Наречённый Стражницей

      Здесь всегда хорошо, всегда тихо. Здесь за ним ухаживают, здесь его любят и ценят. Только здесь он может слышать похвалу в свою сторону, ничего не сделав за весь день. Просто потому, что он есть. За то, что родился, сумел явиться на этот свет. Тут тепло, ветерок всегда ласков и мягок, а его небольшой жёлтый домик, такой уютный и родной, укрывает от любых невзгод. Порой из него совсем не хочется выходить. На самом деле, иногда ему кажется, что вылезать наружу и вовсе не стоит. Хочется свернуться в комочек на самом дне, скрывшись от редких, холодных солнечных лучей, и спать, просто спать сутки, месяца напролёт. Чувствуется нечто такое в воздухе, в атмосфере вокруг. Нечто неприятное. Нечто высасывающее все силы. Нечто опасное для него, для всех них. Со временем оно становится всё сильнее, напрочь отбивая желание выбраться наружу. Внутри домика намного безопаснее. Пусть это всего лишь самообман, но вера в него стала слишком уж крепкой. Однако при этом там, снаружи, находится смысл его жизни, и он просто обязан вылезти.       Едва услышав тихие, такие родные шаги и шорох развевающейся на ветру одежды, он и его соседи неизменно выглядывают из домиков, чтобы поприветствовать Хозяина. Хозяин - всё для них. Он - земля, он - воздух, он - смысл существовать. Он подарил им жизнь, и уважение с безропотным служением - самое малое, что они могут сделать для Него. Когда Хозяин приходит, он чувствует это нутром и один из первых вырывается наружу, чтобы поприветствовать Его. Может, это потому, что он живёт у высоких стрельчатых ворот, ведущих в их сад, и поэтому Его приближение ощущается острее. Может быть, их связь сильнее, чем у других. А может быть, он просто слишком чуткий. Это не так уж и важно. Главное, что он всегда встречает Хозяина, может видеть его мягкую улыбку и чувствовать нежные касания холодных пальцев к своей голове.       Едва Хозяин касается его, чувствительная кожа сама собой становится темнее от смущения и меняет свой оттенок с нежно-жёлтого на тёмно-оранжевый. Обычно, так происходит только с щеками, но иногда, когда Хозяин уделяет ему слишком много времени, когда подолгу гладит шёлковые длинные волосы того же цвета, что и кожа, он "краснеет" ещё больше, становится темнее на тон всем телом. Он такой маленький и ничтожный, по сравнению с Ним. У него есть только его домик - уютный, небольшой бутончик львиного зева, необычного для их сада жёлтого цвета, - да сам Хозяин. Наверняка, у Него много всего, много других любимчиков среди его соседей. Такие мысли кажутся неправильными, за них всегда становится стыдно, хочется спрятаться за тонкими лепестками и не вылезать больше никогда. Такие мысли наверняка оскорбительны для Хозяина, у него нет права думать о подобном. Он слишком много на себя берёт, слишком много желает, ведь внимание Хозяина - уже подарок свыше.       Но они сами лезут в маленькую голову. Порой он выглядывает из своего бутончика и смотрит по сторонам с некой завистью в душе. Он совсем один, на его небольшом кустике больше нет никого живого, в отличие от соседних. Там целые города, если можно так выразиться по отношению к растению. Большие ухоженные кусты красных, фиолетовых, белых, даже чёрных роз с множеством бутонов, и в каждом по одному жильцу. Компания такая, что никогда не заскучаешь, болтай с ними в волю. Ему же говорить не с кем. Кричать соседям он не любит: горлышко, привычное только к шёпоту, сразу начинает болеть. Да и голос его тогда ломается, становится слишком тонким и быстро срывается. Потом, когда приходит Хозяин и начинает говорить с ним, он ничего не может ответить и только хрипит, сгорая от стыда. Но и если молчать слишком долго, голос пропадает сам по себе. Молчание ему противопоказано, потому он разговаривает сам с собой, от чего одиночество чувствуется острее. Шепчет себе под маленький носик, напевает песни без слов, раскачиваясь внутри бутончика - так звук немного искажается, звучит глуше и начинает казаться, что говорит кто-то другой. Правда, потом он понимает, что всё это лишь обман воображения, и становится так больно в груди, что крик сам собой вырывается из горла.       