Lovesongs

[Дан] За утренним кофе, я вспоминал вчерашний разговор с мамой. Она осторожно спрашивала меня о работе, намекая, что пора бы отдохнуть. Мы давно не виделись, но навестить их пока не позволяло время. Оставалась только видеосвязь. — Как у вас с Тиной? Я понимал, что мы обязательно затронем эту тему, одной работой и семейными новостями не обойдемся. Ответ «хорошо» её бы не устроил. Но всегда сложно обрисовать кому-то картину, если сам не даешь четкие определения происходящему. — Глубже чем раньше, но без проблем не обходимся. Да, собственно, никто и не ожидал, что будет просто. Мама улыбнулась. — У вас есть любовь, что ещё нужно. — Неплохо бы по 36 часов в сутках, — вздохнул я. — Мало видитесь? — По-разному. Иногда много, иногда мало. Мы же оба музыканты, изначально было понятно, что со временем будет сложно. — Ты слишком привык быть один. В чём-то она была права, конечно. — Всё меняется, мама. Но не так быстро как нам бы хотелось. — Вы не только музыканты, а прежде всего мужчина и его женщина. Ты ведь понимаешь, как ей важно чувствовать твою поддержку постоянно. Мамина забота и женская солидарность в одном флаконе. — Я не давал повода усомниться в моей поддержке. И всё же время в сутках ограничено и ты знаешь, что творчество для меня не менее важно, чем любовь, они тесно переплетены между собой. Подготовка альбома, разные проекты, занимают много времени. — Забота о женщине не должна быть набегами, это шаткая опора для неё. Постараться быть рядом тогда, когда она нуждается в тебе, твой долг как мужчины, разве нет? Долг. Мне не нравилось ограничение, которым отдавало это слово, но я понимал, что она имеет ввиду. — Мам, ей сейчас сложно энергетически и эмоционально из-за нехватки выступлений. Ты сама хорошо знаешь, как это скучать по сцене, отдаче, зрителям. Она дышит этим. И в нехватке одного, пытается компенсировать через нас. Но это неправильно, если уж честно. — Тем более ты ей нужен. — Себе я тоже нужен. И музыке. Зачем впадать в крайности. Ты знаешь, я не эгоист, но и чрезмерный альтруизм — штука нездоровая. И ни к чему хорошему в отношениях не приводит. Здоровым отношениям нужен баланс и естественность, а не принуждения и ограничения. — Сын, умение расставить верно приоритеты — это путь к семье, если тебе всё ещё это нужно. Мама переживала за мои отношения больше чем кто-либо. Иногда даже больше чем я сам. — Конечно, нужно. Но я не хочу первых и последних мест, не хочу метаться между ней и творчеством, ищу альтернативу, где всё будет гармонично, и обязательно её найду. Если буду всё время подстраиваться под женские эмоциональные качели, то плохо будет уже мне. А потом и нам обоим, и друг другу помочь, как сейчас, мы уже не сможем. Это ведь не последняя ситуация, нужно уметь находить выход, не ограничивая свободу. Тем более, что нам дано так уникально чувствовать друг друга. Маме было сложно понять меня, но она старалась. По крайней мере не осуждать и выслушать меня у неё получалось, что уже немало. — И что ты думаешь со всем этим делать? — Женщины — удивительные существа. Им хочется спонтанности, будоражащей эмоции, поддерживающей страсть, но в то же время они стремятся к надежности, заботе и в какой-то мере даже предсказуемости, которые так же питают их чувства, просто в другом аспекте. И выбрав что-то одно, мы проиграем. Только объединив противоположности в какое-то динамическое, изменяющееся под обстоятельства и наше внутреннее состояние, целое, приблизимся к форме, в которой будет хорошо всем. Жизнь должна играть всеми красками, иначе зачем это всё. И терять себя при этом вовсе не обязательно. Ты согласна, что есть моменты, с которыми человек должен попробовать справиться самостоятельно? — Да, — выдохнула она. — Такие ситуации — ключ к развитию. Она сильная и я верю в неё. Безусловно, готов жертвовать чем-то, когда это действительно нужно, но не готов прогибаться под любые эмоциональные всплески себе и творчеству в ущерб. Искренне считаю, что это будет и ей в ущерб. Хочу, чтобы она поняла это. Есть реальная потребность как необходимость, а есть манипуляция, причина которой внутри самого человека и он пытается за счёт тебя стабилизироваться, хотя причину это не убирает и потом проблема всплывает с новой силой. Ладно, когда это происходит в моменты эмоционального кризиса или усталости, но если такое входит в привычку, баланс в отношениях теряется окончательно. Не хочу этого для нас. Причина