Многогранная ложь

Палящее солнце так сильно пригревало одеяло, что я скинула его с себя и, не разлепляя тяжёлых век, потёрла лицо. События прошлого вечера и ночи ворвались словно ураган, отдавая болью в душе, раздирая её на части, впиваясь словно кусочки самых острых осколков. Голова раскалывалась, как после большой тусовки со множеством алкоголя. С трудом открыв глаза, я оглядела белоснежные занавески, почти не скрывающие солнечного света, и молочные обои на стенах. Незнакомая обстановка пугала не столько, как смутные картины общения с Хосоком в машине. Всё, что я помню, — как мы ехали по ночной автомагистрали к нашим домам, и вход в квартиру Хо. Немного сожалеющий взгляд Сунан и предложенный успокаивающий чай с травами. Не сомневаясь, я выпила его, уже не выдерживая событий, свалившихся на меня словно снег, и присела в мягкое кожаное кресло, а вот — как оказалась в кровати — вопрос интересный. Ощутив спиной чьё-то присутствие, я развернулась. На плетёном кресле в форме полукруга, положив ногу на ногу, сидела Сунан, увлечённо читая какую-то книгу в яркой обложке. Пришлось присесть, опираясь спиной о деревянное изголовье кровати, чтобы привлечь её внимание, но Кан лишь повела бровью и перевернула страницу. Радостные возгласы детей и шум от проезжающих мимо машин доносился до ушей сквозь приоткрытое окно, как и лучи солнца, проникающие внутрь. Однако, настроение это совсем не поднимало, не радовало и даже казалось раздражающим, слишком громким и надоедливым. — Несмотря на всю твою привязанность, я не могла поступить иначе, — громкий хлопок закрытия книги раздался по всей комнате, и Сунан отложила её в сторону, медленно оглядывая кровать. — Где он? — Где бы он не был, тебе ни к чему это знать. Зачем? Для соблазна поехать за ним? Надежды, что он вернётся? Сунан как всегда оказалась сдержана и прямолинейна, однако, в этот раз отводила взгляд, не желая прямого зрительного контакта. Вывод напрашивался сам собой: какой бы холодной она не казалась, переживание за других свойственны даже таким людям, как она, а оборонительная позиция лишь больше подтверждает подозрения. — Мне просто интересно, насколько он далеко и… — Джинхо, когда-то в баре ты утверждала, что всё понимаешь, готова принять ситуацию такой, какая она есть, и без фантазий и мечтаний объективно смотришь на вещи. Где же та уверенность? — Я ошибалась… — Знаю… — Сунан глубоко вздохнула и переложила книгу чуть подальше, — хорошо, что ты и сама это понимаешь. — Всё навалилось в один миг, — начала я, не желая больше таить внутри себя все переживания. Хочет ли слышать обо всём этом Сунан? Не думаю, да и не важно, необходимость высказаться била через край. — С самого начала нашего общения с Чонгуком я скрывала это от своего парня, из-за страха конфликта, да и то, что он мог коснуться Хосока и тебя. Потом стала привыкать к Чонгуку, принимать его и свои чувства к нему, продолжая молчать. Я не могла порвать отношения с парнем и не могла в полной мере быть с Чонгуком, смешно, не правда ли? — Поэтому решила быть с двумя? — Сунан вскинула бровью и уселась поудобнее, поправляя свой серый спортивный костюм. — Нет, я взяла паузу в отношениях с Джином, когда он начал обо всем подозревать. Да и я не ожидала, что наше дружеское общение с Чонгуком зайдёт так далеко. Понимаешь? Даже представить не могла, мне казалось, что он не подходит для моего понимания «хороших людей», я была глупа, Сунан. Думала, что мы из разных миров, смотрела на всё через призму своего «идеального мира». — Отчасти ты права… Я поджала губы, рассматривая свои ногти. В голове образовался круговорот мыслей и вновь поставленная на плей история знакомства с Чонгуком, его улыбка и тёплые, ласковые прикосновения, краткие, но такие значимые советы и взгляд. Уверенный взгляд карих глаз, который то и дело