Многогранная ложь

Дрожащими руками я взяла телефон и посмотрела на экран. «Жду тебя у подъезда» Подскочив, я оглядела свою комнату, в этот раз она казалась какой-то не такой, тусклой, неуютной, не моим убежище, в которое я возвращалась каждый вечер и отдыхала от насущных проблем. Натянув чёрную толстовку, в которой ездила в лес с Лалисой, я закинула любимый кожаный рюкзак на плечо и вышла из комнаты. В гостиной никого не было, я прошла в спальню и тихо постучала. В ней находился один отец, а из ванны доносился шум воды, оповестив его о том, что собираюсь встретиться с Лисой и не знаю, вернусь ли, я оглядела его будто новым взглядом, но передо мной по-прежнему стоял родной человек, опустив голову и получив одобрение, закрыла дверь. Не замечая ничего вокруг, я захлопнула дверь и поставила ногу на ступеньку лестницы, замедляясь: одна, две… Телефон завибрировал в кармане, оповещая о новом сообщении. «Джинхо…» Имя отправителя вмиг заставило откинуть все сомнения и в быстром темпе помчаться вниз. У подъезда уже ждала чёрная знакомая машина, и, обогнув её спереди, мне даже не пришлось открывать дверь. Чонгук потянулся через весь салон и уже сделал это сам, аккуратно толкая дверцу от себя. Я села на пассажирское сиденье и закинула назад рюкзак, пытаясь сдержать слёзы. Хотелось броситься к Чонгуку в объятия, получить необходимое тепло и поддержку, но тело отказывалось шевелиться. Чон молча заглушил мотор и даже не посмотрел в мою сторону. — Ты можешь рассказать мне всё, если хочешь. Сейчас. Прямо сейчас. Потому что как только мы тронемся с этого места, ты забудешь совершенно обо всём, обещаешь? — Я постараюсь… — чуть шмыгнула я носом. Что ему рассказать? Признаться, что родители оповещены о его существовании, означало почти прямо признаться в своих чувствах, которые он запретил. Оставалось лишь одно, — Я случайно… Случайно узнала, что мой папа… — руки дрожали, к горлу с новой силой подступали слёзы, а тело знобило, — он мне не родной. Родители так усердно пытались создать картинку идеальной семьи, любили меня, уважали, учили как правильно и скрывали этот факт… Так долго… Я не знаю что делать, Чонгук, как реагировать? Я восхищалась нашей семьёй, ставила себе в пример и желала того же, но всё оказалось не так радужно. Всё разбилось в одночасье, понимаешь? Мой идеальный мир почти рухнул!       Он глубоко вздохнул и повернул голову ко мне, что-то обдумывая. А я смотрела на его спокойное, уже такое привычное лицо и вспомнила нашу первую встречу в клубе. Вот он, мой апокалипсис, сидит рядом. Именно с этого момента, с этой встречи всё пошло наперекосяк. Виню ли я его? Нет. Я бы и так узнала это однажды, узнала ведь, правда? Или была бы с Джином, ровняясь на свою идеальную семью, с идеальным парнем, жила в комфорте, на радость родителям. — Я ставила отца в пример, он ведь потрясающий! Но как он мог так долго меня обманывать? — Печально вопросила я и потеребила веревки на толстовке. — Ты разве перестала его любить? — Вдруг раздался голос Чона. — Перестала считать его прекрасным отцом? — Нет. — Ошарашенно ответила я, и лишь от этой мысли на меня свалился огромный ком из понимания. Всего один вопрос перевернул все мои мысли. Неужели эта информация может как-то поменять мою безграничную любовь к отцу? Его забота, понимание. Он сделал всё, чтобы я росла счастливым ребёнком, старался угодить, выслушивал, давал хорошие советы и поддерживал, когда не оставалось сил. Я любила его, уважала, гордилась. Разве не это главное? Он был рядом всё время, сколько я себя помню, он стал моим родным человеком, хоть