Ангельская кровь

      Зачем ехать на лифте, если можно воспользоваться лестницей? Тэхён редко, когда позволяет себе расхаживать по сооружению в виде ряда восходящих и нисходящих ступенек, однако на данный момент он не видит никакого смысла кататься на элеваторе, потому как, находясь в его закрытой стеклянной кабине, он навряд ли сумеет продолжить поиски своей куда-то запропастившейся помощницы. К слову, на часах практически два часа дня, а Юнин как не было на работе, так и нет. Более того, она даже не соизволила поставить Тэхёна в известность о том, что не придёт. Хотя, если по факту, у неё нет такого права. Не прийти и никому ничего не сказать? В любой другой фирме, для любого другого работодателя подобное поведение – неприемлемо, оно может повлечь за собой крайне неприятные последствия. И Тэхёну максимально не хочется накладывать на малышку Пак перечь дисциплинарных взысканий. Вот только, если в ближайшие полчаса она никак не свяжется с ним, ему просто придётся это сделать.       Минуя последние пару ступенек, Тэхён оказывается в главном вестибюле компании. Осматривается по сторонам, ищет глазами маленькое тельце; проходится ими по периметру, по кадкам с пальмами, по каждому сотруднику, по каждому входу и выходу, что ведут в разные отделения, но так и не находит её. Зато находит кое-кого другого. Ыну, который как раз в этот момент заходит через револьверные двери внутрь BCHO, уверенно шагает вперёд и весело улыбается. Вслед за ним же идёт Чимин, допивающий, видимо, недавно купленный кофе в стаканчике. Тэхён реагирует на это абсолютно нормально, всё-таки они не обязаны у него отпрашиваться на перерыв. Его расстраивает только то, что с ними нет Юнин. Теперь у него в голове начинает вертеться целый вихрь сбивающих с толку мыслей. Где же она?       — Стоит тут, понимаешь, весь из себя такой красивый, нарядный, как будто на красную дорожку какого-нибудь кинофестиваля собрался, — как только Ыну замечает возле лестницы Тэхёна, то сразу же решает прокомментировать его как всегда безупречный внешний вид вкупе с оригинальной причёской его русых волос в виде хвостика на затылке и уложенной по бокам ото лба чёлкой. В ответ Тэхён только скептически хмыкает. Он и сам толком не знает, откуда в нём этот талант так со вкусом одеваться и всегда выглядеть на сто баллов. Наверное, от родителей. Люди столь высокого положения просто не могут позволить своим детям выглядеть хуже других. Наоборот, они с самых ранних лет внушают им, что те везде и всюду обязаны быть лучшими.       — Чимин, — обращает на Пака внимание Тэхён, стоит ему случайно вспомнить о том, что тот, со слов Юнин, вчера был в больнице. — Ты себя хорошо чувствуешь? — интересуется Тэ, когда тот подходит ближе. Нельзя сказать, что Тэхён верит в байку о неожиданно ухудшавшемся здоровье Чимина, учитывая, что тот пробыл в отделении больницы меньше суток, а после его отпустили домой. Да и сейчас он не выглядит как человек, который недавно побывал в стенах стационара. Вся эта история изначально казалась Тэхёну подозрительной.       — А почему я должен чувствовать себя плохо? — не задумываясь, выпаливает Пак, а потом, практически сразу опомнившись, трясёт головой и глупо лыбится. Тэхён недоверчиво сдвигает брови к переносице. Значит, не зря подозревает? — Точнее – да, конечно. Хорошо себя чувствую. Со вчерашнего вечера уже ничего не болит. Спасибо, что спросил.       — А что было вчера? — задаёт вопрос Чимину Ыну, когда они все вместе собираются в импровизированном кругу возле лестницы. Тэхён упирает руки в бока. Ждёт, когда Пак ответит. Вернее ждёт, что он ответит.       — Э-э… — тянет Чимин, не зная, как искуснее соврать. Он видит, как на него смотрит Тэхён, а потому понимает, что ему следует хорошенько продумать, что говорить. Одно неверное слово, и всем байкам Юнин придёт конец. Вот только времени для того, чтобы думать, у него нет от слова совсем. — Д-да траванулся чем-то. Съел что-то не то или просто переел, не знаю. Но плохо стало так, что пришлось ехать в больницу. Потом… э-э… попросил доктора позвонить Юнин, чтобы она забрала меня. Вот и всё.       — Раз уж мы заговорили о Юнин, то я не могу не спросить – где она? — встревает между слов Тэхён, недовольно скрещивая руки на груди. Чимин вопросительно вскидывает правую бровь, словно спрашивая, а её разве нет? Тэхён, будто услышав данный вопрос, продолжает: — Я никуда не отправлял её. Никаких поручений не давал. Поэтому она должна быть здесь. Но её с утра нет на рабочем месте. На звонки она тоже не отвечает, — взглядывает на наручные часы, дабы посмотреть время, а затем обводит скептическим взглядом Чимина. — Быть может, то, чем ты траванулся вчера, она съела сегодня? В любом случае, если через полчаса она со мной не свяжется, мне придётся влепить ей выговор за прогул.       — А ты влепляешь выговорá всем, кто прогуливает, или только тем, кто не ставит тебя в известность о своём месте нахождения? — копируя позу Тэхёна, Пак складывает руки на груди и начинает показательно топать ногой. Юнин ему тоже не сказала, что планирует прогулять сегодняшний день на работе, однако он-то хотя бы понимает, почему она решила не прийти. И Тэхёну она ничего не сказала, скорее всего, только по причине того, что не желает ему снова врать. Однако Тэхён-то ничего не знает о болезни Тэквона. Следовательно, для него неявка Пак на работу и вправду сродни самому настоящему прогулу. — А, может, Юнин особенная? Поэтому ты даже выяснять не хочешь, почему она сегодня не пришла?       — Я пытался выяснить, где она шляется, по-другому не сказать, всё утро. На минуту, — Тэхён демонстративно показывает Паку свои наручные часы, — уже второй час дня. Подобного рода пропуски – неприемлемы. И вообще, раз уж ты вызвался защищать её, то скажи мне, будь добр, кто должен выполнять за неё её работу? — провокационно осведомляется Тэхён, на что Чимин, естественно, не может ответить. Он переглядывается с Ыну и видит в его глазах мнимое «Тэхён прав». — На данный момент не имеет значения в каких мы с Юнин состоим отношениях. Существует такое понятие, как трудовая дисциплина. Её нарушение или же дистанцирование от рабочих обязанностей по личным причинам возможны только в том случае, когда сотрудник, как минимум, ставит работодателя в известность. А Юнин этого не сделала. Ни в устной, ни в письменной форме.       — Роль большого босса тебе, конечно, идёт, и как начальник ты очень даже ничего, но, может, ты всё-таки сделаешь для нашей Юнин исключение? — Чимин думает, что пойдя по немного другому пути, ему удастся выпросить для сестры прощение за её непрофессиональное поведение. Напомнить Тэхёну о том, что вне стен офиса Юнин, вроде как, является человеком, по которому у него извечной болью болит сердце, лишним ведь не будет, верно?       — Я уже сказал, — суровым непоколебимым тоном заявляет Тэхён, делая к Чимину шаг навстречу и заглядывая ему точно в глаза. — У неё есть полчаса, чтобы связаться со мной. Не свяжется – я сделаю то, что должно, — не прерывая с Паком зрительного контакта, он достаёт из внутреннего кармана пиджака мобильный и клацает по экрану большим пальцем. Затем толкается языком в щёку и убирает телефон обратно. — Сейчас мне нужно уехать. Буду через часа два. Надеюсь, к этому времени Юнин уже будет здесь, и я увижу её у себя в кабинете с объяснительной в руках. А теперь позвольте откланяться.       С этими словами Тэхён спокойно проходит между коллегами, помещает руки в карманы тёмно-серых брюк и шествует по вестибюлю по направлению к главному выходу так, словно этого неприятного разговора и не было. Когда его статная фигура скрывается за стеклянными стенами здания, Ыну взглядывает на Чимина и кладёт ладонь ему на плечо.       — Я думал, твоя сестра владеет основами элементарных предметов дисциплины, — говорит Ыну, скорее больше рассуждая, нежели чем с целью нарочно задеть товарища по работе. Какая бы причина ни скрывалась за неявкой Юнин на работу, позвонить начальнику или хотя бы написать ему – она могла уж наверняка. — Давно я Тэхёна таким не видел, — добавляет зачем-то в конце, чем привлекает внимание Чимина.       — Таким, это каким? — хлопает ресницами последний.       — Ну–у… таким суровым, — поясняет свои слова Ыну. — Смею предположить, переговоры с Мин Гюнгсуном прошли не очень удачно. Иначе как ещё объяснить его непреклонность.       — Что за господин Мин? — снова не понимает Чимин.       — Отец Юнджи.       — А как отец Юнджи связан с Тэхёном? Ну, я ему в виду кроме того, что он отец его подружки. Их связывает что-то ещё?       — Он – главный акционер BCHO. После меня и Тэхёна, конечно.       — Вот как, — проговаривает вслух Чимин, даже не особо удивляясь такому повороту событий. По непонятной ему причине он снова возвращает глаза к тому месту, куда ранее ушёл Тэхён, и глубоко выдыхает. Почему-то ему кажется, что этот Гюнгсун стал акционером BCHO не с бухты-барахты. Скорее всего, Тэхён сам предложил ему часть акций своей компании, когда та только появилась и начала развиваться. Подтверждений этим доводам – никаких. Работа у Чимина такая. Думать, анализировать, проверять, сопоставлять одно с другим, а также строить гипотезы и индуктивно умозаключать.

