Ген магии

Осчастливленный внезапно обретенной целью существования, Гарри с энтузиазмом докуривал сигарету. Значит так, его цель – это магия. Он исследует ее, внимательно и досконально, даже если для этого ему потребуется расщепить ее на электроны, атомы или из чего она, черт бы ее побрал, состоит. Всем известно, что энергия не может возникнуть из ничего и исчезнуть в никуда. Раз энергия – это магия, значит что-то является ее источником. Только вот что? Однако и это не все, дело не только в магии, но и еще в абсурдном ажиотаже вокруг имени «Гарри Поттер». Еще в Косом переулке гомон восторженных вздохов стелился за ним, точно шлейф, и в поезде «Хогвартс-экспресс» это не прекратилось. Стоило ему на миг потерять бдительность и позволить бандане сползти со лба, как кто-то за прозрачной раздвижной дверью купе громко вскрикнул и указал на него пальцем. Терпеть это было выше его сил – на Гарри нахлынуло мрачное раздражение, и небольшая кучка студентов, стихийно собравшаяся у двери, постепенно стала рассасываться под его пасмурным взглядом. Его настроение не укрылось от внимательного взгляда Малфоя. Тот внезапно ухмыльнулся и достал из кармана мантии палочку. – Удиви меня, – пробормотал Гарри. – Неужели ты собрался их дематериализовать? – Как же это банально, Поттер, – со все той же ухмылкой в голосе ответил Малфой. – Ах да! – изобразив притворное оживление, Гарри поднял брови и сделал такую глубокую затяжку, что сигарета выгорела почти до фильтра. – Лучше ослепить! Малфой без слов направил палочку на дверь и громко произнес: – Флектис! Гарри на одно мгновение готов был поверить в то, что проходящие мимо их купе студенты с криками схватятся за веки. Однако реакция подростков, снующих в проходе, был нулевой, как, впрочем, и реакция пространства на магию Малфоя: ничего не вспыхнуло, не замигало, не завибрировало. – И что это? – Это заклинание, отводящее чужой взгляд, – шире ухмыльнулся Малфой и небрежно продолжил: – Оно достаточно простое, поэтому его не видно. Опытный волшебник с легкостью обойдет его, но навязчивые студенты отстанут. Гарри отвел взгляд от двери и посмотрел теперь на Малфоя, едва заметно сощурившись. Он подмазывался, понял Гарри. Причем без каких бы то ни было ухищрений и с какой-то прямолинейной наивностью. На секунду Гарри даже посетила нелепая мысль, что Драко намеренно выучил это заклинание перед поездкой только для того, чтобы впечатлить его своими знаниями. Но какие у него цели? Ясное дело, что дружба с местной знаменитостью может вознести его самого в глазах окружающих, но ограничивается ли дело только этим? Гарри только сильнее озадачился, мысленно прибавив к поведению Малфоя то впечатление, которое он испытал при встрече с его отцом. Вот он – витиеватый душок закулисных игр. Его знаменитость не могла возникнуть из ниоткуда, как и иммунитет к смертельным проклятиям. Да еще и заискивающее поведение Малфоя. И шрам. Оговорки Макгонагалл. Гарри никак не мог сложить все эти факты в цельную картину. – «Ходит внушительное количество слухов о том дне», – неожиданно даже для себя проговорил он спустя минуту молчания. – Так, кажется, сказал твой отец. Почему? – Потому что, наверно, он хотел узнать, что произошло в… тот самый день, – с запинкой выдал Малфой. – У него есть основания считать, что было как-то по-другому? – перефразировал Гарри. – По-другому? А у тебя есть какая-то версия? В том ведь и дело, что никто не знает, что произошло и почему Убивающее проклятие отразилось в Сам-Знаешь-Кого. Гарри покачал головой и задумчиво посмотрел на сменяющийся пейзаж за окном. – Тут что-то не так, – вслух признал он. – Мне что-то не дает покоя во всей этой истории. Зачем вообще он решил меня убить? Это же бессмысленно. А почему меня отправили жить в неволшебный город? Да и кто этот Тот-Кого-Нельзя-Назвать, был ли он так ужасен, раз в обычной истории