и не оказался таковым. И пусть… Главное, что он рядом. — Ты прав… Просто мой идеальный мир… Он… — Брось, Джинхо. Не идеализируй что-либо: отношения, друзей, возлюбленных, кого-угодно. У всего есть изъяны и от этого ещё прекраснее. Не создавай в своей голове образы, приписывая чему-то или кому-то качества, не соответствующие реальности. Я не советчик в этом вопросе, извини. Я могу только выслушать тебя, задать вопросы, но всё остальное за тобой. — Я понимаю. — Ты же умная девочка и сама прекрасно понимаешь, что это новость не из приятных, и сперва тебя могут одолевать ненужные эмоции. Не горячись, не делай поспешных выводов. Подумай. — Если быть честной… Либо же я ещё никак не могу поверить в происходящее, ну или для меня это… Понимаешь, я посмотрела на отца новым взглядом, пыталась что-то почувствовать, что-то новое, но ощущала всю ту же безграничную любовь, что и раньше. — Вздохнула я и, прикусив губу, замолчала на время. — Я случайно услышала разговор родителей и так и осталась незамеченной, сделала вид, что по прежнему нахожусь в неведении. Не знаю как поведу себя, когда мне поведают её лично. — Тяжёлый у тебя выдался день… Я сглотнула и чуть успокоилась, один голос Чонгука дарил небольшое понимание и принятие новой информации, а его высказывания — почву для размышлений. Осадок от новости оставался внутри, это нужно обдумать, прочувствовать, принять, на это требуется немного времени, но хоть Гук и не считал себя помощником в таких ситуаций, он однозначно помог. Помог усмирить мою любовь к драматизму. — Поехали, — слабо улыбнулась я и устроилась поудобнее на сиденье.       Чона два раза просить не надо, он сразу же завёл машину и ещё раз глянул на меня в подтверждение. Его взгляд отличался от обычного непроницаемого, в этот раз он казался каким-то ласковым, нежным, словно обволакивающим изнутри, успокаивающим, и я почувствовала трепет, от которого чуть не перехватило дыхание. Вот оно, он впервые допустил меня ближе. Он нашёл желанное подтверждение и выехал на проезжую часть. На город уже опустились сумерки и, уличные фонари проносились за стеклом вперемешку с неоновыми вывесками магазинов. В салоне машины витал стойкий запах хвои, точно такой же, как на наших посиделках в лесу, только с примесью чуть горьковатого парфюма Чонгука. Наконец-то я смогла оценить его полностью, как всегда в чёрном, зауженные джинсы и свободная толстовка, чуть уставший взгляд, наблюдающий за дорогой и который удавалось разглядеть лишь в свете мелькающего уличного освещения. Тишина в салоне совершенно не напрягала, каждый был погружён в свои мысли и по внутреннему желанию, я еле коснулась плеча Гука. — Спасибо, что приехал, — тихо прошептала я и заметила лёгкую улыбку.       Мы остановились около пиццерии и круглосуточного магазина по соседству, попросив посидеть меня в машине, Чонгук удалился, оставив наедине со своими мыслями. Вместо того, чтобы поразмышлять над своими проблемами, я постаралась сдержать обещание и откинула всё, сосредотачиваясь на ощущениях. Гук быстро вышел из пиццерии с коробкой и, открыв дверь и впуская в тёплый салон свежесть ночного воздуха, передал её мне, попросив переложить назад. Подмигнув, он отлучился в магазин, а я, словно в прострации, сверлила взглядом неоновую вывеску, наслаждаясь ароматом такой успокаивающей хвои. Водительская дверь снова распахнулась, заставляя поежиться от прохлады, Чонгук занял своё место и развернулся, отправляя пакет с звенящими бутылками назад. Из любопытства я последовала его примеру и тоже чуть повернулась, наблюдая за манипуляциями. Чон