заставлял трепетать в один миг. Пришлось прикусить губу изнутри, чтобы сдержать подступающие слезы и вернуться к разговору. — Сама не знаю, как так произошло, — плечи невольно дернулись вперёд в подтверждение слов. — Знаешь, что оказалось самым забавным? Одна из моих, так называемых, подруг передавала всю информацию Джину, а он молчал, делал вид, что всё хорошо, и всячески пытался спасти отношения. — Похоже, серьёзно настроенный парень. Ты поэтому спрашивала о вранье и прочем? Кан отвела взгляд и вздохнула, как-то отстранённо и почти незаинтересованно. После всех услышанных историй от подозреваемых о тяготах жизни и пройденного пути, могу почти с уверенностью сказать, что история, которой я так хотела поделиться, воспринималась для неё словно детский лепет. Вызывала ли она грусть? Сочувствие? Не знаю. По Кан вообще сложно определить её внутренне состояние, даже не уверена, что это может сделать Хосок. Но для меня всё произошедшее было сильным переворотом, каждое воспоминание о Чонгуке приносило боль. Даже само присутствие Сунан ассоциировалось с ним. Будто всё как раньше, мы скоро пойдём в бар или зайдём вместе в университет, но одна деталь чётко давала понять, что изменилось многое, а именно — Чонгук уехал. Как и обещал, предупреждал, но вместо того, чтобы прислушаться, я рвалась ему навстречу и мечтала, что могу стать той самой, ради которой он изменит решение. Наши пути разошлись. В один миг, как и моя мечта, разбилась, рассыпалась о суровую реальность, о его выбор. — Да, поэтому спрашивала. Сунан, я могу задать вопрос? — моя нервозность выливалась в растягивании рукавов кофты, которые я вновь и вновь сминала и зажимала пальцами. Сунан слегка вскинула бровями, позволяя озвучить желанное и удовлетворить любопытство. — Почему так сумбурно? Почему он так быстро ушёл? Даже толком не попрощался, ничего не объяснил? Это всё то, что происходило между нами, было ничем иным как игрой? На глаза вновь напрашивались слезы, вытаскивая изнутри всю таившуюся боль. Хоть наш разговор и ощущался как достаточно напряжённый, пришло время задать все интересующие вопросы, даже не смотря на то, каким нелицеприятным может оказаться полученный ответ. — Не ищи проблемы в себе или ваших взаимоотношениях, Джинжо. Дело срочное, а долгие прощания могут ещё и сбить с настроя. Ты сама заметила, что Чонгук с тобой немногословен, и делал это он исключительно для тебя. Это всё. Воспоминания из бара невольно посетили в подтверждение слов Сунан. Чонгук оставался кратким лишь со мной, а вот с Хосоком он охотно разделял интересы и болтал наперебой, пока всё моё внимание приковывало общение с Кан или же лёгкие ничего не обещающие прикосновения под барной стойкой. Он пресекал все мои попытки разузнать о его прошлом или отвечал завуалировано, кратко и расплывчато, лишь изредка выдавая чёткие ответы, подпускать к себе хоть на один маленький шаг. Все, что я имела с ним, — это спокойствие, ощущение защищённости и физическую близость, но как бы он не пытался, он подпустил ближе, особенно в тот самый вечер. Подарив мне такое необходимое: нежность, нужность, и моментально забрав всё обратно. — А почему ты здесь? И Хосок тоже, — внутри моментально закралась мысль о возвращении Чонгука, такая согревающая, только вот крохотная, не имеющая никакого развития без подтверждения. — Потому что сейчас мы работаем здесь, да и я предпочитаю находиться тут частенько. — Получается… — Нет, не получается, — вмиг перервала мои догадки Кан, — если у тебя сейчас вдруг закралась мысль о том, что раз у Чонгука есть квартира неподалёку, так же как и у нас, то он решил обосноваться здесь. Не решил, а квартира нужна нам с Хосоком. Джинхо, не тешь себя ложными иллюзиями, — Сунан отвлеклась, и взяла телефон, лежащий на её ноге, который я не заметила ранее. — Это я так, на