Ген магии

1 Брикстон был пьян ночью, днем его мучило засушливое похмелье. Брикстон был полупуст утром понедельника. Брикстон был недружелюбен. Брикстон был. Он был в точности таким, каким его сделали люди: зачастую мрачным, влекущим, обманчивым и просто плохим. Привычный щелчок зажигалки — и табак призывно затлел. Это стало дымной обыденностью. Курение было оплотом надежности и постоянства: что бы ни произошло, Гарри всегда мог прижать к губам тлеющую сигарету и просто подумать. И он думал. И он вспоминал. И он анализировал. Гарри приводил бессистемную бурю в голове в нечто упорядоченное. — Буря? — Макгонагалл улыбалась строгой, только ей свойственной улыбкой. Странным образом он успел привыкнуть к ней. — Вовсе нет. Магия упорядочена, но ровно настолько, как это ей позволено самим волшебником. Она не хаотична. Впрочем, обо всем этом вы узнаете позже. Она была не права. Маги все, черт их возьми, были не правы. Извилистая струйка сизого дыма сорвалась с губ и растаяла в воздухе. Смешивались, диффузно неоднородно рассыпались частицы табачного дыма. Тонули молекулы, размывались, разносили горечь среди белых стальных каркасов, ламп и пыльной библиотечной духоты. Ногтями Гарри поскреб шершавую обложку порядком зашарканного тома «Популярная физика». А затем под его пальцами переплет захрустел, и книга хлопнула, закрывшись. Какие знания хранят в себе переполненные стеллажи этой библиотеки? Как им удается утаивать, хоронить омертвелые мысли и каждому выворачиваться наизнанку? Кому это нужно? Почему людей так неумолимо влечет к бумажным могилам чьих-то откровений? Книги мертвы. Страницы мертвы. Слова мертвы. Пепел с сигареты упал на «Популярную физику». Гарри не стал его стряхивать. — Вам точно одиннадцать? — Макгонагалл подняла бровь. Почему-то вопрос зацепил его. Он обдумывал его даже недели спустя, когда дыхание тревожило крупицы пепла на обложке, когда стрелки близились к девяти, когда оставались считанные часы до отправления поезда с платформы девять и три четверти. — А вы хотите проверить? — Я не вполне уверена, что это возможно проверить. Он хитро улыбнулся через плечо. — Я готов вам доказать, что вы ошибаетесь, профессор. Доказательство пахло пастилой, рахат-лукумом, конфетами и лакричными палочками. Разнообразные сладости устилали полки магазина, они мерцали и двигались, из коробок махали желейными лапками мармеладные мишки, по шоколадным рельсам носился шоколадный паровоз, правдоподобно посвистывая паром из шоколадной трубы. Гарри обожал сладкое. Он готов был выложить все свое золото только за то, чтобы попробовать каждое лакомство в этом магазине. — Знаете, мистер Поттер, теперь-то у меня точно нет сомнений, — в ее голосе скользнули саркастичные интонации. — Потратьте здесь не более трех галлеонов и десяти минут — нам необходимо поторопиться. Гарри набрал столько, сколько уместилось в две немаленькие картонные коробочки, а остальное запихал в кошель-тайник. Он жмурился от удовольствия, украдкой отправляя в рот круглые кисло-сладкие шипучки, пробуя конфеты, вдыхая запах волшебных зефирок. Гарри ничуть не стеснялся своей любви ко всему, что сладко выглядит и вкусно пахнет. Для того, чтобы его мысли плыли структурированно и четко направленно, сигарета была лучшим средством. Черничный леденец справился с этой задачей на удивление приемлемо. Его сладкий, кисловато-тягучий вкус сопровождал Гарри всю дорогу до бара «Дырявый котел». В спертой смеси запахов ставшего ненавистным помещения во лбу вновь разгорелась неприятная резь. Тогда, сквозь толчею, он разглядел двоих особенно примечательных волшебников: Дедалуса Дингла, который украдкой поднял на него глаза, а затем тут же опустил голову, постаравшись слиться с газетой, и неизвестного у барной стойки. Последний почему-то очень привлек внимание Гарри. Он был худ, бледен, нервозен, обладал исключительно невыразительным