не в отсутствии меня рядом, а в том, что Тине нужно научиться управляться со своими эмоциями, найти внутреннюю точку опоры. Мы говорили с ней об этом, я поделился своим опытом, теперь дело за ней. Мама смотрела на меня с нескрываемым волнением. — Поверь, она всегда может почувствовать мою поддержку в сердце, я не закрываюсь, даже когда острые ситуации. Когда чувствую, что край — бросаю всё и приезжаю. Но реалии таковы, что мы не сможем круглосуточно быть вместе, более того — можем подолгу не видеться когда гастроли, и нужно уметь с этим жить, не терзая ни себя, ни близкого. В идеале — даже из разлуки извлекая пользу. Скучать не страдая, радоваться, что мы есть друг у друга, ждать с трепетом каждую встречу. Это не так уж сложно. У Вселенной для нас особый план, я это знаю, и не собираюсь отступать. — Может она ждёт от тебя решительных шагов? Догадывался, что она имеет ввиду. Мама такая мама. — Каких, например? Свадьбу? Она загадочно улыбалась. — А почему нет. Несмотря на серьёзность разговора, я рассмеялся. — Ну, а почему да, мама? Она дала мне понять, что жить вместе пока не готова, по крайней мере, постоянно, о какой свадьбе может идти речь. — Когда женщина говорит «нет», это часто значит «да», — мама развела руками. — Часто, но не всегда, правда? Я не хочу на неё давить, сейчас и так непросто. Всему своё время, и оно явно ещё не настало. У мамы был на семью свой особый взгляд. За папу она вышла совсем молодой и меня родила довольно рано. Для неё взаимные чувства были достаточной причиной для свадьбы. И хотя она и понимала, что для Тины это не может быть так просто, после того, что она пережила, ей казалось, что мы слишком медлим для своего возраста. Я предугадывал следующий вопрос и надеялся, что она всё-таки его не задаст. — Ты видишь себя с ней семьей? Хочешь видеть её матерью своих детей? Вот что мне ответить. Посмотрел на неё серьёзно, но ласково. Очень хотелось, чтобы она поняла меня, почувствовала то, что чувствую я. — Дело не в моём «хочу». Из нашей любви может родиться многое, прекрасные дети в том числе. Но нельзя это форсировать. Да, может я гипотетически и представлял нас втроём или даже вчетвером, но что это меняет? Реальность мы творим в текущем моменте, на нём я и сосредоточен. Если в сейчас всё будет по-настоящему и волшебно, то и будущее обязательно станет таковым. После моих слов её глаза погрустнели. — Ma-a-mi, ты чего? Она вытерла скатившуюся слезинку со щеки и улыбнулась. — Просто хочу, чтобы ты был счастлив. Могу только представить, сколько молитв за меня она произнесла за всю мою жизнь. — Но я счастлив, правда. Впервые за долгие годы, — подумал, что немного юмора не помешает. — Будут у тебя ещё внуки, не переживай. Кто нужен, девчонка или мужичок, заказывай, мы будем стараться. Удалось её рассмешить. Остановились на обоих, но внучку она попросила первой. Чувствовал, как она переживает, но всё, что я мог сказать, я уже сказал. Как только сможем, съездим к ней вместе с Тиной. Это маму точно успокоит лучше любых слов. Сегодня в студию должна была прийти девочка на прослушивание. Ника была подругой моей подопечной с «Голоса», и я не мог отказать. Новые таланты — это всегда интересно. Её продюсер связался со мной и мы договорились вначале познакомиться, чтобы понимать сможем работать или нет. Важно было почувствовать её энергию и послушать вокал вживую. В записи тембр голоса звучал невероятно мягко и глубоко, мне понравился. Сама Ника была похожа на котёнка — милая, искренняя и добрая. Но улавливалось что-то в ней, что заставило меня вспомнить фразу «самые грустные люди улыбаются ярче всех». — Очень приятно с Вами познакомиться, — смущённо протянула мне ладонь для приветствия. — Мне тоже, но давай на «ты», мне так привычнее. Слегка улыбнулась и опустила глаза. — Хорошо. Я принесла ещё записи, кроме тех, что мы присылали Вам, — она запнулась. — Прости, тебе. — Лучше давай что-нибудь в live, проходи в комнату записи, — приоткрыл перед ней дверь. — Что мне спеть? — Спой, что у тебя на душе. Замеченная мною ранее грусть в её глазах вспыхнула с новой силой. — Ладно… Поможешь мне с синтезатором? Если уж о душе, то я хотела бы подыграть себе. Ника присела за инструмент и настраивалась, пока я завершал нужные приготовления для записи. Когда всё было готово, я подал ей знак, что можно начинать. Пальцы плавно легли на клавиши, и понеслись вместе с голосом, выверенно развивая красивую мелодию.