всякий случай тебе сказала. Просто прими тот факт, что вас больше ничего не связывает. От одних её слов стало ещё больнее, и в этот момент прекрасно отразилась разница в наших характерах, выдержке. Я отличалась большей эмоциональностью и как бы не пыталась скрыть свои эмоции, выходило не очень, в отличии от Сунан. Действительно ли ей так все равно? Она так легко бросила фразу о том, что нас с Чонгуком больше ничего не связывает, что по спине пробежался неприятный холодок, подобный тому, что исходил от её ледяного, безразличного тона. Кан активно водила пальцем по экрану телефона, сосредоточившись. Наш разговор не клеился. Как бы я не старалась пробить между нами эту стену из напряжения, открыться и получить более развернутые и дельные ответы, всё ограничивалось лишь обычными высказываниями, в стиле Сунан. Она не любила давать четких ответов, отдавая предпочтения тем, над которыми стоит хорошо поразмышлять, или же испытывала на прочность, и иногда мне это даже нравилось. Какой бы стойкой и безразличной она не хотела казаться, сочетая это с острыми словами, поступки говорили сами за себя, и если бы раньше я этого не заметила, то сейчас напротив, обратила на это максимальное внимание. Кан оказалась именно тем человеком, кого я видела перед сном и сразу после пробуждения, она выражала своё беспокойство и поддержку действиями, а не пустыми обещаниями и успокаивающими речами, это и к лучшему, зато я уверена в искренности. Как ни крути, она стала той, благодаря которой изменилось многое, и в том числе я, взглянула на этот мир по новому, не без помощи Чонгука. Еле слышная вибрация от звонка раздалась по комнате, нарушая гнетущую тишину и разбавляя моё напряжение, Кан запрокинула голову назад, вздыхая. — Слушаю, — вернулась она в исходное положение и отвела взгляд в сторону. Я опешила и вздрогнула, уловив в динамике еле слышный голос Чонгука. — Я на месте. — Отлично, удачи, — не церемонясь, Кан сбросила вызов и привстала. — Будешь кофе? С силой зажмурив глаза в надежде утихомирить надвигающуюся бурю внутри, я кивнула, выжидая ухода подруги, и как только за ней закрылась дверь, ударила со всей силы ладонью по кровати, поджимая под себя ноги в попытке дышать глубже. Утопая в собственных чувствах, готовая вновь рвать и метать от краткости нашего прощания, от безысходности и отрицания, что не давало покоя. Надежды на его возвращение. И от мысли, от одной единственной мысли, что у них ничего не изменилось. Сунан и Хосок продолжают своё общение с Чонгуком, могут слышать его голос, звонить по своему желанию и даже лицезреть, имеют право по-прежнему делать всё то, к чему я больше не допускаюсь. Только вот кто расставил эти границы? Он? Или они существуют только в моей голове? Не прошло и пяти минут, как скрипнула дверь в комнату, но этого времени хватило, чтобы хоть как-то совладать с собой и на время прекратить терзать себя воспоминаниями и теорией вероятности возвращения Чона. — Кофе готов, нам повезло, что Хосок уже поставил чайник, — Сунан поставила две белых керамических чашки на прикроватный столик рядом с кроватью. — Ты не хочешь есть? — Нет. Слушай, хотела задать этот вопрос раньше, но тема ушла немного не туда. Я же правильно понимаю, что мы у Хо дома? — пришлось собраться, скрывая всё отчаяние, и в который раз не убеждать Сунан, что мои слова о готовности к отъезду Чонгука ничто иное, как самоуверенность и пустая болтовня. — Да, а ты не была тут раньше? — Нет, не доводилось, — кофе оказался достаточно вкусным и скрасил нашу неловкость в разговоре. — С Чонгуком всё хорошо? Прекрасно осознавая с кем общаюсь, я решила выбрать другую тактику и скрыть свою боль за маской принятия, чтобы получить хоть какую-то информацию. Вышло не очень, судя по моему подрагивающему голосу и нервному постукиванию ногтями по нагретому