Метаморфозы

Как ни странно, шагов из коридора не было слышно ещё долго. У Рейха даже сложилось впечатление, что о них временно забыли. Это, честно говоря, было бы совсем неплохо. После сильной эмоциональной встряски требовалось время, чтобы восстановиться. Рейх так и не выпустил союзницу из объятий, стискивая её словно плюшевую игрушку, ЯИ не была против, испытав на себе настоящее отчаяние, она больше всего хотела сейчас быть с ним рядом. Он не отверг её. Самым напряжённым для девушки был момент после признания. Тогда она высказала вслух то, что волновало её больше всего, свои опасения на счёт того, что она не достойна его внимания, что стала слишком слаба. Но вместо того, чтобы отвергнуть, он только крепче прижал к себе, показывая, насколько она важна для него. Похоже, что немец с самого начала прекрасно заметил все её перемены, но сразу же принял их, даже не поднимая эту тему. Принял, даже несмотря на то, что её нахождение рядом значительно усложнит ему выживание и добавит страданий, которых можно было бы избежать. Если бы он действительно просто убил её в самом начале, тогда бы не было бы голодовки, пыток, в попытке заставить говорить, постоянного шума и света, которые очень сильно действовали на нервы. Ладонь неожиданно коснулась макушки японки, заставив её невольно дёрнуться и отвлечься от размышлений. — Ты выглядишь грустной. Я сделал что-то не так? — Грустной?.. А… Нет, вовсе нет, просто немного задумалась. — она улыбнулась уголками губ, прикрыла глаза, положив голову на его грудь. Нацист крепче сжал руки, провёл по её спине, заправил за ушко прядку волос. Немного поколебавшись, девушка тихо заговорила: — Просто… Мне казалось, что если я не буду сильной, твёрдой, стойкой, как раньше, то ты не примешь меня. Знаю, сейчас уже глупо об этом говорить, но совсем недавно это действительно беспокоило меня. Я очень боялась этого, наверное, я боялась этого даже больше смерти. — Я знаю. Иначе ты не стала бы так самоотверженно кидаться спасать меня, жертвуя при этом собственной жизнью. — Империя притихла. «Неужели даже самые сокровенные порывы моей души так легко прочитать?.. Это… В какой-то мере обижает меня.». — он заметил реакцию, с некоторым удивлением задумался, пытаясь понять, что именно послужило её причиной. — «Похоже, что в этой ситуации только я ничего не понимала о чувствах союзника. Он же наоборот с самого начала читал меня как открытую книгу.» — Наверное, тебе интересно, откуда я узнал о твоих переживаниях? Это потому, что мы с тобой близко знакомы, ЯИ. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы примерно угадывать твои мысли. — Вот оно что… Неужели это было настолько очевидно? — На самом деле, не очень, но я всё-таки понял это. Тише… Да, не показалось. Снова идут. Девушка с опаской оглянулась на дверь, но союзник не выказывал признаков беспокойства. Когда внутрь вошли, он даже не пошевелился, продолжая со спокойным видом прижимать Японскую Империю к себе. Она тоже очень быстро перестала нервничать, впав в то же состояние, что и он. Вошедших удивило их поведение. — Э… Я ожидал, что будет очень сложно заставить их хотя бы просто послушать, но похоже, что это не займёт много времени. — даже не включая свет, СССР подошёл к подопытным ближе, остановился на расстоянии всего в пару метров. — Рейх, нам нужно снять швы. Рана на её животе уже затянулась, но мы не были уверены, что она не разойдётся, так что сейчас в твоих же интересах нас послушать. Нацистская Германия двинулся, открыл глаза установив зрительный контакт зрачки в зрачки, изучающе прищурился. Не было похоже, чтобы Союз врал. Он приподнялся, продолжая придерживать её, направился к выходу, проигнорировав метнувшегося в сторону мужчину, который ожидал возможного нападения. Больше не было смысла защищаться, ситуация, наконец, стабилизировалась и все границы были установлены. Они больше не тронут её, а парень не будет нападать на них, своеобразное перемирие не полностью устраивало обе стороны, но всё равно было лучшим вариантом из всех доступных. Штаты, стоявший в коридоре с каталкой, невольно попятился, заметив, что к выходу подошли оба. Тем не менее, подопытные вели себя очень спокойно, ничто в их поведении не указывало на агрессию или сильное волнение, движения были плавными и уверенными. Коммунист, уже пришедший в себя, осторожно протиснулся к выходу, отодвинув одной рукой корпус арийца. — ЯИ, ложись сюда. Думаю, нет смысла ещё раз повторять, что мы не собираемся тебя убивать, так что лучше сделай это сама. — японка двинулась вперёд, но с ней одновременно двинулся и немец, положил руки на талию, подсадил, но после этого, тем не менее, не сдвинулся с места, требовательно сверля взглядом экспериментатора. — ... — он оглянулся на коллегу, растерянно пожал плечами. — Похоже, он хочет с нами? — Нет уж, пусть тут сидит. — СССР нахмурился, сложил руки на груди. — Мало ли, что он задумал. Мышцы лица парня дрогнули, всего на секунду он начал выглядеть угрожающе, быстро снова принял спокойный вид, но этого уже было достаточно, чтобы показать недовольство. Штаты нервно покосился на Союза. — Знаешь, пускай и его возьмём, просто чтобы он рядом был, это поможет снизить напряжение девки, в его компании она явно будет менее испуганной. Как раз мы в комнате ещё каталку оставили… — Как