Салих
Volkswagen Touareg оттенка "золотистый металлик" плавно затормозил у въездных ворот огромного особняка, но владелец автомобиля, вальяжно развалившийся в элегантно обустроенном салоне, не спешил выходить на улицу. Дрожащими от всепоглощающей ярости руками он теребил бумажные копии заявления на развод, филигранно оформленного по секретному заказу Бахар. А ведь когда Салих тайком приехал к преданной любовнице, то ожидал более тёплого и радушного приёма. Вместо того чтобы с немым наслаждением упасть в его широкие объятия и покорнейше благодарить за ключи от новой, более модернизированной квартиры в менее людном районе, блондинка, очевидно, перенявшая вызывающую наглость у своей лжехозяйки, заявила, что между ними всё кончено. Якобы она устала исполнять роль его бесправной подстилки и безропотной собачонки, но потребовалось немало времени, чтобы её глаза полностью открылись на его бездушие, чёрствость и безжалостность. Сперва мужчина подумал, что Эсма решила поразить его бездарным чувством неуместного юмора и принялся надменно хохотать, чтобы потешить хрупкое женское самолюбие. Однако, едва обозлившаяся нахлебница чуть ли не силком ринулась выталкивать за дверь влиятельного ухажёра и грозиться собрать уйму любопытных зрителей на лестничной площадке, господин Эрдал посуровел, позволив привычной маске дипломатической сдержанности с треском слететь с перекосившегося от праведного гнева лица. - Ты несёшь чушь, - ровным, но довольно властным тоном сказал Салих, - Наверное, ты просто неважно себя чувствуешь сегодня. Я оставлю тебя в покое. А ты поспишь, отдохнёшь, наберёшься сил и ещё раз подумаешь над своим поведением и тем, что ты делаешь не так. - Я уже хорошо подумала. Как и Бахар, - коварно оскалившись, бросила женщина. - Не приплетай сюда мою жену, - резко выдал Салих. Он не терпел, когда всякие недостойные эскортницы и безмозглые дешёвки произносили имя его неприкосновенной и равнодушной святыни. - Даже ей надоело терпеть твои безрассудные выходки расчётливого эгоиста, - добавила Эсма, вручив негодующему партнёру напоследок несколько свёрнутых документов. Всю дорогу до дома Салих не выпускал из цепких пальцев тонкие белые листы, снова и снова пробегая глазами по длинным, но лаконичным строчкам то ли в поисках опровержения реальности происходящего, то ли в бурном и одновременно тщетном стремлении испепелить величайшее изобретение Древнего Китая сотней лихорадочно-уничтожающих взглядов. - Эти две гадины будто сговорились, - ядовитыми змеями шипели взбудораженные мысли. Пока острый и прозорливый ум опытного политика подмечал некоторые детали составленного заявления (от категоричного отказа Бахар от любых материальных компенсаций и доли на совместно нажитое в браке имущество до указанных основных причин в виде пресловутой непримиримости противоречий и чересчур искренней констатации оказываемого с его стороны физического и психологического давления), мстительно-властолюбивая натура уже рисовала в воображении впечатляюще-реалистические картины надвигающейся экзекуции российского адвоката, посмевшего вмешиваться в семейные дела представителей политической элиты чуждой ему страны. - Ты не получишь развод, - скомкав документы и кинув их на пол личного автомобиля, проскрежетал зубами оскорблённый супруг, после чего неистовым вихрем вылетел наружу. - Добро пожаловать, господин Салих, - поклонился Зафер, незаменимый, но до смешного рассеянный руководитель службы безопасности, топтавшийся у главного входа и обменивавшийся, как он полагал, незаметными взорами, полными пылкого обожания, со сновавшей поблизости служанкой Бенсу. - Где госпожа Бахар? - рявкнул Салих. До подчинённого, напрочь позабывшего о существующих правилах приличия и велении долга, он доберётся позже. А сейчас мужчину интересовало только немедленное наказание, на которое планомерно напрашивалась несносная и своенравная жёнушка. - По-моему, сразу после ужина она поднялась в свою комнату. - Что-то случилось? - настороженно спросил появившийся из-за мощной спины начальника Бехлюль. - Нет-нет. Оставайтесь на своих местах. Всё в порядке, - успокоил сотрудников господин, прежде чем продолжить гневно-торопливое восхождение на второй этаж. По пути Салих встретил отца с мачехой, которые безмерно удивились, как только наследник семейства грозно прошествовал мимо, не удосужившись ответить на добродушные возгласы приветствия. И всё же никто из старших родственников не посчитал нужным мешать распалённому потомку, чтобы не нарваться на свирепый отпор и ужасающий своей масштабностью скандал. Настежь распахнув установленную вопреки его велениям дверь в спальню, которую беззастенчиво заняла Бахар несколько месяцев назад, мужчина без стеснения ворвался внутрь и тут же замер, почуяв пробирающий до сердца аромат чёрной смородины и спелой сливы. Разглядев силуэт разъярённого супруга, женщина пугливо подскочила с кровати и включила ночник из мозаичного стекла, от которого на стенах распустился цветочный калейдоскоп: - Салих? Что ты здесь делаешь? - Ты, должно быть, запамятовала, дорогая, но я по-прежнему являюсь твоим законным мужем. Поэтому твои вопросы нелепы и глупы. - Зачем ты пришёл? - почувствовав на себе пристальный прицел кофейных глаз оголодавшего хищника, Бахар сильнее запахнула чёрное кимоно с нежно-цветочными узорами. - Я видел копию твоего заявления на развод, - сфокусировавшись на её насупленном лбу, сообщил мужчина. - Что ж, значит, сюрприз провалился, - ничуть не смутившись, отрезала Бахар. - Брось, - ехидно отмахнулся Салих, - мы оба знаем, что скоро тебе надоест играть сильную и независимую. Тогда ты, как и всегда, сразу же прибежишь ко мне. - А если не прибегу? - гордо вздёрнула подбородок жена. Мужчина чуть не прослезился: настолько Бахар наивно полагалась на несбыточные мечты и призрачные надежды. Она погрязла в воздушных замках, возомнив себя отважной воительницей. Но он знал, что у любимой пленницы не хватит духа в открытую противостоять его безграничному влиянию. - Ты - ничтожество! - раздосадованно плюнул Салих, вернувшись на годами протоптанную тропу запугивания, - Без моих подачек ты ничего не