основанию чашки, оставалось только верить, что Кан не подметит этих деталей. — Нормально. Джинхо, я предполагаю, что тебе будет очень трудно в первое время, мой тебе совет, не разговаривай с Хосоком об этом. Он очень сильно переживает за вас. — А ты за него, — мимолетная улыбка на моём лице сменилась печалью от невольной проекции такой заботы на наши с Чонгуком отношения. — Я так понимаю, что мои лишние слёзы и переживания могут внести раздор в их отношения? — Не думаю, но кто их знает. Хосок очень хорошо к тебе относится. — А Чонгук? — хмыкнула я и отпила кофе, стараясь не акцентировать внимание на вопросе и перевести его в шутку. — И он. — Тогда почему… — не выдержав я всплеснула руками и подалась вперёд от накрывающих с головой эмоций, растерянности, не понимания и не желая принять ситуацию такой, какая она есть. — Джинхо! — резко осекла Сунан мою попытку активного выражения эмоций и смерила меня взглядом. — Прекрати. Ты наверно забыла, что Чонгук мой друг, я не намереваюсь обсуждать его поступки или чувства. Разбирайтесь сами. Всё, что я могла сделать, так это предупредить тебя, я неоднократно это повторяла. Ты не слушала и совершенно не задумывалась о таком исходе в реальной мере. — Я задумывалась… — поубавив свой тон, промямлила я, чувствуя стыд. Лезть с распросами к Сунан оказалось очень опрометчивой идеей. И на что я рассчитывала? Что она прониклась ко мне и выложит все чувства Гука, его местоположение и заверит в том, что все будет хорошо? Я переоценила наше общение, превратив его в дружбу. И даже если оно таковым и являлось, приоритет был отдан Чону, что несомненно очевидно. — Джинхо, — смягчилась Сунан и присела на край кровати, — ты очень эмоциональная. Да, раньше была ещё больше, делила мир на белое и чёрное и презирала всё и всех, кто не вписывался в твоё понимание правильного, меня ты тоже изначально туда занесла, как и Чонгука. Пойми, твои эмоции — это неплохо, в каких-то ситуациях даже наоборот, но не в нашем случае. Ты меняешься, это очевидно, но… — Но этого не достаточно… — Я не это хотела сказать, — Кан с долей сожаления поджала губы и накрыла мою руку своей ладонью. Сама не понимаю почему, в этот миг, я ощутила некую связь, более тёплую чем со всеми моими подругами. Что-то необычное, как будто мы знали друг друга сто лет, я ощущала подобное лишь с Хосоком, который после стал моим самым близким другом, могло ли это означать такую же историю с Сунан? Или же именно эта мягкая энергетика к близким, под стальным характером, скрывала ту самую нить, что связывала их с Хо? Чонгуком? Тепло, мягкость и надёжность в одном флаконе, вложенная в лёгкое прикосновение, смогла не немного утихомирить всё то, что таилось во мне, словно вода прибывающая к берегу, мягко обволакивающая призрений песок, удаляющая с него всё ненужное. — Извини… — тихо прошептала я, растроганная таким жестом, и опустила голову. — Я хотела сказать, что, может, и не стоит тебе меняться? Ради кого-то? Улучшать себя, да, но не меняться. Если ты помнишь, однажды я сказала, что осталась с Хо, потому что рядом с ним не надо строить из себя того, кем не являюсь. Смело выражать себя, свои чувства и не сомневаться, что тебя оценивают, что ты будешь непонятой. Стремиться к идеала, созданным другими, зачем? Нужно найти себя и своё. — Самое интересное, что именно рядом с вами я и начала чувствовать себя собой. Тёплая рука опустилась на мою спину, мягко поглаживая, успокаивая, позволяя хоть на шаг приблизиться к принятию ситуации и наконец-то подобраться ближе к собственному «я». — Ты сама решаешь что делать, как относиться к происходящему и чего желать. Что будет для тебя лучше? Подумай об этом. Не отчаивайся, Джинхо, ты только на пути принятия себя. Карие глаза напротив выражали понимание и сочувствие, а в сочетании с мягкой улыбкой