знаешь, — тот пожал плечами, начал фиксировать руки азиатки, — как же меня раздражает, что приходится считаться с их мнением… «Как и обещал, я не оставил её одну.» — Рейх не был связан, в отличие от союзницы, его оставили так. Только вот, на девушку было направлено дуло пистолета, прямо в голову, так что выкинуть что-нибудь эдакое он всё равно не смог бы. — «Хорошо, что у меня получилось без особых проблем убедить их взять меня с собой.». Он медленно протянул руку, коснулся её запястье. Почувствовав союзника, Империя нащупала его ладонь, крепко сжала. Сейчас она заразилась его спокойствием, перестала нервничать, тоже поверив в то, что ничего плохого не случится. Осмотр и снятие швов прошли быстро, было заметно, что никому не хочется тратить на это время. Всё это время союзники крепко держались за руки. — Я считаю, что пора заканчивать этот эксперимент. — вдруг сказал Союз, отошёл на шаг в сторону, встав к ним спиной. — Мы не сможем сделать лекарство, всё анализы показывают, что регенерировать способно только тело с мутациями. Это бесполезно. К тому же, дальнейшее изучение реакций невозможно, если подопытные не способны даже говорить. Пора уже остановиться. Мы только зря мучаем их. — Я не согласен. — резко возразил США, похоже, что до этого эта тема уже всплывала, но к единому мнению они так и не пришли. — Всё ещё может что-то получиться, мы же смогли сделать препарат, замедляющий регенерацию. Значит сможем сделать и ускоряющий! — Что за чушь. Говорю же, это невозможно. Собеседники переглянулись, перевели взгляд на притихших подопытных. Хотя те и выглядели отстранённо, было заметно, что в воздухе повисла нотка напряжения. Не сговариваясь, они направились в соседнюю комнату, выпустили обоих туда. Помещение не использовалось, так что было пустым и подходило для того, чтобы временно подержать там Нацистскую Германию с союзницей. Едва оказавшись запертыми, они прильнули к двери, прислушались, хотя мужчины и отошли довольно далеко, различить звуки речи получалось, если затаить дыхание. —…то, чем мы сейчас занимаемся, это пустая трата времени и ресурсов. Знаешь, мне хватило Второй Мировой, нет никакого желания продолжать это. — И что же, в таком случае, ты собираешься сделать? — по тону Америки можно было догадаться, что он крайне недоволен. — Не получится же просто отрастить им обратно ноги и придумать что-нибудь другое. — Я и не собираюсь придумывать что-нибудь другое. Просто убьём их. За это время мы смогли выяснить примерную смертельную дозу транквилизатора, так что нужно будет просто усыпить их, да и всё. Хватит уже. Это больше не жертва во имя науки, это бессмысленная жестокость. — Да ну, только не говори мне, что собираешься бросить меня одного с этим разбираться. Мы вместе начали! Так давай вместе продолжать до победного конца. — он протянул руку, но коммунист даже не посмотрел в его сторону. «Похоже, что эта манипуляция уже не поможет мне.» — хмуро подумал Штаты, выждав ещё несколько секунд, опустил ладонь. — «Чёрт, я не хочу тянуть этот проект в одиночку. Без его ресурсов мне придётся вкладываться в это куда сильнее.» — Что за упрямство? — Я уже высказал своё мнение. Если хочешь продолжать бессмысленные пытки, то я тебе в этом не помощник. — Уж кто бы говорил. Раз так хочешь, можешь прямо сейчас пойти и покончить с этим. — вспылил мужчина, ситуация больше не была в его руках, от чего он потерял сомообладание. — Самостоятельно я совершенно не хочу заниматься чем-то подобным. — Вот и прекрасно. Тогда так и сделаем. Стук обуви о пол гулким эхом отражались от стен. Совсем скоро всё должно будет закончиться. Уже за поворотом та самая комната, СССР делает ещё шаг и замирает на месте, не в силах двинуться. США, шедший позади, выглядывает из-за его спины и тоже застывает. Дверь открыта нараспашку, даже не так, она выбита и немного погнута в нескольких местах. В памяти сразу же всплывает подозрительный стук, который было слышно во время разговора, но никто не обратил на него внимания, а зря. Оба приходят в себя почти одновременно, срываются на бег, с разгону врываются в комнату. Пусто. Только порванные верёвки валяются на полу, несколько кровавых разводов и разбросано что-то чёрное. Союз нагибается, поднимает одну такую штуку с пола, в замешательстве осматривает. Пластинка брони… — И что здесь, чёрт возьми, произошло?! — срывается Штаты. — Как они смогли так быстро выбить эту дверь?! Как?! — Без понятия. — задумчиво пробубнил его собеседник, обращаясь скорее сам к себе, повертел чешуйку в руках. — Не знаю, как ты, а я убираюсь отсюда. Прямо сейчас. Прощай. — Эй, подожди! Это всё из-за тебя, хочешь заставить меня самостоятельно со всем разбираться?! С этого момента я отказываюсь сотрудничать с тобой. — Что ж, взаимно. Не дожидаясь, пока бывший коллега опомнится, мужчина быстрым шагом направился к выходу. Сейчас это место не было больше безопасным. В любом случае, что бы ни происходило, это больше не его проблемы, пусть этим занимается Америка. Дверь хлопнула, погружая помещение в полумрак, звенящая тишина повисла в воздухе, после ухода людей казалось, что внутри больше нет ничего живого. А впрочем, может так и в самом деле было. Раздался щелчок, последняя горящая лампочка погасла, темнота и безмолвие окончательно завладели этим местом.