Понять и согреть

Солнечные лучи, пробравшись сквозь оконные стекла, коснулись лица мирно спящего рыжика, причём самого кончика его носа. Чуя чихнул, чуть поморщился, перевернулся на другой бок, распластавшись звёздочкой на кровати, и продолжил спать. Вставать ему не хотелось. К тому же, он вчера выпил не мало и потому чувствует себя не очень хорошо. Фёдора, кстати говоря, рядом не было. Он встал уже как два часа и занимался своими делами в кабинете, под который была отведена соседняя со спальней комната. Чую он никогда не будил, давая ему отсыпаться ровно столько сколько ему самому было нужно. Иногда Достоевский мог остаться рядом с Чуей просто наблюдая за ним, как тот спит, легонько поглаживая того по волосам, перебирая шелковистые пряди. Иногда Чуе снились кошмары и он скуля прижимался к Достоевскому всем телом, словно стараясь спрятаться от того неведомого, что беспокоило его во снах. Фёдор тогда просто успокаивающе шептал что то Накахаре на ухо, гладя по голове и целуя в носик. Хотя, в основном, Фёдор просыпался, аккуратно освобождаясь из объятий Чуи, который за ночь мог легко забраться на тело русского и лежать так с тем в обнимку, спокойно и мирно сопеть, уткнувшись носом тому в изгиб шеи. А Фёдор лежал почти не шевелясь, легонько поглаживая парня по спинке, но долго вот так не пролежишь, тело затекало, все-таки Чуя не совсем лёгкий да и дела делать как никак надо, так что Достоевский аккуратно перекладывает Чую обратно на кровать и, тихо выскользнув из кровати, уходит к себе в кабинет работать. А Накахара, завладев полностью кроватью, распластался на ней звёздочкой и продолжал спать носом в подушку, на которой обычно спал Достоевский, потому что на ней его запах. Очень приятный запах. Так пахнет только Достоевский — сочетание мандарины и глинтвейн. Откуда у него такой запах если мандарины он не особенно ест, а глинтвейн не пьёт вообще, не ясно, но факт есть факт и этот запах очень нравится Чуе. Он так успокаивал. Чуя даже улыбался сквозь сон, довольный жизнью. Чуя проснулся лишь во втором часу дня и жутко хотел пить. Чуя, морщась, выполз из кровати и, укутавшись в одеяло, побрел прямо в одеяле на поиски Достоевского по всей квартире. Фёдор обнаружился довольно быстро в своём кабинете за работой. Парень что-то сосредоточенно писал в тетради. — Федь…- зовёт Чуя, подавив зевок в ладонь. Федя поднял глаза на сонного и растрепанного со сна парня и чуть улыбается уголком губ от этого зрелища. Сонный Чуя это все-таки такое милое создание. — Чуя, с добрым утром, точнее уже днём. Проснулся? — Угу. Есть что попить и поесть? — спрашивает Накахара, потянувшись и поправил на себе одеяло. С утра он постоянно мерз. Точнее, когда только только проснулся. — Всё на кухне. Я приготовил завтрак. И кстати, голова не болит? Ты вчера, кажется, немного перепил. — Чуть чуть побаливает. Ладно. Так я пошёл на кухню поесть. — Ага. Давай. Когда закончишь чем займёмся? Насколько я понял, ты у меня на все выходные. — Мне нужно успокоить мои бедные нервы после потрясающего сожительства с этой ревнивой Скумбрией. Я устал. И ты это прекрасно знаешь. Ну, а ещё моим запястья зажить нужно хоть чуть чуть. Болят. — Потому я и спросил чем займёмся? Нужно же составить хоть какой нибудь план действий. — усмехнулся Фёдор. — Даже если это будет что то обычное и банальное. — А ты на необычное намекаешь что ли? — фыркает Чуя. — Нет спасибо. Я хочу отдохнуть… И этого в том числе. — О чём ты только думаешь, Чуя? — В данной ситуации о отдыхе. Я хочу посмотреть фильм с мороженным и вкусняшками и меня ничто не остановит. Нет мороженого и вкусняшек? Пойду в магазин и куплю их! — решительно произносит Чуя. — На все выходные? — Да! Засяду в плед, заберу тебя с собой в свою страну Пледоленд и буду смотреть фильмы. — Хорошо, я понял. — тихо смеётся Достоевский. — А я тогда подберу фильм. Вот и определились с планами. Ты настроен серьёзно, как я посмотрю. — А ты думал. Чуя развернулся и, гордо вздернув нос, уходит в ванную комнату приводить себя в порядок. Умыться, расчесать волосы (плойкой завить чуть чуть, чтобы они мило вились, потому что