От точки "A" до точки "B" расстояние в 6 дней

      За окном светило солнце, и лучи падали на всё, что только можно. Один из таких лучиков разместился на веках Шатена, из-за чего тот начал жмуриться и почёсывать нос.       — Апчхи! — очень мило, как котёнок, чихнул Ларри. Будильник должен зазвонить только через десять минут, давненько Джонсон не просыпался до будильника. Он оглянулся в сторону соседнего кресла и не обнаружил на нём Фишера, что его насторожило.       «Может он вышел прогуляться?» — промелькнуло в голове Джонсона. Через десять минут прозвенел будильник и Ларри мгновенно отключил его. Фишер так и не вернулся, поэтому Ларри решил поискать его. Но прошатавшись около двадцати минут, от Салли и след простыл.       — Куда же он делся? — с этими словами Шатен сел в машину. Но через пару мгновений ответ сам пришёл к Джонсону. Где-то на задних сидениях что-то зашевелилось, и как нормальный человек Ларри решил проверить, что это было. Под грудой вещей, различного хлама и одеялом с подушкой спал Фишер.       — Салли, ты что здесь делаешь? — Ларри попытался разбудить друга. Тот какое-то время ворчал и напрочь не хотел вставать, но Ларри стоял на своём. Уже через несколько минут ему удалось окончательно разбудить Фишера.       — Так что ты там делал? — вторично спросил Джонсон. Ответа не последовало. Ларри не хотел докучать другу и решил замять этот вопрос. Ребята тронулись вперёд. На улице сегодня было холодновато, хотя иногда выходило солнышко, что не могло не радовать. Виды за окном были не столь примечательные, но парочку мест правда запомнилось. Что странно, Салли совсем не доставал свой полароид, для того чтобы запечатлеть на память красивые пейзажи. Это было на него совсем не похоже. Уже почти два часа дня, а ребята молчали. В машине была кромешная тишина. Ларри лишь периодически поглядывал на друга через зеркальце в машине. Друг выглядел совсем плохо, на вид казалось, что Салли чем-то болен. Кожа была очень бледной, мешки под глазами более отчётливые, да и взгляд измученный. Ещё же вчера вечером вроде всё было хорошо, он улыбался, смеялся, светился. Что могло случится с его Салли буквально за четыре дня? Непонятно… И что самое непонятное и пугающее, это то, что Ларри ещё никогда не видел друга таким, в таком состоянии. А ещё Фишер совсем не хотел делиться, что с ним происходит. И это Джонсона ставило в тупик. Как он мог помочь ему, если не знает, что болит. Ларри дорожил другом и больше всего хотел сейчас ему помочь — это для него правда очень важно. День уже потихоньку начинал сворачиваться. За это время Ларри несколько раз пытался начать разговор с другом, но все они очень быстро сходили на нет, именно поэтому они развлекали себя в тишине, поодиночке. Ларри заметил, что Фишер что-то рисовал в маленьком блокноте, ему стало интересно что, но спрашивать он не стал — это было глупо. Фишер ответить либо что-то по типу «Что-то», либо просто будет молчать. Он и раньше, до своего странного поведения, не делился, что рисует и зачем. Джонсон решил заправить машину, как раз бензин заканчивался, а заправка была по дороге. Это заняло не так много времени, но можно теперь со спокойной душой ехать дальше. Ларри сел в салон, и они поехали дальше. Если так подумать, то это ведь была их последняя заправка в этом путешествии. Уже завтра утром они буду на месте. Так немного времени прошло, а всё так поменялось с начала пути, даже страшно подумать.       — Ты же знаешь, — начал Джонсон. — Мы уже завтра приедем.       — …       — Тебе совсем не понравилось наше путешествие? — расстроено обратился Ларри к другу.       — Нет. И что значило его «Нет»? Нет — не понравилось или нет — не совсем. Только Фишер знает, что же это значило. Разговор, как и все ранее за сегодняшний день, не пошёл. Остаётся только смириться с этим. Уже начинало темнеть, хотя на улице было тепло, что довольно хорошо. Каждый из присутствующих думал о чём-то своём. Хотя, возможно, Салли уже не о чём и не думал… Ларри сильно переживал из-за происходящего, именно поэтому часто выходил курить, даже слишком часто. И вот в очередной раз Ларри останавливает машину неподалёку от дороги, захлопывает дверь и достаёт сигарету. Остановился он в каком-то красивом месте, далеко не специально, просто так получилось. Вокруг было много зелени, по звукам было понятно, что где-то неподалёку течёт речушка, а изо рта плавно выходит дым. Затяжка за затяжкой, мысль за мыслью… Ларри всегда придерживался тому, что насильно человека не заставишь говорить, да и это неправильно. Тем более, Джонсон не сталкивался с такой проблемой, как молчание. Раньше, если Салли было плохо, он сразу рассказывал о своей проблеме другу, и они оба пытались выбраться из неё. Никто никого в беде не оставлял. А Фишер, который не хочет говорить и даже нарочно скрывает, что у него происходит — это для Ларри в новинку, и как выбираться из этой ситуации он без понятия. Это его просто убивало. Что могло такого случиться, что это нельзя сказать вслух… даже человеку, которому ты доверяешь. Нет безвыходных ситуаций. Ларри всё равно попытался бы помочь, даже если бы это была очень серьёзная проблема. Сигарета была докурена, А Ларри не покидали мысли. Кажется, ему всё-таки придётся вытягивать из Салли его переживания, хоть он и не любит до кого-то докапываться. Когда мы любим людей, и они правда нам важны, на что мы только не идём ради того, чтобы им стало легче. Ларри зашёл внутрь машины и сразу же машинально посмотрел в зеркальце, на нём, как и всегда, виднелся бледный мальчишка, который теперь ещё и по тихонько засыпал. Джонсон громко выдохнул, и машина тронулась вперёд.       «О чём же можно с тобой поговорить, чтобы ты поддержал разговор, не замолкал после пару реплик. О чём? Что нужно сказать тебе, чтобы ты доверил мне свои переживания. Что?» — заполонили мысли Шатена.       — Эй, ты спишь? — негромко отозвался Ларри.       — Знаешь, я вот вспомнил один момент из школы. Помнишь, как в девятом классе, мы отмечали "День Учителя". И мы с тобой решили выделиться среди класса и подарить не шоколадку, а большую коробку конфет, — помедлил немного тот, а потом продолжил. — И вот дома, как не кстати, была такая же коробка от конфет, в которой очень удобно было хранить опарышей для рыбалки, ну так и вот… Ларри заметил очень слабую улыбку на лице друга, что могло значить — он на верном пути.       — Когда мы вручили эту коробку конфет, наша учительница от счастья чуть не растаяла, как и конфеты, которые должны были там находиться. Это оказались её любимые конфетки, и она решила попробовать их прям перед нами, в знак своей благодарности. Открывает их, а там…. — Ларри не выдержал и засмеялся на весь салон машины, Салли тоже немного посмеивался.       — Да, помню, наших родителей тогда ещё в школу вызвали, — вставил своё слово Фишер.       — Я вспомнил ещё одну ситуацию, — проговорил Джонсон. — Помнишь, Мейпл как-то купила очень красивый шампунь синего цвета, он ещё и вкусно пах. А на следующий день пришла с синими волосами, её ещё все называли Салли версия 2.0, — по-доброму улыбнулся Ларри.       — Да, помню, — в ответ улыбнулся Сал. — Она тогда спрашивала, нет ли у меня запасного протеза.       — Тогда бы вы точно были бы с ней двойняшками.       — Да, — тепло произнёс Фишер.       — Я вспомнил наше восстание в школе, — подтянулся со временем и сам Фишер.       — Это какое? — удивился Джонсон.       — Ну, как же, ты не помнишь? Когда мы протестовали против того, что отменили день пиццы в школе. Помню тогда главным в нашем восстании был Пых — самый большой любитель пиццы, да и покушать в общем…       — Аааа, вспомнил, — радостно произнёс Ларри. — Да, много тогда мы шуму наделали, но зато не зря. На следующей недели вновь вернули день Пиццы.       — Да… — окутываясь в воспоминания, сказал Сал. Так тепло стало на душе у этих двоих. Вроде все эти события происходили совсем недавно, а уже прошли годы, так быстро…       — Тогда было здорово, — с минорной нотой произнёс Фишер.       — Да, — согласился Джонсон. — Но и потом, и сейчас, и вообще будет здорово, весело, незабываемо, как и раньше.. даже лучше, обещаю. От этих слов Салли не стало легче, ему стало очень тяжко и плохо. Он понимал, что не будет всё как раньше — никогда. Потому что он уже не как раньше. Фишер нужно было сейчас остаться одному, подумать, покричать в пустоту, извести себя полностью и ему станет… ему не будет легче.       — Останови машину. Ларри подумал сначала, что это шутка. На улице ночь, куда Салли нужно в такое время суток.       — Зачем? — всё-таки поинтересовался Шатен. Салли начал что-то открывать на ходу, из-за чего Джонсон очень сильно испугался. И ему пришлось остановиться. Фишер сразу же ринулся, куда глаза глядят. Он в буквальном смысле нёсся, не глядя на дорогу. Если упадёт, значит, так надо, если не упадёт, то пусть будет так. Вокруг было светло, белые ночи, и можно было разобрать, что он попал на поле с подсолнухами. К сожалению, они были колючими и резались, если ты их задевал, но Фишеру было всё равно. Он всё бежал и бежал, вперёд, не оглядываясь. Иногда до него доносились отплески голосов Ларри. Не знаю, был ли это он или это уже глюки. Салли потихоньку начал выдыхаться, а по щекам, после волны переживаний, которые длились до сих пор, полились слёзы. Кроткие вздохи и тяжёлые выдохи, вкус солёной воды на губах, пощипывание всего лица, из-за того, что дикие подсолнухи исцарапали лицо Фишера и туда попадала соль — всё это чувствовал мальчик, бежавший в никуда. Глючные отголоски повсюду его дополнительно добивали. Кто-то схватил резко его за руку, от чего тот из-за обессилия упал на землю коленками. Из этого последовали потертые коленки джинс и обшарпанная плоть.       — Салли, мать твою, что происходит?! — Ларри сказал это с таким осипшим голосом, что всё тело покрывалось мурашками. А Ларри что-то очень долго говорил, порой кричал, наверно для того, чтобы до Фишера что-то дошло, но он не слушал, не мог услышать. Всё было слишком расплывчатое, неуловимое, он не мог сосредоточиться на чем-то, кроме своих мыслей…       «Теперь он подумает, что я сумасшедший. И мы уже никогда не будем близки друг другу. Наши воспоминания останутся лишь воспоминания в наших головах. Мы не сможем посмеяться над ними вместе, потому что нас уже не будет. Настоящего и будущего не будет, будет лишь прошлое — где я ещё нормальный и мы улыбаемся друг другу…» — лишь маленькая часть мыслей Салли. Ларри сел напротив Фишер и начал того трясти за плечи, чтобы тот наконец-то услышал его, выплыл из своего вязкого болота, послушать.       — Салли, пожалуйста, я хочу помочь тебе… — так странно, у Джонсона все глаза были красные, а слёз нет. — Ведь мы семья, Салли. Ларри опустил глаза в землю, всё ещё держа Фишера за плечи. Он не знал, что ещё сказать ему, чтобы тот поделился с ним своей проблемой. Джонсон не хотел, чтобы Салли мучился и изводил себя, ведь Ларри всё это чувствует, он как будто связан с ним невидимыми нитями. Джонсон, наверное, впервые почувствовал что-то такое сильное, почувствовал, что хочет заботиться об этом эмоциональном человеке; поддерживать его, всегда; держать за руку и никогда не отпускать, чтобы не случилось; всегда быть вместе, как бы жизнь их не пошатала.       — А кем ты меня видишь в этой семье… — очень тихо наконец произнёс Салли. Ларри сначала не совсем понял вопрос. Что могло это значить? Но через какое-то время, когда Джонсон прокрутил в голове несколько раз этот вопрос, он, кажется, начал понимать, что умеет в виду Фишер. Ларри поднял свои глаза на Фишера и от неожиданности шелохнулся, всё это время, пока Шатен думал над вопросом, Салли пристально смотрел на него.       — Салли… — очень осторожно произнёс Джонсон. — Ты что-то ко мне чувствуешь? Наверно за эти несколько секунд молчания с Ларри сошло сто потов. Он очень сильно волновался. Больше, чем перед всеми рассказывать какой-то стих; говорить, что это ты разбил любимую вазу мамы; или даже самому признаваться кому-то в не безразличии. Салли отвёл взгляд, как прозвучал этот вопрос и не спешил на него отвечать. Ларри мог его понять. Если чувства настоящие, это не так легко сказать, особенно, когда боишься, что твои чувства безответны, что ты потерял человека, который был смыслом твоей жизни.       — Я тебя люблю, — говоря это, Салли набрался смелости посмотреть тому в глаза, но как проговорил своё признание сразу же опустил голову, ожидая, что будет дальше. Ларри хоть и ожидал таких слов от Салли, но всё равно не смог сдержать румянец. Это было неловко и приятно одновременно. Джонсон плавно приблизился к голубым волосам Фишер и мягко поцеловал того в макушку, после чего сильно обнял за плечи. Думаю, Салли понял — боятся ему нечего, теперь всё хорошо. Так посидев ещё немножко среди охристых солнышек с семечками в серединке, ребята решили потихоньку отправляться назад. Ларри подал руку Фишеру и так, не рассоединяя их, они направились к машине.       — Ну и далеко же ты сбежал от меня, — с улыбкой произнёс Джонсон, когда они шли уже десять минут.       — Извини, — неловко произнёс Фишер, обходя очередной подсолнух. Всё-таки через ещё десять минут лабиринта они дошли до машины.       — Фух… — одновременно выдохнули парни. Как они плюхнулись на сиденья, буквально сразу же уснули. Ну, конечно, пожелали друг другу спокойных снов и завели будильник, на большее сил не хватило.

***

Утро выдалось хорошее, по многим причинам. Во-первых, хорошая погода, во-вторых, сегодня ребята наконец-то доедут до пункта «B» и в-третьих, теперь на душевном уровне у этих двоих всё более, чем замечательно. Салли с самого утра был очень неспокойный. Отвлекал постоянно водителя шутками, разговорами, действиями. Скакал то с переднего сидения на задние, то наоборот. В общем — мешал. Видимо за эти несколько дней опустошения и ограниченности во всём у него энергия никуда не девалась, а лишь скапливалась. А сейчас всё выходило наружу в трёхкратном размере. Фишер даже хотел достать гитару, чтобы побренькать, но Ларри сумел его переубедить. Сейчас в машине играет какая-то спокойная песня, Фишер немного успокоился и начал рисовать в своём блокнотике. Если так подумать, то уже через час они должны доехать, что с одной стороны радовало, а с другой немножко пугало. Всё-таки большой город, больше обязанностей, хотя они обязательно справятся, тем более, они вместе.       — Ларри, что ты сделаешь первым, когда приедешь?       — Не знаю, — потупил Джонсон. — Нужно кое-какие бумажки отнести, чтобы нам выделили комнату в общежитии.       — Скукотища, — протянул Фишер.       — Ну можно будет прогуляться по городу, размять ножки, — с каким-то глупым акцентом произнёс последнюю фразу Шатен.       — Хорошо, — улыбнулся тот. — Хотя бы посмотрим, куда мы ехали больше шести суток. Так ребята проговорили ещё какое-то время на разные темы. Музыка играла то нежная, успокаивающая, то жёсткий рок. И разговоры также менялись, опираясь на то, что сейчас играет, но это им не мешало, им всегда есть о чём поговорить. Впереди виднелась табличка с надписью «Лас-Ланджелес». Проехав за неё, надпись видоизменилась, теперь на ней отчётливо было видно название города «Лас-Ланджелес». Парни сидели, как на иголках, уже ехали по городу, в котором будут жить, подумать только.. Неподалёку располагался небольшой холмик, рядом с которым они решили остановиться. Машина заглушена, двери закрыты, ребята со всей энергией и желанием поднимаются на верх холма. Дошли. С этой возвышенности открывается прекрасный вид на город. Великаны-небоскрёбы, а окружают их маленькие домики, и во всё этом проглядывается зелень. Выглядит всё даже очень гармонично и.. завораживающе? Особенно дух спирает, когда начинаешь смотреть на вышки, уходящие в небо. Что ж, они добрались до точки "B", пройдя даже некоторый испытания, они…       — Приехали, — разом произнесли парни.