не оставил ни следа? Все, что я знаю о нем, ограничивается только тем фактом, что он был. А был ли он? Что, если вся эта история с Мальчиком-Который-Выжил – фикция и отвлечение внимания? – Он был, – тихо сказал Малфой. – И он действительно умер в тот день. Мой отец под заклятием подчинения был его сторонником, Пожирателем смерти. Что ты так смотришь? Так его последователей называли. – Я не смотрю, – Гарри хмыкнул. От усердного мышления ему вновь захотелось курить (сигарета уже окончательно истлела, и теперь он задумчиво крутил в пальцах огарок). Или сладкого. – А как звали самого мага, имя которого не произносят? Взгляд Драко заледенел. – Ты умрешь, если произнесешь это имя? – напрямую спросил Гарри. – В магическом мире можно накладывать страшные проклятия на сочетание звуков? – Лорд Волдеморт, – шепотом. – Его звали так. Темный лорд. Гарри молча стал разглядывать бледного Малфоя, впервые в жизни сожалея, что не умеет считывать с лиц чужие эмоции. Все, что он смог разглядеть в изгибе его губ, в прищуре глаз, едва заметном нездоровом румянце, напряженных плечах – затвердевшую безразличность к происходящему. Лицо Малфоя превратилось в пустую безликую маску, за которую Гарри заглянуть не сумел. – Темный лорд... – Гарри пристально посмотрел на Малфоя. – Темный лорд? И нет в нем ничего человеческого и далее по списку? – Что ты имеешь в виду? – глаза Малфоя сузились. – Буду с тобой честен, это клише. Темный лорд, владыка, мать твою, Мордора, душащий младенцев в колыбелях, иначе говоря, абсолютное зло. Будь я лет на пять помладше, с удовольствием проглотил бы эту сказочку. – Малфой склонил голову набок, внимательно слушая. Гарри решил продолжить: – На первый взгляд эта история не вызывает сомнений, но, стоит сковырнуть поверхностный слой и присмотреться внимательнее, как в глаза начинают бросаться кое-какие детали, которые, казалось, первоначально не имели особого значения. Гарри тщательно наблюдал за реакцией Драко на эти слова. Он решил проговаривать догадки порционно, будучи не вполне уверенным, что высказывает их нужному человеку, – сын бывшего сторонника темного волшебника априори вызывал подозрения. Тем более, было непонятно, почему он решил не утаивать этот дискредитирующий факт о своем отце, ведь это было верным способом потерять доверие Гарри. – Ты не веришь, что Сам-Знаешь-Кто был злом? – спросил Малфой. – Не в этом дело, – покачал головой Гарри. – Я не понимаю его мотивов. – Но почему ты говоришь, что зло – это клише? – Добро и зло, свет и тьма. Темная магия и светлая магия. Темный лорд и воин света. Это чересчур плоско. Гарри понял, что сумел надавить на нужное место, когда Малфой ухмыльнулся, не сумев скрыть торжество: – Неужели Мальчик-Который-Выжил не делит мир на черное и белое? Эти слова были произнесены нехарактерным для Драко тоном, и Гарри сам не понял, как смог это заметить. В голове неожиданно четко сложилось два и два: они с отцом уже обсуждали эту тему. – А ты? Он был близок. Впервые за весь диалог близок к тому, чтобы хоть на дюйм подобраться к истине. – Конечно, нет. Я ведь не идиот, – высокомерно ответил Малфой, и Гарри едва не издал восторженный вздох. – Значит, лорд для тебя – вовсе не зло? Зла ведь не существует. – Есть в нем что-то, – признал Малфой. Гарри удовлетворенно кивнул и полез в кошель-тайник за шипучками. Именно так он и думал – в купе ему выпало сомнительное удовольствие сидеть со сторонником идей Волдеморта. Слова Гарри заставили Драко думать, что и он в какой-то мере симпатизирует его шовинистскому мировоззрению, и создали благоприятную атмосферу для невольного признания. Когда шипучки стали приятно покалывать кончик языка, в голову Гарри уже лезли соображения о том, как можно задействовать Драко Малфоя в своих планах. Однако первое, в чем Гарри предстоит разобраться, – это прав Волдеморт или нет. Все что ему