вытянул руку и поправил коробку, оказавшись слишком близко, недопустимо близко, и застыл, не прерывая зрительного контакта. Я разглядывала карие глаза, вновь наполненные нежностью, и ощущала его щекочущее дыхание на своей коже. Тёплая ладонь легла на лицо, заставляя затаить дыхание, и горячие губы дотронулись моих. Мягко, аккуратно, нежно. Словно между нами образовывалась какая-то неведомая связь, настолько тонкая, как паутина, которая с каждым движением губ нарастала, складывалась вдвое, утолщаясь и становясь прочнее. Разорвав поцелуй, Чонгук погладил мою щёку большим пальцем, и не в силах больше сопротивляться, я положила голову на мягкую ткань его толстовки. Не нужно слов, длинных диалогов, дебатов, пустой болтовни. Нежность, что невидимыми пылинками встала в воздухе, наполняла каждую клеточку, заставляя забыть обо всех проблемах. Чон выехал на дорогу и не попросил меня убрать голову, он вёл спокойно, аккуратно и медленно, будто растягивая момент. По прошествии пяти минут мы оказались на парковке пятиэтажного дома. Я поднялась, оглядывая местность. Дом из серого кирпича с чуть потрескавшимся цементом явно был не из новых, но выглядел достаточно симпатичным. Куда он привёз меня? Без разницы. Доверие к Чонгуку не поддавалось никаким отрицаниям. Он взял пакет и коробку с пиццей и, кивнув в сторону дома, вышел из машины, заставляя проделать то же самое. Мы поднялись на второй этаж. Чонгук открыл квартиру и прошёл, включая свет в прихожей и приглашая меня внутрь. — Ты здесь живёшь? — С любопытством поинтересовалась я, снимая обувь и оглядывая квартиру. — Да, проходи. Из прихожей открывался вид на маленькую кухню, где Гук включил свет и начал греметь стаканами. Справа находилась приоткрытая дверь, в которой проглядывалась душевая кабина. Я неуверенно прошла к Чонгуку и, покрутившись на месте, пыталась пристроиться хоть куда-то. Светлая кухня ничем не отличалась от обычных, но в ней было очень мало кухонной утвари и декора. Слева находилась ещё одна дверь, видимо, ведущая в спальню. — Я могу посмотреть что там? — Смущённо уточнила я. — Да, конечно. Медленно открывая дверь, мне хотелось прочувствовать этот момент, будто я вторгалась в самое личное пространство Чонгука. Вступала в его загадочный мир и могла хоть на йоту приблизиться к такому необходимому Гуку. Нащупав выключатель на стене, я коснулась его указательным пальцем и надавила. Приглушенный искусственный свет наполнил тёмное помещение: стены были выкрашены в цвет асфальта и прекрасно гармонировали с чёрным шкафом в левом углу и компьютерным столом рядом, на котором расположился огромный монитор и множество белых папок, лежавшие везде были везде. А вот в дальнем углу стояла двуспальная кровать со смятым одеялом. Как ни странно, любовь Чона к черному не отразилась на постельном белье, потому что оно было белым, без узоров, рисунков, однотонное, лаконичное. — Джинхо, иди сюда, — раздался голос с кухни, и, повиновавшись, я выключила свет и выпрыгнула из комнаты. Он уже выложил коробку с пиццей на стол и приготовил два стакана. В конце столешницы стоял уже знакомый виски, лёд и открытая бутылка вина со штопором рядом. — Я взял красное, что думаешь? — Я… — замешкалась я, теряясь в сомнениях, и посмотрела на него, как нашкодивший щенок. — Я хочу попробовать виски. — Без проблем, — усмехнулся Гук и рассмеялся. Взяв мой стакан, он налил мне немного янтарной жидкости и, поставив на стол, отвернулся. — У меня есть кола, секунду. Я схватила выпивку и, не подумав, сделала глоток. Крепкий алкоголь будто обжёг горло и