такое нравится самолично Чуе, да и Дазаю с Фёдором тоже.). Ну, а ещё постирать свою одежду и повесить высохнуть на батареии. Чуя привёл себя в ванной в порядок потом, одернув на себе рубашку, которую свистнул у Достоевского, ушёл на кухню, все ещё кутаясь в свое одеяло. Зашёл на кухню, чихнул, немного поежался от холода и взялся за разогрев для себя еды, что то мурлыкая себе под нос. Где то уже под конец пришёл на кухню и Достоевский. Чуя в это время ставил на стол еду для себя с крайне довольным выражением лица. Видя его довольство Фёдор не мог сдержать улыбки. — Складывается такое ощущение, что тебе до этого просто не давали ни есть ни пить, а держали привязанным к кровати для эротических игр. — Формально да… — немного поморщился Чуя. — Ладно… Федь, тебе не все равно на мою потрясающую в кавычках личную жизнь? — Ну… Меня немного волнует твоё здоровье. Ты совсем совсем бледный стал. А ещё похудел. — Ну, это связанно не с моей личной жизнью и проделками Скумбрии, а с тем, что было серьёзное задание, из-за которого я не мог нормально поесть. Времени просто не было. — отозвался Чуя. — Интересно знать, что такого было в том задании, что оно считается серьёзным таким сильным эспером как ты? — Ты делаешь мне комплименты, которые я, возможно, не заслуживаю… — усмехнулся Чуя, поправляя свои волосы. — Я просто отдаю должное твоей способности. Она и правда очень сильная. — Ну тебя Федя. А кстати, ты наверное… Чуя замялся, неловко потерев шею ладонью, потому что до него дошло, что возможно Достоевский тоже хочет есть. На что Фёдор просто улыбнулся. — Я поел ещё до того, как ты встал. Так что, не волнуйся за меня и просто спокойно ешь. Чуя с готовностью кивает, но перед этим. — Федя, иди сюда… — Что? Опять прилив щенячьей нежности? — Просто подойди ко мне… Фёдор вздыхает, подошёл к Накахаре и дал себя обнять. — Боже, ты такой нежный как котёночек. — Мф… Я знаю… Все отпусти меня я голодный. — Да да… Фёдор отпустил Чую. Тот сел за стол и принялся за завтрак, Достоевский же ушёл в свой кабинет доделывать в срочном порядке свою работу, потому что Чуя один смотреть фильмы не будет, а именно в компании Фёдора, потому что Чуя любит смотреть в основном ужасы. Остальные фильмы ему просто не по душе и не по вкусу. Про романтику вообще молчать надо. Не любит он их. А ужасы самое то. Достоевскому же просто все равно, какой фильм будет выбран для просмотра, он и ужасы может спокойно смотреть, хотя любит больше всего исторические, но исторические с Чуей не посмотришь, он засыпает на половине просмотра и досматривать приходится в гордом одиночестве. А ужасы это прямо самое то. Чуя из-за них бодрый, в сон не тянет, на страшных моментах вздрагивает, прижимаясь по сильнее к русскому. Просто прелесть что такое. После завтрака Чуя, как и говорил, ушёл в магазин за вкусняшками, а Фёдор доделывал свою работу, потом искал фильмы для просмотра вместе с Чуей. Вообще смотреть фильмы вместе с Чуей ему нравилось. Для него это тоже отдых. Можно просто расслабиться и погрузиться в мировую культуру фильмов, сидя под тёплым пледом и поедая вкусняшки. Точнее успеть съесть хоть что-то пока это все не схомячил Накахара. Это плодожорка. Чуя обычно засыпал потом где то на третьем по счету фильме, съезжая головой на колени Достоевского. Тогда Фёдор просто включал фильм и тоже ложился спать с мирно спящим Чуей на коленях. Что может быть лучше вот этого вот всего? — Чуя, не мне судить, но это по моему немного перебор… — произносит Фёдор, смотря на то сколько всего накупил Чуя. — Ну, это же на два дня. — Даже для двух дней многовато… Ты хочешь заработать и мне и себе сахарный диабет? — Федь, не будь занудой… Сладкое всегда хорошо и, к тому же, поднимает настроение и ты сам говорил, что я слишком худой. — Хорошо, ты меня уговорил… Пойдём, я выбрал серию фильмов для просмотра, которые могут быть интересны нам обоим. — усмехнулся Фёдор, уходя в спальню, ведь фильмы они будут смотреть именно там. — О! Это просто прекрасно! — воскликнул Накахара, прихватил определенное количество вкусностей и уходя следом за Достоевским с довольным выражением лица.