было известно о его идеях, он почерпнул в кратких обмолвках профессора Макгонагалл. Борьба за превосходство одних магов над другими, основанное на «чистоте» крови. «Чистокровные» – косая интерпретация волшебников арийской расы, «магглорожденные» – унтерменши. Ублюдочная теория, возвышающая одних и принижающая других. Даже если она имеет под собой научное обоснование, обусловленное генетически, Гарри не станет в ряды тех, кто поддерживает ее. Неужели волшебники не знали маггловскую историю, не имели ни малейшего представления о тех ужасах, что сотворила с миром коричневая чума? В этом контексте Гарри ощущал острую потребность в том, чтобы тысячу раз откреститься от тех слов, что только что сказал Малфою: нет, деление мира на черное и белое отнюдь не было плоским, – оно вносило четкость и упорядоченность в жизнь. В одном Гарри не соврал Малфою – историю со смертью Волдеморта он и впрямь находил сомнительной. А если мыслить более глобально, то вообще всю историю с Волдемортом он находил нежизнеспособной. – Будешь? – спросил Гарри, высыпав на ладонь из баночки ярко-красные конфеты. – Нет, у меня есть свои. От необходимости выстраивать дальнейший диалог спасло появление худенькой девочки у двери купе. Гарри на одно мгновение обеспокоился, что та появилась лишний раз потрепать ему нервы на предмет его знаменитого шрама, но девочка, не сказав ни слова, просто толкнула раздвижную дверцу, затащила за собой тяжелую сумку и села на кресло, расслабленно скособочившись. Лениво скосив глаза на Гарри и Драко, а затем переведя взгляд на окно, она быстро сказала, даже не стараясь скрыть грубого шотландского акцента: — Мораг Макдугал. Девочка производила впечатление абсолютной невежи и уличной оборванки. Волосы пламенно-рыжие, свалявшиеся у самой шеи в колтуны, лисий взгляд, какие-то мальчишеские черты лица, худощавое телосложение, широкие грязно-зеленые штаны со множеством кармашков. Гарри знал, как выглядят люди, которым часто случалось недоедать, и Мораг Макдугал, по его наблюдению, была из их числа. А еще она была из числа тех, кто начисто был лишен всяческих комплексов. – Ну? – спросила она, склонив голову к правому плечу. – Гарри Поттер, – сказал Гарри, протянув к ней правую ладонь, которую тут же поспешил перехватить Драко. – Ты что творишь, Поттер? – медленно сказал он, брезгливо цокнув языком. – Этой же рукой ты недавно пожимал ладонь сильнейшего мага. Как ты можешь сейчас уделять внимание этому маггловскому отродью? – Давай договоримся, что то, чего касается моя рука, тебя не будет волновать. Приветственное рукопожатие состоялось под аккомпанемент неслышного скрежета зубов Драко. Гарри мазнул взглядом по недовольному профилю Малфоя и сделал вывод, что для того, чтобы с толком продолжить сотрудничество с этим человеком, ему потребуется нечто большее, чем общие сведения о дружеских взаимоотношениях. Ему еще предстояло изучить закономерности поведения волшебников и выстроить схему контактирования с ними. Его целью были взаимовыгодные контакты, а не созависимое подобие дружбы, где решение Драко будет вдвое перевешивать любой довод Гарри. Мысленно отметив этот вопрос красным маркером, он вернул взгляд на Мораг Макдугал. С одной стороны, Гарри абсолютно точно не разбирался в людях, раз решил похоронить только зародившуюся надежду на доверительные отношения с Драко Малфоем ради нее. В ответ та зыркнула на него как-то недоверчиво, а затем перевела взгляд на пейзаж за окном. Гарри непроизвольно глянул туда же. С другой же стороны, это рукопожатие с Макдугал стало поводом показать наглядно, что действовать Гарри будет независимо от Драко. Ветер с силой хлестал в полураскрытое окно, издавая хриплый свист. За стеклом зеленела обширная долина, залитая утренним по-осеннему холодным солнцем; над далекой кромкой леса вился нестройный косяк черных точек – перелетных