Сквозь боль к Счастью.

NF - Therapy session       Все мысли Юнги оккупировал омега. И не важно где он при этом и что делает. Сидит в конференц-зале, стоит на пустоши с пистолетом в руке, кушает, сидит в компании или же засыпает. Везде Чимин. Его брошенные слова в лицо альфе, набатом бьют по ушам каждую секунду. Даже если бы он хотел это прекратить, не смог бы. Пока ему рассказывают о делах в компании, он думает о том, как же исправить то, что априори исправить нельзя. Но он должен попытаться.       Он должен вернуть блеск и желание жить в глаза омеги. Должен увидеть его счастливую улыбку. Должен увидеть того прежнего Пак Чимина, который радовался жизнью. Но для начала нужно узнать, кто его сломал. Кто его уничтожил. Мин Юнги сам себе боится признаться для чего он этого хочет. Но сейчас это не важно. Не сейчас, с этим он разберётся попозже.       Но откуда начать поиски? Кого спрашивать? Точно не отца Чимина. Ещё когда Пак Сону представлял сына, он увидел отвращение в глазах мафиози. Увидел злость и боль. Он давно уже не был отцом для омеги. Настоящий отец не отдал бы свое любимое чадо главе Якудзы, чтобы подтвердить мир между ними. Отец бы так не смотрел на сына. Мать тоже не вариант, она, кажется, уже давно душой находится в каком-то другом мире. — Намджун, у меня для тебя поручение. — Какое? — кланяется правая рука Ким Намджун. — Узнай мне всё о Пак Чимине и о его семье. Я хочу знать всё, что касается его жизни. — Есть какое-то контактное лицо? — В том то и дело, что нет. Его семью лучше не трогать. И лучше, чтобы они вообще об этом не узнали. — Как скажете, — кланяется Ким и покидает кабинет.       Мин ещё немного сидит в своем темном кабинете в одиночестве, а затем решает пойти домой, посмотреть как там Чимин. Уже прошло две недели с их последнего разговора. А слова омеги все ещё звучат в голове альфы. За эти две недели ничего глобального не изменилось. Омега, как и раньше сидит в своей комнате, но что радует, так это то, что он выходит из своей комнаты, чтобы покушать, но только тогда, когда нету Юнги.       Это расстраивает, но Мин это заслужил. Заслужил отчужденность омеги, заслужил то, что он не хочет его видеть. Ну по крайней мере он питается и это уже хорошо. Юнги идёт сразу на террасу, где Чимин кушал и альфа себе нарадоваться не может, что так вовремя пришел. Но радость рассеивается, как тень на солнце. Омега как только его увидел, встал и попытался поскорее уйти. Но альфа не позволил. — Тебе так противно на меня смотреть, что ты даже доесть не можешь? — Именно так, — омега поклонился и ушел.       А Мин всё также стоял, и даже не собирался поднимать осколки своего сердца с пола. И как бы самое время задать вопрос, почему ему вообще не все равно? Когда он его насиловал, почему-то не чувствовал вины и боли. Так почему сейчас ? От каких-то простых слов? Почему сейчас? Мин боится отвечать. Мин оказывается ещё тот трус. Но хоть он и трус, но сидеть на жопе и ждать прощения омеги не будет, тем более, что он его и не просил.       Альфа резко оборачивается и направляется в комнату Чимина, сдерживает себя, чтобы не открыть её с ноги, и медленно стучит, ожидая ответа. Которого так и не последовало. Юнги зол, а ещё он виноват. Поэтому медленно и осторожно входит в комнату. Чимина нету на кровати, а значит…       Брюнет молиться всем богам, чтобы он не пытался снова покончить жить самоубийством. Резко входит в комнату и видит, как омега скрутился клубочком на полу и ловит лицом струи воды. — Нет, я не режу вены. Ты пришёл насиловать? Как раз вовремя, я чистый, хотя раньше это тебя не очень волновало.       Юнги резко подходит к мужу, выключает ледяную воду, набрасывает на него халат и вытаскивает с ванной, придерживая. А омега не сопротивляется вовсе, как и всегда, просто молча следует. И это злит ещё больше, чем слова Чимина. Правдивые слова Чимина. Именно потому, что это правда, так больно. Мин сажает его на кровать и садится рядом. — Я хочу кое-что тебе сказать. Если ты, конечно, не против. — Мне все равно, — смотря перед собой говорит омега. А альфа не сомневаться в правдивости этих слов. Он только тяжело вздыхает и сжимает кулаки. — Хорошо. Я хотел…кхм, попросить у тебя прощение. За все слова, за удары, за то, что…за то, что брал тебя силой. Мне очень жаль. Я обещаю, что больше не прикоснусь к тебе без твоего согласия.       Каждое слово далось альфе с трудом. Он никогда раньше не просил прощение, никогда раньше не признавал, что он мудак. Никогда не чувствовал такой вины. Он сейчас ради Чимина себя наизнанку выворачивает. Ради Чимина. Конечно, он не ждал, что омега сразу броситься в его объятия, или простит, но такого он точно не ожидал. — Всё хорошо. Ты поступал правильно. Я просто кусок мяса, который не заслуживает на другое обращение.       У Юнги челюсть падает, и такая злость берёт, но не на Чимина, а на того, кто с ним такое сделал. Хочется найти этого человека или людей и убить. «Но ты и есть один из тех, кто с ним такое сделал» — грустно отмечает альфа. Мин больно берет его за плечи и трясёт. — Чимин, ты человек, а не кусок мяса. Не один человек не заслуживает такого обращения, особенно ты. — И когда ты понял, что я человек? Когда бил или насиловал? — смотря в глаза спрашивает Чимин.       А у Мина снова сердце болит. И уже ударить хочется себя. Бить и бить, наносить удар за ударом, чтобы кровь лилась, чтобы больно было физически, а не морально. — Мин Юнги, я не знаю, чего ты добиваешься, но у тебя ничего не выйдет. Если ты хочешь меня сломать, у тебя ни черта не выйдет, я уже сломан. А если хочешь склеить, чтобы потом снова разбить, то я тебя разочарую - нечего клеить. Просто позволь мне уйти. — НЕТ. Это никогда не произойдет. Я не позволю. — Хорошо, тогда я подожду, когда ты наиграешься.       Чимин выбирается из крепкой хватки Мина и ложиться на постель. Разговор окончен.       Юнги идёт по коридору и чувствует, как рассыпается на маленькие кусочки, оставляя их позади. Он не уверен, что это именно: его душа или оставшиеся кусочки сердца, но ему всё равно. Кажется, это заразно.