Когда снаружи не так плохо и он выбирается из бутончика, его ушек касается тихий шёпот, доносящийся с других кустов. Он высовывается из цветка как можно дальше, настолько, что внизу тонкого тела начинает болеть от натяжения. Порой он мечтает о ногах, которые никогда у него не появятся. Но, если бы они были, он мог бы сам дойти до других, залезть на ветку и разговаривать, разговаривать, разговаривать до потери создания, до того момента, как начнёт саднить горло. Он наблюдает за другими и мечтает, что однажды сможет нормально общаться с ними. Но, едва эти мысли охватывают разум, он тутже прячется за лепестками, напряжённо смотря на соседей. Они - другие. Или это он - другой? Наверное, всё-таки он. В конце концов, это он меньше. Это он слабее. Это он один.       Стоит додуматься до этого, в груди начинает болеть и слёзы сами собой наворачиваются на маленьких глазках-бусинках. Шептуны - крайне социальные создания. Они не могут долго находиться в одиночестве и тишине, им нужен хотя бы один собеседник. Хоть кто-то, с кем можно поболтать, пусть и на одни и те же темы. Главное, что ты не один, и у тебя кто-то есть. А у него никого, совсем никого. И Хозяин - единственный, кто приносит радость в его жизнь.       Корнелия дёрнулась, будто бы она только начала проваливаться в сон и что-то неожиданно вытолкнуло её из царства Морфея. Она несколько раз хлопнула ресницами, пытаясь понять, где вообще находится. Лёгкий ветерок приятно холодил кожу, на которой выступили капли пота. Чужие мысли, чувства, - воспоминания? - вскружили голову, перевернув всё вверх дном. Хейл окинула взглядом пространство, замечая гигантский цветок прямо перед собой, и пелена с разума начала потихоньку сходить на нет, таять, будто туман поутру. Ей вдруг стало очень страшно от мысли, что она едва не потерялась в чужом разуме.       Она не думала, что может случиться нечто подобное.       Лёгкий импульс силы, посланный в сторону растения, не дал ничего. На этот раз она не получила и того, что накрыло её гигантской волной несколькими минутами ранее. Больше ни кусочка памяти, ни намёка на эмоции. Она дотронулась до земли руками, проверяя, не лишилась ли она своей магии. Раньше такого никогда не случалось. Хейл могла управлять любой флорой. Даже той, что априори не могла вырасти в определённом климате. Стоило только пожелать да добавить толику силы и вот - цветок, куст, дерево, да что угодно сразу начинало вырываться из-под толщи земли по её воле. Сколько раз она прочёсывала территорию, просто слушая шёпот растений вокруг себя. Сколько раз любая зелень беспрекословно выполняла её требования?       Корнелия поднялась на ноги, чуть пошатнулась от того, что они плохо слушались её, а после бросила неуверенный взгляд на растение. Оно продолжало покачивать своими большими бутонами из стороны в сторону, будто бы и не заметило вторжения в собственное сознание. Когда она проворачивала такой же трюк с деревьями и цветами, они хоть как-то, да отвечали ей. Могли передать просьбу о поливе, поблагодарить за подкормку, сообщить о том, что корни начали подгнивать, или что их точит червь. Неважно где: на Меридиане или на Земле, растения всегда реагировали на её появление и признавали её силу, прислушивались к ней так же, как и она к ним. Это же.. этот.. Хейл даже не знала, как правильно обозначить существо перед собой. Ни у одного растения не было таких эмоций, лишь простая констатация факта. Они просто отвечали на её вопросы. А конкретно этот.. субъект отличался.       У него был разум.       У него была память.       И он не хотел подчиняться.       Корнелия поднялась в воздух, к ожидавшим её девочкам и Вильгельму. Они всё также продолжали наблюдать за цветком, которому, казалось, просто наплевать на них. Должен же он хоть как-то реагировать на раздражители? А не спокойно сносить мельтешащие вокруг него большие фигуры? Стоило только ей приблизиться к остальной команде, её взяли в кольцо.       — Ну? — нетерпеливо спросила Хай Лин, поглядывая в сторону пофигистичного цветка. — Что это такое?       — Точно сказать не могу, всё такое смазанное, — Корнелия также перевела взгляд на него, прикусывая нижнюю губу. — Но он кажется живым.       — Живым? — Ирма едва не закатила глаза: очевидно же, что растение - живое существо.       — Да, — Хейл уверенно качнула головой, не обратив внимания на явные скептические нотки в голосе подруги. — У него есть разум, или его зачатки. Этот цветок - создание Фобоса.       — Вот как, — Вильгельм покосился в сторону переростка, чувствуя, как внутри зарождается глухое раздражение. — И что ему спокойно не сидится?       Вопрос был риторическим, но девочки явно разделяли его эмоции. Теперь они все хмуро смотрели на растение. Князь не так давно нанёс довольно подлый удар с провизией, а теперь посылает своих чудовищ на Землю, чтобы терроризировать мирных жителей ещё и здесь. Тиран, как он есть.       — Избавимся от него, — решительно произнесла Ирма.       Пара минут на то, чтобы скоординировать атаку, и вперёд. Вильгельм с Ирмой поднялись как можно выше, дожидаясь подходящего момента. Хай Лин и Корнелия заняли позиции по обе стороны моста, таким образом загоняя цветочек в импровизированную клетку. Почувствовав, что вокруг него что-то происходит, растение активизировалось. Щупы, мирно болтающиеся из стороны в сторону, начали хаотично перемещаться, на ощупь исследуя территорию вокруг себя. Бутоны вдруг замерли, не широко раскрылись с влажным звуком, и из них вдруг донеслось очень нехорошее шипение. На землю из них вытекло что-то склизкое, неприятного зелёного оттенка. Едва неведомая жидкость коснулась почвы, та задымилась, от неё повалил чёрный дым. Запах тухлятины и ещё непойми чего ударил в нос, заставил скривиться и закрыть рот руками в попытке удержать желудок от очистки. Корнелия вдруг ясно поняла, что растение нездорово. Что-то изменило его природу.       Пока цветок не начал плеваться неизвестной жижей во все стороны, они начали действовать. Хай Лин втянула побольше воздуха в лёгкие, поднесла руки к лицу и, сложив ладони рупором, резко выдохнула. Сильный поток ветра вырвался наружу, прибив щупы и бутоны ниже к земле. Корнелию точно бы снесло, если бы она заранее не отлетела в сторону. Стоило растению склониться, она взметнула руки вверх. Земля разверзлась, из-под слоёв почвы потянулись гибкие корни, обхватывая цветок. Несколько из них, влекомые чужим приказом, обвились вокруг бутонов, закрывая хищные пасти, чтобы из них ничего не текло. Скованное растение глухо заверещало, пытаясь вырваться. Хейл, изо всех сил удерживающая его, отчётливо ощутила, как начинают дрожать ноги и что на её лбу проступили капли пота. Цветочек оказался сильнее, чем она рассчитывала. Хай Лин, заметив, как ей тяжело, послала ещё одну волну воздуха, не давая растению оторваться от земли.       Ирма, видя, что пришла её очередь, сжала ладони в кулаки, развела руки в стороны и прикрыла глаза, концентрируясь. В тот же миг вокруг неё, трансформируясь прямо из воздуха, начала появляться вода. Когда потоки сомкнулись плотным кругом, Лэр разжала кулаки и водяная масса полетела вниз, теряя свою форму идеального кольца. Растение, получив удар сверху, припало ещё ниже к земле, из которой тутже вырвались ещё несколько корней и обвились вокруг мощных стволов. Хай Лин с Корнелией поднялись вверх на несколько метров, чисто на всякий случай, Ирма посторонилась, отлетев за спину Вильгельма и выше.       Вандом вытянул руки вперёд, сложил скрещенные пальцы на манер воображаемого пистолета и позволил формировавшемуся внутри комку силы трансформироваться в чистую энергию. Воздух вокруг потяжелел, запахло озоном, как перед грозой. Кончики вытянутых указательных пальцев заискрились, раздался треск и в тот же миг с рук сорвалась сияющая молния. Она расчертила пространство на две части, заставила девчонок закрыть глаза от резкой вспышки. Удар пришёлся в один из бутонов. Растение завизжало, забилось, корчась от разряда электричества. Потянуло жареным. Видя, что оно до сих пор активно, Вильгельм отправил в середину цветка ещё одну молнию, немного слабее предыдущей из-за отсутствия должной концентрации. Это только с виду кажется, что магия сама по себе появляется. Чтобы удар получился действенным, нужно собрать силу, слепить из неё что-то мало мальски пригодное, и только потом выпускать наружу. А не так, щёлкнул пальцами и готово.       