***
Через несколько дней избили Майка. Тот просто спокойно рассказывал, позволяя Эдди обрабатывать ссадины на спине от падения на асфальт. Синяки, начинающие расползаться по телу, смысла обрабатывать не было. Никто из них уже даже не пытался сопротивляться его напору. Потому что выслушивать очередную лекцию про стафилококки, стрептококки, клостридии и столбняк было смерти подобно. — В общем, они в один момент просто убежали. Я так и не понял, что произошло. Было ощущение, будто их что-то напугало, — произнёс Майк под конец своего рассказа. — Что могло напугать этих придурков? Они, походу, считают себя бессмертными и неприкосновенными, — покачал головой Ричи, рассматривая свои синяки с недовольным выражением на лице. — И ты н-н-ничего не в-видел? Н-ну, что могло н-напугать их? — спросил Билл, сидя напротив Майка. — Да вроде бы нет. По-моему там в кустах собака была, но вряд ли они бы её испугались. Скорее, перепало бы ещё и собаке, если б они её заметили. Не знаю, что это было, — пожал плечами Майк.***
Пеннивайз почувствовал, как начинает зарождаться страх в ребёнке, идущем с ним рядом. В мыслях читалось, что они слишком долго идут куда-то. Весёлый клоун начинал казаться жутким со всеми своими улыбочками. Они явно шли куда-то далеко от города, а он обещал показать цирк. Но ребёнок, казалось, всё ещё отрицал, что клоун действительно может быть злым. Клоун усмехнулся себе под нос, ожидая, пока страх, зарождающийся по крупицам в глубине души, достигнет нужного ему уровня. Он краем уха слушал болтовню идущего рядом, с энтузиазмом и даже каким-то чрезмерным весельем поддерживая разговор. Вся его сущность выжидала нужный момент для предстоящего представления. На задворках сознания скрёбся голод. Он лишь начинал нарастать, но Пеннивайза он начинал раздражать уже сейчас. Он ненавидел всей душой это заполняющее каждую клетку тела желание есть. Голод был с ним почти всегда, не считая моментов насыщения после охоты. Тогда его подпитывал панический страх жертвы и, конечно же, мясо. В остальное время его подпитывали негативные эмоции жителей города, но это были лишь жалкие крохи. Иногда Пеннивайз задумывался, что, возможно, они, в том числе, помогают ему оставаться в спячке. Из мыслей его вырвало подёргивание за рукав. Звякнув колокольчиками костюма, он растянул рот в улыбке ещё больше, от чего она смотрелась как-то противоестественно. Ещё чуть-чуть и края губ пошли бы трещинами, являя миру ряды острых клыков. — Уже поздно… Мама будет ругаться. Начинает темнеть, а мне нельзя находиться в такое время на улице, — тихо проговорил мальчишка, неуверенно глядя на клоуна. — Ты ведь с Пеннивайзом! — громко воскликнул клоун, — Мы расскажем твоей маме, что были в цирке, и она ни за что не будет ругаться! — Но она будет переживать… Пеннивайз склонил голову на бок, мгновенно убирая с лица улыбку. — Ты хочешь один пойти обратно в темноте? В голубых глазах клоуна начинали просвечиваться золотые прожилки, а лицо не выражало ни единой эмоции. Сердце мальчика ускорило ритм, а в воздухе начинал витать ощутимый запах страха. Но улыбка вновь озарила лицо, а опасные проблески бесследно исчезли. Страх, зарождающийся постепенно, — настоящий деликатес. Пеннивайз всем своим существом ощущал, как в мальчишке страх борется с мыслью, что клоун не может ему навредить. — Тут темно и бродят дикие животные, — шепнул клоун, словно по секрету, — но я смогу тебя защитить. И ты увидишь самый весёлый цирк! Пойдём скорее, тут недалеко осталось! Клоун, наигранно восклицая, протянул мальчишке руку. Тот неуверенно кивнул, с опаской вложив