желудок. Поморщившись, прикрыла рот рукой и скорее вернула стакан на место. — Ты что творишь?! — Развернулся Чонгук и рассмеялся во весь голос. Парень, схватив свободную чашку, налил мне колы. — Как ты это пьёшь? Чонгук заливался смехом от моего лица, не в силах отвечать на вопросы. — Смешай с колой, добавь лёд и будет не так уж и плохо, — проговорил Чон и сделал всё за меня. — На, попробуй. Я отпила содержимое, и почувствовалась сладость колы с примесью чуть горьковатого вкуса алкоголя. — Так то лучше. Кстати, — стащив кусок пиццы со стола, я приготовилась откусить, и Чон занял место напротив, — вы давно знакомы с Сунан? — М-м, лет так десять. Мы друзья. Ах да, давно хотел сказать, тебе очень повезло с другом, Хосок отличный парень, и хоть мы знакомы не так давно, я уже смог проникнуться к нему. — Он счастлив иметь такого друга, как ты, — с грустью у меня получилось выдавить улыбку, — я видела это в его глазах. — Никакой грусти, — подметил перемены в настроении Чон и потянулся вперёд, оставляя несколько миллиметров между нашими лицами. Он будто чувствовал, что является лекарством от плохого настроения, — договоримся сразу, просто расслабься и откинь все дурные мысли. Я замерла, чувствуя горячие губы рядом, но Гук резко отвернулся и, откусив кусочек от моей пиццы, что я держала на весу, вернулся на своё место. Через несколько минут складывалось ощущение, что я попала в другой мир, прекрасный, счастливый и беззаботный. — А что, твой парень не знал о нашем общении? — Чонгук, — сурово посмотрела я, — договоримся сразу, просто расслабься и отбрось дурные мысли. — передразнила я и засмеялась, когда Чон, поджав губы повёл голову вверх, принимая мою выходку и обезоружено поднимая руки вверх. — Лучше скажи как ты вообще оказался в компании с Сехуном? И в том лесу? — На самом деле, когда я только перевёлся, то мало с кем общался. А потом ребята решили подойти ко мне, пообщаться, как-то так и повелось. Ничего особенного. — Прям как у нас с Лисой и Лиён. — Та девчонка, возомнившая себя твоим спасителем от похода со мной в кафе? — Ага, — хихикнула я и опустошила стакан. — А ещё учителем. Чонгук засмеялся и потянулся. Слегка зевнув, закрыл опустошённую коробку от пиццы и убрал её на кухонную столешницу. — Будешь ещё виски? — Я отрицательно мотнула головой, и Чон налил себе еще немного. — Как ты? — Лучше, — слегка улыбнулась я. С тобой лучше, захотелось уточнить, но пришлось прикусить язык, чтобы не сбить атмосферу вечера, — но немного хочется спать. День выдался не из лёгких. — Хочешь, я отвезу тебя домой? — С интересом взглянул он, — или можешь остаться у меня. — Правда? — взволновано, уточнила я и чуть снизила тон голоса. — останусь у тебя. — Хорошо, тогда я схожу в душ и можно спать, — хлопнул руками по столу Чонгук и поднялся. — Я быстро, подожди меня тут.       Чонгук скрылся за дверью своей спальни и, взяв кое-какие вещи, направился в душ. Было очевидно как сложно ему даются разговоры, как он сопротивляется открываться, пускать меня ближе, продумывает каждую фразу и предпочитает отстранённые темы. Сунан была права, он не хочет привязываться. Тяжело вздохнув, я поднялась и, осмелев, отправилась в его спальню. Внимание вновь привлекли белые папки, и, аккуратно поддев пальцем одну из них, я откинула обложку: «Джек Трентон». Все записи скрывались под несколькими фотографиями высокого лысого мужчины, и я закусила губу от сомнений. Открыла вторую папку: «Райли Фрайс». И опять же фотографии, только в этот раз молодого парня с зачёсанными наверх волосами. Закрыв документы, я подошла с стеклянному столику