Младшего из нас звали Скайн

Когда наступила ночь и сад залило лунным светом, я почувствовал странную тягу. Нечто звало меня, ждало где-то вне комнат, и я должен был немедленно поддаться, прийти и… коснуться? воспринять?.. Как было обозначить необходимость погрузиться в некое ощущение, которому я не сумел бы подобрать названия? Скайн заметил перемену во мне и легонько коснулся плеча — мы как раз сидели рядом перед камином совершенно одни, не нуждаясь в разговоре и наслаждаясь близостью друг друга. Все оставили нас, отправившись отдыхать, а Эйла и вовсе унеслась в драконьи земли, чтобы рассказать о новом повелителе. Мы выбрали её глашатаем, простив ей прошлые прегрешения — Скайн считал, что это правильно. Прикосновение ничуть не успокоило, Скайн поймал мой взгляд и спросил: — Что тебя встревожило? — Думаю, мне нужно… остаться одному, — предположил я, но зов внутри нарастал, и я не смог усидеть рядом со Скайном, порывисто поднявшись. Кажется, новая форма пробивалась изнутри, и только усилием воли я запретил себе обратиться в дракона. — Прямо сейчас. — Вижу, — отметил Скайн и чуть наклонил голову, будто бы любовался мной или изучал, рассматривая то, чего я сам в себе не видел и не знал. Жар, что зажёгся внутри от одной этой мысли, заставил меня затаить дыхание, вот только зов оказался сильнее даже этого желания. — Ступай, куда зовёт луна, и возвращайся, когда всё будет кончено. Слова показались мне странными, но уверенность, что смысл их раскроется позднее, придала мне сил. Кивнув, я прошёл по засыпающему дому, в котором в каждом углу затаилась тишина. Никого не встретилось по пути, и когда я толкнул двери, ведущие в сад, мне показалось, что я один и в целом мире. Лунное сияние разливалось вокруг, и возникало странное ощущение, будто его можно вдохнуть или испить. Я остановился на мраморном крыльце, вглядываясь в изменчивый сумрак, полный… теней. Тени! Они были повсюду, выстроились вокруг! Они пришли… признать меня?.. В волнении я шагнул вперёд, прямо к ним, и тут же они обступили, безмолвные, безликие, но внимающие. Наконец одна отделилась от прочих и остановилась так близко, что если бы не была тенью, я ощутил бы чужое дыхание. — Ты теперь пастырь, — зазвучал призрачный голос. — Один из вас убил одно моё тело, ты — пришёл прикончить другое? — Зачем мне это, если тебе никогда не ослушаться моего приказа? — спросил я. Тени заволновались, попытались втянуть упрямца назад в свой хоровод. Они… боялись меня, не хотели моего гнева. Привыкли ли они к жестокости своего пастыря, или их страх был частью их природы? Меня ждали новые загадки. — Отступите, — заворчал тот, кто некогда был братом Эйлы и жаждал моей смерти. В него вцепились, а он всё не желал сделать шаг назад. — Нелегко стать одним из тех безликих, кем привык командовать? — поинтересовался я и протянул ладонь к теням. Они отпустили его и поспешно прильнули к пальцам, и пусть я ничего не ощутил, хотя они могли бы обрести подобие тел, если бы пожелали, всё же заметил, в какой восторг их это привело. Словно псы, которые трепетно ждали ласки хозяина, они потянулись ко мне со всех сторон! — Убей уже, и дело с концом, — зашипела одна-единственная непокорная тень, пока другие мечтали, что я обращу на них особое внимание. — Нет, вместо того я одарю тебя, — улыбнулся я. Свет луны будто стал ярче, и я назвал свой дар. *** В нашу спальню я поднялся много позже, когда луна прокатилась через всё небо и почти упала за горизонт. Тени остались в саду, не смея переступить порог дома, но я всё ещё чувствовал их — каждую из них — но больше это не мешало мне, не заставляло спешить и не удерживало. Когда я приоткрыл дверь, то заметил, что в комнате горят свечи — Скайн не