ладонь в протянутую руку. Пеннивайз ощущал, как в детском сознании страх медленно, но верно пробивается наружу. Он продолжал нести какую-то чушь про то, что в цирке они увидят много животных и он купит мальчику его любимую сладкую вату. Запах страха становился всё интенсивнее, подстегивая инстинкты. Голод неприятно скребся изнутри, но нужно было немного подождать. Было недостаточно. Нужно больше страха. Где-то поблизости взвыл волк, отчего по коже мальчика побежали мурашки. Он шагнул ближе к своему «другу». Когда он поднял взгляд на клоуна — мгновенно замер. Оцепенение длилось несколько секунд, а затем он побежал. Пеннивайз довольно скалил волчью пасть, словно пришитую к телу клоуна. Охота началась.***
— Эй, п-п-придурок! — услышал Билл за своей спиной и мысленно проклял всё, что только мог. Когда он пересечётся с этими ненормальными было лишь вопросом времени. Он бы предпочел как можно позже, но Вселенная, похоже, сегодня была не на его стороне. Парень ускорил шаг, в глубине души понимая, что это бесполезно. — Не вежливо убегать, когда к тебе обращаются! — крикнул второй голос и сзади донеслись торопливые тяжелые шаги. Билла дёрнули за руку назад. От неожиданности он потерял равновесие. Столкновение с асфальтом выбило на мгновение воздух из лёгких, и парня окружили четверо парней. — Чт-т-то вам н-нужно? — Билл поджал губы, понимая, что, вероятнее всего, он уйдёт отсюда, в лучшем случае, в синяках. Парни заржали. Кто-то передразнивал Денбро, заикаясь так, что было сложно что-то разобрать в этой речи. — Из-за вас, твари, Бауэрса отправили на лечение и несколько наших друзей пропали, — рявкнул один из голосов. — Б-бауэрса отправили на л-л-лечение, потому что он за-за-зарезал своего отца. А про его ш-шайку я п-понятия не имею, — тихо ответил Денбро, надеясь на то, что сможет пока что заболтать этих придурков и кто-нибудь будет проходить мимо. — Врёшь! — выкрикнул кто-то. Первый удар в бок скрутил Билла, выбивая из лёгких воздух. Заговаривать зубы не получалось. Он прижал руки к месту, куда пришёлся удар, хватая губами воздух. Он пропустил момент, когда кто-то занёс кулак для удара, и в следующий момент нос налился тяжёлой болью, растекающейся по всему лицу и, кажется, доходящей до самого мозга. Денбро почувствовал на губах кровь. Краем глаза он заметил движение в свою сторону и пнул кого-то по ноге. — Ты охренел, ничтожество! — заорали почти на ухо. Мысок ботинка пришёлся на солнечное сплетение, вместе с воздухом выбивая и все мысли из головы Билла, оставив лишь осознание того, что ему повезёт, если он вообще сможет отсюда уйти.***
По мозгу бил восхитительный запах страха, а внутренности словно перемешивала когтистая лапа голода. Пеннивайз снова втянул воздух, щуря глаза. Мальчик, сам того не понимая, бежал глубже в лес. Где-то на задворках сознания Пеннивайза почувствовал, то что-то не так, но он был настолько увлечен охотой, что не обращал внимания ни на что. От мальчика его отделяли всего несколько метров. Клоун не выдержал, и уже через мгновение когти впились в бок. На крик он не обратил внимания, ему нужно было мясо. Зубы впились в плечо, переламывая ключицу и лопатку. А в следующую секунду Пеннивайз буквально ощутил знакомую смесь страха и отчаяния. Голод по-прежнему не отпускал, но клоун тихо зарычал, вырвав кусок мяса из плеча мальчишки, и мгновенно исчез.***
