Угольные линии

      Она сдалась на следующий же день.       — Не могу поверить, что решилась на это, — пробормотала Маринетт, шагая взад и вперёд по прихожей. Никого из соседей не было дома: они разошлись на подготовительный семинар, кинопремьеру и свидание. Лишь одно из этих занятий казалось ей продуктивным использованием последних выходных перед экзаменами, но каждый справлялся со стрессом по-своему. По крайней мере, это значило, что опозорится она без лишних свидетелей.       С минуты на минуту должен был прийти Адриан. В её квартиру. Один. Маринетт была так взволнована, словно ей снова было четырнадцать. Что если Кот Нуар ошибся? Что если Адриану не понравятся её рисунки? Что если она случайно испачкает углём его безупречную кожу?       Что если он признается, что она ему нравится? Сможет ли она встречаться с ним, учитывая своё безумное расписание и… что бы она там ни чувствовала к Коту Нуару?       — Ты справишься, — подбодрила порхающая над её головой Тикки. — Ты сильная, ты талантливая, ты Маринетт!       — Точно. Точно! — Она намеренно придала уверенности своему голосу. Ей больше было не четырнадцать. Она могла сделать это. Она просто нарисует Адриана и будет решать другие проблемы по мере их поступления.       Услышав звонок домофона, она едва до потолка не подскочила от неожиданности. Метнувшись к двери, она нажала на кнопку, чтобы пустить его в здание. Постойте-ка, а это вообще он? Что если это был кто-то другой, например, Алья или кто-то из соседей решил вернуться домой пораньше? Нет, глупость какая-то: у всех её соседей, ясное дело, были ключи.       Поцеловав Маринетт в волосы на удачу, Тикки полетела прятаться.       Квами была права. Всё будет хорошо.       В дверь постучали, и Маринетт тут же её распахнула. А затем ей потребовалось приложить все усилия, чтобы не пришлось подбирать челюсть с пола.       Было совершенно несправедливо, насколько симпатичнее Адриан стал за последний год. Она считала его милым в коллеже и лицее, но сейчас? Он даже не выглядел особо старше – при нём остались и мягкая линия подбородка, и добрые глаза, которые она так любила, – но нарастил немного мышц, которые выглядывали из-под рукавов клетчатой чёрно-зелёной рубашки.       Клетчатой. Не чисто белой. Она невероятно удивилась, когда в прошлом семестре его гардероб стал более ярок и разнообразен. Хоть он до сих пор и оставался моделью бренда «Габриэль», ему больше не приходилось подчиняться строгим стандартам отца при выборе своей уличной и повседневной одежды. Одной из первых (и немногих) совместных вылазок в качестве студентов был как раз-таки поход по барахолкам с Адрианом, Альей и Нино. Маринетт готова была поспорить, что именно тогда он и купил фиолетовую футболку с Сейлор Мун, что красовалась на нём сейчас. Сложно было поверить, что ему удастся хорошо выглядеть в этом, но так уж сложилось, что хаотический беспорядок в одежде ему шёл.       — Адриан! — Она попыталась улыбнуться нормально, а не широко и глупо, как ей того хотелось. — Сто лет не виделись!       — Правда? А мне кажется, будто мы виделись только вчера, — улыбнулся он во все тридцать два. Улыбнулся. Она так давно не видела этой искренней улыбки. Никакие фотографии в журналах не заменят ей этого.       — День рождения Нино был в феврале. — Это был последний раз, когда четверо друзей собирались вместе. Была бы она посмелее, может, и придумала бы что-нибудь исключительно для них с Адрианом после этого. Ей ведь необязательно было ждать, когда у Альи и Нино появится время, чтобы общаться со своим другом.       Он ведь был её другом. Она не станет ставить их обоих в неловкое положение.       Пускай рисовать друзей в одном нижнем белье и было, строго говоря, довольно неловко.       — Так давно? — Его улыбка превратилась в кислую мину, и он потёр шею, сминая воротник рубашки. — Нужно это исправить. Давай соберёмся после экзаменов? Мы могли бы отметить закрытие сессии мороженым.       