All is fair in love and war

       — Он зацепил Аккерман? — гневно произнёс Леви, когда Эрвин рассказал ему о случившемся. И как обычно: на лице ни одной эмоции, лишь взволнованный тон выдаёт его обеспокоенность. Причем только Смит и Зое замечают подобные изменения в товарище. Капрал любил их, любил искренне и по-настоящему, поэтому стремился защитить и уберечь, помочь и как мог поддержать.        Леви догадывался, что Микаса все вспомнила. И это его тревожило и одновременно успокаивало. С одной стороны, это было концом их неустойчивой связи. Значит, отношения Леви и Микасы никогда не выйдут за рамки рабочих и в крайнем случае товарищеских. Получится ли у него вот так все оставить и стереть из памяти?        — Его ждёт наказание, — ответил Смит, задержав взгляд на Аккермане. Он не разделял интересов друга, считая, что для Микасы это может плохо закончится, как и для Леви. Да капрал и сам все понимал, поэтому последнее слово было за ним. И этой ночью он так и не уснул.        Конни принёс ужин Микасе, но та, хоть и поблагодарила друга, к еде даже не притронулась. Её ждал очередной разговор наедине с собой. Теперь она все помнит, все-все. От избиения Эрена на суде и до сегодняшнего дня.        Когда-то она считала Леви высокомерным коротышкой, который своим равнодушным выражением лица и жестокостью отпугивает даже свое отражение в зеркале. И лишь недавно Аккерман задумалась, как капрал заботится о ней. Не только пирог и яблоки — его слова, действия и даже наставления. Тогда, в лесу Гигантских деревьев он не дал совершить ей ошибку, поддавшись чувствам, хотя и сам потерял своих приближенных. Его желание помочь другому человеку было скрыто даже от собственного сознания. Лишь уделив время на раздумья, Аккерман смогла заметить это. Даже то, что произошло на суде имело логическое объяснение.        Но Эрен тоже играл важную роль в её жизни. Несомненно, он был для Микасы самым близким другом. Она любит его, любит, но не может дать однозначного ответа: как кого? После всех событий, которые они бок о бок пережили, перестрадали, перерадовались, возможно ли называть его просто братом? Тем не менее, она никогда не чувствовала себя слабой в присутствии Йегера, он постоянно нуждался в ней, как в надежном щите, в отличии от Леви, с которым Аккерман ощущала смешанные эмоции. Рядом с капралом Микаса могла в одну минуту иметь полностью растерянный вид, а в другую — до боли черствый и серьёзный. Между ними возникало странное притяжение, которое она не ощущала с Йегером даже во время их сегодняшнего разговора, вдруг вспомнившегося ей.        — Эрен! Не время спать! — из полудремы парень услышал голос Ханджи, которая трясла его за плечи. Теперь на месте присутствовали только Моблит и Зое, пытающиеся разбудить Эрена. Он ещё не полностью восстановился: правая нога отросла лишь до колена, а кисти рук только сформировались. На щеках его виднелись следы от слёз, постоянно моргая, глаза человека-титана наполнились кровью, показались четкие линии красных сосудов.        — Что с Микасой?! — сразу спросил он, вытерев лицо локтем. Аккерман, на самом деле, предпочла бы, чтобы он обо всем забыл. — Где она?        Зое опустила взгляд. Она пожертвовала здоровьем Аккерман ради блага разведотряда, за что корила себя. Возможно, имелся и другой выход, но она не подумала об этом. Да, именно Микасе были обязаны легионеры, Ханджи и сам Эрен, но стоило ли оно того? Ответив, что девушка в лазарете, Зое инстинктивно прикусила губу.        — Ты бы лучше спросил, что с тобой будет, когда вернётся капрал Леви, — как бы между прочим проговорил Моблит, намекая, что хорошего урока от этого воина ему точно не избежать. На миг на лице Эрена появилась испарина, спустя четверть часа он благополучно поднялся на ноги. Слабость в теле давала о себе знать. Но Йегера не волновало, как он выглядит — ему нужно поговорить с Аккерман.        Все повторялось, прямо как тогда… Только сейчас они с Микасой говорили тет-а-тет. Девушка приобрела ещё более нездоровый вид: она старалась сохранять умиротворенную улыбку, но её бледные щеки и внезапно посиневшие мешки под глазами говорили о том, что чувствовала она себя мягко говоря не очень.        — Я вновь приношу свои извинения тебе, Микаса, — заговорил Йегер, присев на край кровати. — Я не знаю, что со мной случилось, но я буквально сразу потерял контроль. Это было как во сне. Я ничего не видел, только слышал Армина, капитана Ханджи, тебя… Ты ведь все вспомнила, верно?        — Да, — кратко ответила девушка.        — И ты успела все обдумать?        Обдумывать было нечего. В сущности, она уделяла внимание в своей голове больше капралу Леви, чем Эрену, что задевало её до глубины души: почему? Ведь это Йегера она так ценит и обожает, а не Аккермана, который лишь недавно стал вызывать у неё положительные эмоции.        Эрен в свою очередь очень часто болтал с Армином о Микасе. Арлерт был не просто друг, который может что-то посоветовать — в нужные моменты он выступал неплохим манипулятором и хитрецом, выводя на чистую воду. В итоге, Йегер всё-таки признался Армину, что он ценит Микасу и не представляет свою жизнь без нее.        Они просто запутались, причем все и одновременно.        — Эрен, ты — моя семья.        И этим все сказано: любить, как семью и как близкого человека, в этом и заключалась особая дружба Йегера и Микасы Аккерман. Никто из них не представлял совместное утро в одной постели, поцелуи и нежные прикосновения, потому что нужды в этом не было. Они просто любили друг друга, как мать любит сына, как брат любит сестру, любили как данность.        Между тем незаметно подкрадывалось воскресенье. День для Леви намечался непростой, ведь от него зависела дальнейшей судьба разведотряда. Он ходил мрачнее тучи и был немногословен.        — Ты же не против сказать пару слов в защиту Легиона вместо меня? Если нужно, то я прикажу, — вдруг заявил Эрвин, переминаясь с ноги на ногу.        — Ты сам не можешь? — Леви не особо любил выступать на публике. Ему казалось, что он просто не предназначен для этого, место капрала на поле боя, а не перед ничего не понимающей толпой и десяткой напыщенных умников за ней.        Эрвин объяснил, что у него появились некоторые дела, если сейчас он разберётся только здесь, то им как минимум придётся остаться ещё на пару дней. Аккерман цокнул, он не любил, когда что-то шло не по плану.        Множество людей сбежалось на небольшой площади, где была выстроена длинная сцена для важных посланий и новостей. К сожалению, недалеко от места, где стоял Аккерман, он заметил, как сквозь толпу протиснулось пару журналистов. «Чёрт», — пронеслось в голове. Он даже не думал, что облажается: до недавнего времени Леви был в почете, но теперь все внимание люди перевели на Микасу, которая «так доблестно и жертвенно остановила опасного гиганта, пытающегося навредить всем». Учитывая тот факт, что Аккерман состояла в отряде Леви, его тоже поминали хорошим словом. Капралу было плевать на похвалу, слухи и разного рода глупости, ведь он знал, ради чего и для кого все это делает. Мысленно он гордился своей подчиненной, пусть и эта слава досталась ей тяжелым ранением. Сейчас ему нужно сконцентрироваться и провести монолог (как сказал Смит) на тему: «Зачем нужен Разведотряд?»        Леви чувствовал себя как на детском празднике. Напротив — взрослые, которые ждут представления, а на сцене — выступающий, пытающийся развлечь других. Вот только капрал никогда не присутствовал на подобных торжествах, хотя в детстве очень хотел. Жаль, что Кенни научил его лишь строить бесполезные мечты о жизни, противоположной его детству.        — Жители Шины, — начал Леви, прокашлявшись. — Как вы могли догадаться, я — капрал Леви, представитель Легиона разведки. В связи с тупейшими недопониманиями между военными частями нашей страны, я бы хотел выразить своё мнение от лица всего разведотряда.        Он сделал небольшую паузу, следя за реакцией. Толпа молчала, внимательно слушая капрала, что не могло не радовать. «Твою ж, Эрвин», — вновь мысленно поругался капитан.        — Мы защищаем то, что нам дорого, — проскальзывает фраза в речи Аккермана. То, что нам дорого…        — …и несмотря ни на что, разведывательный отряд продолжает вести эксперименты и совершать экспедиции во имя человечества и будущего, которое мы оставим нашим детям.        Десятиминутная речь была прекращена на довольно странной ноте: капрал не планировал говорить о потомках, но эти слова вырвались сами. На первый взгляд это нормально: он имел ввиду детей, которые придут на смену их поколения. Но сам Леви усмотрел другой смысл. Ему хотелось видеть своё будущее рядом с Аккерман. Ответ на вопрос Эрвина был дан.        Вечерело. Микасе страшно не спалось. Она постоянно ворочилась, пару раз скинула одеяло на холодный пол и ударилась рукой о тумбу. Жан неплохо перевязывал её ногу, так уж вышло, что Зое была занята все это время, и имела возможность прийти лишь единожды, чтобы от всей души поблагодарить девушку и искренне извиниться, преподнеся корзинку с фруктами в подарок. Никакой злости Микаса не ощущала, о чем и сказала бедной Ханджи, которая вдруг обняла подчиненную, не удержавшись. Вновь на душе стало приятно, Аккерман легонько улыбнулась, успокаивая Зое. Родные костыли теперь заменяли Микасе ноги, но никакого дискомфорта не было. Наоборот, она очень привыкла к их неудобным ручкам, которые порой царапали ей ладонь.        Делать нечего, Аккерман стала ходить по комнате, раздумывая о произошедшем. Ей казалось, что сейчас она спит, и все, что было между ней и капралом лишь часть этого странного сна. Возможно, это ошибка? И когда Леви вернется, то оба благополучно об этом забудут, как бы этого не хотелось. Личные отношения могут помешать в бою, в защите Эрена, что тревожило Микасу еще больше, чем поцелуй капитана.        За временем следить бесполезно, все давно уже спят. Нарушить комендантский час и выпить чая в столовой? Там наверняка идет ночное дежурство — настолько все переживают о запасах еды, когда в Штабе находится вечно голодная Саша, готовая съесть все на своем пути. Прогуляться по двору и посмотреть на звезды? Дежурные… А на крышу никто не пустит, ведь путь туда постоянно закрыт. Но если незаметно (хотя с костылями это проблематично) выйти на улицу и подышать свежим воздухом, то скуки можно избежать, как и наплыва неясной тревоги.        Аккуратно пройдя мимо полуспящего мужчины, стоящего около выхода, Аккерман оказалась на улице. Ночь стояла тихая, спокойная, только потрескивание веток добавляло ей особенной таинственности, мистики. Микасу удовлетворял такой расклад: хоть она и любила более меланхоличную, осеннюю погоду.        Аккерман расположилась под небольшим деревом, поставив костыли рядом. Её очаровало это бесконечное небо, засаженное яркими звёздами. Она подняла голову и стала наблюдать, замечая, как они забавно поблескивают. Завораживает… Если бы Микаса только умела рисовать, то занималась этим все свободное время.        — Я говорил тебе не шататься одной, — вдруг произнёс голос над ней. Капитан Леви стоял, облокотившись о ствол дерева. Как бы между прочим, инстинктивно, он набросил на её замерзшие плечи куртку. Надо же, Аккерман думала, что капитан вернётся позже.        — Вы не приказывали, сэр, — только и сказала она, когда капрал присел рядом, замарав одежду. Он не переставал удивлять.        Это напоминало им тот поцелуй. Как давно Леви не любовался звёздами, находясь в постоянном движении: работа, вылазки, отчёты. Словно и не жил вовсе.        — Наверное, мне стоит извиниться перед вами за… — на секунду Микаса замолчала. — За то, что было в кабинете.        — Я ни о чем не жалею, если тебя это так волнует, — холодно отвечает Леви, переведя взгляд на Микасу, которая все ещё рассматривала небо. Сейчас она казалась беззащитной и скованной. — Можешь возвращаться к Йегеру и снова брать его под юбку.        Фраза была сказана с укором, и Микаса услышала этот в какой-то степени обидный позыв. Но его слова не расстроили Аккерман, она знала, что Леви говорит правду.        — Вы действительно думаете, что именно этого я хочу? — спросила она, скрестив пальцы в замок. «Я не давала ему никакий обещаний, как и он. Капрал ничего мне не должен», — рассуждала девушка, хотя на лице у неё ни один мускул не дрогнул.        Леви отчего-то был необыкновенно расслаблен. Благо, они с Эрвином вернулись пораньше. Первое, что он сделал по прибытию — выпил любимого чая в кабинете. Встретив Ханджи в коридоре, он успел дважды отчитать её о том, что только стоило капрала выехать на неделю, как все в Штабе полетело в тартарары. Больше всего Леви ждал встречи с Йегером, но сначала решил зайти в палату к Аккерман, где её не оказалось. А чтобы не тратить время на попытку уснуть, Леви отправился на прогулку, сделав неплохой выбор: он заметил вдалеке шагающую Микасу.        — А чего ты хочешь? — приподняв бровь, капрал повернулся к Аккерман. Сидя почти плечом к плечу, девушка слегка смутилась, поспешив скрестить руки на груди. Чего хотела Микаса по-настоящему? Точно ли она смогла бы провести свою жизнь, думая лишь об Эрене?        — А вы? — встречный вопрос был задан с целью узнать, что творится в душе этого холодного человека. У Аккерман так и не получилось понять, как он воспринимает ее.        Леви все знал, кроме способа сказать о своих чувствах. Он всегда был довольно необщительным (хотя так не считал). Духовно Микаса превосходила его тем, что умела сказать так, — даже если и простым намеком — что понять её не составляло труда. Возможно, только одному Леви, ведь проведя параллели между их судьбами, можно найти множество совпадений. Они были ужасно похожими и ужасно разными.        И оба хотели узнать эти отличия, мир другого человека и мысли друг друга, понять и залезть в самые дебри души, постоянно рвущейся в клочья. Этот порыв… Леви взял её ладонь в свою. Рука девушки была очень холодной, как и пальцы капрала, но Микаса не шевелилась, наблюдая за действиями капитана. Он, не отрывая взгляда от её миниатюрной ручки, поднес её к своему лицу, и девушка занервничала. Она так боялась того, что по возвращению они будут близко контактировать, и надеялась, что Леви не придаст всему значения, поэтому происходящее пугало её, хотя в глубине сознания она желала ощутить это снова. Она переживала, что если его бледные, выразительные губы сейчас коснутся даже её руки, то Микаса перестанет дышать. И он сделал это. Капрал с трепетом поцеловал костяшки её пальцев, прикрыв глаза. Его длинные ресницы и умиротворенное лицо завораживали. Она на секунду представила, что любоваться на замечательные волосы Леви и его еле заметную улыбку куда приятнее, чем на звездное небо, которое пару минут назад пленяло ее взор.        — Этого, — только и сказал капрал, слегка покраснев. Для него это было так необыкновенно странно и волнительно. Леви не узнавал самого себя. Достоин ли он? Достоин ли ее? Капрал чувствовал, что поступает правильно, и плевать, что подумают об этом другие, если вдруг увидят.        Микаса была тронута. Ещё никто так не прикасался к ней, никому она не позволяла этого сделать, но он… Почему именно капрал? Как они дошли до этого? И в этот миг по её телу пробежала волна мурашек. Она поспешила убрать руку и, посмотрев на него, смутилась ещё больше. Аккерман сомневалась, перебирая в голове все возможные пути их дальнейшей судьбы.        — Вы думаете, что это правильно? — спросила она, заметно приуныв. Микаса поднялась, а за ней и Леви. Стоя около дерева, оба выглядели спокойными, хотя внутри бушевал пожар. Их сердца горели, посылая друг другу знаки, которые они понимали в виде учащенного пульса.        — Сейчас я ни о чем не думаю.        Микаса улыбнулась, чувствуя лёгкость.        — Я ни к чему не хочу принуждать те…        И здесь Аккерман все решила. Она быстро и невесомо поцеловала его, чуть наклонившись. Кажется, капрал не успел понять абсолютно ничего.        — И я все равно почему-то хочу избить вас этими костылями, сэр.        Она усмехается, а он, вдруг растерявшись как ребёнок, потерявшийся в толпе, приоткрывает рот от удивления.        — Аккерман, я…        — Не хотите чаю, капрал?