спал без меня, и отчего-то я улыбнулся этому. Будто бы мне не хватало, чтобы он ждал меня. — Готово? — спросил он сразу же, откладывая в сторону книгу, которой развлекал себя в моё отсутствие. — Да, — отозвался я, и вдруг на меня навалилась усталость. Закрыв дверь за собой, я прислонился к ней плечом. — Это отняло немало сил, как оказалось. — Расскажешь? — он поднялся и отошёл к столу, а вскоре принёс мне бокал вина. — Или предпочитаешь сразу лечь спать? — Тени приветствовали меня, — пожал я плечами, принимая вино и опускаясь на край постели. — Они послушны мне, как мы и предполагали. Теперь их задача — оберегать нашу семью и драконьи земли, конечно… У них немало забот, но, что важнее, они полны желания исполнять мою волю. — И только? — Скайн усмехнулся, но в глазах его не было улыбки. — О чём ты умолчал? — он видел меня насквозь. — Твоя усталость не связана с тем, что ты так долго продержался на ногах или говорил с тенями. Было что-то ещё. — Какой проницательный супруг мне достался, — я залпом допил вино и вернул ему бокал. — Одна из теней получила дар, только и всего. Скайн чуть сощурился, но вместо нового вопроса кивнул. — В таком случае тебе пора спать. Хоть ты и обрёл крылья, но всё же совсем недавно был ещё болен… — Со мной всё в порядке, — тихо рассмеялся я. — Но когда заставляешь кого-то забыть, получаешь всю его память без остатка. Зато теперь у меня нет никаких сомнений в том, как и отчего погиб наш брат. — Дар забвения, — Скайн отвернулся от меня. — Желаешь ли ты получить подобный от меня, или чужая память тебя не тревожит? — Оставь его кому-нибудь ещё, — отмахнулся я. — Картины пришли и схлынули, оставшись где-то внутри. Пусть ждут своего часа, наверняка будет день, когда они окажутся нам полезны. — Хорошо, — и он наконец пришёл ко мне. Больше нам не требовались разговоры. *** Двумя днями позже мы проводили Лютейна и Аннэ, пообещав им, что соберём всю семью, когда весна отгорит, а весенние цветы в горных ущельях сменятся летними травами. А когда мы расстались с ними, наступил момент, оттягивать который больше не имело смысла. О драконьем племени прежде я почти ничего не знал. Жившее замкнуто, оно не пускало к себе чужаков, и каждый из нас в своё время терялся в догадках, как же отец сумел очароваться женщиной из тех краёв. Однако память, что я получил от тени бывшего пастыря, подсказала мне и обычаи, и ритуалы, и то, как жизнь драконов сильно отличалась от человеческой. Возможно, мать Скайна сама бежала от отстранённости, присущей драконам. Быть может, она стремилась к познанию, и наш отец, любивший охоту в угодьях, лежавших на самой границе, столкнулся с ней и заметил её тягу и жажду?.. С того дня, когда наследница сбежала, выбрав жизнь среди людей, источник магии постепенно иссякал — закрывался. Мийла должна была произвести наследника, который мог бы восстановить его, но скрылась прежде, чем такое случилось. Лишённые крыльев, драконы только маскировались под людей, и это ничуть не устраивало их. Неудивительно, что в итоге они жаждали обрести контроль над источником снова. Теперь, когда мы собрались увидеться с ними, в их поселении не осталось никого, кто пытался бы сохранять человеческий облик. Среди скал, защищавших их прежде, они чаще проводили время в полёте, напитываясь силой магических ветров, которых тут было в избытке, чем шагали по каменистым тропам. Лишь когда мы опустились на площадку среди скал, они вышли к нам, будто небрежно одетые в людские тела, не потрудившись спрятать сияния глаз или острых клыков. — Повелитель, наследник, хозяин ключей от источника сил, — приветствовала Эйла, выступая вперёд. — Твоё племя ждёт и внимает. — Есть ли дела, что мне следует решить? Есть ли