можешь. И секунды не проживёшь без моих банковских карточек и счетов. - Это ты - настоящее ничтожество и чудовище, - скривилась жёнушка, - Ты помешался на своей власти и деньгах и думаешь, что всё и всех можно купить, что чувства и эмоции людей - разменная валюта, не более. Но я не твоя марионетка или игрушка. Я - живой человек, я - женщина. И за пять лет брака ты ничего не сделал ради меня и для меня, ничего не предпринял, чтобы я стала счастливой, не пошевелил и пальцем во имя моего благополучия. Всё, что ты умеешь, это унижать, оскорблять, издеваться и смешивать с грязью. Но знаешь, что? Так поступают не мужчины, а истинные моральные и духовные калеки. Пожалуй, я бы даже могла тебя пожалеть. Если бы ты не убил во мне милосердие своей ненасытностью, жестокостью и высокомерием. - Заткнись! - не сдержался Салих, - Неблагодарная стерва! Я положил к твоим ногам все свои богатства. Ты ни дня не испытывала нужду. Ни дня не спала на улице. Ни дня не голодала. - Зато я каждый день потихоньку умирала. Светлые и чистые чувства во мне угасали в твоей грозной тени. Ты никогда не интересовался тем, хотела ли я найти себе дело по душе, самостоятельно встать на ноги. Не спрашивал, какие фильмы мне нравятся, что я предпочитаю есть на завтрак. Аллах, да ты до сих пор не в курсе, какой мой любимый цвет. - Сплошная ерунда и нелепица. К чему мне такие подробности? Ты - моя. Это всё, что тебе следует запомнить. - Ты использовал меня, манипулировал, запугивал, - пропустив замечание истерзанного супруга, упорствовала Бахар, - Оградил меня от внешнего мира постоянным надзором и беспрерывным контролем. Всегда брал, требовал, снова брал, ничего не отдавая взамен, кроме презрительного пренебрежения и больного комплекса превосходства над другими. - Как ты смеешь предъявлять мне претензии? - поразился её бестактности и дерзости мужчина, - Ты - самое холодное и безэмоциональное существо. Ты ни разу не удосужилась позаботиться обо мне во время болезни, ни разу не одарила меня искренней улыбкой, ни разу не положила свою голову мне на плечо. Каждое мимолётное прикосновение я был вынужден вымаливать. Даже твои скупые ласки я выпрашивал как побитый и голодный пёс. - Ты не вымаливал и не просил, а принуждал и насиловал. - Браво. Тебя послушать, так я просто премерзкий тип. - Так и есть. И я говорю тебе, что наш брак полностью изжил себя. Но ты упрямо продолжаешь затыкать уши и заезженной пластинкой твердить одно и то же. - Я не дам тебе развода, Бахар, - твёрдо пообещал Салих. Он никогда не отпустит на волю эту мятежную и прекрасную пташку. Не сумеет собственноручно отпереть дверцы её золотой и надёжной клетки. Будет биться до последней капли крови, лишь бы встретить старость в её безразличных руках. - Дорожишь своей незапятнанно-фальшивой репутацией? - Будь всё проклято! - стремительно обернувшись вокруг себя, крикнул Салих, - Я дорожу тобой, глупое ты создание. Тобой! - Ты дорожишь желанием обладать мной. Как жаль, что твоё желание неисполнимо. - Сейчас мы это проверим, - потеряв всякое терпение, подытожил могущественный господин и, наскочив на женщину одним неуловимым прыжком, повалил её на кровать. - Сейчас ты поймёшь, что я могу всё, а ты - ничего, - блуждая неспокойными губами по напряжённо застывшей шее и спешно поднимая вверх раздражающе-длинные полы шёлкового халата, запальчиво шептал Салих, - И лучше уступить и сдаться, чем бороться и остаться совсем без сил. - Я... Никогда... Не перестану... Бороться, - сопротивлялась негодница, по обыкновению набивая себе цену, - Можешь меня убить... Но я больше не буду твоей... Ни в постели... ни на бумаге... ни где бы... то ни было. Салих совсем не слушал, что настойчиво повторяла супруга, бешеной кобылой лягаясь, извиваясь и толкаясь под ним. Въедливый запах её густых волос, лакомый вкус её нежной кожи и глубокий звук её мелодичного голоса сводили мужчину с ума. Заблудшим бедуином, который наконец-то дорвался до вожделенного источника, он пытался испить Бахар до дна. Испить её величественную красоту, цветущую молодость, холодную неуязвимость и непоколебимое упорство. Заглушить кипучие протесты требовательными касаниями, сокрушить высокие стены глухого отчуждения медленными поглаживаниями, изжечь неутолимую ненависть жадными поцелуями. Окончательно потонув в чёрном омуте неутолимой страсти, Салих не обратил внимание на то, что его воинственная дама подозрительно затихла и перестала брыкаться. И очень даже зря. Проявив поистине ошеломляющую удаль, женщина вдруг упёрлась коленями мужчине в живот, а кулаками - ему в грудь, и столкнула на пол. Первые пять секунд Салих, чудесным образом очутившийся у бархатного изножья кровати, не мог прийти в себя и поверить в то, что его смиренная и беспомощная госпожа одолела супруга решительным, почти звериным противодействием. Столь рьяное, едва ли не неистовое сопротивление одновременно изумило и насторожило мужчину. Но больше всего оно его ужаснуло. Неужели досточтимый господин Эрдал утратил непререкаемый авторитет в глазах собственной жены? Что, если его мучительно-болезненная привязанность к Бахар сделала Салиха жалким и никчёмным подкаблучником, о которого каждая встречная с лёгкостью вытирала ноги? Неужто сентиментальная сторона, сокрытая внутри толстым слоем грубой циничности и непомерной амбициозности, превратила самонадеянного носителя в бесхребетного слабака и паталогического слюнтяя? Лютая злость и безграничная абоминация, которую он никогда прежде не испытывал, пронзила гулко клокотавшее сердце, и мужчина спешно поднялся на ноги. - Ты заплатишь за это, - пригрозил он, прежде чем кротким ягнёнком выскочить прочь. Выжав из домашнего серого Nissan Qashqai третьего поколения критические единицы скорости, Салих укрылся в ближайшей забегаловке. Он бесцеремонно вышвырнул оттуда всех посетителей, всучив возмущённому владельцу увесистую пачку разноцветных купюр общей суммой около семи тысяч лир. Вмиг подобревший хозяин помог остальным как можно скорее покинуть заведение и лично накрыл стол для богатого посетителя искандер-кебабом, бешбармаком с картошкой, баклажанной закуской, жареной морковью с луком, рыбными