лицом. Про таких обычно говорят — «тяжелый случай». Из всего примечательного, что было в этом человеке, выделялся фиолетовый тюрбан, обмотанный вокруг головы. Неопределенное чувство посетило Гарри при взгляде на него. Он стиснул зубы, отвел глаза в сторону, торопясь за профессором Макгонагалл, и вскоре покинул неприятную комнату. — Куда мы идем, профессор? — спросил Гарри, озираясь по сторонам. — На обследование. В больницу святого Мунго. Их целью оказался старый универмаг «Чист и Лозоход лимитед» — столь неприглядный, угловатый и безнадзорный, что власти и те махнули на него рукой, несмотря на его расположение. А располагался он не где-нибудь в запущенном Брикстоне, а самом центре Лондона. Повсюду сновали люди, звенел хохот и голоса, в небо врастали стеклянные новостройки, гудели моторы, отсвечивали искры заката от капотов автомобилей. На город опускалась вечерняя дымка. Гарри еще в Косом переулке пообещал себе ничему не удивляться, поэтому, когда профессор, не опасаясь быть замеченной, подошла вплотную к пыльной витрине и завела беседу с манекеном, он даже не повел бровью. А вскоре его за руку увлекли сквозь стекло. Беспокойная улица пропала и затихла. Теперь они были в стерильно-светлом зале. — Профессор, — Гарри тревожно огляделся. — Надо меня предупреждать. Я к этому не привык. — Скоро привыкнете. У вас еще вся жизнь впереди, — она наклонилась к нему и добавила: — И привыкните к повышенному вниманию. — Сильно сомневаюсь, — прошептал Гарри и взъерошил волосы, недружелюбно нахмурившись. Лохматые кудри упали на лоб и скрыли ненавистный шрам. И все-таки в холле, в который они попали свозь стекло, было не так уж людно, чтобы беспокоиться о том, что Гарри узнают. Он не спеша последовал за Макгонагалл. — Куда сейчас? — На пятый этаж. На белой стене взгляд нашарил поэтажный указатель, и Гарри прочел: «5 этаж. Недуги от заклятий — Наговор, несовместимый с жизнью, порча, неправильно наложенные чары, потеря рассудка и прочее». До пятого этажа они добирались по вычищенной до блеска гранитной винтовой лестнице, освещенной закатным солнцем из небольших окон. Света было так мало, что приходилось тщательно отслеживать каждый свой шаг, чтобы не скатиться вниз по ступеням. Гарри не удержался от ехидного замечания: — Волшебники так старательно играют в средневековье. Почему бы не осветить лестницу нормально? — После заката зажигают масляные лампы, — сказала профессор, а затем достала из кармана мантии палочку и взмахнула ей. На кончике древка вспыхнул огонек, и подниматься стало значительно проще. Мерцание заклятия высветило вмонтированные углубления в стенах — специальные ниши, в которых стояли небольшие бронзовые вазочки. Оттуда веяло маслянистым запахом. Похожим образом была устроена осветительная система и в коридоре на пятом этаже, где масляные лампы уже мерцали танцующим светом, а под потолком парили свечные люстры. Гарри заметил, что свечи, установленные в них, были недавно потушены: от фитильков вился едва заметный дымок. — Постойте, мистер Поттер, — прошептала Макгонагалл. Плеча Гарри коснулась ее рука. Пляшущее свечение выхватило из темноты всполох лимонной целительской мантии, скрывшейся за поворотом. — Что не так, профессор? — Пока не понятно, — она хмуро огляделась. — Свечи не горят. Гарри еще раз невольно посмотрел наверх. — Неужели должно насторожить только это? — Говорите тише, пожалуйста, — попросила Макгонагалл. — Что вы имеете в виду? — Здесь нет ни одной электрической лампы. А свечи — очень ненадежный источник света. — Электричество не работает там, где применяют магию в таком большом объеме. Опережая ваш сто сорок четвертый вопрос: причину вы узнаете в Хогвартсе. Гарри недовольно цокнул языком. — Поймите меня правильно, мистер Поттер, мне всегда импонирует любознательность. Однако, если бы я отвечала на все ваши вопросы, то мне пришлось бы рассказать