птиц. Местами холмистые гряды, поросшие уже порядком пожелтевшим ковылем, становились более отчетливыми и уже напоминали очертания отлогих пригорков, но паровоз нес их дальше, и вот холмы вновь припадали к земле, и вот они снова выравнивались, пропадая из виду. Гарри посмотрел вдаль, где из-за узкой лесной полосы на горизонте выглядывали зубчатые контуры полуразрушенных каменных башен средневекового замка, и ощутил внезапную, совершенно несвойственную ему ностальгию по дорогам, по которым он никогда не ходил, по песням, которых он никогда не слышал, по людям, которых он никогда не видел. Чтобы привести себя в чувство, он прикусил язык и на секунду зажмурился. Что с ним творит этот магический мир, делает из него мечтателя? Гарри поймал на себе рассерженный взгляд Драко. За внезапным приступом мечтательности он упустил момент, когда Малфой и Макдугал решили перейти от молчаливого поединка взглядами к активным боевым действиям. – Поттер, если она сейчас же не уйдет, то выйду из этого купе я! – Пожалуйста, – раздраженно ответил Гарри. – Я тебя здесь не держу. Энтузиазм Малфоя быстро захлебнулся, зато Макдугал торжествующе улыбнулась. – Выкуси! – в ее голосе отчетливее звенел шотландский акцент. – Pogue mahone, выскочка! – Это ты мне?! – Драко совершенно искренне вытаращился на Макдугал, поперхнувшись невысказанными ругательствами. – Поттер, это какая-то шутка? Почему она зашла к нам в купе и расселась, как… как хозяйка! – Потому что это общественное место, Малфой, – устало пояснил Гарри. Он стал перебирать в голове все возможные способы намекнуть Драко, что подобное поведение не прибавляет ему очков аристократизма, но вскоре сдался и прямо сказал: – Успокойся. Твой отец добился уважения в высоких кругах, наверняка не потому что исходил пеной при встречи с каждым магглорожденным. От унижения Малфой побледнел, но надо отдать ему должное – кидаться с кулаками на Гарри он все-таки не стал, хотя по нему было отчетливо видно, что от рукоприкладства его отделяет очень тонкая грань. Напротив, он вдруг резко подобрался, сжал губы и с затаенным презрением процедил: – Когда-нибудь такие, как она, будут валятся в ногах у настоящих волшебников. Мы еще вернемся к этому разговору, Поттер, – не глядя на новую соседку, он громко фыркнул. С появлением Макдугал Драко не стал больше пытаться заговорить, а с каменным лицом уставился в окно. Встань он сейчас, чтобы уйти, Гарри и пальцем не пошевелил бы, чтобы его остановить, – уж больно происходящее напоминало приютскую склоку, планомерно переходящую в цирковое представление. И все же почему-то Малфой так и не вышел из купе. Неужели ему было так важно расположение Гарри или здесь было что-то еще? Решительно махнув рукой на все, он достал пособие по биологии, выкраденное из библиотеки незадолго до пожара, и углубился в чтение. Вскоре Драко, вынув из аккуратного кожаного портфеля небольшую тетрадь, взялся за какие-то записи, а Макдугал прислонилась головой к стене и задремала в обнимку с тяжелой обшарпанной сумкой. Удивительным образом стало спокойно и тихо, и Гарри удалось на час или больше погрузиться в изучение строения кровеносной системы земноводных. Чтение прервал резкий укол боли в висок – признак возобновившейся мигрени. Гарри слегка затошнило, и он, раздраженно сжав губы, полез в карман за фиолетовыми таблетками. – Что это? – с интересом спросила проснувшаяся Макдугал, нетактично уставившись на Гарри, который запивал лекарство водой из пластиковой бутылки. – А не видно? – в ответ он хмыкнул. – Нет, я не про то. Что с тобой, имею в виду. – Это от хламидиоза, – он повертел в пальцах вторую таблетку и ловко забросил ее в рот. – Фу-у-у, – Макдугал сморщилась после недолгих раздумий. – Ты договоришься. Хламидиоз, mo chreach. Это ты так меня хочешь развеселить? – Сама подумай, – Гарри цокнул языком. – Каков вопрос, таков