Погодите, что? Он приглашает её на свидание? Уже? Сердце невольно ускорило свой бег. Она-то думала, что он подождёт хотя бы, пока они не закончат рисовать, если вообще соберётся её приглашать – предполагать это, вероятно, было самонадеянно с её стороны. Может, он это просто по-дружески. Так было бы куда логичнее, только вот Кот сказал…       — Маринетт? — окликнул её Адриан. — Мы можем никуда и не ходить, если ты занята или просто не хочешь… Ничего страшного.       Теперь его улыбка была совсем не похоже на ту, что она любила. Натянутая, готовая треснуть при малейшем неверном движении.       — Нет, я хочу, хочу! Просто… у меня голова ещё забита экзаменами. Не могу решить, какое мороженое мне хочется. — Она поморщилась. Не лучшее оправдание, но определённо не такое ужасное, как некоторые отмазки времён коллежа. По крайней мере, обошлось без упоминаний капустного салата.       Он, в свою очередь, лишь улыбнулся.       — У тебя будет время подумать об этом, пока мы рисуем. То есть, пока ты рисуешь, а я сижу. Или стою. Или как тебе будет угодно.       Она сильно сомневалась, что её мозг сможет думать о мороженом после того, как она будет пялиться на Адриана без рубашки, но шустро кивнула.       — Верно! Пойдём в мою комнату, если ты не против? Дело в том, что я не уверена, когда вернутся мои соседи, и не знаю, будет ли неловко, если они увидят тебя, эм, ну, знаешь… забей. — Она закусила губу и покраснела.       Это будет неловко, только если она сама будет думать, что это неловко. Нужно просто повторять это себе, пока она в это не поверит. Ведь, когда она рисовала Нуара, всё же было нормально, правда?       — Звучит отлично. Скажи, когда начинаем. — Он снова одарил её улыбкой.       Её ноги, что, превращаются в желе? Она слегка поёрзала на месте, просто чтобы проверить, что всё ещё может двигаться. Блин, это, наверное, со стороны выглядит очень странно.       — Бейчас! То есть сейчас! Сеймо прямчас.       «Сильная, талантливая Маринетт, говорите?» — подумала она, уносясь в сторону комнаты. Если она уже едва могла два слова связать, как же ей удастся овладеть собой, когда он разденется?       «Ведя себя как ПРОФЕССИОНАЛ», — ответила на свой же вопрос она.       Эта мысль помогла ей держать себя в руках ровно до того момента, как Адриан начал снимать с себя одежду в её спальне.       Очень даже может быть, что она пискнула. Хотя нет, писком вырвавшийся из неё нечестивый звук назвать было нельзя. Булькнула? Что-то вроде этого.       — Маринетт? Ты в порядке? — Он замер со спущенными штанами.       Она не станет пялиться на его зад. (Во всяком случае, пока ей не придётся его рисовать).       — Да! Да, лучше не бывает! — Всего-то вопила внутри от собственной дурости, но ему это было знать необязательно.       Схватив доску для рисования, она спряталась за ней, как за щитом, и сидела так до тех пор, пока он не закончил раздеваться.       — Итак, с какого времени начнём? — Он потянулся, и в таком положении рисовать его плечи и мышцы живота было бы увлекательно, если бы только она могла оторвать свой взгляд от пояса трусов, подчёркивающего бёдра.       — Вечность? — бездумно пробормотала Маринетт, прежде чем спешно отвести глаза в сторону. — Эм, то есть я не хочу, чтобы это длилось вечность. Давай начнём с разогрева. Тридцать секунд.       — Я не против.       К сожалению (или счастью – смотря, с какой стороны посмотреть), в качестве первой позы он выбрал именно ту, в которой находился сейчас. Каким-то чудом её набросок вышел вполне себе приличным. Хвастаться было нечем, но для первого жестового рисунка за сегодня пропорции и формы выглядели достаточно естественными. Может, то, что она не могла оторвать глаз от Адриана, на самом деле помогало ей в овладении анатомией.       Раздался сигнал таймера. Адриан поменял позу, встав на одну ногу и раскинув руки, как крылья самолёта. Это было дурашливо как раз настолько, чтобы вызвать у неё смех и частично освободить от начавшего было скапливаться в груди напряжения. К тому же такой ракурс заставил её выйти из зоны комфорта, что всегда приветствовалось в жестовых рисунках.       