школьную программу за пару курсов. Пожав плечами, Гарри порылся в кошеле-тайнике и достал оттуда цветную коробочку с шипучками. Парочку он закинул в рот и принялся внимательно наблюдать за тем, что происходило в коридоре: тускловатый свет масляных ламп тревожно вальсировал на облицованных гранитом стенах. Огоньки зловеще закоптили. — Почему они коптят? — Гарри сощурился. Шипучки покалывали язык и нёбо. — Масло неочищенное? — Дело не в этом. Тут что-то происходит. Макгонагалл сделала несколько шагов вперед, так и не опуская палочки, и заглянула в ближайший дверной проем. Локтем она задела скрипнувшую дверь, и Гарри понял, что это был единственный звук, помимо их голосов, который за все это время встревожил подозрительную тишину. — Стойте на месте, мистер Поттер, — ледяным голосом сказала профессор. Гарри почувствовал, как по коже пробежался неестественный холод. Похожее чувство его посетило, когда он впервые встретил Дингла, — это означало, что кто-то колдовал. Очень близко. Макгонагалл поджала губы: она тоже заметила. Но разве в магической больнице был удивителен сам по себе факт колдовства? Снова скрипнула дверь, когда профессор притворила ее. — Что там? — шепнул Гарри. — Кто-то усыпил пациентов. Одновременно с тем, как были произнесены эти слова, в дальнем конце коридора что-то шаркнуло. — Встаньте за мной. — Профессор, — Гарри неловко улыбнулся, будто та сказала неудачную шутку, — я не понимаю, что происходит. Не может же быть так, что за мной пришел тот темный волшебник, про которого вы рассказывали? — Мерлин, помилуйте, мистер Поттер. Он мертв. Гарри ощутил, как его захлестнула волна детского ужаса и одновременно волна какой-то панической иронии, когда во тьме дальнего конца коридора выросла фигура. — Похоже, он восстал. Он был одет в темно-серую мантию. Он был неопределенного возраста, неопределенного роста и неопределенной внешности. Он натянул капюшон на лоб, отчего там, где должно было быть лицо, залегла глубокая ребристая тень, на подсознательном уровне отталкивающая взгляд. Шипучки жгли язык. Палочка в руке Макгонагалл дрогнула. Гарри заморгал. Свечные люстры осветили коридор. Их свет стал отплясывать искрами в окропленных проседью волосах профессора Макгонагалл, на гранитных стенах, побеленном потолке, паркете и складках темно-серой мантии странного волшебника. Теперь он был совсем близко. Он прошел мимо них неслышной кошачьей походкой, потревожив прохладный воздух, и скрылся в проеме, ведущем на лестничный пролет. Гарри разглядел только то, что отталкивающая тень под его капюшоном по-прежнему рябилась и скрывала лицо. — Профе… — голос прозвучал на октаву выше, чем обычно. — И все-таки он не восстал, — проговорила Макгонагалл и подошла к Гарри. — Идемте. Нам надо попасть на прием к мадам Пауэлл, это кабинет номер четыре. — Что сейчас произошло? Она поджала губы. — Кто это был? — Гарри кивнул в сторону лестницы. — Это был невыразимец, мистер Поттер. Они работают на Министерство, поэтому бояться тут нечего, — она кашлянула. — Однако я не знаю, что он тут делал. Никто не знает, чем занимаются невыразимцы. Их юрисдикция находится под грифом «совершенно секретно». Поэтому нас никак не касается, что именно тут произошло. Их шаги и голоса шелестели в тишине коридора. — Неужели вам ничуть не интересно, профессор? — Боюсь, что нет. Первое, чему необходимо научиться в магическом мире, это не интересоваться тем, что впоследствии может навредить. И, — она строго посмотрела на Гарри, — пообещайте, мистер Поттер, что не будете в это вмешиваться, чем бы оно ни было. — Конечно. Да и вряд ли у меня это получится. Пока что. Женщиной мадам Пауэлл оказалась красивой и приятной, чем-то, как подумалось Гарри, едва уловимо похожей на Фейри. — А вы — мистер Поттер, верно? Какое счастье с вами познакомиться! — она привстала с места и протянула Гарри руку для рукопожатия. — Значит, вы