котлетами, запечёной кефалью и тушёной камбалой в сметанном соусе. Когда к гостю присоединился преданный Озеп, Салих успел влить в себя пол-литра неразбавленной ракы под заунывные завывания местного радио, не притронувшись к многообразию аппетитно пахнущих блюд. И, тем не менее, крепкий алкоголь и слезливые песни не помогли изничтожить адское пламя, неукротимо полыхавшее в груди и стиравшее лёгкие в пепел. - Босс, невозможно, чтобы всё обстояло настолько плохо, - приспешник чётко оценил удручённое состояние начальника, усевшись напротив и заказав для себя чашку классического кофе. - На самом деле гораздо хуже, чем кажется, - залпом опустошив очередной стакан с турецкой водкой, отозвался Салих, - Лучше отвлеки меня от семейных проблем и расскажи о продвижении дел с любознательной и назойливой Элиф Дюпьер. - Я кое-что предпринял и вынудил её отступиться от глупых затей. Думаю, отныне она нас не побеспокоит, - заверил Озеп. - Отлично, - победно ухмыльнулся изгнанный из супружеского рая мужчина, - А что насчёт Ягмур Коган? - К сожалению, компромат, о котором она неоднократно намекала, действительно существует. Мне удалось выяснить, что вдова хранит его в банковской ячейке. Кстати, ключ от ячейки она почему-то передала Нихату Оналу. - А, новому финансисту своей компании, который, согласно её недалёким умозаключениям, заменит предыдущего специалиста. - Верно. А ещё он является мужем Пейкер Онал, художницы, что писала ваш семейный портрет к пятилетней годовщине. - Ты посмотри на эти совпадения, - задумчиво протянул Салих. - Не уверен, совпадение ли это. Как и то, что Ягмур недавно вышла замуж во второй раз. К тому же, за отца Нихата, известного бизнесмена Хильми Онала. - Значит, она хочет использовать свои семейные связи против меня. Пусть рискнёт. Позабавимся слегка. Хильми Онал везде ищет материальную выгоду, поэтому покинет молодую супругу, как только на горизонте замаячит угроза банкротства. Хозяин кафе принёс второму гостю долгожданный заказ и, пожелав приятного аппетита под зловещее молчание собравшихся, удалился в кухню. - Как моя сестрёнка Севиль? - возобновил тщательный допрос Салих, - Всё ещё играет в детектива? Сделав неторопливый глоток, Озеп виновато опустил глаза: - Вот тут, боюсь, мне нечем вас порадовать. К сожалению, госпожа Севиль не вняла вашим предостережениям и ведёт собственное расследование об исчезновении детдомовских девочек. Несколько раз она наведывалась в детдом под покровом ночи. Её видели у окон, выходящих из комнаты девочки по имени Хюлья в сопровождении какого-то безволосого мужчины. - Что за девочка? - Одна из тех, что получила поражение голосовых связок после череды неудачных экспериментов и замкнулась в себе. Мы оформили её погибшей и изъяли всю информацию относительно последних обследований. Проклятье! Почему ничтожные представительницы женского пола вечно нуждаются в бессменном погонщике, который держал бы в прочной узде их необузданную природу беззаботных и дотошных искательниц приключений? - Ясно, Севиль осадила девчонку, чтобы разболтать её. Забавно, что та никогда уже не заговорит и не выдаст сестрице наши секреты, - утешил сам себя Салих. - Не переживайте, я узнаю, кто помогает ей проводить несанкционированные беседы с Хюльёй, и сразу же разберусь с наивным глупцом. - Но и Севиль не стоит жалеть, Озеп. - Я вас не совсем понимаю, - внезапно замялся помощник, нервно почесав правую ладонь о твёрдую поверхность подлокотника. Без каких-либо колебаний политик отдал жёсткий приказ: - Если сестрица снова совершит ту же ошибку, проучи её. И вообще, я даю тебе карт-бланш вплоть до её полного уничтожения. Озеп испуганно вытаращил свои непривлекательные глаза-шарики. А что? Не ожидал от сурового господина подобного холоднокровия в отношении близкой родственницы? Салиху осточертели непредсказуемые капризы, брезгливое недовольство и необоснованные истерики. Он начал презирать всех женщин в мире, браня их за хмурую безучастность и оскорбительную бесчувственность. Так пусть же они страдают так же сильно, как на протяжении бесконечных и утомительных пятнадцати лет он страдал от невыносимой заносчивости Севиль, вызывающей гадливости Бахар и прискорбного скудоумия Эсмы.Селим
Селим откинулся на спинку массивного кресла-качалки из экокожи и натурального ротанга, установленной напротив панорамного окна просторной спальни, гармонично совмещённой с кабинетом, и издал вздох, полный непередаваемого наслаждения. За последние годы он ни разу не оставался дома на выходные, чтобы просто выспаться, подольше поваляться в постели, побездельничать или почитать какую-нибудь книгу из домашней эксклюзивной коллекции. Мужчина жил лишь работой, компанией, стройками, проездами от одного объекта до другого, подписанием контрактов и смет, деловыми встречами и переговорами. Бесцветная монотонность и повседневная рутина, которая казалась непрерывным конвейером неустанного трудолюбия, фантастической целеустремлённости и ненасытной жажды успеха, на самом деле лишала жизнь холостяка насыщенно-неповторимых красок. С появлением же Айсун она озарилась всеми цветами радуги: красные блики неиссякаемой страсти, оранжевые искры неуёмной энергичности, жёлтые всплески блаженного тепла, зелёные всполохи безусловной взаимности, голубые разводы трепетной нежности, синие мазки безоговорочного доверия, фиолетовые колеры невыразимого покоя составляли идиллическую картину новоиспечённой ячейки общества с благозвучной фамилией Карахан. А, хоть и поспешная, но довольно удачная женитьба открывала новые, неизведанные горизонты семейного благополучия, душевного комфорта, нерушимой стабильности, эмоциональной близости, финансового процветания, непрерывной поддержки и бескорыстного взаимоуважения. Конечно, поначалу не было столь же легко и беззаботно, как при периодических свиданиях и романтических прогулках. Построение совместного быта стало краеугольным камнем поистине адского терпения. К счастью, Селим, следуя непоколебимым канонам отменного здравомыслия, быстро сориентировался среди буйных ветров недосказанности, недопонимания и значительных различий в предпочтениях и привычках и