***

      Альфа сидит на диване в гостиной, рассматривая такой родной интерьер: персиковые стены, красивые картины на стенах, ваза с цветами на столике, милые синие подушки на диване, здесь чувствуется покой и умиротворение. Такой и является хозяйка этого дома — спокойная, счастливая, мудрая и умиротворенная. — Сынок, что-то случилось? На тебе лица нету, — ласково спрашивает мать Юнги, женщина пятидесяти пяти лет. — Да, что-то случилось. — Чимин? — А как ты догадалась? — Ахаха, о, сынок. Я никогда не верила вашим представлениям. — Но почему ничего не говорила? — А зачем, ведь вы так старались? Хм, ты к нему что-то чувствуешь. Иначе бы так не волновался. Что ты сделал? — Хах, ты знаешь, что ты слишком проницательная? — Не увиливай. — Хорошо.       И Мин рассказывает всё. Ведь мама всегда была его другом, его опорой и поддержкой. Если бы он что-то утаил, что-то важное, то она не смогла бы помочь. Да и не хотел он лгать и скрывать, только не от нее. Женщина внимательно слушала, не перебивая. Лицо матери, как и лицо Юнги ничего не выражало. Поэтому он даже не догадывался о чем она думает. — Вот и всё, — пристыжено закончил альфа. — Хоть ты и мой сын, но ты мудак. Парня надо было спасать с пропасти, а не бросать его ещё дальше. — Знаю. Знаю, что мудак. Что мне делать-то? Я приказал Джуну найти хоть какую-то информацию на него. Но пока ничего. Пытался разговаривать, даже извинился. Но толку-то? Как смотрел мёртвым взглядом, так и смотрит дальше. Я не знаю, что ещё делать. — Спокойно, — женщина ласково погладила его по плечу, — ты молодец, что извинился, я ему даже завидую, от тебя я такого ни разу не слышала. — Ну я так и не проебывался. — Юнги, — строго сказала женщина. — А что Юнги? Разве не правда? — Ех. Ладно. Попробуй его повести к психоаналитику. Возможно он ему поможет. Видно же, что он в глубокой депрессии. У меня, кстати, есть один на примете. Он помог моей подруге. Как же его зовут? Хм, подожди у меня где-то визитка была.       Мин Бора порылась в сумочке и протянула визитку Юнги. Альфа внимательно посмотрел на нее. — Чан Ынсу. Ты точно уверена в нем? — Да. — Тогда хорошо. Спасибо. — Только не дави на него. — Куда уже дальше? — разозлился альфа. — И то правда. Знаешь, как-то придите вдвоем. Но скажи ему, что я всё знаю, и нет надобности играть. Я попробую с ним поговорить. — Хорошо. Спасибо, мама. — Береги его. — Теперь буду. С этими словами он ушел из дома матери.