на обследование? — Да, — сухо ответила профессор за Гарри. — В таком случае, я рада, что вы обратились именно ко мне. Что ж, прошу вас покинуть кабинет, миссис Макгонагалл, если не возражаете. — Мадам подождала, пока дверь за профессором захлопнется. — Так-так… Она склонилась над Гарри и провела кончиком палочки по краю заживающего шрама. Кожу пробрала приятная щекочущая боль. — Как вы получили его? — Подрался. — С кем? Гарри раздраженно хмыкнул. Все дальнейшие манипуляции, которые проводила мадам Пауэлл, не представляли никакого интереса от начала до самого конца. Чарующие взмахи волшебной палочки чередовались с торопливыми заметками в блокноте, и порой медиведьма что-то бормотала себе под нос. — Я вижу, — проговорила мадам Пауэлл, — остатки какого-то проклятия или зелья. Какая-то знакомая магия. — Магия уличных брикстоновских драк? — Гарри цокнул языком. — Посмотрите получше, мадам. — Я сказала, что вижу, мистер Поттер, — медиведьма подняла одну бровь. — Я все-таки опытный специалист, и знаю свое дело. Так с кем была драка? — Если вы ожидаете, что это были какие-то темные маги, то я вас разочарую. Это были обыкновенные приютские крысята. Один из них достал нож в самый неподходящий момент. — Какой нож? Опишите. Не было ли на нем следов какого-то зелья? Гарри посмотрел вверх, задумавшись. Подрагивал щербатый клинок, вспарывающий кожу. Ладонь придавливал к асфальту тяжелый кожаный сапог. Дождевая лужа окрашивалась алыми всполохами. В ушах звенел хрип — его собственный. Протяжный, надломленный, яростный, пугающий звук. По выбеленному потолку больницы ползли последние отсветы заката. — Было что-то. Этот нож явно был не из того оружия, за которым внимательно следил владелец. Но было ли это зелье, — он пожал плечам, — сильно сомневаюсь. Грязь. Чума, холера, дизентерия, кишечные палочки. — Так-так. Я поняла вас, мистер Поттер, — мадам Пауэлл широко улыбнулась. — Может быть, дело и не в заклятии и не в зелье. На данном этапе понять это трудно. Дверь нещадно сотряслась от чьего-то свирепого стука, и улыбка мадам Пауэлл дала заметную трещину. — Простите, мистер Поттер, у нас тут второй день подряд сплошные несчастья. Надеюсь на ваше понимание, — она приоткрыла дверь и высунула голову в проем. Ее голос зазвучал приглушенно: — Ну, что там? Ушел этот? Мерлин упаси… Прямо сейчас? У меня мистер Гарри Поттер на приеме. Мадам Пауэлл сделала пару глубоких вздохов и подбежала к рабочему столу, на ходу приговаривая: — Мистер Поттер, ради бога, прошу прощения! Некоторые бумажные формальности. Дело не терпит отлагательств, — она схватила кипу бумаг и направилась к выходу. — Пару минут! Дверь хлопнула. «Отчего, интересно, она так побледнела?» — задумался Гарри. Ответ: в больнице что-то происходило. Что-то тайное, опасное и будоражащее. Что-то, привлекшее внимание тайных служб Министерства Магии. Что-то, что адски хотелось выяснить. Он осмотрел кабинет, спрыгнув с кушетки. Подошел ко столу, вглядываясь в бумаги на столе, и негромко выругался. — Чертов врачебный почерк. Чертов врачебный почерк и чертовы чернила, смазывающиеся и оставляющие кляксы, превращали чтение в адскую пытку. Гарри плюнул на эту идею сразу после первой строчки — ему показалось, что даже перевод языка пиктов был бы в разы проще — и обошел стол, чтобы подергать выдвижные ящики за ручки. Когда ни один из них не поддался, Гарри решил, что запечатаны они были при помощи магии, поэтому трюк со шпилькой (которой у него, ко всему прочему, не было) не представлялся возможным. Далее он стал осматривать высокие шкафы. В одном из них оказались вешалки, пара сменных лимонных мантий, три белых врачебных халата и черные лакированные туфли. В другом шкафу был лекарский инструментарий: колбочки, коробочки, неясного происхождения микстуры и ингредиенты для зелий, полузасохшее растение в горшке, баночка с письменными