Хочешь мира — готовься к войне

Поражение неминуемо ждёт лишь того, кто отчаялся заранее. Признать неизбежность опасного пути, когда все другие дороги отрезаны, — это и есть истинная мудрость. Джон Рональд Руэл Толкин. «Властелин Колец»

      Диаваль приступил к исполнению своих обязанностей телохранителя, хотя сейчас они больше были похожи на обязанности няньки, сиделки, кого угодно, но только не телохранителя. Он хотел бы отказаться, но контракт, уже давно подписанный между Малефисентой и агентством, не давал просто развернуться и уйти. Совесть также не позволяла бросить людей в опасности, особенно, после того, как он унижался под дверью мисс Эвил. Да, у него были гордость, честь и достоинство.       Конечно, он не раз и не два встречал людей, раздувающих из мухи слона, но эта женщина такой не казалось. Да и что там ему говорили босс и Бальтазар? На нее открылась охота? А она вместо того, чтобы обезопасить себя, оставила его приглядывать за дочерью? Благородно, ничего не скажешь. Но вместе с тем и глупо. Она по-прежнему оставалась беззащитной бизнес-леди. Возможно, в том, что он теперь работал нянькой, была и его вина в виде грандиозного опоздания, но Диаваль старался об этом не думать.       С Авророй, маленькой принцессой, он подружился сразу. Между ними не было никаких преград, мешающих построению доверительных отношений, поэтому они сразу, как это бывает у большинства детей, стали близкими приятелями, почти друзьями. Сначала Диаваль думал, что девочка живет под гнетом злой мачехи, словно принцесса, запертая в башне. Возможно, этому способствовали имена его новых знакомых.       Малефисента… Аврора… Кто-то там, наверху, явно посмеялся от души, когда сделал злую колдунью из сказки мачехой невинной принцессы, да еще и крестной матерью, если судить по обращению девочки к женщине. Он чувствовал, что этот таинственный кто-то теперь смеялся над самим Диавалем, наблюдая за тем, как он медленно сходит с ума.       После Диаваль понял, что со сказкой чету Эвил объединяли лишь имена. В остальном ничего общего он не находил. Аврора была похожа на принцессу лишь своим добрым характером и наилучшими побуждениями, выражающимися в бескорыстной помощи всему живому. Малефисента, вопреки представлениям Диаваля (все-таки ее фамилия Эвил![1]), никак не ограничивала тягу девочки к добру и романтическим сказкам, хотя сама, как мужчина выяснил случайным образом, считала все эти сказки и мультфильмы жалкой пародией на жизнь и полнейшей чепухой.       — Удачного дня, Диаваль! — желает Аврора, уже покидая автомобиль.       Диваль также оставляет излюбленный салон машины и провожает девочку до школьных ворот, где его встречает насмешливой улыбкой один из учителей, если судить по тому, что он мигом становится противен телохранителю. Учиться он не любил никогда.       — Удачного дня, Аврора! — желает в ответ Диаваль.       Аврора оборачивается на него, кивает, улыбаясь, и убегает к друзьям. Диаваль хмурится, натыкаясь взглядом на все ту же насмешливую улыбочку какого-то несчастного и, определенно, странного преподавателя. Ну, да он проводил ее до ворот. Но это его работа: «не отходить от нее ни на шаг»! А свою работу Диаваль предпочитал делать так, как надо, без ошибок и оплошностей. Иногда так, конечно, не получалось, но все же.       Он забирается обратно в автомобиль и отъезжает подальше от этой несчастной школы с ее странными педагогами. Он паркуется в метрах трехсот от учебного заведения и включает аппаратуру, на которую транслируются звуки с тайного микрофона на Авроре. На этом настояла Малефисента. Вообще ее тяга к безопасности девочки заставляла Диаваля недоуменно смотреть на эту маниакальную жажду контролировать дочь и быть готовой прийти на помощь в любой момент. Она переживает, что Аврора может пострадать, попасть в передрягу, в опасность. Он этого не понимает, хотя в передряги попадает на профессиональном уровне, а с опасностью под боком живет столько, сколько себя помнит. Возможно, он не понимает из-за того, что ему просто нечего терять, за исключением своей шикарной тушки и несбыточных мечт о беззаботном будущем.       