Так должно было быть, Ты стал солнцем моим. Выходи из воды сухим. Я же не навсегда… Да, пойми ты меня, Это только моя вина.

Это было так проникновенно, холодок побежал по спине и тихонько прокрался в сердце, вонзаясь в него ноющей иглой.

Если кто-нибудь слышит меня… Господи, всё это зря… Этот город теперь только твой. Стой! Стой!

Передо мной наизнанку выворачивалась юная женская душа. Смотреть было тяжело, но эта исповедь определённо была одной из лучших, услышанных мной за очень долгое время.

Если кто-нибудь строит мосты Это точно не ты… Извини и ещё раз прости… Увы! Увы!

У неё потрясающе получалось проводить чувства в музыку, а музыку — в слушателя, погружая в сопереживание. Очень редкий дар. Происходила магия, хоть и печальная.

Почему же я падаю вниз? Господи, только не злись… Если кто-нибудь смотрит любя Это теперь без меня…

Давно я так не проникался, несмотря на всю тяжесть песни. Восхитительно. Я непроизвольно захлопал и спешно пошёл к ней в комнату. — Малышка, это было невероятно, — остановился, увидев слезы на её глазах. — Иди сюда. Ника встала и подошла ко мне. Я обнял этого маленького котёнка со всем теплом, которое было во мне, и она расплакалась у меня на груди. Рукой махнул продюсеру в окно, чтобы он подождал. — Это твоя песня? — гладил по светлым волосам, успокаивая её, и чувствовал, что постепенно эмоции отпускали хрупкое тело. — Нет, — всхлипнула она, — это Катя DaKooka…но она сейчас очень «моя»… ты же просил спеть то, что на душе… Я вздохнул. — Знал бы, чем закончится, не просил бы, — отпустил её из объятий и, взяв обеими руками за плечи, посмотрел в красные от слез глаза. — В тебе много чувств и я уверен, не только печальных, правда? Ника, секунду помешкав, кивнула. — Моя песня для тебя будет о надежде, и о том, что всё происходит в жизни не просто так. Даже самое ужасное. Уверен, ты справишься на отлично, — пальцем вытер слегка потекшую тушь под глазами. — Пойдём, напою тебя чаем. Успокоишься и приведёшь макияж в порядок, заодно и поговорим об условиях работы. Вечером мы с Тиной планировали встретиться на площади возле Речного вокзала и прогуляться по набережной Днепра, когда стемнеет, отметить её очередную награду уже только вдвоём. Обещала показать светящийся мост, хотя мне было всё равно куда, лишь бы с ней. После дневного прослушивания всё ещё было печальное послевкусие. Смотреть на страдания ранимых и беззащитных созданий всегда тяжело. Слишком сильным во мне было стремление их оберегать. Одна из таких сейчас шла рядом, сжимая мою ладошку, и светилась от счастья. — Мама привет тебе передавала. Тина поймала мой взгляд. — Спасибо, как она? — Хорошо, скучает. О детях спрашивала, — она подняла брови в удивлении. — Я пообещал ей внучку, если ты не против. Малышка рассмеялась. — Это очень срочно? А то, боюсь, к завтрашнему дню не успеем. Улыбнувшись, поцеловал её в лоб. — Не срочно, но обязательно. Мы же всегда держим слово. Я был рад, что она легко это воспринимает. Но пусть знает, что я об этом думаю и даже говорю с мамой. Чувствовал, что ей это приятно. Мы шли по Пешеходному мосту, украшенному по контурам светодиодами, меняющими цвет. Вечерний Киев с этой точки над водой казался магическим. Разноцветная иллюминация отражалась в воде, создавая на её поверхности ощущение мерцающего портала в параллельный мир, купол темного пасмурного неба над нами ощущался неестественно близким, а воздушная яма под мостом приятно отдавала опасностью и риском, будто затягивая к себе вниз. — Протяни руку, пожалуйста. Удивлённо посмотрел на неё и подчинился. Она повязала на запястье кожаный браслет, в этническом стиле, с вплетенной в него маленькой сферой — то ли косточкой, то ли орешком, я не мог разобрать. — Хочу подарить тебе кое-что. Мелочь, конечно, но… эта «косточка» — рудракша, плод священного индийского