ответ. – Не понимаю. – Все просто: пошла нахуй. Гарри предпочитал очерчивать границы сразу и конкретно, обрубив любые поползновения на личное пространство. Тем более, когда половина головы постепенно немела от боли. – Тьфу ты, черт языкастый, кто бы сомневался, – отозвалась Макдугал. – Весь такой мрачный и неприступный. А твой дружок – вообще… – она споткнулась о взгляд Драко, – красавчик. – Мерлин, лучше б молчала, – закатил глаза Малфой. – Все г… магглорожденные такие? Гарри резко поднялся с кресла и прошел к раздвижной двери. – Ты куда? – спросила Макдугал, удивленно зыркнув на него. Однако он решил не отвечать и, поправив бандану, вышел в коридор, морщась от подступающей тошноты. Больше всего на свете он не хотел, чтобы кто-либо видел, как ему плохо. Поэтому прогуляться по опустевшему вагону стало наилучшим выходом из ситуации: все студенты наконец заняли места в купе. У одного из окон Гарри застыл, сглатывая рвотные позывы, и окинул взглядом пейзаж, отчего-то вызывающий внутренний трепет. Никогда раньше он не бывал на природе: он видел тщательно подстриженные и выверенно посаженные кустики роз во дворе Дурслей, видел спиленные стволы во дворах Брикстона, неухоженные парки, забросанные бычками выкуренных сигарет и банками из-под пива. Таинственные гряды холмов, вздымающиеся над землей, косматые деревья, густое марево туч над лениво раскинувшемся ландшафтом. Паровоз неумолимо нес их куда-то в Шотландию, временами забредая в лесистые пуши и гористые районы. Нес их мимо маленьких деревень, мимо широких озер – и Гарри думал: что теперь? Что теперь делать, когда он знает, что в каждом листике, каждой капле росы на траве, каждом отблеске водной глади есть что-то неизвестное, что-то никем не открытое, не замеченное, упущенное? Что делать, если все это таит в себе скрытую силу? Таит магию? Что ему делать? Что он вообще может сделать? Все и ничего одновременно. В его руках сила, которой он совершенно не умеет пользоваться. В его руках знания, которые он не умеет применять. Да – возможно, он может находить дисперсии и рассчитывать вероятности. Конечно, он в какой-то мере разбирается в теории наследственности и умеет классифицировать химические вещества. Но зачем ему это? Если простейшие законы нарушаются ничтожным взмахом палочки? На фоне неутихающей головной боли медленно подступала злость. Гарри сглотнул вязкую слюну. Затем он поднялся на носки и приоткрыл раздвижную форточку, позволив влажному ветру окатить прохладой лицо. Мысли медленно прояснялись. – Значит так, – он шептал прямо в поток свистящего воздуха, еле заметно шевеля губами, – план на ближайший месяц: найти способ применить знания. Ветер подхватил его слова и с заунывным гулом унес вдаль, туда, где отлогий гористый склон был охвачен кольцом перламутрового тумана. *** – Эй, а ты, похоже, Гарри Поттер? Гарри медленно обернулся. – Похоже, похоже. А ты, похоже, идешь нахер. Пухленький мальчуган затравленно глянул на него, распахнув глаза. Гарри мысленно отсчитал до пяти и посмотрел по сторонам. Хорошо, что у его плохого самочувствия был всего лишь один свидетель: не хватало еще слухов по поезду, мол, наш герой начал умирать, даже не доехав до Хогвартса. – Я… я... – Приятно было поболтать, – с сарказмом отрезал Гарри и направился в сторону своего купе. – Я лишь... хотел сказать спасибо! Гарри не обернулся. Когда он зашел в купе, то сразу понял, что, пока его не было, что-то успело произойти: можно было только порадоваться, что покалечить друг друга никто не успел. Малфой стоял посреди купе с выражением вселенского омерзения на лице, а Макдугал, развалившись на кресле, громко смеялась и без малейшего стеснения указывала на Драко пальцем. – Видел бы ты свое лицо! – в промежутке между хихикающими всхлипами тянула Мораг. – Прекрати, – огрызнулся Малфой. – Она просто неожиданно появилась. – Оу, какая она