Пока Аврора усердно и радостно грызет гранит науки, он краем уха слушает запись с микрофона на девочке и бегает глазами по желтой газетенке, которую прикупил в ближайшем ларьке, чтобы не умереть от скуки. Изредка он бросает взгляды в окно машины, чтобы быстро осмотреть улицу и постоянно контролировать ситуацию. Мимо проходит дама стервозного вида с миниатюрной собачкой, пробегает накаченный спортсмен, прогуливается пара пенсионеров, незамечающих вообще ничего, кроме друг друга, проскакивает шпана подростков, весело смеющихся и прогуливающих свои занятия в школе. Возможно, ничего опасного сейчас произойти не могло, но это уже становилось привычкой. Полезной привычкой. Благодаря ей он мог вовремя заметить слежку, узнать покушение еще до того, как оно совершится, и многое другое, выгодное для его профессии. Возможно, эта привычка мешала бы ему в обычной жизни, но Диаваль об этом не задумывался и не собирается. Ему бы до этой обычной жизни дожить еще…       Он неприятно хмурится, когда слышит шум, передаваемый от Авроры, пытается разобрать какие-нибудь фразы, и хмурится еще сильнее, разобрав. Недолго он раздумывает, что может предпринять, и осознает, что в этой ситуации он бесполезен. Пытаясь не вслушиваться в звуки, записываемые микрофоном, он пристально рассматривает часы на руке, взглядом подгоняя время. Когда, наконец, стрелки подсказывают, что уроки Авроры заканчиваются, он быстро заводит автомобиль и подъезжает к проклятой школе.       — Как прошел твой день? — интересуется Диаваль, хотя и так знает, как он прошел.       Аврора смотрит на него недолго, а потом кивает головой и переводит взгляд за окно, любуясь прекрасным видом.       — Хорошо! На уроке миссис Смит мы рисовали!       Аврора начинает подробный рассказ о своем прекрасном дне в школе, замалчивая некоторые детали, которые Диаваль и так знает. Возможно, она намеренно недоговаривает, а может быть так, что она просто, будучи чересчур оптимистичным ребенком, не придает этим деталям должного внимания. Диаваль не знает. Он и не слушает практически, кивает изредка головой и задает уточняющие вопросы или произносит общие фразы, создавая видимость беседы для девочки.       Довольно быстро они приезжают домой. Диаваль заходит внутрь. Он должен приглядывать за милой Авророй до приезда ее матери. Аврора, едва ступив за порог, убегает наверх, в свою комнату. Мужчина пока проходит на кухню в поисках еды. К своему неприятному удивлению, он ничего готового не находит. На скорую руку он готовит что-то незатейливое, не требующее усилий. Перекусив, он напоминает девочке про уроки, а сам вновь достает газету, которую сегодня прочитал от начала до конца раз десять точно.       Малефисента приходит вечером, далеко после шести. Она устало вздыхает, сбрасывает туфли на шпильках с ног, с видимым удовольствием надевает тканевые теплые тапочки и оглядывается в поисках крестницы.       Ее новоиспеченный телохранитель не устраивал вовсе. В первый день своей работы он опоздал. Не на час и даже не на два… Он опоздал так, что даже не застал ее в офисе! Да и его внешний вид не внушал доверия и чувства защищенности. Невысокий, немускулистый и непохожий на телохранителя. Разве не все они высоченные непробиваемые глыбы из железной мускулатуры, одинаковые, словно штампованные на какой-нибудь фабрике? Диаваль не был одним из них. Весь в шрамах, немного заурядный, он еще посмел поставить под сомнение ее способность защитить Аврору! Именно поэтому сегодня она пыталась договориться с главой агентства, из которого прибыл Диаваль, о смене телохранителя. Ей отказали. Сказали, что контракт уже подписан, что других телохранителей такого уровня на данный момент нет. А это агентство было лучшим в городе. Было еще одно, но туда Малефисента обращаться не хотела: им управлял ее знакомый из прошлой жизни, встречи с которым женщина пытается избегать. Выбора ей явно не оставили. Придется как-то мириться с существованием этого сомнительно успешного телохранителя.       