дерева. Считается, что когда-то бог Шива находился в состоянии глубокой медитации, а после выхода из неё по его лицу скатилась слеза, полная глубокого понимания и сострадания миру. Она дала жизнь этому дереву, и теперь его плоды несут эту энергию, помогая людям. Рудракша оберегает от негатива, одухотворяет и усиливает твой собственный потенциал, помогает накапливать энергию. Сильная для сильного. Тебе не обязательно его носить на руке, можно и просто с собой, в кармане… дополнительный ресурс не будет лишним, учитывая, что ты терпишь мои заморочки. Я в свою очередь, постараюсь поменьше щекотать нам нервы, — она прижалась поближе и коснулась меня нежным поцелуем. — Но, пока не могу ничего обещать. — Очень тронут, малыш, спасибо, — вкус её губ мгновенно взволновал меня. — Но одним амулетом не обойдёмся, ты же понимаешь. Тина смущённо отвела глаза. — Конечно, понимаю, — руки обвили мою талию, и взгляд снова встретился с моим. — Может ещё поцелуи помогут? Её ладошки скользнули ко мне под футболку, поглаживая спину, пока губы опять были заняты моими. — Помогут. И ещё кое-что тоже будет кстати, — поддразнивал, уже сам запуская руки под ткань её кофточки. Мы были одни на мосту, наши маленькие шалости никого не могли смутить кроме ночного неба. Я аккуратно прижал нас к опоре моста и ласкал её под тканью, не отрываясь от сладких губ ни на секунду, изредка посматривая по сторонам, нет ли случайных прохожих. — Так мы до дома не дотянем, — чувствовал, что она завелась, даже румянец на щеках появился. — Но от тебя ведь невозможно оторваться. Волна желания снова накрыла нас с головой и унесла к небу с поцелуем. Мы летим или мне кажется. Я терял ощущение пространства и неимоверно балдел от этого. — Молодые люди, я дико извиняюсь, но тут общественное место. Мы вздрогнули, Тина сразу испугано отвернулась к перилам. Я не растерялся и повернулся к говорившему, придерживая её рукой. Молодой полицейский улыбаясь, смотрел на нас. Судя по взгляду, узнал меня, хотя кто знает. Ночью я, естественно, был без очков, но в капюшоне. — Простите нас, офицер, мы уже уходим. Это всё любовь, мы не виноваты. Парень понимающе кивнул. — Ещё бы. Приятного вечера. Пронесло. — И Вам. Взял Тину за руку и повёл к спуску с моста, ведущему к пляжу. — Как думаешь, он нас узнал? — Конечно, узнал, — подкалывал я её. — Боже, какой ужас, — она прикрыла лицо ладонью. Я потянул её к себе и снова поцеловал, хотя она и пыталась сопротивляться. — Кошма-ар, — мне было неимоверно смешно от ситуации. — Кошечка моя, ну чего ты. Он же наверняка тоже был влюблен когда-то и всё понимает. Или ты боишься, что завтра заголовки вроде «Дан Балан и Тина Кароль занимались сексом на мосту» разорвут медиа? В интернете о нас и не такую дичь пишут, никто не удивится. Тем более, фотографий он точно не делал. Моя эмоциональная девочка была на грани истерики. — Ты уверен, что не делал? — нервно теребила края моей футболки. Я взял её лицо в свои ладони и прошептал. — Аб-со-лют-но. Снимай обувь, пройдёмся по воде. Босоногая прогулка вдоль берега пошла ей на пользу, она успокоилась и отпустила произошедшее. Правда, несмотря на мои попытки продолжить игру, увиливала и не позволяла больше чем легкие поцелуи и объятия. Чему я тоже был очень рад. В принципе, я всему был рад: от наших мокрых ног, приятной прохлады песка под ступнями и брызг воды друг в друга, до её нежных пальчиков на моем лице, мерцавших вдали огней ночного города и окружавшего нас безмолвия. Удивительно как река поглощала звуки снующих на противоположном берегу машин. Остров тишины и свободы. Нас потревожил небольшой дождик. — Поехали ко мне? — обнимая сзади, поцеловал её в изящную шею. — Мы кое с чем не закончили. Она томно выдохнула от воспоминаний. — Не закончили. В машине Тина отпустила то, что сдерживала весь вечер. — Мы