и приоткрыла ещё одну папку: «Чхвэ Усок». Фотографий в этот папке было меньше, поэтому виднелась первая фраза — «Глава преступной группировки». Отодвинув её, я охнула, за стеклом, словно витриной ювелирного магазина, виднелись непонятные для меня инструменты, продолговатые, с железными ручками и тонкими наконечниками различных форм, а рядом с ними расположились тонкие, словно иголки, штыри. — Джинхо, я просил подождать меня на кухне, — послышался грозный голос Чонгука позади, и я медленно обернулась. — Что это? — Отмычки, — равнодушно бросил Чон и, накинув на голову полотенце, стал вытирать волосы. — Здесь все ответы на волнующие тебя вопросы. — Ты… — я обвела глазами комнату и остановилась на Чонгуке. — Либо ты бандит, либо работаешь с Сунан? Поэтому ты постоянно переезжаешь? — Я не бандит, — засмеялся он и вмиг стал серьёзным. — Ты права насчёт Сунан, но я бы не назвал это работой. Сотрудничаю, да. Помогаю. Это всё. — Но причём тут ты? Ты же учишься на факультете бизнеса? — Джинхо, ты и так узнала больше, чем нужно. Я дал тебе ответ на вопрос, который до сих пор тебя интересовал. Я понятливо и быстро кивнула головой, возвращая папку на место, и, поджав губы, подошла к Чонгуку. Всё понятно, вот и раскрылась та причина из постоянных переездов, загадочности, молчаливости и нелюбви к сплетням. Спрашивать Чонгука, приехали они в город так же по делу или собственному желанию, не хотелось, я не готова услышать ответ, но надежда стать для Чона ближе въелась слишком сильно и буквально перекрывала полученную информацию. Рядом с ним я чувствовала себя другой, свободной, сильной, идущей за своими желаниями и наслаждаясь каждым моментом. И это чувство совершенно не хотелось перебивать размышлениями о его отъезде… Когда бы он не произошёл. — Держи, — протянул мне чёрную футболку Чон и, выключив свет, упал на кровать. Отправившись в ванну вместе с футболкой, я встала перед зеркалом и завязала волосы в хвост, голову мочить не хотелось, поэтому я скинула всю одежду и залезла под прохладные струи воды, льющиеся из душа. И вот я осталась в квартире Гука, готовясь ко сну. Волнение отдало мелкой дрожью и, перекрыв воду, я сделала шаг на холодный кафель. Стащив белое полотенце из шкафчика, я вытерлась, и внимание привлекла чёрная футболка. Может остаться в своих вещах, чтобы не смущать Чона голыми ногами? Плюнув на всё, я надела нижнее бельё и футболку, распустила волосы и щёлкнула выключателем. Свет луны, благодаря которому разглядеть Чонгука становилось легче, проникал в комнату. Он лежал в темноте в свободных шортах и футболке прямо поверх одеяла, засунув одну руку под голову. Интересно, о чём он думал? Я пробежалась на цыпочках до правой стороны кровати и, так как она стояла почти впритык к стене, заползла на неё, скорее прячась под лёгким одеялом. Чон усмехнулся и открыл глаза, приподнимаясь и также забираясь под покрывало. Между нами сохранялось небольшое расстояние, но даже так чувствовалось его тепло. Тишина, повисшая в комнате, не угнетала, а наоборот казалась какой-то особенной. — Спасибо. — Прошептала я и неуверенно дотронулась до его руки под одеялом, накрывая её ладонью сверху. — Брось… — в голосе чувствовалась задумчивость. Он перевернул руку ладонью вверх и переплел наши пальцы, от чего я прерывисто вздохнула от собственных ощущений, которые, как лавина, накрывали с головой. — Чонгук? — Тихое «м» раздалось в комнате, — ты приводил кого-то сюда раньше? — Понятное дело, что я не имела в виду Хосока и Сунан по количеству льда в его холодильнике, ответ очевиден, они тут бывают. — Никого. От