Малефисента тихой, легкой поступью направляется в гостинную и пораженно замирает, тут же вспоминая еще один минус этого Диаваля. Женщина недовольно хмурится, отворачиваясь, хотя и пытается не реагировать чересчур остро. Сделав несколько вдохов-выдохов, она вновь поднимает глаза на диван.       Аврора спокойно сидела на мягком диване. Диаваль находился рядом, на том же самом диване. Они смотрели какой-то нелепый мультик по телевизору и весело смеялись. Аврора щурила глаза, посмеиваясь своим теплым и добрым смехом. Изредка она вытирала слезы своим маленьким аккуратным пальчиком и смотрела на Диаваля своими светящимися от радости и счастья глазами. Мужчина же скорее каркал, нежели смеялся, задрав голову и закрыв глаза.       Малефисента вновь натыкается на свою ошибку и убеждается в своей неправоте. Она поняла это практически сразу, но долго не хотела признавать. Аврора подружилась с Диавалем. Она считает его другом. К этому Малефисента оказалась не готова. Это было похоже на предательство, но таковым не являлось. Разумом женщина понимала, что Аврора — девочка дружелюбная, поэтому проблем с друзьями у нее не было. Да и чего она ожидала? Разумеется, они подружились, им ведь приходится проводить бок о бок несколько часов. Но осознавать это все равно неприятно. А натыкаться на проявление их дружбы невыносимо больно. Малефисента пытается с этим смириться, игнорировать давящее чувство в груди. Правда пытается. Просто пока не выходит.       — Я дома! — дает знать о своем присутствии Малефисента.       Смех и веселье резко останавливаются. Мгновение в здании воцаряется тишина, нарушаемая все еще идущим мультиком по телевизору.       — Крестная! — с радостным криком Аврора бросается к ней, заключая в свои объятья.       Малефисента почти опускается на колени, чтобы было удобнее обнимать милую Аврору. Она крепко прижимает к себе девочку, убеждается в ее безопасности и сохранности и сильно радуется, что может вот так обнимать дочку. Они каждый раз обнимались при встрече так, словно увиделись впервые за сто лет. Малефисента тепло улыбается и оглаживает щеку крестницы, еще раз обнимает.       Диаваль не знает, куда себя деть. Неожиданно руки кажутся ненужными, он не знает, что с ними сделать. Ему неловко. Не понимая, что ему делать, мужчина просто старается не смотреть на чету Эвил, еще сильнее ощущая себя лишним. Когда женщина отпускает Аврору из своих объятий, Диваль неловко откашливается, вызывая недовольный взгляд со стороны Малефисенты.       Они недолго сидят по разные стороны дивана, пока милая Аврора смотрит мультики. Когда электронные часы своим пищанием намекают, что время уже не детское и девочке пора спать, Малефисента читает крестнице сказку. Диваль уже давно был бы дома, но мисс Эвил попросила его задержаться, строго глядя ему в глаза. Поэтому он усаживается в кресло в гостинной и отрешенно смотрит перед собой, задумываясь о чем-то своем.       Малефисента спускается спустя двадцать минут. Она присаживается в кресло напротив, но даже не смотрит на него. Взгляд ее устремлен в сторону спальни девочки. Женщина не говорит ни слова. Диаваль хочет подтолкнуть ее к разговору, но в горле ком и звуки отказываются покидать его тело. Они молчат.       — Как сегодня? — Малефисента не смотрит на Диаваля, она не отрывает взгляда с лестницы и двери, за которой спит милая Аврора.       — Все нормально, если не считать того, что сегодня ее обед отняли какие-то хулиганы.       — Что? — Малефисента переспрашивает тихо, словно не верит в услышанное, и медленно приходит в ярость, ледяным тоном уточняет, — Хулиганы?       — Да, — Диаваль ловит на себе недовольный взгляд, — Она сказала, что отдала им все добровольно, потому что они очень сильно проголодались, забыли дома перекус, а денег не взяли, чтобы купить все в школе.       — Ты ведь разобрался с этим? — она вновь переводит взгляд на дверь милой Авроры.       Диаваль мнется, не решается ответить. Хотя его вины в этом всем нет вовсе. Еще немного поразмыслив, он мотает головой и старательно смотрит в сторону, избегая взгляда женщины, требующего незамедлительного и вполне конкретного ответа.       — Нет, — заметив гнев Малефисенты, он тут же начинает оправдываться, хотя и не виновен, — А что я должен был сделать? Влететь в столовую? Наказать детей? Ничего бы не вышло.       — Ты мог бы обратиться к директору, — четко, едва сдерживая злость, произносит Малефисента и пронзает его сердитым взглядом.       — И что бы я ему сказал? У меня нет полномочий жаловаться ему. Я всего лишь телохранитель. Телохранитель ребенка, — между делом Диаваль ворчливо напоминает, что недоволен работой сиделки.       — Ты отвратительный телохранитель.       — Ну, извините! Я впервые работаю нянькой, — язвительно возмущается мужчина.       — Нянька из тебя еще хуже, — хмуро добавляет Малефисента.       Диваль закатывает глаза, внутренне возмущаясь. Вообще-то это она не научила свою дочь отказывать некоторым будущим бандитам. А отвратительный телохранитель он! Мужчина уже подбирает слова, чтобы разразиться не менее гневной тирадой с претензиями, чтобы высказать все, что он думает об этой гордой и эгоистичной особе, но почему-то не делает этого. На некоторое время воцаряется молчание.       Малефисента отходит на кухню, готовит себе легкий салат, чтобы не ложиться спать с урчащим животом. Диаваль как верный телохранитель (однако лично у него больше ассоциаций с рабом и слугой) следует за женщиной, не особо понимая, чего она хочет от него и от ситуации. Свет никто не включает. Диаваль просто из-за того, что он никто в этом доме, а Малефисенте освещение без надобности. В темноте ей даже комфортнее. Единственным источником, благодаря которому Диваль еще не наткнулся на что-нибудь и не споткнулся, распластавшись по полу, был лунный свет через окно. В доме была тишина. Она не была ни напряженной, ни романтической. Она просто обволокла весь дом, не придавая молчанию никакого оттенка. Малефисента гордо и спокойно смотрит в окно задумчивым взглядом. Диаваль вздрагивает, удивляясь тому, что не заметил, как мисс Эвил доела свой салат. Он поражается, рассматривая бледное лицо и аристократическую шею Малефисенты, которые при лунном свете приобрели магический шарм и придали облику женщины еще больше независимости.       — Именно поэтому ты больше не будешь охранять Аврору, — размеренно продолжает Малефисента, хотя Диаваль уже начал забывать их недоссору.       — Что? В смысле?       — Ты будешь моим личным телохранителем, — с легкостью и важностью поясняет Малефисента, — Будешь присутствовать со мной на встречах, собраниях, деловых поездках. В общем, выполнять свои прямые обязанности.       — В смысле? — недоуменно переспрашивает Диаваль.       — Ох, ты еще и тупой, — Малефисента устало закатывает глаза и кивает головой, бросив на мужчину насмешливый взгляд.       Диаваль недовольно хмурится, пытаясь объяснить для себя, что сейчас произошло. Задавать этот вопрос в слух он не решается. Мисс Эвил тогда будет уверена, что он умственно отсталый. Но его тело решает предать его, а разум покинуть.       — Вы не могли бы повторить?       — Что именно? Ты тупой, — ехидно издевается Малефисента, но добавляет, заметив недовольный взгляд Диаваля, — Ты будешь моим личным телохранителем.       — Эм… — Диваль смотрит на женщину смущенно и собирается еще раз попросить повторить, но встряхивает головой, поймав на себе грозный взгляд, и придает голосу веселья, — А почему Вы передумали?       — А это не твое дело, — огрызается Малефисента, но остается холодно-спокойной.       Диаваль хмыкает, но не говорит ни слова. Малефисента также молчит и смотрит в окно, не разрушая вновь воцарившуюся тишину, которая теперь, казалось приобретала оттенок. Свой для каждого.