новости, что я должен узнать? — спросил Скайн, складывая руки на груди. Драконы не особенно нуждались в руке властителя, тот лишь заведовал магией, позволяя ей изливаться из источника или запечатывая поток, чтобы племя задыхалось без ветра. Во всём прочем советы обычно были не нужны, и повелитель драконьего племени лишь разрешал иногда внутренние разногласия, и только. — Ничего такого, — Эйла сощурила глаза, и стало ясно — она всё же считает, что мы здесь чужие. — Мы как никогда полны сил. — В отличие от вас другие земли требуют постоянного надзора, — посетовал Скайн, не обращая внимания на завуалированный вызов. — Мы нечасто будем задерживаться здесь, потому ты, Эйла, как та, что когда-то знала силу луны, станешь нашими глазами, голосом, что будет приносить нам новости. Эйла вздрогнула. Вряд ли она могла предположить, что Скайн будет так щедр, вряд ли она могла представить, что станет правой рукой повелителя, хоть лишилась своей особой власти. Остальные же приняли это безмолвно — или хранили мысли при себе, или их не трогали подобные заботы. — Слышал, что некоторые из вас мечтали обрести власть над всеми землями, — вспомнил я, решив раз и навсегда поставить точку. — Утихла ли эта жажда? Или вам по-прежнему недостаточно места и магии? — Тот, кто хотел того, давно стал пылью, — отозвался один из драконов, облик которого был осенён благородными сединами. — Не сам ли наследник окропил его кровью камни храма? — он чуть наклонил голову и хищно усмехнулся. — Казалось, у него были и сторонники, — сощурившись, я обвёл племя взглядом, но никто не дрогнул и не выдал себя. — Как бы то ни было, тени в моих руках, и если у кого-то появится жажда обладания, они услышат и расскажут мне быстрее, чем Эйла устремится к моему супругу. Подумайте, о чём мечтаете на самом деле. — Когда магия иссякала, а источник не открывался, недолго было потерять всякую надежду и поддаться мечтам о власти, — рассудил другой дракон. — Недолго было вспомнить, что магию можно добыть и у людей, пожрать её, чтобы насытить пустоту. Сейчас у нас есть всё, что нужно, и чужая сила не привлекает нас. — Да будет так, — кивнул Скайн. — Моё сердце отныне будет открыто вам. — Да будет так, — отозвались они все вместе. Я прислушался к теням, но они молчали, а значит, между нами и драконами не осталось тайной вражды. *** Когда летнее солнце согрело горные вершины на севере, мы со Скайном расправили крылья для долгого перелёта вновь — семейный совет собирался во владениях Лютейна. Пусть каждому из нас по-прежнему не хватало Мэнселя, зато остальные были здоровы и принесли новости. Одна из них оказалась удивительно радостной — Аннэ ждала ребёнка. Впервые входя в залу к остальным об руку со Скайном, я почувствовал, как странно и причудливо повернулась жизнь. В осеннюю непогоду, когда сорвался первый снегопад, мы все были здесь же — Вэрр и Вардери, Лаксейн и Риксель, Тэйс… Мы собрались тогда, чтобы понять — в братской ли крови руки нашего младшего, Скайна. Теперь же мы с ним стояли рядом друг с другом не как братья, а как супруги. Полагал ли я, что дело обернётся именно так, когда увидел его впервые, прячась под личиной?.. И тогда, и сейчас я рассматривал его почти беззастенчиво, но теперь знал, что его синие глаза не таят ни капли коварства, что он чист душой, силён, что… — Почему ты так смотришь на меня? — спросил Скайн шёпотом, прерывая поток моих мыслей. — Удивляюсь южным чертам в нашем суровом краю, — повторил я то же, что сказал ему тогда. Он усмехнулся и внезапно притянул меня к себе, целуя при всех, словно ставя последнюю точку. …Младшего из нас звали Скайн, и, как оказалось, он был лучшим из нас, сильнейшим из нас… и сделал меня счастливейшим из всех.