его ответа чувство восторга разлилось по телу, и губы сами поползли вверх. За приоткрытым окном слышались изредка проезжающие машины и голоса людей, а при небольших порывах ветра доносился свежий воздух. Чонгук повернулся на бок и, разомкнув наши руки, засунул её под подушку. Машинально я последовала его примеру и тоже повернулась, вглядываясь в карие глаза напротив, в которых также читалась задумчивость. Он с каждой минутой допускал меня ближе, открываясь, дозволяя узнать его на чуточку больше. — Почему ты решила остаться? — Чонгук аккуратно, еле дотрагиваясь, провёл большим пальцем по моему подбородку, чуть задевая губу, и я притаилась. — Просто… — прошептала я, — не захотела уходить от тебя. В глазах Чонгука появился некий трепет, и, мягко улыбнувшись, он подался всем телом вперёд, почти невесомо целуя меня в губы. Даже от такого лёгкого поцелуя перехватывало дыхание, и я без раздумий ответила на него, положив руку на его шею. Чонгук ухмыльнулся и, мягко чмокнув, прильнул с новой силой и желанием. На долю секунды, растерявшись от такого напора, я чуть вжала голову в подушку, отстраняясь. — Джинхо? — Озадаченно прошептал Чон, опаляя кожу горячим дыханием. И, собрав всю решимость, я поцеловала его сама. Ладонь Гука чуть задрала футболку, пробираясь к животу и нежно оглаживая кожу, он стал осыпать мою шею влажными поцелуями. Сердце застучало в бешеном темпе, отдавая во всём теле, внутри будто собралась самая крупная свора бабочек, в одночасье вырвавшаяся из замкнутой коробки. Я прогнулась в спине и, не сдержавшись, сдавленно промычала, смущаясь от собственной реакции. Чонгук сильнее сжал мой бок и втянул воздух через стиснутые зубы. — Джинхо… — прерывисто выдохнул он и прижался ближе всем телом так, чтобы я почувствовала его желание в районе своего бедра. — Я предупреждал… Останови меня сейчас или потом я уже не смогу. Пальцы Чона забрались под мою спину. В районе рёбер моментально почувствовалась свобода от расстегнутого белья, и ладонь легла на мою грудь. Я ощутила сильнейшее ноющее чувство внизу живота и притянула лицо Чонгука ближе, впиваясь в губы. — Джинхо, — сквозь поцелуй прошептал он, — или сейчас… — У меня… — я смутилась, — у меня ещё не было… Чонгук отстранится от удивления и заглянул в глаза. — Тогда нет… Извини, я не знал. — Растерянно, озираясь по сторонам, замешкался он. — Чонгук…       Собрав всю решимость в кулак, поддавшись желанию, я вновь притянула его к себе, дотрагиваясь до спины через ткань, пытаясь всеми своими прикосновениями объяснить ему, что всё хорошо. Я не желала ничего более, кроме как быть рядом с ним, быть полностью его, стать ближе. Поборов смущение, я зацепилась за край футболки Чонгука и дотронулась до его пресса, выбивая из парня короткий вздох. Язык Чона вновь нашёл мой, смешиваясь в беспорядочном поцелуе. Кончиками пальцев Гук провёл по моему бедру и положил ладонь на внутреннюю часть, дотрагиваясь до того, чего ещё не касался ни один парень. Я машинально свела ноги вместе, не в силах расслабиться. Уж слишком далеко мы позволили себе зайти, но если верить Чону, остановиться он уже не силах, а я? Слушать голос разума совсем не хотелось, и как только я отдалась во власть сладостных ощущений, смогла расслабиться. Гук приподнялся и стянул с себя футболку и шорты, сильнее прижимаясь к моему бедру. Подцепив кончик моей футболки, он, видимо, почувствовал стеснение и замедлился, стягивая её более аккуратно, заставляя меня привстать. Следом за футболкой последовало и моё нижнее бельё, вызывая бурю стеснения. Хотелось прикрыться, закрыться, но, заглянув