Бутоны цветка опали на землю сразу же после разлетевшегося грома. Ирма радостно воскликнула, девочки ниже подхватили её радостный крик. Подобную атаку они уже проворачивали несколько раз и она всегда оказывала нужное влияние. Вильгельм присоединился к общему веселью, обнялся с подлетевшей к нему Хай Лин, а после, под громкий рёв, ощутил, как воздух выбило из лёгких при ударе и как болезненно отдались рёбра. Он вместе с азиаткой отлетел назад на добрый десяток метров и грохнулся на землю, проехав по ней спиной. Девочка вскрикнула - её рука, оказавшаяся под ними двумя, громко хрустнула, вывернувшись под неправильным углом. Благо, перелом был невозможен в их текущем состоянии.       Из дрожащего цветка вырывались всё новые и новые щупы, темнее предыдущих. Бутоны разорвали удерживающие их корни, полностью раскрылись и истошно заверещали, выбрасывая со все стороны смердящую жидкость. Отростки двигались хаотично, били по мосту и насыпи, сжимали опоры до треска бетонных колонн. Корнелия и Ирма, едва успевая уворачиваться, метались из стороны в сторону, пока не отлетели достаточно далеко, приземлившись рядом. Вильгельм поднялся, помогая Хай Лин встать вслед за ним, напряжённо поглядывая на беснующееся растение. Атаку решили повторить за тем отличием, что никакого удержания теперь не будет. Но это не принесло ровным счётом ничего. Казалось, цветок разозлился пуще прежнего. Во все стороны полетела зелёная жижа и им пришлось прятаться за земляной стеной, весьма кстати созданной Корнелией.       — Что теперь? — нетерпеливо спросила Хай Лин, прижимаясь к укрытию.       — Корнелия, ты ничего не можешь сделать? — без особой надежды Ирма повернулась к Хейл.       — Нет, — жёстко произнесла она, удерживая пласт земли перед ними двумя руками. — Оно меня не слушается.       — Тогда.. — опасливо выглянув за стену, Ирма тутже спряталась обратно за неё. — Может, подожжём его?       — Чем?       — Молнией? — скорее спросила, чем утвердила она, смотря на Вильгельма.       — Уже два раза ударили, вряд ли получится, но я могу..       — Не можешь, — перебила его Корнелия, сдувая липнувшую к мокрому от пота лбу прядь волос. — Дуй за Тарани.       — Но как я вас здесь.. — Вилл попытался подойти к ней, когда край земляной стены разбился от очередного плевка жижы и едва не влетел в его голову.       — Живее, — Корнелия повернулась к нему, кивком головы указывая в сторону города. — Я прикрою.       Вандом смерил её взглядом, заметил что-то в горящих решимостью глазах, а после согласно кивнул. Корнелия вздохнула, прикрыла глаза, а после отвела одну руку влево. В тот же миг из-под земли выросла каменная стена. Вильгельм тутже рванул туда, держась ближе к укрытию. Спустя несколько секунд он скрылся за холмом, а после одинокая фигура мелькнула фиолетовым в небе. Хейл проводила его взглядом и дополнительная стена обрушилась, лишившись магического контроля. Вместо этого она сосредоточилась на их щите и пласт земли, за которым прятались девочки, стал толще в два раза. Хай Лин и Ирма переглянулись.       — Мы тут как мишень в тире. Попробуем кое-что, — сказала Лэр, вновь выглянув наружу.       — Тут сидите. Оно всё равно нас не видит, — жёстко произнесла Корнелия, впрочем, нужного эффекта произвести она не смогла.       — Толку то, раз оно плюётся во все стороны. Ты долго не протянешь. А так хоть передохнёшь немного.       — Что ты задумала? — Хай Лин также выглянула за угол.       — Заморозим его, — решительно ответила Ирма. — Я залью водой, а ты покроешь корочкой.       — Хорошо.       — Стойте..!       