укротил надвигающийся шторм женской притязательности и упёртости поразительными компромиссностью, гибкостью и деликатностью. Например, когда Айсун перевезла все свои вещи в новое гнёздышко, то, оказалось, что в комнате Селима практически не хватало места. Несмотря на заранее освобождённые полки и вешалки в гардеробной, а также шкафчики ванной и комоды спальни, для женской одежды, туалетных принадлежностей и средств по уходу за волосами и кожей лица и тела не осталось ни уголка, ни закоулка. Девушка безумно расстроилась и собиралась вернуться обратно в отчий дом с предложением оставаться на ночёвки у мужа не чаще трёх раз в неделю. Молодожёна подобный расклад категорически не устроил, поэтому он нанял толковых специалистов, которые в кратчайшие сроки объединили его комнату с соседней гостевой, тем самым максимально расширив пространство для всех нарядов, баночек, колбочек, флакончиков и коробочек любимой. Затем, спустя пару недель совместного проживания, вдруг выяснилось, что Айсун, привыкшая засиживаться допоздна в уютной постели за чтением научно-популярных статей по психологии, немного беспокоила супруга, который строго соблюдал режим и ложился спать не позднее десяти вечера. Мужчина не мог спать при включённом свете, а девушка не умела засыпать без предварительного чтения и ворочалась с боку на боку не менее получаса, если не прочитывала ни строчки. В итоге заботливый муж подарил девушке светодиодную закладку, которая спасла плачевное положение обоих. Кроме того, у Айсун, как, наверное, у большинства представительниц прекрасного пола, имелась пренеприятнейшая склонность прихорашиваться и наряжаться около двух часов кряду, при этом напористо заверяя изнывавшего от бесконечного ожидания спутника в том, что она будет готова буквально в течение пяти минут. Тут Селим не стал ввязываться в бессмысленные нравоучения и докучливые лекции на тему "как правильно распределять своё время", благосклонно смирившись с настолько незначительным недостатком супруги. Достоинств всё же у неё насчитывалось гораздо больше: от неисчерпаемой доброты, вдохновлявшей на благородные свершения, и всепоглощающей открытости, искоренявшей мельчайшие задатки лжи, до природной жизнерадостности, привносившей яркие и чёткие очертания размытому и пугающему будущему, и неистощимой оптимистичности, придававшей искристую бодрость духа на целый день. Что же касается реакции родственников на весьма скоропостижное бракосочетание, то отец жениха с распростёртыми объятиями принял миловидную невестку в семью. Бахар и Нилюфер тоже искренне обрадовались заключённому кузеном-трудоголиком союзу. Бехлюль смущённо похлопал приятеля по спине и одарил его сумбурными поздравлениями. Даже тётя Мине, отличавшаяся изощрённой избирательностью, прознав о выдающихся бизнес-достижениях семейства Джанлы, простила племянника за необоснованную спешку и пожелала ему с супругой безграничного счастья. Правда, родные Айсун отнеслись к нежданному зятю не столь радушно. В особенности после того, как он, сославшись на рабочую занятость и непостижимую нагрузку, многократно откладывал и переносил семейный ужин-знакомство. Когда же Селим всё-таки выкроил необходимое время в своём плотном расписании, то тесть и шурин припомнили ему допущенные промахи в мягкой, но достаточно желчной форме. Сразу стало понятно, что ни Бурхан, ни Эрдем Джанлы полностью не примут супруга Айсун всерьёз, невзирая на его деловые заслуги, а лишь наградят того снисходительным позволением поддерживать вновь обретённый статус ради благополучия девушки. Однако наследник Караханов не собирался отступать без боя, поэтому заранее распланировал несколько вариантов на будущее по сближению и примирению с отцом и братом любимой. - Что я вижу? - в преувеличенной озабоченности раскинул руки в стороны вошедший отец, - Сам Селим Карахан проводит субботний день в стенах собственного дома. Что случилось? Неужели надвигается конец света? - Ты всё ещё шутишь, - резко выпрямившись, отозвался Селим, - Может, записать тебя в программу стендаперов? - Я же уже извинился, - посерьёзнел батюшка, - Ты что, никогда не простишь старику слабость к качественному юмору? - Да, знатно же вы повеселились с этой молодухой. А уж как хохотали наши азиатские партнёры и досточтимые соседи, аж животы надорвали, - съязвил Селим. - Сынок, я знаю, что сильно тебя обидел. Но я хотел сделать что-то достойное, чтобы помочь девушке в беде и вытащить её из болота безнадёжья. - Ладно, ты решил взять в жёны девицу едва ли не втрое младше себя по каким-то сверхблагородным причинам, которые ни в коем случае нельзя раскрывать. Имеешь право. Ты же, как-никак, взрослый и самодостаточный человек. Но устраивать из свадьбы целое шоу и заявлять гостям, что она не более, чем тщательно продуманный розыгрыш... По-моему, слишком жестоко и глупо. Со дня несостоявшегося торжества минул почти месяц, но отец и сын так и не сумели толком обсудить произошедшее и высказать накопившиеся обиды и претензии. Очевидно, момент икс наконец настал. - Согласен, - тут же уступил отец, - Я поступил не совсем честно с тобой и собравшейся публикой. Но в своё оправдание могу сказать, что я не собирался никого разыгрывать. Как, впрочем, и верить в то, что мы с Эдже дойдём до конца в этой неоднозначной затее. - То есть изначально не был уверен в своём решении? Совсем не в твоём стиле, папа. - Просто в данной ситуации всё зависело не от меня. Я лишь предложил крепкое плечо пострадавшей девушке. Что не скажешь о тебе. - А причём тут я? - удивился Селим. - Ты думаешь я слепой и вообще ничего не вижу и не понимаю, сынок? - Тут нечего понимать. Мы с Айсун безумно влюблены друг в друга, - подскочив на ноги, Селим принялся мерить комнату нервными размашистыми шагами, - Я и прежде говорил, что, хоть на меня это и не похоже, но я впервые в жизни испытываю настолько глубокие и будоражащие чувства. Поэтому я не сдержался и предложил Айсун стать моей женой. Да, необдуманно, безрассудно и наугад. Но разве это имеет значение, когда мы вместе и счастливы? - Не сомневаюсь, что чувства ваши настоящие. Но вот повод для женитьбы ты выбрал отвратительный. - И