тут не одни, не забыла? — поймал её ладонь, когда та скользнула к моим брюкам. — Не забыла, — ловко нырнула свободной ладонью к выпуклой ширинке и провела с силой снизу вверх по ткани, слегка прихватив в конце. Дыхание замерло в предвкушении. С силой сжал половинки попы и прошёлся языком по её губам. Малышка вспыхнула от моей реакции, а я не отрываясь, смотрел на жаркие огоньки в её горящих глазах, и сам горел, наслаждаясь такими откровенными нами. Она впилась в меня поцелуем, слегка прикусывая губы в исступлении. — Жаль, что ты не в юбке, — прошептал я ей, — иначе мои пальцы были бы уже в деле. Я с силой провел ладонями по бёдрам, и, плавно продолжил ласки вверх до груди. Дома наше безумие продолжилось в душе, где вся ловкость её ротика и рук, довели меня до первого пика. Она наслаждалась властью надо мной, меняя темп, и каждым движением языка и губ сводя с ума. Её чувственность — мой наркотик. И жажда просто неутолима. Течет по венам раскаленной рекой, держа меня на грани взрыва. Да, малышка… Да. Да. Да. Я кончил, едва не упав от дрожи в ногах, и сполз по стенке душевой кабины вниз, сев на колени напротив неё. Блеск в её глазах был красноречивее слов. Кошечка моя. Взял лицо в ладони, благодаря нежным поцелуем. Вода беспощадно лилась сверху, щипая глаза, но это был кайф. Воспоминания о нас под карпатским водопадом ассоциацией ложились на эту реальность, продолжаясь в чувствах, и делая её ещё красочнее. Абсолютно безрассудно счастлив. [Тина] Я добралась до него первой. Как только мы остались наедине, все затаившееся во мне желание, после внезапной встречи на мосту, вырвалось наружу. После душа он понёс меня в спальню на себе, как я любила. Губы в губы, обнимая ногами за талию, руками — за шею. Боже, мы настолько увлеклись, что, казалось, кровать разлетится в щепки под нами. Калейдоскоп из стонов, вспышек, вздохов, шлепков, касаний, поцелуев, в котором нас крутило наше огненное торнадо, вынося на вершины удовольствия. Спиной чувствовала его горячее дыхание, когда он жадно входил в меня, прикусывая за плечи. Умирала от наслаждения под его раскаленным телом, прижимающим меня к постели, боготворя каждый сантиметр внутри, обжигающий желанием и силой, каждую его клеточку, каждый стон и вздох. — Мой космос… Горячие «да» вспыхивали надо мной, срывая последнюю грань внутри, громко сплетая наши тела в единое целое в сумасшедшей эйфории. Самый долгий оргазм в моей жизни. Космический среди космических. Он застыл надо мной, всё так же телом к телу, уткнувшись носом в волосы. — Кажется… я забыл… как дышать… Мы перевернулись на бок, не отрываясь друг от друга. Я повернулась к нему лицом и нежно коснулась поцелуем. — Сегодня было как-то по-особенному, — его игривый взгляд говорил о том, что это взаимно. — Это всё твой браслет, — Дан поднял руку, на которой красовался мой подарок. — Может этот магический девайс и в Кишинёв нас телепортнёт, например. Мы рассмеялись. — День сегодня выдался очень контрастным. Утром было задумчиво, днём — печально, а вечером, — нежно провёл пальцем по моим губам, не отрывая от них взгляда, — просто умопомрачительно волшебно. — Почему днём было печально? — Меня попросили помочь с песней. Маша, ты помнишь её с «Голоса», искала автора для своей подружки и подумала обо мне. Сегодня я в студии слушал девочку и, откровенно говоря, это было потрясающе, только очень грустно. Моя просьба была спеть о том, что на душе, чтобы понять её потенциал, и она спела «Выходи из воды», знаешь? Исповедь разбитого сердца, любящего без надежды и будущего. Я кивнула. — Согласился поработать, тембр завораживающий. Завтра споёт что-то из готовых наработок, посмотрим, как получится. В таком юном возрасте многое воспринимается как трагедия, но не является таковой… один прекрасный ангел пел «жизнь продолжается», — он коснулся