страшная! Какая гадина! – хохотала Мораг. – О, тут Гарри! – Убери ее, – устало сказал Малфой, усаживаясь на кресло. – Надоела. – Что опять? – Гарри пристально осмотрел обоих. – Что тут у вас случилось? – Она. Мораг, улыбаясь, указала на пол в центре купе, где на ковре, увлеченно поворачивая голову в разные стороны, сидела крупная жаба. – Интересно, – без особого энтузиазма пробормотал Гарри. Он обошел животное и занял свое место на диванчике у окна. – Как она тут оказалась? – Мы сидели, молчали, а потом вдруг этому gèadh на бумагу прыгнула жаба. Так он сразу в крик! Волшебник, а жаб боится! – Не вижу тут никакой связи, – мрачно ответил Малфой. – К тому же, я их не боюсь. В ответ Мораг снова рассмеялась: – Это тебе за то, что леденцами со мной не поделился, gèadh. – Разве я обязан… Оба вновь с упоением продолжили склоку, а Гарри приступил к чтению с той страницы, на которой его прервала мигрень. Минуло не менее пяти минут, прежде чем он вновь бросил взгляд на своих соседей по купе, чтобы увидеть странную картину: Мораг сидела на полу в позе лотоса и что-то засовывала жабе в рот, а Малфой не без интереса следил за происходящим. – Что она делает? – спросил Гарри. – Кормит жабу моими конфетами, – ответил Малфой. – Ненормальная какая-то. Бешеная. Маггловская дура. Чтобы я с ней стал драться из-за каких-то леденцов! У меня их навалом еще! – Она ее отравит, – ровным голосом предупредил Гарри и вернул взгляд в книгу. – Ребят… – Ну кто бы мог подумать, – глумливо протянул Малфой. – Законы о жестоком обращении с животными были приняты специально для таких идиоток, как ты. – Я не хотела. Она не двигается. Это нормально? Уровень абсурда ситуации до невозможности зашкаливал, минув все допустимые пределы. Гарри безразлично посмотрел на испуганную Мораг, потом - на Драко, который не старался скрыть мерзкой ухмылки. Затем он перевел взгляд на жабу, застывшую на полу с выпученными на Мораг желтоватыми глазами с горизонтальным росчерком узких зрачков. Жаба дышала медленно, едва заметно подрагивая боками. Она будто была под действием сильного, необратимого наркоза, а если точнее – сахарного яда. Вероятно, Мораг впрямь ее отравила. – А ведь это чья-то жаба. Убила животное, лишила кого-то милого домашнего питомца, нарушила закон, – насмешливо перечислял Малфой. – Тебе придется отвечать перед ее владельцем. – Нет. – Что? – Она не будет отвечать ни перед кем, – сказал Гарри. – Дай жабу сюда. Макдугал, у тебя есть поблизости ножик? Гарри не был бы собой, если бы не увидел в окружающем его абсурде зерно выгоды. Он потянулся за кошелем-тайником и достал оттуда коробочку, наполненную разноцветными леденцами, а затем последовательно вытряс из нее содержимое и вырезал канцелярским ножичком Макдугал одну из картонных стенок. Из кошеля он также достал кожаный сверток и несколько булавок. Малфой и Макдугал, синхронно затаив дыхание, с удивлением наблюдали за его действиями. Раз: он развернул сверток. Два: выбрал из небольшого разнообразия инструментов ножницы. – Макдугал, открой, пожалуйста, эту книгу на странице двадцать один. «Общая физиология возбудимых тканей». Спасибо. – Что ты делаешь? – Малфой хмурился и непонимающе поглядывал на скальпели. – Это называется «препарирование». Три: Гарри сделал это уверенно, так, будто делал миллионы раз до этого. Поддев ножницами голову жабы, он отсек ее верхнюю челюсть резким и точным движением, затем схватился за желобовый зонд, на ходу объясняя: – Теперь я разрушу спинной мозг. Для этого надо вот так ввести этот стержень в позвоночный канал. – Поттер, ты псих, – полузадушенно проговорил Драко. – Она же дергается… – Давай без этого, Малфой. Она уже не чувствует ничего, и уж тем более, поверь, от того, что ты сейчас блеванешь мне на препаровальную дощечку, лучше ей не станет. Смотри, – он приколол булавками жабу за лапки к картонке, а