перьями, стеклянная бутыль, заполненная маленькими шевелящимися жучками. На самой нижней полке лежали беспорядочно накиданные мешочки и кожаные свертки. Гарри присел на корточки и достал один из свертков — порядком увесистый, — развязал шнурок и развернул его, прищурившись. Это был набор медицинских инструментов. Гарри хмыкнул, обернулся, посмотрел на дверь. У него появилась замечательная идея. Но останется ли его поступок незамеченным? Останется ли он вне подозрений? Здесь он — герой, а не приютский выродок. Герои не роются по чужим шкафам и, разумеется, не крадут чужие вещи. Особенно если это скальпели, щипцы, пинцеты и желобовые зонды. Кожаный сверток скрылся в бесценной пропасти кошеля-тайника. Гарри усмехнулся, отошел к кушетке, все размышляя над странными событиями, происходящими в больнице. Вскоре ручку безжалостно дернули, и дверь со свистом распахнулась. Через порог спотыкливо перелетела миссис Пауэлл, захлопнула за собой дверь, борясь с прерывистым дыханием, тяжело опустилась на кушетку рядом с Гарри. — Ох, а вы... — она посмотрела на него. — Прошу меня простить. — Не страшно, — ответил Гарри, улыбнувшись. — Так что там с обследованием? А дальнейшее обследование постановило вот что: состояние удовлетворительное, вполне достаточно необъяснимое; посерение кожи вызвано остаточным влиянием проклятия неизвестного происхождения; головная боль спровоцирована воздействием или не вполне понятного заклятия, или сотрясения. Короче, как Гарри понял, волшебная медицина уже давно лежит в руинах, и никто не сделал ничего, чтобы ее оттуда вытащить. Разве что данные медиведьмой таблетки фиолетового оттенка впоследствии смогли притупить всполохи боли в голове, да и то только в том случае, если Гарри пил их не по инструкции. — По одной штуке после еды, — сказала медиведьма тогда. Но Гарри понял уже после первого раза — одной штуки мало, а есть перед этим совсем не обязательно. Так и сейчас. Перед тем, как закурить, он разжевал около пяти таблеток, довольствуясь тем, что пульсация в голове притупилась. Смятый блистер упал на пол рядом с ножкой стула. Гарри встретился с удивленными глазами библиотекарши, глядевшей на него сквозь толстые очки в роговой оправе из дальнего конца комнаты. Едкий запах сигаретного дыма привлек внимание рядом сидящего мужчины. Еще чуть-чуть, и Гарри погонят прочь из библиотеки. Алеющий окурок упал на дощатый пол. Привычный щелчок зажигалки — и повеяло паленой бумагой. Он приставил фитиль к картонному корешку «Популярной физики», наблюдая за тем, как пламя несмело лизнуло книгу и перекинулось на тонкую методичку по химии. Воздух огласился чьими-то вскриками. Он хотел, чтобы это произошло. Пламя тоже этого хотело. Дым стал жечь глаза: огонь переметнулся на стопку книг, шипя, сминая листы, исписанные мертвыми словами. Пожар обгрыз высокий книжный шкаф, подбираясь к потолку. Пламя гудело, взметало искры, корежило металлические конструкции, кусало стропила. Гарри встал со стула и, не оборачиваясь, пошел к выходу. Он выйдет сухим из воды, даже если подожжет вшивую библиотеку в Брикстоне. Он герой, а не приютский выродок — такова гипотеза. Черный смог въедался в посеревшее небо. 2 Гарри сжал ручки чемодана, оглянувшись. — Поттер! — он нагнал его быстро и остановился рядом, внимательно вглядываясь в лицо. — Судя по тому, что ты откликнулся только со второго раза, ты все еще испытываешь трудности с самоопределением. — Драко Малфой. Мальчик ухмыльнулся. Они стояли на широкой станции, залитой утренним солнцем. У четырнадцати алых вагонов уже столпилось порядочное количество народа. Запах угольного дыма, которых мощный паровоз с шипением выпускал из трубы, отчего-то будоражил и будил в Гарри тревожное предвкушение. — Вступительный тест пройден, — Гарри улыбнулся. — Ты про что, Поттер? — Про вход на платформу. Я рад, что не успел достать палочку и махать ею, пока не