что же это за повод, подскажи, ради Аллаха, - Селим круто развернулся, остановился в самом центре и воинственно скрестил руки на груди. - Я тебя слишком хорошо знаю, Селим. Ты же всего-навсего стремился досадить мне. Наказать за невзвешенные действия собственной неосмотрительностью и опрометчивостью. - Что за чушь? Да, я действовал внезапно, но не все мои поступки вертятся вокруг твоей оси, - запальчиво выдал Селим. Хотя в груди болезненно заныл тоненький голосок совести от правдивости сказанных премудрым Месутом Караханом слов. Пусть в основе беспечных решений молодого бизнесмена и лежала сильная любовь к рыжеволосой хохотушке, но вряд ли он сделал предложение с бухты-барахты исключительно во имя возвышенных сентиментов и желания обрести супружеский рай для двоих. - Тебя оскорбило моё пренебрежение памятью покойной Сельмы, - продолжил отец, - Да и вспыльчивые фразы госпожи Фазилет подлили огонь в разгоревшийся костёр твоего негодования. К тому же, я выслушал твоё мнение относительно грядущего союза с юной девицей и полностью его проигнорировал. Видимо, ты захотел проучить безалаберного и неразборчивого старика. Показать наглядный пример, к чему способны привести легкомысленность и беспечность. Возможно, даже и неосознанно. - Допустим, что ты прав, - нехотя согласился Селим, - Это ничего не меняет. Мы с Айсун отныне муж и жена. Точка. Кроме того, какая разница, почему я на ней женился? Нам хорошо вместе. Остальное не должно тебя волновать. - Но, Селим, - начал старик и вмиг осёкся, потому что позади раздался оглушительный звон разлетевшейся на мелкие осколки посуды и раскатистый грохот матового подноса, ударившегося о стену. - Айсун? - повернувшись к двери, оторопел Селим. Девушка медленно опустила ослабевшие руки, из которых на пол выпал приготовленный недавно завтрак из тыквенных вафель, трубочек с творожным кремом и раф-кофе с лавандой. В её прекрасных малахитовых глазах застыли невыплаканные слёзы, а изящный маленький подбородок затрясся от еле сдерживаемой злобы от перенесённого унижения. - Доченька, - ласково обратился к ней оплошавший господин Месут, - если ты услышала наш разговор, то не принимай близко к сердцу. Я уже не в том возрасте, болтаю что попало. Айсун молча бросила на супруга насупленный взгляд и выскочила в коридор. Мужчина ринулся за ней и в четыре широких шага нагнал беглянку на лестнице. - Айсун, подожди. Куда ты бежишь? Мы позовём Бенсу или Мелек, и они в мгновение ока приберут комнату. - Думаешь, меня волнует устроенный наверху беспорядок? - обойдя мужа и возобновляя спуск, возмутилась девушка, - Ты же наврал мне! Ты меня использовал! А я, как законченная дурочка, поверила тебе. Поверила, что с тобой обрела что-то настоящее и стоящее. - Так и есть, милая, - ухватившись за её правое запястье и крепко сплетя пальцы рук, Селим прижал любимую дрожащей спиной к могучей груди, - Я люблю тебя. Айсун оттолкнула мужчину и стремительно повернулась к нему лицом: - Тогда ответь: почему ты позвал меня замуж? Почему женился на мне? Селим долго всматривался в напряжённые черты супруги, чтобы набраться храбрости и выложить всё на чистоту. Однако, чем дольше он собирался с мыслями, тем стремительнее они разлетались прочь и тем торопливее несгибаемое мужество покидало пределы его перепуганного сердца. - Из-за свадьбы отца? - спросила девушка. - Я не знаю, - потупив взгляд, отозвался Селим, - Может, из-за свадьбы отца, может, из-за слишком огромных чувств, может, потому что хоть раз в жизни пожелал совершить что-то, ничего не планируя заранее и не просчитывая сто ходов наперёд, а просто наслаждаясь моментом. - Ты хотел насолить господину Месуту, - мастерски заключила девушка, - И не придумал ничего лучше, чем жениться без предупреждения, а потом огорошить родню свершившимся фактом. - Айсун, неужели для тебя важнее причина, а не результат? - Скажем, они равноценны. - Хорошо, я не отрицаю, что планировал сделать назло отцу, неожиданно для всех приведя в дом невестку. Но такой низкий порыв быстро оставил меня. Селим слегка наклонился и уткнулся твёрдым лбом в мраморный лоб любимой, нежно пригладив её растрепавшиеся волосы: - Ты - самое дорогое в моей судьбе. Вот, что действительно важно. Девушка плавно убрала руки супруга от своих волос и резко отпустила их: - Я так не могу, Селим. Меня сильно огорчает, что, несмотря на восторженную влюблённость, ты позвал меня замуж не потому, что так подсказывало тебе сердце, а из холодного расчёта. Твой мотив оказался далеко не возвышенным. Впервые Селима поставили в тупик бесхитростное прямодушие и обворожительное беспритворство жены, и у его практичного разума никак не получалось отыскать подходящий сценарий для возможного консенсуса. - Прости меня, - только и выпалил он, всецело полагаясь на сострадательность и отзывчивость девушки. - Я-то прощу. Но теперь постоянно буду сомневаться в тебе. Постоянно буду думать: "Он заботится обо мне из стремлений, идущих от чистого сердца, или из возложенного на себя долга? Он дарит мне замечательные подарки и балует вниманием, потому что его переполняют искренние чувства и эмоции или потому что считает это прямыми обязанностями добропорядочного супруга? Он смотрит на меня с неподдельной любовью или с виноватой жалостью? Жалеет ли он о том, что поспешил с заключением брака? И, если да, то как долго продлится наша совместная жизнь, прежде чем он отважится прекратить обоюдные страдания и примит спасительное решение о разводе?" - Подобного никогда не случится. Даю тебе слово. - А ты даёшь слово, так как искренне веришь в то, что сдержишь его, или чтобы непременно меня удержать? - Я знаю, что тебя неоднократно обманывали и обижали, поэтому ты начинаешь защищаться, если чувствуешь что-то неладное в отношениях. Но, пожалуйста, Айсун, не поступай с нами несправедливо. - Тогда что, по-твоему, справедливо? Терзаться сомнениями до скончания века? Или пустить всё на самотёк и в конечном итоге разочароваться друг в друге? - Я не хочу тебя разочаровывать. - Тогда отпусти меня, - попросила девушка, - Дай мне немного времени привести свои мысли в порядок. Обдумать всё, как следует, осознать, в