вселяли веру в правдивость слов. Конечно, вытеснить из головы мысли о Чонгуке слишком сложно, но стоит постараться и начать воспринимать его как друга Сунан и Хо, своего знакомого, чтобы не потерять эту дружбу. Не оборвать своими эмоциональными срывами ту нить приятного общения. Очень сложно. Звонок в дверь разнесся по всему дому и заставил нас с Сунан переглянутся с удивлением. Она выпрямила спину и приняла привычный непроницаемый вид в ожидании. — Вы кого-то ждёте? — показался Хосок в проёме только что открытой двери в комнату и, получив отрицательные махи головой в ответ, стал через чур серьёзным. — Джинхо, сиди здесь. Сунан, будь добра — тоже. Я затаила дыхание, сама не понимая отчего. Обычный звонок в дверь настолько сильно поменял атмосферу в доме, что стало неимоверно жутко, ребята невольно позволили лицезреть последствия их профессии и аргумент на запрет наших отношений с Чонгуком. Это мог оказаться кто угодно: соседи, курьер или же кто-то из друзей, но собранность друзей явно дала понять, что любой неожиданный звонок воспринимается серьёзно. В коридоре послышался звук открывающейся двери, Кан прищурилась, и голос Хо раздался чётко, словно нас не разделяли стены. — Неожиданно. Что тебе нужно? Я затаила дыхание, акцентируя всё внимание на происходящем в коридоре, и словно вжалась в кровать, в отличии от внешне спокойной Кан. — Привет. Мне казалось, ты более дружелюбный. Словно гром среди ясного неба донёсся знакомый голос. Я округлила глаза и схватила руку Сунан, не веря собственным ушам. Такого гостя неожидал никто, в том числе и я. — Этот голос… Сунан! Это Джин! Но что он тут делает?! — Кто? — Мой парень, бывший парень, в общем тот, с кем я встречалась, когда познакомилась с Чонгуком. — А что ему нужно? — в изумлении вскинула бровями Кан. — Не знаю. Перебираясь через кровать, одеяло окутало мою ногу, не желая выпускать из своих объятий. В попытке освободится, я задела стеклянный столик и моментально получила недовольный взгляд от Сунан, пришлось быть тише и на цыпочках добраться до стула у самой двери, чтобы лучше расслышать диалог. — Можем поговорить? — каждый раз, как голос Джина доносился до ушей, я вздрагивала, словно ужаленная. Совместить несовместимое, именно такое описание подходило под ситуацию. — О чем? — тон Хосока оказался чересчур грубым, требовательным и пугал не меньше. — Хосок, я знаю, что ты достаточно хороший парень. Я не займу много времени, не стоит воспринимать меня как врага, это ты отказывался от знакомства со мной, я был не против вашей дружбы. — Проходи, но у меня скоро дела, — Хо смягчился, а мне все больше стало казаться, что происходящее — ничто иное, как странный запутанный сон, тревожный и очень напряжённый, начиная с отъезда Чонгука. Голоса стали чуть тише, но все равно расслышать разговор удавалось. — Хосок, объясни мне хоть ты одну вещь, раз я не могу добиться четкого ответа от Джинхо. Что происходит? Что с ней случилось, и завершились ли наши отношения? Я понимаю, что могу выглядеть глупо или жалко, но она действительно мне дорога. Мы с Сунан переглянулись в попытке понять хоть что-то. Руки дрожали от нервозности, испытанной в прошлые дни, и нового выбивающего из колеи события. Пришлось сидеть максимально тихо, словно в засаде, чтобы не выдать моего присутствия, и надеяться, что Хосок поступит так же. — Ты не к тому человеку пришёл, Джин. Я понятия не имею, что происходит в ваших отношениях. — Но зато ты знаешь, что происходит в их отношениях. Понимаешь, если бы только она сказала, что я ей не нужен, попросила оставить в покое, но нет. Она лишь твердит о том, что запуталась, я ей дорог, но воспринимает больше как друга. — Ну, вот, — прочистил горло Хо, — ты сам и ответил на свой вопрос. — С друзьями не встречаются больше полугода. У неё определённо есть чувства