Билл уже не знал, осталось ли на его теле хоть одно место, которое не превратиться завтра в синяк при условии, что тот выживет. По его представлению, именно так должен был себя ощущать человек, попавший под асфальтоукладчик. Болело всё тело. Придурки, избивавшие его, продолжали что-то орать, смеяться и снова и снова наносить удары. Парень понимал, что ещё немного, и он отключится. Этого одновременно хотелось и нет. Хотелось избежать боли, поглощающей с головой, но не хотелось умирать. Звуки словно становились тише, а боль притуплялась. А затем он услышал знакомый смех, в котором безумие перемешивалось с чем-то, что можно было почувствовать лишь на уровне интуиции. Этот смех на подсознательном уровне заставлял хотеть забиться куда-то, откуда тебя ни за то не смогут достать, в безопасное место. Денбро, казалось, что он сошел с ума. Он не хотел прятаться и убегать. Что-то в этом смехе успокаивало. Спросив себя, сколько раз он получил по голове, ответа он не нашёл. А затем сознание начало уплывать.***
Денбро очнулся в больничной палате. Осознание этого пришло сразу. Характерный запах хлорки, неудобная койка и стены, выкрашенные в светло-серый цвет сомневаться не заставляли. Боли не было, но он был уверен, что в нём сейчас только разных лекарств, что мать Эдди обзавидовалась бы. Он всё прекрасно помнил. События не были смазаны в голове, что не могло не радовать. Только вот было одно но. Он чётко помнил, что перед тем, как он отключился, появился Пеннивайз. От мыслей его отвлекла медсестра, зашедшая его проверить. Спустя минут десять расспросов и процедур, он всё-таки смог спросить, как попал в больницу. — Тебя нашли вчера в отделении скорой. Ты был один и лежал на кушетке. Не помнишь, как добрался до больницы? — медсестра нахмурилась, внимательно рассматривая парня. — Я помню, что отключился, — парень пожал плечами, решив, что пусть списывают хоть на шок, хоть на сотрясение, ему плевать. — Мы с этим разберёмся. Чуть позже к тебе зайдёт доктор, — медсестра покинула палату.***
Билл лежал всё в той же палате и больше слушал, чем смотрел телевизор, работающий на минимальной громкости. За окнами уже стемнело, а других занятий решительно не находилось, тем более, что было объявлено что-то вроде отбоя, но спать не хотелось. Его пообещали выписать через неделю. Нужно было понаблюдать за состоянием и дождаться улучшения. В принципе, Биллу повезло. Пусть и выглядел он, слово его сбил автобус, трещина в плечевой кости правой руки, несколько трещин в рёбрах и лёгкие ушибы некоторых внутренних органов — не худшее, что могло случиться. Билл услышал тихий шорох возле себя. Боковым зрением он увидел клоуна, стоящего возле кровати и разглядывающего его. Парень тяжело вздохнул, поворачивая голову к Пеннивайзу. — Без сознания я был не вкусный, и ты пришёл сейчас? — слабая попытка пошутить. Взгляд Пеннивайза изменился на тот, что парень для себя интерпретировал, как «ты идиот». — Ты и сейчас не вкусный. Ты не боишься. Кстати, почему? — клоун наклонил голову вбок, рассматривая парня. В запахе Билла действительно не чувствовалось страха, несмотря на то, что Пеннивайз был рядом. Он заметил это и вчера. Страх, казалось, выветрился за несколько минут до того, как парень отключился. Когда появился сам Пеннивайз. Это озадачивало клоуна. Сам Билл, видимо, не собирался отвечать. Он лишь пожал плечами, морщась и тихо шипя от боли, сдвинулся к краю кровати, отворачиваясь от клоуна на левый бок, чтобы не тревожить руку и рёбра, и закрыл глаза. Клоун усмехнулся, сев на кровать. Рука в перчатке легко коснулась шеи парня, едва ощутимо поглаживая. Билл тихо выдохнул, чувствуя, как ноющая боль в рёбрах, иногда пробивающаяся через эффект обезболивающего, отступает, то ли от самовнушения, то ли под влиянием сил клоуна, о которых Денбро не знал.