Следующие позы оказались ещё более нелепыми. Стойка на руках, дэб[1] и даже шпагат. Откуда в нём было столько силы и гибкости? Будь на его месте кто-то другой, она бы решила, что он выделывается.       — Ничего себе не сломай, — предостерегла она, когда он изогнулся мостиком.       — Всё отлично! Я могу простоять так весь день! — широко улыбнулся он, глядя на неё из своего перевёрнутого положения. Кто дал ему право быть и красивым, и уморительным? Так часто смеялась она только в компании Кота Нуара.       Мысль о напарнике заставила её прикусить губу. И как, скажите на милость, она должна была справиться со своими чувствами к двум невероятным парням одновременно?       Она потрясла головой и, выйдя из транса, принялась запечатлевать его мостик на бумаге. С такого ракурса его ноги казались крошечными, и она не была уверена, что передала пропорции правильно. Время истекло до того, как она успела изобразить его руки, так что казалось, словно он вниз головой парит на двух маленьких шишках.       Он тут же, кряхтя, плюхнулся на пол.       — Оказалось сложнее, чем ты ожидал? — ухмыльнулась Маринетт. Они с Котом иногда устраивали спортивные состязания во время патрулирования и соревновались в подобном. Для не супергероя Адриан держался на удивление хорошо.       — Не-а, это я только разминаюсь! — Он встряхнул волосами. Они милейшим образом завивались около ушей. — Что ещё ты хочешь увидеть? Сальто? Я могу сделать сальто.       Она прыснула.       — Адриан, я сомневаюсь, что даже у тебя получится задержать сальто на тридцать секунд.       — Ну, — скрестил руки на груди он, надувшись, — я могу попробовать.       — Давай ты лучше постоишь вот так? Я заведу таймер на две минуты. — Ей не хотелось слишком много времени тратить на жестовые рисунки, когда в её распоряжении была идеальная модель, которая была в состоянии сидеть смирно в течение долгого времени. Она всегда могла опять обратиться за помощью к Коту, если бы ей понадобилось нарисовать ещё несколько набросков.       — А с чего вообще тебе взбрело вставать в такие странные позы? — спросила она, выставляя таймер. — Я думала, для тебя будет привычнее, ну, знаешь, что-нибудь модельное. Типа дефиле или вроде того.       Он усмехнулся, но в целом не пошевелился.       — Я могу продефилировать для тебя, если это тебе больше подходит.       — Нет, так тоже супер. Оставим модельные позы для более длительных рисунков, — принялась за работу она, перевернув страницу.       К тому моменту, как они перешли к получасовым рисункам, шок от лицезрения обнажённого Адриана сошёл на нет. По крайней мере, так Маринетт казалось, пока он не отклонился назад, обольстительно запустив пальцы в волосы. Он раньше уже позировал так на обложках модных журналов, но тогда он был одет и в этом заключалась огромная разница.       Она сглотнула, пытаясь усилием воли согнать краску с лица. Он просто был моделью. У неё на занятиях тоже было много красивых моделей. Если ей удастся сосредоточиться на деталях: изгибах груди, ямочке под коленом, – то, возможно, у неё получится забыть о том, что она переносила на бумагу именно Адриана.       Но прежде чем углубляться в детали, ей нужно было изобразить силуэт. Похожий на букву «S» изгиб от шеи через позвоночник и до ног. Лёгкие, широкие штрихи – руки. Конте вырисовывал суставы и мышцы, которые казались… на удивление знакомыми?       Скорее всего, это было лишь дежавю после вчерашнего художественного марафона с Котом Нуаром. Они оба были примерно одного роста, телосложения и даже цвет волос и причёска у них были почти одинаковые. Если не обращать внимание на глаза и представить чёрную маску вместо гладкой кожи…       Её рука дрогнула, слегка размазав уголь по бедру нарисованного Адриана. Это было не дежавю. После вчерашнего она бы узнала очертания его тела где угодно. Она так долго не замечала сходства лишь потому, что все её душевные силы были направлены на сохранение спокойствия.       