или же были, но я уже сам запутался в правильности. Я не хочу ей вредить, держать, но если бы… — Сокджин, — прервал его Хосок, — я тем более не могу подсказать тебе как лучше поступить. — Ладно, извини, сам не понимаю: зачем пришёл, — тихие шаги раздались по коридору, но отдавали тяжелым грузом в висках от напряжения, и я взглянула на Сунан, которая скрестила руки и сосредоточила внимание на разговоре. Голос Джина раздался так неожиданно, заставляя вздрогнуть, и громко, будто он находился прямо рядом со мной. — Хосок, можно вопрос? Чем я тебе так не угодил? — Ты не знаешь зачем пришёл, а я не знаю ответ на этот вопрос. Может, на каком-то энергетическом уровне, или же я просто не считал ваши отношения серьёзными. — А отношения Джинхо с Чонгуком считаешь? — По-моему тебе пора. — Хорошо. Просто, пожалуйста, поговори с ней, пусть определится. От звука закрывающейся входной двери я моментально расслабилась и мысленно благодарила Хо о сохранности тайны моего местонахождения, что не пришлось вновь объясняться с Джином после тяжелого вечера. Вот только меня в который раз растрогали его слова, определённо убежденная, что он успокоился, погрязнув в своих проблемах, я и представить не могла, что он до сих пор надеется и пытается залатать огромные дыры в наших взаимоотношениях. Отверженно бодрится в одиночку и даже приходит к Хосок, наплевав на свою гордость и поборов непринятие со стороны моего друга. В какую-то секунду я задумалась о словах мамы, которая так часто объясняла, что отношение к девушке, как у Джина, встречается не так уж и часто, и надо ценить его, а не отплевываться, не размениваться, но эти мысли прервал Хо, смело открывающий дверь в комнату. — Это ещё что было? — с изумлением вопросил друг и присел рядом с Сунан, уже и не ожидающий ответа. — Джинхо, там тебе просили передать, ну, ты слышала, не об этом я хотел сказать. Как ты? Чон склонил голову, оглядывая мягким взглядом, сочувственно словно по-братски. — Нормально, — соврала я, натягивая улыбку и заметив во взгляде друга недоверие, добавила. — Ничего, я ничего. Вы меня предупреждали и не раз, было бы хуже, если нет. — Предупреждали, ты права. Чувствую, тебе предстоит непростое время, — с сожалением опустив уголки губ Хосок вздохнул. — Ты можешь звонить нам, приходить, что угодно. Не таи всё в себе, хорошо? Натянув дружескую улыбку, которая была только возможна, я кивнула в знак согласия и забрала со стола свою чашку. В комнате повисла тишина, но совершенно не казалась неловкой, каждый погрузился в свои мысли, и Кан аккуратно зевнула, устало потягиваясь. — Может, тебе стоит пойти поспать? — обеспокоено уточнил Хосок. — Нет, всё нормально. — Сунан, ты всю ночь не спала. Надо отдохнуть, Джинхо в порядке. Глаза непроизвольно расширились от четкого осознания, что Сунан провела эту ночь рядом со мной, обеспокоенная моим состоянием и готовая оказать поддержку в любое время, следила за мной. На глаза навернулись слезы, которые я успела незаметно стереть рукавом кофты, пока внимание ребят сосредоточилось друг на друге. — Сунан, спасибо тебе. За всё. И ещё раз извини, что по-началу я была плохо к тебе настроена. — Не переживай, всё хорошо, — тихо бросила Сунан и, развернувшись лицом к часам, слегка улыбнулась. Смущать её не хотелось вовсе, поэтому я решила перевести тему. — И всё-таки не понимаю, зачем приходил Джин. Неужели, он надеялся что-то у тебя выведать? — Не знаю, — пожал плечами Хосок, — не очень разумно с его стороны, учитывая наши отношения. Или, я бы даже сказал, их отсутствие. Я поставила пустую чашку на стол и потёрла руки в полном замешательстве. Сунан устало положила голову на плечо Хосока, и самое разумное решение — оставить их одних — пришло само собой. — Ладно, будем надеяться, что он успокоится, ну, или придётся с ним поговорить ещё раз.