попаду на платформу, а увидел тех с совой, — он кивнул в сторону рыжей семьи. Малфой сузил глаза, и лицо его застыло. — Это Уизли, — проговорил он с плохо скрываемым отвращением. — Я знаю. — Что они тебе наговорили? Гарри пожал плечами и, хихикнув, сказал: — Только поблагодарили за то, что я есть. Очень мило. И дали повод порефлексировать на одну любопытную тему, — он поправил на голове бандану, скрывающую лоб, и продолжил: — Они узнали меня, хоть я и не представился, а шрам был закрыт тканью. Должно быть, у вас где-то выставлены мои фотографии или есть музей в мою честь? — В утреннем выпуске «Пророка» была, кажется, колонка про тебя. — В каком контексте? — нахмурился Гарри. — О том, что ты поступаешь в этом году в Хогвартс. И что с твоей мантией, Поттер? — Ах, это. Прошел в опасной близости от камина, — Гарри вынул изо рта палочку от леденца и огляделся. — Значит, это и есть Хогвартс-экспресс? — Да. В реальности он оказался внушительнее, чем я ожидал, когда видел его на колдографиях родителей. — Значит, твои родители тоже учились в Хогвартсе? И с тех пор паровоз все тот же? Малфой замялся всего на секунду, а затем уверенно сказал: — Магия продлевает вещам жизнь. — Магия дарит им жизнь, Драко. Сквозь оживленную толпу студентов и их родителей к ним подошли мужчина и женщина с такими же светлыми волосами, как и у Драко. Оба, разумеется, были одеты с иголочки. У мужчины в руках была сжата черная лакированная трость с серебряным набалдашником в форме змеи, приоткрывшей пасть. Женщина стояла чуть поодаль и внимательно сверлила Гарри взглядом черных колючих глаз. — Конечно, отец, — Драко улыбнулся родителям. — Не хочешь представить нам своего друга? — мистер Малфой даже не стал смотреть на Гарри, будто его тот его волновал не больше, чем дохлый таракан. — Это Гарри Поттер. — Неужели? — Мистер Малфой, — вмешался Гарри, протянув руку. — Приятно познакомиться. Мужчина выверенным движением ответил на рукопожатие. Стало совершенно очевидно: это было тщательно продуманное, выработанное за долгие годы действие. Таким же движением мистер Малфой, должно быть, пожимал руки сильным мира сего, важным персонам, которые и за милю не подпустили бы к себе самого Гарри. — Мистер Поттер. — У мистера Малфоя были ледяные, морозящие голубые глаза, смотрящие так придирчиво, что Гарри почувствовал себя лежащим на операционном столе. — Наш спаситель. Ходит внушительное количество слухов о том дне. И вот он уже направил на Гарри скальпель. — Какому из них верите вы? — Полагаю, вы меня направите, — снисходительно усмехнулся мистер Малфой. Гарри прищурился. — Я убил его и выжил, — он стиснул ручки чемодана. — Прошу прощения, паровоз трогается в одиннадцать. У нас всего десять минут. Миссис Малфой положила руку на плечо Драко и наклонилась к нему, шепнув что-то на ухо. Гарри украдкой поймал ее взгляд на себе, и то, что было в этом взгляде, ему совершенно не понравилось. — Прощай, Драко. Мистер Поттер, — холодно сказал мистер Малфой. Гарри и Драко молча протиснулись сквозь толпу к ступеням поезда, затащили чемоданы в вагон и покатили их по коридору. — Ты поедешь со мной? — спросил Гарри, ища взглядом незанятые места. Драко пожал плечами. Они заняли одно из последних свободных купе в вагоне. Гарри сел на мягкое кресло, откинувшись на спинку, и прикрыл глаза. Рука сама собой потянулась к карману. — Будешь? — Гарри выдавил полуулыбку. Голубые глаза Малфоя выразили нечитаемую эмоцию. — Что ж. Привычный щелчок зажигалки — и табак призывно затлел. Драко приоткрыл форточку, вглядываясь в толпу. Сквозь многоголосый гул провожающих на перроне пробился громкий паровозный свисток. Крепче запахло сигаретами и угольным дымом. Густое марево накрыло платформу. Сердито заворочался и забряцал дышловой механизм, паровозные поршни привели в движение шатуны. Гарри выдохнул изо рта горько-сизое облачко. Состав тронулся.