каком направлении следует двигаться дальше. Селима нестерпимо жгло неосуществимое желание упасть в ноги супруги и слёзно умолять её не покидать его, не бросать на растерзание невыносимо глухого одиночества. Но неоправданная гордость и неизречённое высокомудрие спасли мужчину от бессмысленных унижений и бесполезных жестов. - Ты вернёшься в отчий дом? - поинтересовался Селим, когда при помощи взбудораженных служанок, которые в панике распихали первые попавшиеся под руку вещи по двум чемоданам, попутно вытирая испачканный пол и собирая осколки, Айсун спустила их вниз и поставила у входной двери, чтобы обуться. - Вряд ли, - девушка натянула молочно-белый сапог из телячьей кожи с велюровой подкладкой на правую ногу, - Мне стыдно возвращаться туда спустя всего месяц брака. Отец и брат не смирятся и опять обозлятся на тебя. Попрошу Эдже приютить меня на время. Уверена, она не откажет. - Вот же я - старый дурак, девочка, безмозглый болван и пустомеля. Айсун, останься с нами, - запричитал вышедший в коридор старший Карахан, - Я наговорил всякой ерунды. Наболтал какую-то несусветную чушь. Мне надо по губам надавать. Милая, не руби сгоряча. Выслушай мужа, постарайся его понять. - Папа, не вмешивайся, - устало призвал Селим. - Да, не вмешивайся, - недовольно передразнил его отец, - Ты же всегда всё держишь под контролем. Такой спокойный и невозмутимый. И что? Легко отпустишь девушку и начнёшь мучиться где-нибудь в сторонке, втихую, чтобы никто не видел? Спрячешься и закроешься от домочадцев, чтобы вдоволь наплакаться? Идиот! - Дочка, - снова обратился к невестке свёкор, - не уходи. Селим совершил ошибку, но это не даёт право сразу бросать мужа. Вы ведь даже и полпути ещё не прошли. А я виноват. Только я. Язык бы прикусить, чтобы ты не слышала тот бред, что я нёс. - Господин Месут, вы ни в чём не виноваты, - натянув на левую ногу второй сапог с устойчивым каблуком необычной формы, Айсун встала прямо, - Не расстраивайтесь. Мы сами как-нибудь разберёмся. Отец едва заметно качнул головой и смахнул крепко сжатым кулаком скупую слезинку из левого глаза. Похоже, старик намного чувствительнее и восприимчивее отнёсся к безобразной ссоре между молодожёнами и переживал за финал их неоднозначных отношений гораздо сильнее их самих. Как только за Айсун захлопнулась входная дверь с характерным бахом, Селим вздрогнул, как будто его внезапно окатили ледяной водой приближающегося цунами, которое плавно подступало к смятённому сердцу, безжалостно потопляя трепетные надежды и замедляя ритмичный пульс. Из него разом выкачали воздух и выдернули изнутри что-то неимоверно важное, отвечавшее за отличительность homo sapiens от остальных земных видов и существ. Его привычно несгибаемый и неукротимый дух в одно мгновение превратился в слабую, немощную и беспомощную субстанцию без какого-либо волеизъявления и сознательности. В разрозненных и хаотичных мыслях расстелился густой туман, сквозь мрачно-серую толщу которого пробивалась единственно здравая идея: теперь мужчина ни за что не сможет жить без любимой и, что намного важнее, не остановится, пока не вернёт её в общий дом и свою постель.Эдже
Подгоняемый ужасно нетерпеливой и до безумия взвинченной Эдже, которая после полученного от старшей сестры сообщения с требованием немедленно приехать по указанному адресу как сумасшедшая выскочила из дома, забыв расчесаться и позавтракать, водитель ярко-жёлтого такси категории С трижды пролетел на красный свет и дважды едва не врезался в ускорявшуюся справа машину при опасно набиравшем обороты обгоне. Благо, растревоженную пассажирку ничуть не смутили рискованные манёвры местного лихача, и она с радостью оплатила ему двойной тариф за вызов через приложение. Безудержным ураганом ворвавшись в уютное кафе "Evvela", девушка накинулась на Хазан с расспросами: - Что случилось? Вы поругались с Ягызом? Хотя нет, такое маловероятно. Или стой... Малютка Севинч заболела и тебе не с кем оставить её в рабочие дни? Или мама опять пристала к тебе с лекциями о вреде чересчур либерального воспитания? - Для начала сядь, Эдже, - грозно приказала старшая сестра, которая уже какое-то время провела в ожидании спешащей на всех парах гостьи за столиком у окна. - Ладно, - скинув с себя баклажанный полушубок из искусственного меха с кожаным поясом и аккуратно повесив его на спинку стула, повиновалась младшая Чамкыран. Хазан помолчала ещё несколько томительных минут, с обострённой подозрительностью и неизлитым недовольством оглядев младшенькую с головы до пят. - Сестра, когда ты вот так смотришь, то начинаешь напоминать маму, - испуганно проблеяла Эдже. - А чего ты так испугалась, а? Тебе есть, что скрывать от своей сестры? - хитро прищурилась Хазан. Эдже нервно заёрзала на стуле, прикидывая в уме, не прознала ли старшая родственница об ухудшившемся состоянии племянника: - Ради Всевышнего, перестань играть в гляделки и скажи уже, что происходит. - Ты, оказывается, замуж собиралась. За очередного престарелого миллионера. Да, выходит, я, как всегда, узнаю обо всём последней. Девушка облегчённо выдохнула: сестра всего лишь добралась до своры интернетных сплетен относительно несостоявшегося союза с Месутом Караханом. А она, грешным делом, чуть не выпалила сокровенные тайны под столь убийственным и требовательным взором. - Мама стала почётной приглашённой на свадьбе. Даже Ягыз был в курсе: прочитал в новостях пару недель назад и благополучно утаил. Только мне ничего не сообщили. Я что, настолько не важна для тебя, Эдже? Я совсем для тебя ничего не значу? - Причём тут это, сестра? Конечно, ты для меня очень важна. Я тебя сильно люблю, ценю и уважаю. - Тогда почему не рассказала мне? Эдже предприняла отчаянную попытку заглушить беспощадный гнев Хазан, плавно изменив русло напряжённой дискуссии: - А ты разве не должна сейчас трудиться над усовершенствованием единой онлайн-платформы, приложений и электронной системы для обучения в цифровой среде "OkulTek"? В период безалаберного побега с возлюбленным Хазан окончила в США курсы менеджмента. После возвращения домой у неё, правда, не получилось устроиться по специальности из-за беременности