своим носом моего, — и мне бы хотелось, чтобы и та девочка в это поверила. Утром безумно не хотелось его отпускать. Но после нашего разговора в коттедже, мне стало вроде как легче справляться с эмоциями. Согласовался ещё один концерт на конец месяца, я была полна энтузиазма. Как он и говорил — только настроилась на нужную волну, перестала дёргаться, открылась ещё одна дверь. Ну, разве не волшебство. Дом, тренировка, готовка блинчиков с сыном, репетиция, дом. И вечер без него. Дан предупредил, что будет в студии допоздна. После ужина я упала на кровать в спальне. Закрыла глаза, и почти провалилась в сон, как вдруг мне показалось, что чувствую его запах. Невозможно, слишком давно мы не были вместе тут. Какое-то странное сенсорное дежавю. Впервые такое. Набрала его номер. Он не ответил, но перезвонил через пару минут. — Привет. Не спится ещё? — Засыпала и показалось, что ты рядом. На заднем плане женский голос позвал его. — Это ещё кто? — я не смогла сдержаться. — Ника, та девушка, о которой вчера рассказывал. Сердце учащенно забилось. — Почему так поздно? — Ну, так получилось. Из-за моих дел пришлось перенести на вечер. — Вообще, сейчас почти ночь, — нотки ревности предательски вылезли в голосе. — Может, вы ещё и ночью записываться будете? Чёрт. Он же уловит сейчас это. — Может и ночью. Если будет нужно. Как всегда невозмутим. — Ночь — моё любимое рабочее время. И мы тут не одни, с нами ещё её продюсер. Позвать к телефону? — тон был таким, что мне и вправду стало не по себе. Так ещё хуже. — Можно помягче, Дан. Он помолчал секунд десять. — Я устал, нужно работать. Ревность и претензии неуместны, настройся и всё почувствуешь. Мне пора. Меня уже расшатало, какое там настройся. День тоже выдался насыщенным, но вместо такого нужного сейчас отдыха, нервы взвинтились и сердце пошло в разнос. — Сложно поговорить со мной минуту? Я всё ждала, когда он смягчится. Мне это казалось таким нужным. Но ничего не происходило. — Сложно. Меня ждут. Безучастием по сердцу. — Это важнее меня? Ненавижу, когда я такая. — Это важнее глупостей, которые в тебе сейчас говорят. Тин, давай прощаться, сейчас наболтаешь ерунды. Я пошёл. Дан положил трубку. Мне казалось, во мне проснулись все демоны мира. Вдох-выдох, вдох-выдох. К чёрту. Не помогает. Лавина опять неслась, сметая всё на своём пути. Опять бессонная ночь вместо того, чтобы выспаться? И что потом? Расфигачить его студию к чёртовой матери? Разбить все гитары и мониторы, раскрошить стулом микшерный пульт и повтыкать в него всё, что там под руку попадётся? Да блин. Слёзы навернулись на глаза. Никогда такого не было, и вот опять, да, Тина? Внутренний надзиратель с голосом Паши, был беспощаден. Дело не столько в ревности, сколько в его хладнокровии. Если бы он сказал «малыш», «не волнуйся», ещё какие-нибудь нежности, или отшутился, меня бы так не крутило. Но нет. Дан был собой, реагируя так, как считал нужным, и это сносило крышу. Помня все его слова, всю его нежность, я ничего не могла поделать. Негодование бурлило и разрывало меня на части. Тут же подключилась и больная часть воображения, подстрекаемая ревностью, и стало совсем хреново. Картинки, где он зажимает девчонку в той комнате, вонзались в меня иглами, не давая дышать. Так прошёл час, может два, не знаю. Я сидела, взявшись за голову, и отчаянно пыталась понять, что мне делать. Ехать к нему. Что же ещё. Подумает, что ещё и не доверяю, вообще жесть будет. Но это единственное, что чувствуется верным сейчас. «Доверяй интуиции» — звучало в моей голове его голосом, и я сорвалась. Добравшись, минут пять стояла возле двери студии, не решаясь позвонить. Нажала на звонок, он открыл двери и удивлённо поднял брови. — Проходи, — вздохнул, пропуская меня внутрь. Молча провел в комнату отдыха. Все уже разошлись, мы были одни. Подошёл к кофемашине