но уже с долькой тоски. — Я знаю, — Учиха задумчиво хмыкнул. — знаю, дорогой друг, но уже поздно о чем-либо сожалеть. Мадара еле стоял на ногах и из последних сил удерживал дрожащую синию броню Сусаноо, но всем своим видом показывал, что биться он все еще в состоянии, как и всегда, хотя Хаширама, внимательно наблюдавший за другом с самого начала боя, прекрасно видел, что Учиха уже почти выдохся. А сам обладатель стихии дерева имел еще достаточно сил и чакры, чтобы на сегодня взять вверх, хотя ощущение того, что свою основную миссию они не выполнили, никак не покидало его. Сегодня их задачей было не просто выиграть бой с Учиха, а отстоять поместье Тоетоми и уберечь жизнь идиота-феодала Тоетоми Накэучи — с чем они не справились. — Значит, достаточно разговоров, Мадара, — Сенджу выпрямился в полный рост, подняв голову и собираясь сложить несколько дополнительных ручных печатей. — Ты… — начал было Хаширама, как его перебили. — Я сдаюсь. — в один момент деактивировав технику Сусаноо и потушив свой шаринган, резко выпалил Учиха, расплываясь в улыбке, не злой и не насмешливой. — Что?! — смуглокожий юноша удивленно раскрыл глаза. На удивление, Мадара действительно не был в данный момент похож на человека, который горел ярым желанием продолжить бой, тем более, в момент, когда уже мученически был зажмурен его правый глаз. Старые друзья обменялись безмолвным и очень длительным взглядом вновь, в какой-то момент одновременно возвращая себя мыслями к той самой реке, где когда-то в виде небольшого соревнования перекидывались камнями по разным берегам. Когда оба были по-настоящему счастливы. Учиха поймал себя на ощущении того, что по его душе словно растекался густой сладкий мед от теплых воспоминаний по былым денькам, каких ему очень сильно и давно не хватало. Он уверен — Хаширама ощущает то же самое. — Это был отличный бой и очень приятная встреча, дорогой друг.