и рождения дочери. Однако сразу после того, как молодые родители упросили безотказную Севду понянчиться с новорождённой малюткой за половину стандартной цены в честь кровной связи, счастливая мать сразу же ринулась на поиски подходящей работы. Затем, благополучно вписавшись в коллектив успешной Стамбульской компании, на протяжении почти пяти месяцев супруга сурового "холодильника" с добрым сердцем крепко держалась в дискавери-команде продакт-менеджера в должности исследователя, тщательно изучая рынок, конкурентов, пользователей, формулируя и проверяя гипотезы и проводя эксперименты. А название нынешнего проекта тоже подсказала госпожа Эгемен, использовав оригинальное слияние слов okul - школа и teknik - техника, технический, технология. Да, в отличие от безмозглой Эдже, у которой не заладилось с осуществлением мечты выучиться на юриста (девушка с треском провалила все вступительные экзамены, несмотря на бессонные ночи и груды вызубренной литературы), Хазан многого добилась благодаря железной силе воли, непробиваемому упрямству, рьяной увлечённости и редкостной смекалке. А младшая представительница семейства Чамкыран получила от взбешённой госпожи Фазилет, отдавшей последние накопления нанятым репетиторам, вполне заслуженное звание "самая бестолковая дочь в истории человечества". Впрочем, вполне отходчивая и незлопамятная матушка наверняка надеялась хотя бы на университетский диплом в области социологии. Иначе не сносить бедняжке головы. - Я отпросилась у начальницы, - честно поведала Хазан, - Она - порядочная и отзывчивая женщина, поэтому проблем не возникло. - Я рада. - Кстати, - более резко добавила Хазан, - не пытайся увильнуть от темы разговора, дорогая. Я не куплюсь на твои детские уловки. Проклятье! И почему самые близкие люди стопроцентно осведомлены о твоих всевозможных слабостях и беспрестанно применяют их в свою пользу, чтобы докопаться до совершенно не касающейся их правды? - Хорошо, - тяжко вздохнула Эдже, - ты достаточно хорошо меня знаешь. Но и я знаю тебя не хуже. Если бы я сказала тебе, что собираюсь стать женой пятидесятитрёхлетнего мужика, стоящего во главе процветающего строительного бизнеса, ты бы обозвала меня содержанкой, плюнула бы мне в лицо или бы прокляла. - Но зачем, Эдже? Зачем тебе понадобился этот старик? У тебя что, развились какие-то психологические отклонения, раз тебя тянет к ровесникам покойного отца? Или у тебя появились финансовые трудности, о которых ты старательно помалкиваешь? А, может, в тебе вдруг пробудилась ненасытная и алчная госпожа Фазилет, мечтающая о безоблачной дорогой жизни в роскошном особняке на берегу Босфора? Что из этого с тобой приключилось, сестрёнка? Ответь. Эдже подняла глаза на докучливую родственницу и разревелась как последняя дура. - Милая, успокойся, - переместившись на соседний от неё стул, Хазан обняла плачущую девушку за плечи, - Эдже, перестань. Ты меня пугаешь... Хватит, милая. Успокойся. Всё наладится. Не волнуйся. - Да что происходит, Аллах-Аллах? - не выдержала сестра, внезапно отстранившись от Эдже, когда неконтролируемый рёв той набрал большую мощность и привлёк ненужное внимание вновь прибывших посетителей. Подавленная и сломленная носительница фамилии Чамкыран издала три протяжных оха и два сдавленных всхлипа, а затем успокоилась так же быстро, как и ударилась в безудержные слёзы. Она осознавала, что напрасно расплакалась в присутствии Хазан, поскольку та, ведомая обострённым чувством справедливости, ещё интенсивнее насядет на младшенькую и не "слезет" с неё до тех пор, пока не раскопает истину относительно терзающего её несчастья. А самой Эдже настолько надоело изображать из себя изысканную и благородную леди со стальным характером, осточертело разыгрывать роль сильной и независимой матери, старающейся во имя благополучия единственного ребёнка, и выворачивало наизнанку от насквозь фальшивого образа непритязательной и необременительной сестры и скромной, ни в чём не нуждающейся дочери. Так что, возможно, дерзкая допытливость новой госпожи Эгемен разделит неподъёмный груз девушки и поможет донести его до победного конца. - Озгюр болен, сестра, - вытерев солёные следы от недавних слёз тканевой салфеткой, призналась Эдже. - Что? Как это болен? Что ты такое говоришь? Что за вздор? - шокированная трагическими известиями, зациклилась Хазан. - Вторая стадия нейробластомы, - ровным, почти безэмоциональным тоном продолжила уставшая, опустошённая и истерзанная Эдже, - Выявили после того, как мы привезли его в больницу с температурой в прошлом году. - О, боже, - приставив правую ладонь к приоткрытому в удивлении рту, воскликнула сестра. - На химиотерапию, лечение, операцию и послеоперационные процедуры и наблюдения требовались огромные деньги. Я понятия не имела, откуда мне их достать. Перепробовала кучу вариантов, но ничего не вышло. - Бедная моя, почему же ты столько времени хранила всё в себе? - Хазан ласково погладила девушку по волосам, - Почему не попросила о помощи? Не обратилась к нам с Ягызом? - Вы едва встали на ноги. Как я могла нарушить ваш покой? К тому же, мне давно пора повзрослеть. Научиться быть ответственной не только за себя, но и за своего сына. Пора добиваться всего самостоятельно, как и положено самодостаточной и волевой женщине. Хазан плавно провела большими пальцами по лицу сестры: - Ах, Эдже, ты же наш нежный и ранимый цветочек. Какая ещё женщина? Держись за свежую юность и душевную чистоту. Они гораздо ценнее любой независимости. - Говорит та, что порвала чек в пятьсот тысяч лир и кинула его в лицо высокомерному болвану, чтобы только доказать неукрощённую самобытность и продемонстрировать уязвлённую гордыню, - усмехнулась Эдже. - Любишь ты припоминать мои ошибки молодости. - И заметь, это я даже не заикнулась о твоей невероятно возвышенной влюблённости в господина Синана, - вмиг повеселела загнанная в угол мать-одиночка. - Прости, что накинулась на тебя, ни в чём толком не разобравшись, - искренне извинилась Хазан, полностью проигнорировав упоминание об эгоистичном негодяе из прошлого, - Я опять неправильно поняла ситуацию и надумала невесть что. - Ну что ты? Вина