и молча нажал кнопку приготовления. Я бросилась к нему и прижалась сзади, крепко обхватив за талию. Он не отстранился, и это была первая моя удача. Вторая — что повернулся и обнял меня в ответ. Третья — что заговорил первым. — Малыш, я хочу, чтобы ты понимала, почему я именно так себя веду. Ты понимаешь почему? Вариантов у меня было немного. — Потому, что считаешь правильным не идти на поводу у моих эмоций. — У пустых эмоций. Сегодня они были пустыми, бессмысленными. Если я буду под них прогибаться, наши отношения перестанут быть естественными. Манипуляции и ревность это не про настоящее. Доверие, уважение, понимание — вот что должно быть. — Дан… я стараюсь, правда. И приехала не потому, что не доверяю тебе, а потому что только рядом с тобой эта буря успокоится. Очередную бессонную ночь я не выдержу. Он успокоительно гладил меня, постепенно расслабляя. — Кофе будешь? — Да, спасибо. Мы взяли чашки, и присели на диван. — Работа, Тань, она и ночью работа. Я же не ревную тебя к твоим мальчикам из балета. Как их там, Макс и Игорь? Хотя не скажу, что совсем спокоен, когда вижу, как они трогают тебя на сцене. И к Антоше тоже не ревную, — хитро улыбнулся. — Но всё ещё внимательно за ним слежу. Я посмотрела на него со всей нежностью на которую была способна. — Ты не на ту шпагой машешь. Ей совсем нет до меня дела в том смысле, в котором стоило бы волноваться. Как, собственно, и мне до неё. Ты говорила однажды, что все девушки стремятся к защите и я, наверное, стремлюсь их защищать, когда могу. Особенно, когда вижу, как кто-то добрый и чистый душой страдает, и в моих силах помочь. Чем быстрее, тем лучше. Потому не отказался провести вечернюю репетицию, и не прогадал. Вдохновение многое меняет для творческого человека, воодушевляет его, дарит крылья, побеждает печаль. Тебе ли не знать. Сегодня я чувствовал, как оно помогает ей. Разве такое дело не стоит нескольких лишних часов, пусть и поздних? Как же мне повезло с ним. Как миру с ним повезло. — Прости меня… надеюсь, мои срывы постепенно пройдут. — Конечно, пройдут, — он отставил уже пустые чашки в сторону. — В прошлый раз ты бросила трубку и убежала от меня за сотню километров, а в этот — сама приехала. Это прогресс. — Да, но перед этим вынесла мозг тебе, себе и водителю, которому пришлось меня везти среди ночи сюда. Дан рассмеялся и взял мои ладони в свои. Моя панацея на все времена. — Родная, ты у меня одна. Ещё раз повторять не буду — буду обижаться, — таяла от его пронзительного взгляда. — Договорились? Долгий поцелуй был моим исчерпывающим ответом. — Потанцуешь со мной? — В час ночи? — я расплылась в улыбке. — Да хоть в три, — потянул за руку в центр комнаты. — Дава-а-ай развеемся, попрыгаем, есть песенка как раз для нас. Новьё. San Cisco — Reasons. Он включил трек, поймал меня в объятия и закружил по комнате. Мы такие дети. И, боже, как же это прекрасно. Дурачимся без оглядки, бросаем трубки, тут же бежим мириться, не держим зла, прощаем легко и сразу, отчаянно веря в любовь.

Could you surrender to the feeling? People change for no reason I need you to believe in now

Поверить в «сейчас» значит поверить в «навсегда».

Let it all fall to the wayside You and I is what matters tonight You don't mean it when you're unkind, give it some time

Ты и я, мы ведь созданы для счастья, не в этом ли наш план на жизнь?

Could you let it go, let it go? (You should let it go) Let it go, let it go (You should let it go)

Наши ладони переплелись пальцами в замки, описывая всевозможные фигуры высшего пилотажа в воздухе, двигаясь синхронно с танцующими телами. Перед финальным проигрышем, Дан прижал меня нежно к себе и, слегка покачивая нас под музыку, прошептал последнюю строчку губы в губы:

I need you for so many reasons.

Моё — всё.

Just imagine. Who could ask for more. Oh oh oh.