в карие глаза, осознание того, насколько это глупо, пришло само собой. Это Чонгук, тот самый Чонгук, перед которым я готова открыться полностью и не только морально. — Джинхо, — выдохнул он и расположился прямо надо мной. Я закусила губу, а Чон глянул на меня затуманенным взглядом и быстро избавился от последнего элемента одежды на себе. Будто не вынося самого присутствия преграды между нами, он прижался лбом к моему, тяжело дыша. — Ты такая красивая. Посмотри на меня. Чонгук немного отстраняется, чтобы мне удалось лучше его разглядеть. Я подняла взгляд и будто тонула в карих глазах напротив, с ужаснейшим желанием принадлежать только ему и ноющим низом живота, трепетом в груди и бешеным сердцебиением. Мягкая улыбка Гука сменилась серьёзностью, и, почувствовав его между своих ног, я напряглась, сразу же расслабляясь под нежным взором. Чонгук склонился, ласково целуя меня, и напрягся, проникая. Я зажмурилась и прогнулась в спине, время словно остановилось, отдавая неприятной болью внизу, но никаких движений не последовало. — Джинхо, — тихо позвал Чон, — Всё хорошо. Расслабься. Обними меня. — Шептал он, обсыпая мелкими поцелуями.       Я прикусила губу и, стараясь не шевелиться, попыталась убрать напряжение. После того, как я обняла его, всё стало намного легче. Почувствовав перемены, Чонгук аккуратно двинулся вперёд, с обеспокоенностью наблюдая за моей реакцией, и стал набирать темп, вместе с которым притуплялось и чувство боли, сменяясь приятным чувством. Как только я привыкла к ощущениям, сильнее сжала в объятиях Чона, который то и дело набирал темп, будто не мог насытиться. Опираясь на две вытянутые руки, он склонился, беспрерывно целуя меня, иногда переходя на шею, заставляя моё тело выгибаться, подаваться ему на встречу, желать ещё большего. В какой-то момент я ощутила его настолько близким, будто чувствовала все его даже самые мелкие перемены в дыхании, напряжение мышц, любое изменение в пристальных взглядах. Слияние тел не столько подходило для описания, а вот слияние душ прекрасно. Мы общались без слов, будто знали друг друга тысячу лет, узнавая друг друга через повадки, жесты, взгляды. Он открывался передо мной во всех планах, допустил, сопровождая с этим сладость ощущений. Я сильнее сцепила пальцами крепкую руку и сдавленно простонала при резком движении прежде, чем тело Чонгука напряглось, и он замер. Смакуя мои губы в самом нежном поцелуе за всё это время, он рухнул рядом, расслабляясь и выравнивая дыхание, и обнял меня одной рукой. Сколько времени надо человеку, чтобы отличить любовь от любого другого чувства? Именно этим вопросом я задавалась, глядя на растерзанные волосы Гука и быстро вздымающуюся грудь. Мне впервые захотелось произнести вслух эти слова, но я прикусила язык, вспоминая о его запрете. — Всё хорошо? — Ласково взглянул Чонгук, целуя меня в ключицу. — Да, — удовлетворенно прошептала я и хихикнула, — теперь я принадлежу тебе. — Попыталась я как-то заменить слова о любви и перевести всё в шутку. — Точнее не так, мой первый раз принадлежит тебе. Он рассмеялся так искренне, по-детски и притянул меня к себе, заключая в объятия. — Я тебя не обидел? — Целуя в волосы, спросил он, и, я расплылась в улыбке. — Нет. Конечно нет. — Хорошо… Чон лёг на бок, укладывая свою руку мне на живот, и устало прикрыл глаза, зарываясь в мои волосы и немного щекоча шею дыханием. Я готова была разрыдаться, но не от грусти, а от счастья, что будто распирало изнутри. Я положила ладонь сверху и услышала рядом ровное дыхание. Видимо, сложный день был не только у меня…