затем указал на ее шею, – похоже, у нас тут самец. Это резонаторы. Они надуваются, когда жаба квакает, чтобы усилить звук. Забавно, правда? У самок нет подобного. Взяв скальпель из набора, Гарри на пару коротких секунд поднял взгляд на Мораг, прежде чем сделать поперечный разрез в нужном месте. Далее дело пошло точно так, как было описано в раскрытом учебнике по биологии: он удлинил разрез по окружности, помогая себе пинцетом, отслоил кожу от мышц и принялся стягивать ее с тела. – Зачем, Гарри? – обеспокоенно оглядываясь на дверь, прошептала Мораг. – Дело в коже. Интересное свойство кожного секрета жаб – зачастую он является ядом. Говорить об этом вслух он не стал, а только молча сделал новый надрез и поддел кожу пинцетом. Препарирование оказалось весьма продолжительным и муторным процессом. Все закончилось тем, что он срезал с мышц кусок оставшейся кожи и стряхнул ее с пинцета в небольшую колбочку, которая была в наборе, украденном из больницы святого Мунго, а потом, подняв голову, слегка удивился, когда понял, что все это время за его действиями со странным выражением лица следил Малфой. Гарри и не ожидал, что этот сноб может смотреть так долго на зрелище, хоть на йоту неприятнее бабочки. – Готово, – пробормотал Гарри. Звучание его голоса будто привело Малфоя в чувство, и тот резко отвернулся к окну. – Мы этого комментировать не будем, типа того, да? – ровным тоном сказала Макдугал. Гарри безразлично пожал плечами. На данный момент то лихорадочное возбуждение, которое появилось в нем во время препарирования, исчезло, вылилось с потоком слов, разрезами склизкой жабьей кожи и поминутными взглядами в коридор, где ходили студенты. Ему повезло: никто не обратил ни малейшего внимания на их купе. «Флектис». Почти наверняка. Прозрачный слой защиты от чужих глаз. Магия, черт бы ее побрал… – Никто не видел жабу? Мальчик по имени Невилл потерял жабу. Тонкий и строгий голосок проник раскаленной иглой в дремлющее сознание Гарри. Тот вскинулся и в спешке обронил с колен справочник по биологии; тот соскользнул с гладкой ткани штанин и шлепнулся на ковер. Страница двадцать один. – «Общая физиология возбудимых тканей», – вновь зазвенел голос. – Вы учитесь, не так ли? Интересно! Я тоже училась в маггловской школе, и биология была одним из моих любимейших предметов. Не подумайте, не то чтобы я не любила остальные предметы, я на самом деле просто обожаю учиться. Она была низкой и лохматой, хотя Гарри тут обошелся бы без подбора лишних эпитетов и метафор, поскольку эта куча волос наверняка уже удостаивалась с десяток самых оригинальных из них. В общем, что еще можно было бы сказать про эту девочку – она была удивительно яркоглазой и живой, и может быть, именно в этом составляла полную ему противоположность, не раз повергнувшего его впоследствии в смятение. – В общем, что это я, – она замялась в проходе. – Жабы тут, похоже, нет? – Не-ет, – с неприязнью протянул Малфой. Гарри пригнулся и поднял книгу с пола. – Ты для него – раздражитель, выводящий из состояния физиологического покоя, – лукаво сказал он, глядя Малфою прямо в глаза. – А-а, – девочка неловко помялась в проходе. – Что ж, поняла. Если мое присутствие приводит к его функциональной активности, то я тут лишняя. Она закрыла за собой дверь, и тут Малфой разразился потоком раздражительности: – Поттер, ты чертов псих, – медленно проговорил он. – Твои уловки меня уже выводят из себя. И если я промолчал про жабу сейчас, это вовсе не значит, что я промолчу про нее позже. Может, всем стоило бы узнать о том, кто ты такой на самом деле. – О том, что я псих? – Именно, Поттер, – Малфой сильнее обычного растягивал слоги. – Ты должен был понять, прежде чем приступать к этому… к этому, что я теперь не забуду это. Я буду помнить о том, что ты сделал с жабой. И когда-нибудь это всплывет наружу. Я использую это против тебя! «Комплекс