Они переглянулись, а после одновременно выскочили из-за укрытия, не обращая внимания на выкрик Корнелии и взмывая в воздух. Хейл тяжело вздохнула, а после осела на землю. Стена перед ней лишилась части сверху, осыпаясь мелкой крошкой прямо на блондинистую голову. Она опустила голову, тяжело дыша. И зачем она только полезла в разум этой гадости? Столько сил в никуда.       Ирма сделала вираж, поднялась высоко-высоко, так, чтобы извергаемая из бутонов жидкость точно не достигла её, и обрушила на цветок поток воды, словно горный водопад. Голова тутже слегка закружилась, как никак, ей ещё не приходилось создавать столько жидкости из ничего. Было бы рядом озеро или речка, а так.. Она увернулась от летящего прямо в её сторону плевка, - ишь как быстро сообразил, где она спряталась, - и отлетела подальше, предоставляя Хай Лин шанс разойтись не на шутку. Та им и воспользовалась, послав такую волну ветра, что затрещали рельсы под ними. Даже до Ирмы дошло, хотя та и была в стороне. Внизу раздался грохот: стена, за которой сидела Корнелия, полетела в сторону цветка, приложив его по бутонам. Один из них оторвался от удара и отлетел на несколько метров назад, продолжая подёргиваться. Растение верещало, покрываясь корочкой льда.       Но, как оказалось, этого было мало. Не успела вода окончательно затвердеть, как мощные отростки разбили образовавшийся ледяной панцирь. Стебель, бутон которого оторвало, метался из стороны в сторону. Из него толчками извергалась та самая зелёная дурно пахнущая жидкость. Попадая на лёд, она плавила его, оставляя после себя только облачко пара. Очевидно, этой заразе всё было не по чём. Даже оторванная часть продолжала шевелиться, и это точно были не предсмертные конвульсии. Скорее выглядело так, будто кусок стебля пытается зарыться в землю и пустить в неё новые корни. Корнелия кое-как поднялась на ноги и, тяжело хлопая крыльями, скрылась за насыпью. Сил создать ещё один земляной щит у неё уже не было, да и висеть в воздухе тоже. Она, уперев руки в колени и тяжело дыша, следила за тем, как девочки продолжают пытаться заморозить переростка. Дважды растение покрывалось корочкой, но никакого толку от этого не было.       И вот, когда они все уже выбились из сил, небо вновь расчертила молния. Грохот прокатился волной, а вслед за ним к цветку ринулись огромные огненные шары. Один из них ударил прямо в оторванный бутон и тот заверещал, лопаясь от охватившего его жара. Остальные фаерболы упали прямиком на целую часть растения. Бутоны цветка распахнулись широко-широко, едва не выворачиваясь наизнанку, и округу огласил пронзительный визг, полный боли. Огонь быстро пожирал листья и стебли, языки пламени оставляли после себя чёрные пятна, моментально перерастающие в ужасные рубцы. Корнелия, незаметно для всех и себя самой, сделала несколько шагов назад, с ужасом смотря за необузданным танцем дикой стихии. Растение верещало, извивалось, било щупами и вырвавшимися из-под земли мощными корнями по всему вокруг: по почве, по балкам моста, по насыпи в попытке потушить охватившее его пламя. Тарани появилась как никогда вовремя и сейчас брала ситуацию под свой контроль. Она продолжала кидаться в растение огненными шарами, не давая ему и шанса на спасение.       Остальные разлетелись кто куда, не желая попасть под удар горящей веткой, и издалека наблюдали за последними минутами жизни цветка-переростка. И только Корнелия слышала, могла слышать, что это - не простой предсмертный визг. Нет, в этом болезненном звуке она различила голос, отчаянно звавший на помощь.       "Хозяин!" — выло растение на одной пронзительной ноте. — "Хозяин!"       Хейл отошла ещё дальше, ноги подкосились и она осела на землю, закрывая уши руками, чтобы не слышать чужие мольбы о помощи. Крупица истины осела в груди камнем. Этот цветок звал того, кто был дорог больше всего, совсем не понимая, что его выбросило далеко-далеко. Туда, где до него не доберутся вечно холодные руки. Где никто не похвалит за то, что он есть, за то, что смог явиться на этот свет.