Сохранение спокойствия. Точно. Стоило бы заняться именно этим, вместо того чтобы в упор глазеть на Адриана – Кота Нуара, – выпуская конте из рук.       — Маринетт? Что случилось? — Стоит отдать ему должное: он даже не пошевелился, хоть его глаза и округлились от удивления. — У меня что-то на лице?       В ответ она издала неподдающийся расшифровке звук и принялась листать рисунки. На самом детальном из имеющихся у неё изображений Кота были Адриановы рельефные икры, то же углубление между дельтовидной мышцей и бицепсом, в которое идеально помещался её большой палец. Но можно ли было считать это достоверным доказательством? Все эти совпадения можно было списать на особенность её художественного стиля, но, с другой стороны, она ведь была очень внимательна к деталям.       К слову о внимании к деталям…       Она перевела взгляд на серебряное кольцо, с которым Адриан никогда не расставался. Даже раздевшись до трусов, и то не снял.       — Ты меня немного пугаешь, — произнёс он, выдавливая смешок. — Я переборщил с позой? Я могу сесть по-другому, если ты…       — Нет! — выпалила она, размахивая руками, в результате чего едва не перевернула доску для рисования. — Я-я в порядочном абсолюте! Я уже не могу сначать мочало!       Таймер продолжал отсчитывать минуты. Конечно, она могла бы продолжить рисовать и после того, как время бы истекло, но Адриан не мог торчать тут бесконечно. Ему тоже нужно было готовиться к экзаменам.       Сделав глубокий вдох, Маринетт вновь с головой погрузилась в рисование. Но она уже не могла развидеть нуаровскую ухмылку, нуаровскую причёску, нуаровский пресс.       И нуаровское кольцо. Его идентичные очертания были последним необходимым доказательством.       Всё было хорошо. С ней всё было нормально! Она совершенно не паниковала!       Но потом она вспомнила, как Адриан вчера на её глазах выплюнул корочку от пиццы, и не смогла сдержать истерический смех.       — Прости, Маринетт, но тебе пора передохнуть. Я повторю эту позу попозже. — Он встал и, подойдя к ней, положил руку ей на спину. — Принести тебе воды? Или тебе, может, нужно какое-нибудь лекарство? Ты уверена, что не заболела? Ты кажешься горячей.       — Это ты горячий, — бездумно сболтнула она, прежде чем зажать себе рот перепачканными углём руками. — Господи боже. Убейте меня кто-нибудь, — пробормотала она сквозь пальцы, опуская голову. Однако нуаровскую ухмылку Адриана всё-таки заметила.       — Хм? Что ты сказала?       — Отстань! Всё ты слышал! И тебе это было и без того известно, потому что я сказала тебе об этом вчера! — И тут-то её и накрыло. Маринетт вспомнила все моменты позора, которые пережила с напарником… — О господи. Я рассказала тебе, что ты мне нравишься!       — Вче… ох. — Он вытаращился и сделал шаг назад, беззвучно шевеля губами, пока всё-таки не остановился на: — Как ты узнала?       Он выглядел совершенно нелепо, стоя перед ней в одних трусах, покраснев до самой шеи. Засмеяться ей хотелось как минимум вполовину так же сильно, как поцеловать его.       — Ты позволил мне разглядывать тебя в течение долгого времени. В обоих образах. Я просто заметила сходства.       — Ну разумеется, — ударил себя по лбу он. — Ты ведь самая умная из всех, кого я знаю, за исключением Ледибаг. Ледибаг! Она меня убьёт!       — С чего это ты так решил? — нахмурилась Маринетт. Он что, и правда настолько её боится? Ей хватило и того, что она оказалась его кошмаром, когда они сражались с Сеятелем, но это было так давно.       — Даже она не знает, кто я. — Его плечи поникли. — Я всегда хотел, чтобы первой узнала именно она. Не в том смысле, что я не хотел, чтобы и ты узнала! Мне всегда хотелось тебе сказать. Ты по-настоящему особенный для меня человек, Маринетт.       Он прокручивал кольцо вокруг пальца за неимением других способов занять руки.       — Мне стоит попробовать разыскать её. Она хотела бы быть в курсе произошедшего. Но я не жалею, что ты знаешь, так что, пожалуйста, не кори себя…       — Всё нормально, Адриан. — Подойдя ближе, она положила ладонь на его руку, и её большой палец бессознательно устроился в том самом углублении, которое она рисовала. Чёрный уголь запачкал его безупречную кожу, но Маринетт отчего-то казалось, что он совсем не против. — Ледибаг не станет злиться. Обещаю.       — Ты не знаешь Ледибаг так, как я, — вздохнул он. — Даже если она не разозлится, то будет разочарована. А это ещё хуже.       — Нет, Кот… — Она покачала головой, любовно фыркая. Не так она планировала открыться напарнику, но она не могла позволить ему и дальше изводить себя чувством вины, которого он не заслужил. — Я и есть Ледибаг.       Она почувствовала, как он замер. В ожидании его ответа воздух казался ей наэлектризованным.       — Ты… ты моя Леди, — с трепетом прошептал он.       От этого прозвища по её телу прошла дрожь. Сколько уже прошло с тех пор, как он называл её так в последний раз? Когда он решил двигаться дальше…       О. О.       Он оставил попытки завоевать Ледибаг. И сказал ей, что Адриану нравится Маринетт.       Она ощущала себе гораздо увереннее, когда улыбнулась в ответ:       — А ты мой котёнок.       — Я могу… То есть могу я им быть? — тихо спросил он, глядя на неё глазами, полными надежды.       Все сомнения, все оправдания и причины отвергать его испарились, как дым. Она любила его – Адриана, Кота Нуара, его. Она едва ли была бы в силах отказаться от любой из его половинок, что стоит и говорить о полном комплекте.       Так что она обхватила его лицо перепачканными углём руками и ответила на его вопрос поцелуем.

***

      — Ну и как ты думаешь, когда до неё дойдёт, что он почти полностью раздет? — спросил Плагг, прячась вместе с Тикки под кроватью.       — Я дам ей три минуты. Люди же всё-таки не могут обходиться без воздуха так долго, верно? — Тикки, прищурившись, окинула взглядом свою владелицу, которую в настоящий момент крепко прижимал к себе целующий её Адриан. Она, в свою очередь, была лишь рада, что убедила Плагга, что наблюдать отсюда будет куда интереснее, чем портить момент хозяевам.       — Мне-то откуда знать? — пожал плечами Плагг. — Но, если это будет продолжаться дольше пяти минут, я прикрываю эту лавочку. Пускать слюни я готов только на камамбер или, может, хорошо прокопчённую гауду. На такую слюнявую сентиментальщину я не подписывался.       — Ладно, — закатила глаза Тикки. — Но только потому, что Маринетт нужно доделать портфолио. После экзаменов они могут целоваться, сколько хотят.       — Фе. Адриан теперь только о ней и будет говорить.       — Не думай, что я не заметила, как ты улыбался, Вонючий Носок. Просто признай, что рад за них! Они ждали этого момента долгие годы!       Как и она сама, хоть у неё никогда и не было возможности в этом признаться. Когда Маринетт стала хранителем, сохранять её личность в тайне стало как никогда важным. Но Тикки не могла испытывать огорчение, когда видела хозяйку такой счастливой.       — Щас тебе, Сахарок! Я улыбался, потому что теперь Адриан не будет перевоплощаться всякий раз, когда решит зайти в гости. Наконец-то я смогу разведать, какие сыры тут прячет Хвостики.       — Плагг, в жизни есть и другие…       Её перебил пронзительный визг. Значит, Маринетт наконец-то осознала, что Адриан раздет. Его смех эхом раскатился по комнате, прежде чем он начал одеваться.       — Похоже, они больше не собираются сегодня заниматься чем-то полезным, — зевнул Плагг. — Разбуди меня, когда они закончат вздыхать друг по другу.       — Они не вздыхают.       Вместо этого они обнимались, целовались и смеялись, пока Маринетт сидела у Адриана на коленях.       Может, ничего страшного не случится, если они немного расслабятся. Пора экзаменов наступала в конце каждого семестра, а такие моменты случались всего раз в жизни.