крутого парня, значит», – подумал Гарри. – «Может, это даже на меня похоже». – Ты ошибся, ты еще не понял? Ошибся, когда стал меня оскорблять. Ошибаешься раз за разом. Твоя хваленая знаменитость тебе не поможет, если вдруг я решу рассказать всем. И он отвернулся, будто поставил жирную точку в этом споре. Гарри мог бы многое ему сказать, но все это на самом деле было просто смешно – ведь он вовсе не хотел ссориться с Малфоем. То, что было для Гарри стилем общения, для заносчивого аристократа казалось неприемлемостью. А еще Гарри совершенно не умел общаться с людьми, что не раз за собой замечал, но поделать с этим совершенно ничего не мог. В данном конкретном случае, кроме безразличия ко всем словам Малфоя до единого он не испытывал ничего. Впрочем, что было даже очень хорошо, потому что так не было никаких помех для адекватного мышления. – Ты прав, – через короткое время просто сказал Гарри. – Я псих, и это так, наверное. Ты можешь так же вполне заслуженно меня упрекнуть в том, что я не думаю наперед, хотя, напротив, чересчур часто я думаю слишком наперед. Но, Малфой, дело не в этом, а в том, что я тебе не друг. Я не предлагал тебе дружбу ни разу за все то недолгое время, что с тобой общался. Я общаюсь устоявшимся образом и не поменяюсь. Поменяешь ли ты свое отношение к этому? Мне это неважно, правда, твой ответ не играет никакой роли. Мне глубоко плевать на твое мнение по вопросам, относительно которых наше с тобой мнение решающе различно. Однако во многом мне было бы выгодно с тобой общаться, ввиду того что этот мир мне чужд, а также ввиду многих других причин, в которые я бы не хотел посвящать Мораг. Обоюдно ли это, Малфой? Иначе зачем ты здесь все еще? Малфой молчал, но Гарри не ждал от него скорого ответа. – Совершенно ни в ком я не ищу друга, в чем ты не исключение. Я предлагаю тебе союз, и это было бы крепче межличностной связи, основанной на фальшивой привязанности. Ты мог бы быть моим союзником, но сейчас ты мне никто. Ты не сможешь мне диктовать свои правила, шантажировать меня, перед тобой я чист и нет ни единого опрометчивого шага, о котором я мог бы пожалеть. Я предлагаю тебе союз, вот и все. «На пафос я не поскупился», – подумал Гарри про себя с небольшой долей сожаления. – Союз? – Малфой немного взволнованно сжал губы. На его бледных щеках проступил румянец. Волнуется – заключил Гарри. – Это было бы… полезно. – Да, союз. Или пакт о ненападении. Я и ты, мы не налетаем друг на друга, и можем быть друг другу выгодны. А еще – не диктуем друг другу правила. Малфой недолго помолчал. – Да, в этом смысл, пожалуй, есть. Магическое pactum было заключено в письменном виде под руководством Малфоя. И, хотя все это было простой бумажной формальностью, они подошли к этому со всей ответственностью, поэтому, когда выяснилось, что для завершения процедуры требуется поручение третьей стороны, Малфой даже не стал особо яростно протестовать против участия в этом деле Мораг. Когда она взяла перо и подписала пергамент в нужном месте, Гарри взял первый лист, а Малфой – второй. Этим было положено начало союза. Они пожали друг другу руки, скрепив его. «Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно». Все, что было дальше, не отличалось особой примечательностью, кроме того, что Гарри закинул в рот пару шипучек, а затем, рассасывая карамельный петушок, отправился растворяться в толпе разновозрастных студентов. Гигант вел их в полной тишине по густой лесной чаще, которая вскоре расступилась перед ними. Деревья, как услужливые пажи, разошлись перед процессией первокурсников, и Гарри ощутил вновь, как дыхание ему вскручивает неясное предчувствие. Над озером высился гигантский замок. Он воспарил над ним, редко помигивая светом из крохотных окошек. Стекла дублировали прерывистое сияние звезд. Лодки покачивались на тихих волнах черного озера, ожидая их.