Понять и согреть

Чуя шёл по ночной Йокогаме с крайне недовольным выражением лица и крайне усталым видом. Парень был взвинчен и его раздирала тысяча эмоций, как всегда бывало после встречи или, того хуже, совместной работы со своим напарником — Дазаем Осаму. Ему бы сейчас добраться до своей квартиры, упасть лицом в кровать и благополучно выключиться на долгое время, чтобы никто не беспокоил. Желательно до этого выпить вино. Бутылок эдак пять, чтобы снять жуткий моральный напряг. Сил на что то большее просто не было, да и желания собственно тоже. Усталые тело и мозг желали только одного — хорошего долгого сна и чтобы никто не трогал. Чуя словно эмоционально перегорел, не самые приятные ощущения, если честно. Он чувствовал себя опустошенным, так всегда бывало после работы с Дазаем. Тот обязательно подколит по больнее насчёт роста, поиздевается и просто уйдёт в закат, спокойно пить в свой любимый бар с друзьями или в гордом одиночестве, что вернее, и главное хорошее настроение будет, у паскуды этакой, а Чуе потом разбераться с тем клубом противоречивых эмоций и желаний, которые его раздерают после вот такой вот совместной работы. А ведь они не просто напарники — они любовники. Дазай неплох в качестве возлюбленного, но проблема одна — он до жути ревнив. Ревнует Чую ко всему что движется, а что не движется двигает и ревнует. У Чуи на запястьях теперь буквально не сходящие синяки от постоянных прижатий и требований объясниться буквально в каждом шаге. Черт. Если так и дальше пойдёт, то Чуя просто на просто шатена бросит. То что ему не доверяют, Чую задевает. Да и какая настоящая любовь без доверия? Нет. Сил его больше на это нет. Он сколько раз просил Мори, чтобы тот дал ему другого более нормального на голову напарника, но Босс не слушает просьб своего подчинённого, говоря, что в дуэте с Дазаем он приносит больше всего пользы для Портовой Мафии. Чуе было обидно, то что его чувства не во что не ставят, используя парня просто как игрушку или шахматную фигуру для большой игры, хотя Мори поступает абсолютно правильно, ведь первым делом думает о пользе для своей организации, а чувства и желания подопечных ставит на задний план. Да и сам Чуя понимал, что Дазай прекрасный стратег стоит отдать ему должное и не растеряется в самых ответственных ситуациях. Но все равно, даже понимая и признавал все это, Накахаре это не нравилось, хоть он прекрасно понимал своего Босса и уважал того, и иногда, вот честно, ему хотелось уйти из Мафии к чёртовой матери и жить спокойной жизнью. Денег он наработал достаточно много за годы работы в Мафии и вполне может жить без работы до самой своей смерти в каком нибудь тихом уединенном месте. Желательно где нибудь на природе возле воды, чтобы подниматься утром и завтракать на виранде под щебет птичек. А не под ревнивые распросы где был и что делал? Не надо будет не перед кем отчитываться за свои действия и поступки. Чуя невольно задумался об этом, даже немного приостановившись. И зря. Проезжающая мимо, машина обрызгала парня грязной водой из лужи. Сегодня явно не его гребаный день! Чуя глубоко вздыхает, сжимая и разжимая кулаки, чтобы не сорваться прямо по середине улицы и не расфигачить что нибудь обо что нибудь гравитацией или не убить проходящего мимо прохожего, который тут абсолютно не причём. Чуя достал телефон и начал судорожно наберать чей то номер телефона. Парень зол, раздражен и взвенчен, нервы на пределе, а в таком случае помогает только один единственный во всей Йокогаме человек. Только один единственный человек может его успокоить и хоть как то поддержать, когда у Чуи внутренняя истерия и в целом ему плохо. А ещё он замёрз, так как промок. Такое случается не каждый день. И не каждый день Накахаре настолько хреново, что ему нужен кто то рядом, чтобы с тем просто посидеть и выпить, но сегодня именно такой день. Благо, что Дазай в данный момент был не в Йокогаме, а кое куда улетел по делам Мафии и ничто не помешает Чуи выпить сегодня вечером. А выпить надо ведь прежде, чем улететь Дазай вынес буквально парню весь мозг, читая лекции о верности. — Можно. К. Тебе. Домой? — делая довольно жуткие паузы между словами, спрашивает взявшего трубку абонента Чуя. — Желательно, на все выходные, блять. — Что? А Чуя, ну допустим можно… — спокойно произносит на том конце провода Достоевский, даже не поморщившись от мата собеседника. — Что то случилось? Ты сам не свой… — Дазай. — кратко объяснил ситуацию одним словом Чуя. — Так, понял. Хорошо, ты можешь прийти ко мне. — Спасибо. — Ты не спишь в первом часу ночи. Дай угадаю, задание? — Да. А ты то сам чего не спишь, шапка — ушанка? — спрашивает Чуя, идя к дому русского. — Ммм, книга интересная попалась, решил дочитать прежде, чем лечь спать и как оказалось вовсе не зря. — был спокойный ответ. — Угу, ты попал в точку.