***

      Виски запылали болью и князь Фобос тутже помассировал их пальцами в тщетной попытке унять пульсацию. Сознание раскрылось само собой, против его воли, и его тело вмиг охватило губительное пламя. Оно плясало на коже и под ней, выжигало плоть, заставляло кровь закипать в венах и артериях. Лёгкие горели, в воздухе послышался аромат палёной плоти и жженых волос. Глаза вмиг полопались и теперь вытекали из пустых глазниц вперемешку с кровью. Жидкость, стоило ей потечь по щекам вместе со слезами, была тутже слизана ненасытными языками пламени. Фобос заметался на месте, не понимая, откуда пришёл удар. Как он мог не заметить чужого присутствия? Сколько магических сетей висит в округе! Он поспешно закрылся щитом, словно черепаха, спрятавшаяся внутри своего панциря, и попытался потушить пламя с помощью магии. Он ослеплён, нужно как можно скорее найти врага, хоть бы даже на слух, и обезвредить его. Потом - выпить всю жизненную силу до остатка и залечить раны. Разобраться со стражей, что допустила проникновение стражниц - уж в этом он не сомневался, - не просто в замок, а прямо в купальни. Его купальни!       Пламя почему-то никак не хотело гаснуть даже с помощью заклятий, продолжая пожирать его плоть кусок за кусочком. Князь завыл от боли, оступился на скользком камне и полетел обратно в озеро силы. Вода не принесла облегчения и лишь тогда до него дошло, что чувства были не его. Несомненно, встретившись с магическими водами купальни, любой огонь потух бы в тот же миг. Только с этой мыслью пришло понимание, что его ментальный блок на разуме слетел и он ощутил чужие страдания. Очевидно, кого-то сожгли заживо. Фобос вскочил, наполовину высунувшись из природного бассейна, фыркнул от жидкости, залившей нос. Он убрал мокрые пряди с лица и открыл глаза, которые, конечно же, остались при нём, и неверяще оглядел свои дрожащие руки. Целые, ни следа ожогов или каких-то других повреждений. Тогда что же такого произошло, что его блок слетел? Чью смерть он только что пережил?       — Ох, нет, — едва до него дошло, Эсканор вылетел из купален, натянув одежду прямо на мокрое тело и пробежав мимо ошарашенных стражников.       Послать небольшой магический всплеск и почувствовать боль и страх шептунов - дело пары секунд. Только с этими созданиями у него была сильная ментальная связь, даже Седрик избежал подобной привязки. Почему, почему его сады так далеко?! Почему замок вообще такой огромный?! Он бы сейчас с удовольствием телепортировался, как делал это раньше, да только сил на подобные фокусы совсем не было. Пришлось нырнуть во тьму ближайшего тайного хода. Князь, наплевав на всё, летел по петляющему коридорчику, даже не озаботившись каким-нибудь освещением, и так прекрасно знал все сокрытые от чужих глаз пути. На весь путь у него ушло не больше пяти минут, но ему всё равно казалось, что он потратил слишком много времени впустую. Ворота в сад распахнулись и он тутже замер, смотря на стоящую рядом клумбу.       На то место, где она была.       