исключительно лежит на мне. Если бы я с самого начала рассказала тебе о болезни Озгюра и о вынужденном поиске богатого покровителя, ты бы не приставала с унизительными допросами. - Но я должна тебе хоть чем-то помочь. Я не в состоянии спокойно сидеть и наблюдать за мучениями моей любимой сестрёнки и драгоценного племянника. - Обещай, что мама ничего не узнает об Озгюре. - А она до сих пор не в курсе? - Нет. - Странно, обычно она не пропускает ни одной детали наших жизней. - Наверное, новое хобби отвлекает её от пристального надзора. - Кстати, если она продаст оставшиеся цветы косметической компании, сотрудничающей с Ягызом в данный момент, то получит неплохую прибыль. Кто знает, может, через пару месяцев, они оформят ещё один заказ на растения для составления средств для ухода за кожей лица, базы под макияж, лосьона, мыла, скраба и помад. - Пусть матушка решает, что ей продавать. Я в этом не разбираюсь, - отмахнулась Эдже. Хазан вернулась на прежнее место и, протянув правую руку через весь стол, осторожно накрыла ею дрожащую ладонь растревоженной собеседницы словно заботливая птичка, укрывавшая своего птенчика от бурь и непогод белогрудым тельцем: - Дай Аллах, всё наладится, милая. Озгюр непременно выздоровеет, и мы все вместе устроим грандиозный праздник по случаю. Главное, верь. - Спасибо тебе, сестра, - Эдже благодарственно сжала руку Хазан, - Твои слова утешения греют мне душу. Хотя я и так день и ночь молюсь за сына. Но пока глухо. Как будто меня никто не слышит. - Давай-ка поедим, - предложила старшая сестра, отвлекая младшую от утопических мыслей, засасывающих её беспокойное сознание в бездонную воронку леденящих страхов и неопределённых предчувствий, - Без энергетической подпитки твои мозги перегружаются. Заказав стандартный сладкий завтрак из двух порций казандиби и классического турецкого кофе без сахара, девушки переключились на совершенно новую и более приятную тему: восьмимесячную малютку Севинч, удостоившуюся великой чести носить имя женщины, которая вырастила её отца как родного сына, не имея ни малейшего понятия о гнусной подмене. Ссылаясь на её опытность в деле заботы за детьми, Хазан завалила Эдже многочисленными вопросами касаемо особенностей социально-эмоционального развития девочки (она становилась плаксивее и капризнее, чем раньше, особенно в моменты привлечения чужих или малознакомых людей вроде Гёкхана и Ясемин), необходимости введения прикорма в виде полусантиметровых кусочков достаточно мягкой консистенции ради развития жевательного рефлекса (хотя малышка буквально издевалась над суетливыми родителями и постоянно выплёвывала поданные кубики с задорно-издевательским хохотом), способов лёгкого и быстрого засыпания без беспрерывного таскания на руках и пения нелепых колыбельных, от которых больше клонило в сон измаявшихся взрослых, чем бодрствующую и довольную девчушку. Пока Эдже разъясняла хлопотливой мамашке нормальность наличия у племянницы серьёзных опасений разлуки с родичами при контакте с чужаками, советовала добавлять творог и кефир в пищу, называя вкусной мороженкой, или просто делая это как можно более незаметно, и предлагала попробовать расслабляющий массаж перед отходом ко сну в случае, если колыбельные злили или раздражали малютку, масса десертов значительно уменьшилась, как и количество горячей жидкости в чашках. - А ты собираешься искать себе пару? Или тебе действительно достаточно материнской любви? - неожиданно поинтересовалась Хазан, расправившись с остатками "турецкого молочного пудинга". Эдже слегка смутилась от столь дерзкой откровенности, совсем не свойственной чрезмерно ответственной и рассудительной сестрице: - С чего это взялось? - Да так... Как-то я встретила молодую и красивую женщину. Её звали Бахар. По крайне мере, она мне так представилась. - И? - Бахар воспитывала прекрасную дочь вместе с мужем. Но, кажется, отношения у них не ладились. И она сказала, что любить ребёнка и мужчину не одно и то же. Я ответила, что ей вполне хватило бы и любви дочери. Бахар же заявила, что тем, чего ты ни разу не испытал, трудно запастись. В общем, меня заинтриговала её реакция. Теперь хотелось бы услышать и твою точку зрения. Эдже задумчиво передёрнула плечами: - Что ж... Конечно, моего Озгюрчика не заменит ни один мужчина. Кроме того, я уже однажды обожглась и не готова довериться кому-то вновь. Тем более, не тем, кто меня окружает: неутолимым эгоцентрикам, трусливым мамочкиным сынкам, бессовестным махинаторам или торжествующим нахалам сразу летит моё твёрдое "нет". - Правильно. Но кому бы ты доверилась? Кому-то вроде моего Ягыза поверила бы? Заботливому, участливому, обходительному, уступчивому, понимающему, всегда относящемуся с уважением, готовому выслушать в любой момент, поддержать в трудной ситуации, подставить крепкое плечо и заслонить жаркими объятиями от затяжных ненастий? Делящему и горести, и радости пополам, вечно оберегающему и держащему данное слово? Мужественному, надёжному, великодушному, верному, терпеливому? В то время как Хазан увлечённо и страстно расписывала несомненные достоинства любимого мужа, перед глазами Эдже чётко вырисовывался образ искусного обманщика Аслана Демиреля, который совсем не подходил под воссозданный сестрой мужской идеал. Циничный манипулятор не отличался особой заботливостью, неустанной участливостью или умной дипломатичностью, не проявлял должного уважения к выбранным жертвам, повсеместно избегал благородных, бескорыстных и бесстрашных поступков, наотрез отказывался от каких-либо обязательств и бежал от серьёзности и совестливости как от огня. Впрочем, с Эдже мужчина вёл себя несколько иначе: обходительно, вежливо, бесхитростно. Когда молодая мать с фамилией Чамкыран находилась рядом, от его привычной жеманности и чванства не оставалось и следа, а на смену отъявленному лжецу приходил простой, прямой и беззлобный наставник. - Что с тобой? - встрепенулась Хазан. - Ничего, - девушка стыдливо спрятала глаза на дне кофейной гущи, поднеся чашку к губам и старательно изобразив долгий глоток, пока сестра не уловила горящие яблочным румянцем щёки и лихорадочно блестящие зелёные бусины.