***

. Чуя не в первый раз вот так вот заявлялся на квартиру к Достоевскому, но реакция того всегда была одинаковая. — Ты меня конечно удивил. — произносит Фёдор, смотря на стоящего на пороге своей квартиры грязного и мокрого Чую. — Я думал, что ты уже у себя дома и отдыхаешь от заданий… Ладно, иди в ванну, я тебе пока чистую одежду приготовлю, свое грязное закинь в стирку… — Хорошо… Чуя, немного пошатываясь от усталости, ушёл в ванну, провожаемый немного сочувствующим взглядом лиловых глаз Достоевского. Разделся, набрал тёплой водички, лёг в ванну, расслаблено выдохнув и довольно прикрыл глаза. Наконец то отдых как моральный так и физический. Отдых от этого тупого Осаму с его тупыми шуточками. Отдых от заданий и бегания на благо Мафии. Отдых от написания просто бесконечных по количеству отчётов. Именно это для полного счастья и надо было в данный момент Чуе. Вообще, ванна русского ему очень нравится, тем, что там были достаточно успокаивающее сочетание белой и голубой плитки. Глазу приятно на это смотреть и это расслабляло уставшего рыжика. Чуя чуть благополучно там не заснул в тепле и комфорте, когда пришёл Фёдор с одеждой для рыжика. — Не спать — утонешь… — произносит Фёдор, проходя мимо и ласково щёлкнув Накахару по лбу. — Я не сплю… — сонно отозвался Чуя, зевнув в ладонь и сев прямее. — Я думаю. — Ага, я вижу как ты думаешь. Ты почти заснул. Вылезай давай из воды, пока не утопился мне на голову, прямо в моей ванне. А мне труп потом закапывать. Тебе кстати что, чай или ко… — Вино! — Красное или же… — Красное! — Понял принял. Фёдор усмехнулся и ушёл на кухню ставить вино на стол и готовить закуски к нему. Чуя же быстро закончил приём ванны, вытерся, переоделся в чистое, грязное закинул в стиральную машину и вышел к Достоевскому на кухню, тут же прилипившись к нему сзади, обняв и уткнувшись носом русскому в плечо. Фёдор на это все лишь выдыхает с показной обречнностью, но терпит и Чую не спешит отдергивать от себя. В конце концов, если так подумать, то подобные порывы нежности со стороны Чуи бывают не особенно то и часто. — Мне нравится, когда ты такой задолбавшийся…ты становишься нежнее со мной в два раза. — усмехнулся брюнет, на скорую руку делая будерброды себе и Чуе. — Думаю, стоит просить Дазая почаще тебя доводить до такого состояния. — Лучше молчи. Когда ты молчишь, ты мне нравишься больше… — недовольным тоном произносит Чуя, которого слова Фёдора задели. — Я и в остальное время с тобой нежен, добр, белый и пушистый… Ну, если ты конечно этого не замечаешь то… Федор просто откладывает нож в сторонку, круто развернулся, целуя Чую взасос, чтобы тот замолчал наконец и не нарывался на ссору и выяснения отношений уже с Достоевским. Чуя не сопротивляется, с готовностью давая себя поцеловать и прижать свое тело к теплому телу русского. Накахара прямо млел, ощущая прикосновения тёплых ладоней Достоевского, их ласковые поглаживания всего его тела, а целуется тот просто космически. Чуя готов был вот так вот стоять с тем и целоваться просто всю вечность, однако всю вечность не получилось. Достоевский прервал поцелуй первым. Как бы ему это не нравилось и как бы сильно он не хотел более страстного продолжения банкета, он понимал, что сейчас Чуя немного не в том состоянии для подобных игр. — Так все. Достаточно. Ты уже начал контроль над собой терять. — произносит Достоевский, мягко отстраняя от себя почти заведённого Чую. — Что? Нет. — насупившись как маленький ребёнок, пойманый за запрещённым ему занятием, произносит Чуя. — Ага ага, а кто ко мне в штаны уже полез, м? — Тебе показалось… Фёдор просто фыркает, поправив свои штаны и ремень на них. Ну естественно это не Чуя, штаны сами сползли, ага. От страсти большой так сказать. — Давай, садись за стол, я уже все приготовил. — беря