Привычного маленького кустика львиного зева не было на своём месте, как и небольшого пласта земли под ним. Камни, обрамлявшие клумбу кругом, тоже частично пропали. Шептуны моментально повылезали из своих цветов, начали испуганно шептаться и плакать. Среди тысяч тихих голосов биение его собственного сердца оказалось намного громче, чем он думал. Фобос даже оглянулся, проверяя, не услышал ли кто-нибудь ещё. Вслушиваясь в сбивчивую речь маленьких существ, он опустился на колени и приложил руку к голому куску земли, ощущая эхо магического импульса. Определённо, кто-то постарался вырвать его совсем молодого шептуна. С корнем. Князь нахмурился, зарываясь пальцами в слой почвы.       Конкретно этот малыш был единственным, рождённым не из розы. У Фобоса были определённые планы на него: растение прибыло с Земли, и князь планировал вывести совсем новый вид шептунов, чтобы раскинуть сеть шпионов в другом мире. Определённо, в одиночку Седрик не мог выполнять все его прихоти и дополнительные уши не помешали бы. Проблема заключалась в том, что львиный зев уже был самим собой и ввести в него мутагены так, чтобы растение не перестало быть тем самым растением, оказалось очень сложно и затратно, как в материальном, так и в магическом плане. Обычные шептуны создавались вместе с розами искусственно. Тут же нужно было изменить саму структуру растения, чтобы дать возможность развитию новой жизни, да так, чтобы оно не погибло в другом мире. Очень много времени ушло на то, чтобы появился хотя бы один шептун, и то он родился слабеньким и совсем маленьким. Но Эсканор был горд. Малыш подавал надежды, пусть и не отличался стойкостью перед климатом Меридиана. На Земле ему должно быть намного лучше. Конечно, князь не знал, что с ним случится после того, как его вернут в привычную зону обитания. Может быть, шептун и вовсе погибнет. Но сам факт его рождения грел душу.       Тем больнее было осознавать его пропажу. Ментальная связь между ними установилась уж очень сильная, шептун мог нормально существовать, только подпитываясь самим Фобосом. И эта боль, это ощущение сожжения заживо.. Князь мотнул головой, закрываясь и от мыслей, и от тихого шёпота за спиной. Нужно было понять, как именно пропало его создание. Отголосок энергии силён, значит, открыли маленький портал. Его тащили из другого мира, стараясь не вызвать энергетической дрожи, чтобы Эсканор не заметил. Тяжелая, кропотливая работа. Ювелирная, можно сказать. Он глухо зарычал, от чего все маленькие создания попрятались обратно в свои бутоны.       Кондракар, это всё Кондракар! Ведя испачканной ладонью по земле, он всё яснее и яснее ощущал эхо светлой магии - настоящий поток, быстро открывшийся и также быстро закрывшийся. Настолько, что он не заметил пропажи. Они украли его малыша! Для чего? Хотят создать шпионов, подобных шептунам? Фобос скрипнул зубами и вдруг пальцы сами собой наткнулись на магический след чужого сознания. Чужого, но такого знакомого.       Если я буду хорошо расти, Хозяин непременно обрадуется! Я должен стараться ради Него. Я - не маленький и не слабый. Я могу. Я - единственный, кто смог родиться, значит это - сущая мелочь. Ради Него я стану настоящим гигантом! Он будет гордиться мной!       Князь перестал бессмысленно водить рукой по земле. Он на миг замер, а после из тела словно вырвали стержень. Плечи поникли сами собой и он сгорбился, упал, едва не касаясь лбом коленей.       — Глупый, — горько прошептал он и тысячи тихих голосов, раздающихся прямо из роз, разнесли слово по всему саду.