вино в одну руку, тарелку в другую говорит русский, направившись к столу. Чуя беспрекословно отправился следом за Достоевским, плюхнувшись на стул напротив Фёдора и тут же потянувшись к бутылке… И получил по рукам. — Я ещё бокалы не достал. — А ты тоже будешь? — искренне удивился Чуя, причём так, что Фёдор рассмеялся. — Ага, представь себе, я тоже вино пью… — Думал, ты любишь больше водку… — произносит Чуя, положив подбородок на, сложенные на столешнице, руки. Только с Достоевским, он ощущал это потрясающее чувство покоя и мог полностью расслабиться. С Дазаем так было нельзя. Дазай держал его в постоянном напряге и от этого если честно, сдавали нервы. Сильно сдавали нервы. — Люблю, но её у меня мало. Я экономлю и пью только в самых крайних случаях. — спокойно отвечает Фёдор, достав бокалы из шкафчика. — К тому же, тебе очень много вина вредно. Потом плохо будет. — Не будет. — Чуя, ты со мной не в первый раз пьёшь, я знаю уж, поверь мне… — Хорошо хорошо. Давай, налей мне уже этого чертового вина. Я хочу выпить. Сильно хочу выпить. А потом лечь спать и не о чем не думать. Я устал. Просто заебался. А ещё это Скумбрия со своими вечными ревнивыми наездами на меня. И ладно, если бы застукали хотя бы однажды. Так нет. Ни разу не было. Просто с кем мне ему изменять то, блять? — Всё так плохо? — спрашивает Достоевский, наливая Чуе полный бокал. — Я думал, что он исправился хотя бы чуть чуть после, того как ты сказал, что если он не перестанет, то вы разойдетесь… Чуя прежде, чем ответить залпом выпил весь бокал, чувствуя, как приятное тепло от выпитого алкоголя разливается по всему телу и согревает, расслабляя. — Ммм, все именно что очень очень плохо. Он не доверяет мне. Ни капельки не доверяет. Мне обидно. — Но ты его любишь? — Люблю… — вздохнул Чуя, посмотрев в свой пустой бокал. — Люблю и ценю его. Скучаю, когда не вижу долго, был бы у него ещё не такой характер, то цены бы ему не было бы… — Вот как… Но лично я считаю, что вам лучше расстаться. Что это за любовь если тебе не доверяют? — Знаю. — произносит Чуя, наливая себе ещё и молча чокнувшись с краем бокала Фёдора. — Знаю, но ничего не могу с собой поделать. Хотя. Рано или поздно он меня доведёт, черт возьми. Он все больше и больше начинает меня бесить. Я не знаю. Рано или поздно, мы с ним расстанемся такими темпами… Достоевский усмехнулся, отпив из своего бокала. Потом скользнул взглядом аметистовых глаз по тонким запястьям Накахары и тихо вздыхает, видя на них синяки. Немного морщиться. Ему неприятно на это смотреть. Следы недоверия на белоснежный коже виднелись слишком хорошо. Сразу ясно, что их ставили не в первый раз. Брюнет аккуратно берет руки Чуи в свои и целует его запястья. Чуя вздрагивает немного смущается, однако рук не вырывает, послушно давая их целовать. Рыжик уже захмелел, так как выпил два бокала, а пьяный Чуя — покорный и мягкий Чуя. К тому же, поцелуи Фёдора Чуе нравились. Такие мягкие. Прямо приятные мурашки по телу шли от них. — Дазай? — Да… — вздыхает Чуя. — Он опять зажал меня сегодня и требовал ответа, где я был так долго, а я в магазин ходил за вином для себя и крабами для него… — Это уже не нормально, знаешь ли. Это уже паранойя. Такое лечить надо… — произносит Фёдор, не отрываясь от запястий Чуи. — Знаю, но просто. Что я могу сделать то со всем этим? Меня самого это сильно доконало. Ох как доконало. Ты просто не представляешь. — Ошибаешься, я могу себе представить… — Ну… Как знаешь… Дело твоё. — бурчит Чуя наливая себе ещё. Так они и сидели на кухне, выпивая, ровно до тех пор пока Чуя благополучно не заснул, уронив голову на руки. Фёдор тогда просто поднялся со своего места, взял Чую на руки и отнёс к себе в спальню, уложив в свою кровать, накрыл одеялом и тихо ушёл обратно на кухню прибираться.