* * *

      Отворяя дверцу своего блестящего синего внедорожника, Тэхён выходит из салона машины и, замирая на улице, осматривается по сторонам и вдыхает полной грудью. Во дворе родительского дома так пахнет цветами, что он буквально представляет каждый из них перед собой воочию: розы, фиалки, лилии, гиацинты. Спустя несколько минут Тэхён всё-таки решает захлопнуть дверцу Мерседеса и пойти в дом, однако перед этим он достаёт с заднего сиденья машины пакет с продуктами, затем оборачивается назад, смотрит на откатные ворота, которые автоматически закрываются после того, как машина заезжает во двор, улыбается уголками губ, когда видит припаркованный рядом Range Rover брата, и уже после, когда участок оказывается изученным им вдоль и поперёк, он взбегает по парадным ступенькам лестницы и заходит в дом.       Встречающие в холле отсутствуют, хотя шумы из гостиной доносятся невообразимые. Раздеваться Тэхёну не нужно. Единственное, что он делает, так это сменяет уличную обувь на домашнюю. И вот, пока он стоит и молча переобувается, из гостиной выбегает Ёнтан, который устремляется к Тэхёну сразу, как только замечает его. Да, они давно не виделись. Возможно, даже больше месяца. Подставляя руки вперёд, Тэхён ловит шпица простым и очень искусным способом, после чего поднимает его вверх и целует его в мокрый нос. В ответ Тани начинает радостно вилять хвостом и лизать лицо хозяина своим тёплым шершавым языком, словно так и кричит Тэхёну о том, как он тоскует без него. Да, жить с его родителями – не так уж и плохо, и всё-таки свои юные годы он провёл в окружении других людей, а потому вернуться в то время кажется ему вполне приемлемым вариантом.       — Мам, пап, дядя Тэхён приехал! — раздаётся звонкий голос со стороны гостиной, из которой минутой ранее выбежал Ёнтан. Тэхён опускает шпица на пол и тотчас встречается взглядом с племянницей. Будучи одетой в милое розовое платье, она первые десять секунд просто стоит и смотрит на Тэхёна своими большими карими глазами, но уже по истечению минуты бежит к нему навстречу и попадает в его тёплые объятия, когда Тэ решает присесть на корточки, дабы поймать малышку руками. Они стоят так, в обнимку, как им кажется, довольно долго, однако в скором времени Тэхён отстраняется от девочки и, улыбаясь, оставляет ладони на её маленьких плечиках.       — Как ты, куколка? — ласково интересуется у Йерин он, гладя её по крохотным, по сравнению с его собственными, ручкам. Девочка смущённо поджимает губки и улыбается счастливой стеснительной улыбкой. Вблизи её дядя кажется ей ещё красивее. Когда они с ним виделись в последний раз, у неё не было возможности рассмотреть Тэхёна с такого близкого расстояния. Да и сам он в тот день не особо выказывал желания обниматься.       — Очень хорошо, — шепчет девочка и зачем-то обводит своими крохотными ладошками мужское лицо. — Мы ждали тебя, дядя Тэхён. Бабушка как раз закончила готовить обед.       — Значит, я приехал очень вовремя, — смеётся Тэхён, затем накрывает широкими ладонями руки племянницы и медленно встаёт на ноги. — Вот, держи. Отнеси на кухню. Там продукты. Бабушка разберётся, что с ними делать, — поднимает с пола пластиковый пакет из супермаркета и протягивает его ребёнку. Йерин без промедления принимает протянутый ей кулёк, покуда тот не является тяжёлым, и бежит с ним на кухню. А Тэхён, будучи готовым идти к остальным, протирает ладони друг об друга и уже делает несколько шагов вперёд, вот только внезапно выскочивший из-за угла Сокджин, что тут же набрасывается на брата с объятиями, вынуждает Тэ на первые мгновения обескураженно замереть, но спустя секунду таки ответить старшему на его приветливый жест.       — Звёзды приходят последними, не так ли? — в привычной манере шутит Сокджин и хлопает младшего по плечу ладонью. Тэхён больно шипит и протирает рукой увечное место на своём теле. — Мама старается, готовит, а её дорогой сынок даже не думает торопиться, хотя знает, что люди голодные сидят.       — Я заехал за продуктами. Между прочим, по просьбе матери. Твоя кнопка уже унесла их, — Тэхён кивает подбородком в сторону столовой, что соединена с кухней и откуда спустя мгновение непредвиденно выходит госпожа Ким Кёнхи. С фартуком в жёлтую полоску на груди она улыбается самой счастливой улыбкой, на какую только способна, когда замечает своего взрослого и такого красивого младшего ребёнка в стенах своего дома. Тэ улыбается ей в ответ, стоит им встретиться взглядами, после чего они подходят друг другу, ну, во всяком случае Тэхён подходит, а Ким Кёнхи подлетает к сыну и принимается его рьяно целовать, отчего тот недовольно кривит лицо, но не сопротивляется, всё-таки он может понять мать, как и понять то, как сильно она по нему скучает.       — Милый, господи, как же давно мы не виделись, — шепчет Тэхёну на ухо женщина, стоит им слегка отстраниться друг от друга. Прикладывая обе ладони к лицу парня, Кёнхи начинает гладить сына по волосам, а заодно и рассматривать его голову – не дай бог найдёт на ней какое-нибудь увечье. В ответ Тэхён только убирает от себя заботливые материнские руки, как бы говоря ей, что всё в порядке и что волноваться не о чем.       — Мам, всё нормально, правда, — успокаивает распереживавшуюся женщину Тэхён и, когда та снова накидывается на него с объятиями, ему просто приходится ответить на них, потому как, каким бы взрослым и самостоятельным он ни был, мама всегда будет для него самым близким и родным человеком. — Ну, мам, чего ты? Всё же хорошо, — гладит женскую спину ладонью, как только до его уха доносится тихий материнский плач.       — Ма-ам, пожалуйста, давай, не раздувай кадило. Все живы, никто не умер. Everything is fine, isn’t it?* — в сию эмоциональную сцену вмешивается Сокджин, который подходит к родным спустя некоторое время. — А ты? — устремляет взгляд на младшего брата и до больного ударяет того по затылку. Тэхён от неожиданности и возмущения округляет глаза и пронзает ими старшего. — Видишь, мать до чего довёл? Мог бы и чаще звонить ей, дабы она не волновалась, так нет же. Теперь пожинай плоды своего раздутого самомнения.       — Джин, перестань, — требует у старшего сына госпожа Ким, когда приходит в себя и перестаёт реветь. Шмыгая носом, она отходит от Тэхёна на шаг назад и зачем-то проводит ладонями по материи фартука. — Я сейчас накрою на стол и тогда пойдём обедать. Ещё буквально пять минут.       — Бабуль, я помогу тебе, — Йерин, что всё это время стояла неподалёку и наблюдала за разворачивающейся сценой между её родственниками, подбегает к госпоже Кёнхи и обнимает её за ногу. Затем поднимает неуверенный взгляд сначала на отца, а после смотрит на Тэхёна. В глазах последнего она видит отражение звёзд. Настолько они блестят у него, что в них хочется утонуть. Даже ей, такому маленькому, ничего не понимающему в этой жизни ребёнку, хочется утонуть в его бездонных глазах, словно в небе.       — Конечно, девочка моя, конечно поможешь. Идём, — женщина берёт внучку за руку, и они вместе уходят обратно на кухню, дабы закончить готовить обед, а заодно и накрыть на стол. Тэхён и Сокджин переглядываются меж собою, и уже через секунду дружно прыскают со смеху. Непонятно, отчего им так смешно. Наверное оттого, что их мать всегда была излишне чувствительна и эмоциональна. Она просто не может не волноваться. По поводу и без повода. Особенно сейчас, когда её маленькие мальчики выросли, стали красивыми, представительными, состоятельными мужчинами, что уже давным-давно покинули родительское гнездо и отправились в свободный полёт.       — Знала бы госпожа Ким, что её дети смеются над ней у неё же за спиной, — возмущённые нотки в голосе Исыль, что примостилась у входа в гостиную, облокотившись боком о дверной косяк, слегка приподнимают Сокджину, ровно как и Тэхёну настроение, хотя обостряют у них и чувство вины. Сконфужено кашляя в кулак, старший заводит локти за спину и помещает ладони в задние карманы джинс, стараясь не смотреть на жену. Однако Тэхёну как-то всё равно. Ему перед Исыль стыдиться нечего. Когда же она подходит к ним с братом ближе, он инициативно делает шаг к ней навстречу и целует её в щёку приветственным поцелуем, как делает абсолютно всегда.       — Да мы и не смеялись, — Тэхён скалит зубы в улыбке и кладёт правую ладонь на женскую талию. Исыль поднимает голову вверх, смотрит на русоволосого красавчика сердитыми глазами и морщит лоб. Не смеялись? Как же. Так она и поверила. — Мама просто порой перебарщивает с эмоциями. В последний раз мы с ней виделись около месяца назад, а она разревелась так, будто бы я живу на другом краю света и общаюсь с ней исключительно бумажными письмами.       — А как ты хотел? Она – мать. Так что ничего удивительного, — передёргивает плечами Исыль и, спокойно выпутываясь из ненавязчивых рук Тэхёна, тянется кончиками пальцев к Сокджину. — Пошли. Не будем заставлять Ким Кёнхи ждать. Это неуважительно. По отношению к её стряпне так точно.       — Подождите, — останавливает родственников Тэхён, когда они берут курс в сторону столовой. Джин оборачивается через плечо и кивает на младшего подбородком, мол, в чём дело? Тэ мнётся, как бы в смущении и нерешительности, но затем всё-таки продолжает: — А-а… отец дома? Я думал, мы обедаем вместе.       — Он дома, — отвечает за мужа Исыль и берёт того под локоть. После этого они с Джином молча ретируются с территории коридора, оставляя Тэхёна одного, но, естественно, с расчётом на то, что он сразу же последует за ними. Но, вот ведь незадача, почему и как Тэхён вообще мог рассчитывать на то, что встреча с отцом впервые за последние полгода обязательно должна пройти мирно и гладко? А учитывая тот факт, что Ким Сухван до сих пор не может простить младшему сыну подлого предательства их семейного дела, Тэхёну и подавно не стоило соглашаться на этот обед в сугубо семейном кругу.

* * *

      В столовой стоит напряжённая тишина, нарушаемая только звяканьем столовых приборов. Госпожа Кёнхи, что до этого подскочила с места, дабы пополнить тарелку, стоящую в самом центре стола, говяжьими стейками, наконец, садится обратно на своё место и, радостно вздыхая, принимается рассматривать сидящее вокруг семейство. Сухван, удобно расположившийся прямо напротив на другом конце массивного прямоугольного стола, Сокджин, сидящий по правую от отца руку, Йерин, примостившаяся по левую от деда сторону и, соответственно, сидящая напротив Джина, Исыль, выбравшая себе место между свекровью и дочерью, и Тэхён, скромно притулившийся возле брата по правую и от матери по левую сторону.       — Мясо вкусное, дорогая, — хвалит стряпню жены господин Ким и, нанизывая на серебряную вилку кусочек лука и моркови, подносит всё это дело ко рту. Затем, когда Кёнхи отвечает ему довольной улыбкой, он принимается активно пережёвывать пищу, поочерёдно смотреть на каждого, кто сидит за его столом, и мысленно рассуждать: Сокджин, всегда, где бы то ни было, великолепно держащий осанку, точно как солдат, стоящий в строю, Тэхён, сидящий, облокотившись на спинку стула, и неохотно ковыряющий трёхзубчатым столовым прибором в тарелке, Исыль, что сосредоточенно и спокойно обедает, аккуратно протирая салфеткой рот, Кёнхи, которая не может спокойно отдаться поглощению пищи, поскольку её намного больше занимает вопрос на тему того, нравится ли приготовленная ею еда её близким, и Йерин, пожалуй, выглядящая самой счастливой среди всех. Счастливая, потому что не знает никаких забот, потому что довольствуется малым и воспринимает жизнь настоящим мгновением.       — Деда, слушай, а давай как-нибудь соберёмся и сходим в кино? — предлагает господину Киму Йерин, почему-то решающая первой нарушить столь тяжкую для обеденного стола тишину. Каждый, сидящий за столом, дёргается от неожиданно нагрянувшего шума в виде тонюсенького детского голоса. Сухван поначалу ничего не отвечает, переваривает сказанное ребёнком, но в скором времени улыбается ей и, наклоняясь через стол немного вперёд, накрывает крохотную ручку Йерин своей и несколько раз проводит по ней ладонью.       — А чего нет? Сходим. Обязательно сходим. Как только с родителями поговоришь, дабы они нашли в своём забитом расписании для нас с бабушкой время. Вот тогда и сходим. Все вместе, — весело проговаривает мужчина, затем снова садится ровно на своём стуле и бросает пристальный взгляд на Тэхёна. К слову, вся эта напряжённость за столом сохраняется так долго только потому, что ни Тэхён, ни Сухван не сказали друг другу ни слова с момента прихода первого в родительский дом. Остальные же, ясное дело, чувствуют это, чувствуют негласную войну взглядов между главой семейства и его младшим сыном, потому и боятся вякнуть что-нибудь лишнее, открыто возмутившись этому их затянувшемуся конфликту.       — Йерин, ласточка, а на какой фильм вы ходили с родителями в последний раз? — любопытствует госпожа Кёнхи, обращаясь к внучке. Одной рукой она тянется к бокалу с апельсиновым соком, а второй берёт салфетку и проводит ей вдоль контура губ. Девочка взглядывает на сидящего напротив отца и, видя, как тот пытается ей беззвучно что-то подсказать, видимо, название последнего просмотренного ими фильма, переводит глаза на госпожу Ким, которая с широкой улыбкой продолжает ждать ответа.       — Бабуль, я, честно сказать, не очень помню, как он назывался. Какой-то мультик про маленьких цветных троллей. Кстати, достаточно интересный, — конструирует девочка и, подпрыгивая на стуле, рефлекторно подвигается ближе к краю стола. Тэхён, практически всё время смотрящий только в тарелку, ненамеренно задерживает взгляд на племяннице и в очередной раз приходит к выводу, что Йерин – крайне смышлёный для своих лет ребёнок. Смышлёный и очаровательный.       — Хорошо, что тебе понравился. Достойные мультики сейчас редко выпускают, — говорит господин Ким и приступает к резке запечённого картофеля. Йерин кивает в знак подтверждения и также берётся за вилку, однако перед этим добавляет:       — Ты прав, деда. Знаешь, мы с Тэквоном недавно смотрели другой мультик, про каких-то эльфов, живущих в заколдованном лесу. Так вот он вообще не интересный.       Как только Йерин вслух произносит недозволительное для произношения имя, Сокджин замирает с не донесённой до рта вилкой и в ужасе округляет глаза. Они аллюром обмениваются с Исыль полным немой паники взглядом и позже дружно сходятся им на Тэхёне. А тот услышал. И очень отчётливо. Он щурится, смотря на племянницу, дабы её лицо стало для него более чётким, а после начинает вспоминать. Где же он слышал это имя? А слышал ведь. Точно слышал.       — Малышка, как ты сказала? Тэквон? — для уточнения переспрашивает девочку Тэхён, подаваясь вперёд и напружинивая все мышцы в теле, словно перед прыжком. В его голове возникают спорные мысли. Неприятное чувство начинает щекотать где-то в желудке. Причин для беспокойства ведь нет? Возможно, Йерин просто оговорилась? Не может же она знать того, что Тэхён озвучивал вслух лишь однажды? И, само собой, озвучивал не ей.       — Э-э… — тотчас осознавая свою глупейшую ошибку, девочка замирает с удивлённо-странным выражением лица и несколько раз хлопает ресницами. Пока Тэхён продолжает внимательно взирать на неё, она бросает осторожный взгляд на отца в надежде, что тот поможет ей выкрутиться из сложившейся ситуации. А Сокджин думает над тем, кто бы ему самому помог спастись от столь нелепой, непредвиденной случайности. Да кто эту малявку за язык тянул?! Теперь забывчивость Йерин может привести к серьёзным проблемам.       — Её новый друг, — вдруг встревает в чужой разговор Исыль, чем привлекает к себе глаза каждого, кто так или иначе примешан к этой истории. Тэхён вопросительно вскидывает левую бровь и, выпрямляя спину, недоверчиво сужает веки. — Из садика. Они так хорошо общаются, что Йерин даже решила позвать его к нам в гости для просмотра мультфильма. Здорово же?       — Очень здорово, — за всех отвечает госпожа Ким, ибо будучи той, кто совершенно ничего не знает о реальной личности Тэквона, ей это имя априори ничего не даёт. Её короткая реплика вынуждает всех сидящих за столом выдохнуть и спокойно вернуться к обеду. Нельзя, конечно, сказать, что Тэхён выдохнул абсолютно и полностью, потому как «случайная» оговорка Йерин и не на шутку разволновавшийся Сокджин – повод для далеко идущих выводов. Кто-то, находящийся за этим столом, знает больше, чем говорит и показывает? А, может, Тэхёну не нужно себя накручивать? Может, ему просто показалось, что поведение его близких – подозрительно?       — А вообще, дорогая, лучше больше книжек читай, чем фильмов смотри. Полезнее будет, — наставляет внучку на целомудренное житие Сухван, после чего продолжает манипулировать столовыми приборами у себя в тарелке. Но не проходит и минуты, как он снова решает заговорить, но уже с младшим сыном: — Тэхён, а как у тебя дела? Как сам? Как работа? — последним он интересуется лишь для того, чтобы, видимо, услышать от Тэхёна, как у него на работе всё плохо и что он глубоко сожалеет о своём выборе, сделанном несколько лет назад.       — Всё лучше всех, — коротко и как-то пренебрежительно бросает Тэхён, даже не взглянув на отца. Он бездумно тычет вилкой по тарелке, на которой лежит разнообразная снедь, и в какой-то момент подхватывает ею ломтик картошки. Но господина Кима такой ответ не устраивает. Он пойдёт дальше, пойдёт до конца. Лишь бы услышать от сына желанные слова.       — А Юнджи как? — продолжает наседать на парня Сухван, даже решая отвлечься от обеда. Показательно складывая руки перед собой в замок, он подаётся вперёд, как бы демонстрируя всем присутствующим, что именно сейчас, именно в этот момент он начинает. Начинает зондировать почву. Выпытывать интересующие его подробности касательно жизни Тэхёна за те полгода, что они не общаются. Но допытываться он будет крайне неприятным для сына, да и для остальных образом. Потому что своей настырностью и толстокожестью вкупе с ослиным упрямством он хочет вывести парня на эмоции. Дабы тот раскололся. Сознался в совершении ошибки и, в конце концов, извинился!       — А что конкретно тебя интересует? — Тэхён всё-таки поднимает на мужчину глаза и с максимальной неприязнью смотрит на него, словно ведёт беседу не с оцтом, а с прокурором. — Жива, здорова. Больше мне сказать нечего, — и он снова опускает взгляд на тарелку. Сокджин, напрягшийся ровно в ту секунду, когда за столом прозвучало ещё одно нежелательное для разговора в присутствии брата имя, невольно ведёт бровями вверх, пытаясь про себя ответить на вопрос, а куда же этот диалог между Тэ и Сухваном по итогу-то приведёт? Кто на кого сорвётся раньше?       — Почему ты не позвал её на обед? — господин Ким не прекращает. Тэхёна это начинает бесить настолько, что, услышав от отца очередной вопрос, он злобно сжимает челюсти и шумно выдыхает, пытаясь не перейти на ненормативную лексику. Всё-таки за столом сидят женщины и ребёнок, которые только внимательно слушают и ждут, что же будет дальше. — Она же раньше частенько с нами время проводила. Обедала, гуляла, была на всех наших праздниках.       — То было раньше, — выдавливает из себя Тэхён, искренне надеясь, что отец прекратит его допрашивать. И вообще, из-за этого непонятно с какой целью заведённого разговора у него совсем пропадает аппетит. Пихать что-либо себе в рот и дальше – желание нет. А продолжать сидеть тут и слушать Сухвана – и подавно. Жаль, что воспитание не позволяет ему просто встать и уйти. Да и некрасиво это будет. По отношению к матери, брату и его родным.       — А что поменялось? — с какой-то странной интонацией спрашивает сына Сухван: то ли недоверие, то ли ожидание. Изначально он планировал вывести Тэхёна на чистую воду касательно его бизнеса и этой богомерзкой BCHO, но теперь его интерес перепадает на их отношения с Юнджи. Эта красавица с самых первых секунд была желанной гостьей в их доме. В доме семьи Ким. После того, как Тэхён в первый раз привёл её к ним знакомится со словами о том, что теперь они вместе, каждый стал считать её здесь своей. Она сразу влилась в их семью. Буквально сразу.       — Знаешь, пап, много, что поменялось, — опять не многословит Тэхён, но уже в открытую выказывая своё раздражение и нежелание продолжать разговор. Каким образом? Он просто обводит отца испепеляющим взглядом, значение которого тотчас становится понятно каждому. Исыль даже откладывает вилку с ножом на тарелку, ибо не может есть, пока за столом творится такая катавасия.       — Что конкретно? — мужчина заметно повышает голос и выпрямляет до этого чуть сгорбленную спину. — Повздорили, поругались или что? — наступление идёт практически по открытому полю. Своим манёвром Сухван вызывает бурю отрицательных эмоций не только у себя, но и у остальных, кто всё это слышит.       — Пап… — в последний момент Тэхён останавливается, сжимая губы в тонкую линию. — Мы не ругались, — выплёвывает эти три слова крайне ядовито. Сокджин переводит на брата настороженный взгляд. Обстановка накаляется непрерывно. Накаляется буквально на глазах, будучи готовой вот-вот выйти из-под контроля.       — Так в чём же тогда дело? — негодующе голосит мужчина, вынуждая даже Йерин отреагировать на столь пронзительные звуки. Она не выдерживает и закрывает ладонями уши. Ей и половина происходящего не ясна, так зачем же они продолжают кричать друг на друга? — Вы же жениться собирались. Ну так и что? Когда свадьба? Пригласить не забудьте, м? — идёт в атаку господин Ким, хотя и знает, что разговор на тему замужества Тэхён поднимал лишь однажды, и то так, про между прочим.       — Да не будет никакой свадьбы! — тут уже Тэхён не может сдержаться. Ему едва удаётся побороть гневный крик, рвущийся из груди. Зачем Сухван это делает? Зачем провоцирует, зачем выводит его на эмоции? Ведь Тэхён, чёрт побери, ведётся. Хоть он и сам профессиональный провокатор, его отец владеет умением провоцировать ничуть не хуже.       — Сейчас?       — Ни сейчас, ни потом. Никогда не будет.       — Что значит «не будет»?       — Да то и значит! — сильный, звучный баритон Тэхёна отзывается дрожью в каждой клеточке тела. Господин Ким в замешательстве широко распахивает глаза. — Не люблю я её, понимаешь? Не люблю! — истошно и надрывно кричит Тэхён, чем вызывает нешуточное беспокойство у матери. Госпожа Кёнхи, не знавшая, как вмешаться в этот разговор ранее, наклоняется через стол вперёд и накрывает руку сына ладонью, дабы тот успокоился.       — Не любишь? — словно слова пропитаны грязью, словно от них исходит запах смрада, Сухван их точно выплёвывает, лишь бы не повторять ничего подобного снова. — Девку продажную себе нашёл, да? — он с презрением смотрит на сына, пока тот часто дышит и взирает на него таким же уничтожающим взглядом.       — Не смей… — шипит сквозь зубы Тэхён, смотря отцу точно в глаза, потому как не терпит и не допустит грязных высказываний в адрес той, кого любит. И пускай эти высказывания будут исходить от кого угодно, даже от самого господина Кима. Это вовсе не означает, что Тэхён обязан мириться с ними и молчать. Ни за что.       — Дорогой, не надо… — дрожащими губами шепчет госпожа Ким, желая хоть как-то повлиять на эту вакханалию. Сухван должен остановиться. Обязан! Ещё чуть-чуть, и Тэхён просто подскочит с места и набросится на родного отца с кулаками. Этот беспредел необходимо заканчивать! И заканчивать прямо сейчас!       — А что? Я не прав, хотите сказать? — всё тем же суровым тоном говорит господин Ким и осматривает остальных, каждого по очереди, словно в поисках поддержки. Но никто ничего не отвечает, его это только больше злит. Да как они могут?! Как могут поддерживать этого паршивца?! Как могут быть на его стороне?! Он не заслуживает к себе хорошего отношения. Не заслуживает, чтобы его оправдывали после совершения столь гнусного предательства в отношении их семьи.       — Пап, успокойся, не заводись, — просит отца Сокджин, будучи не в состоянии терпеть эти крики. Данный разговор ни к чему не приведёт, он таки понял. Точнее, приведёт. Уже привёл. К воплям, звериному бешенству и жажде мщения. Кому от этого негатива будет лучше? Ведь эта внутренняя, подсознательная агрессия незаметно, но крайне быстро подтачивает семейные отношения, уничтожает семью. Их семью. Нельзя поддаваться разрушительным мыслям. Нельзя!       — Да что успокойся? — вопит мужчина в каком-то всплеске лютой ненависти. — Он же всегда таким был. За каждой юбкой бегал. Чёртов повеса! Как был шалопаем, так и остался. А теперь ещё и жениться на достойной девушке отказывается! — словно пытаясь докричаться не столько до Тэхёна, сколько до остальных, Сухван хлопает ладонями по столу, а его лицо искажается злостью. — Не любит он её, видите ли. Конечно, метаться по постелям, спать со всякими стервозами, которыми движут только деньги – лучше, кто ж откажется? — он перестаёт думать над тем, что говорит, просто руководствуется эмоциями в сопровождении зловещей полуухмылки.       — Я ни с кем не сплю, — на удивление, спокойно отвечает на отцовские обвинения Тэхён и смиряет его взглядом – слишком непродолжительным, чтобы назвать его пристальным. — И не смей говорить того, о чём не знаешь, — предупреждает он Сухвана, будто бы всерьёз надеясь на его благоразумие. Сокджин не выдерживает и после столь опасных слов брата ставит локти на поверхность стола, пряча лицо за ладонями. Всё плохо. Всё очень плохо…       — Ты это мне сейчас дерзить вздумал, паршивец? — плевок ядовитой слюной, и господин Ким медленно приподнимается со стула, не прерывая с сыном зрительного контакта. А Тэхён и не думает отводить глаз. Сухван перешёл уже все границы. Все границы дозволенного. Он не имеет права злословить о Юнин. И уж тем более не имеет права упрекать Тэхёна в том, что тот якобы спит со всеми подряд. Это жалкая ложь. Он никогда таким не был. Никогда, мать вашу! Встречаться – да. Встречался много с кем. Но половых партнёрш у него было в разы меньше.       — Милый, всё, успокойся, — звонким фальцетом восклицает Кёнхи и также, как и муж, привстаёт со стула. Даже находясь на расстоянии, ей вроде как удаётся достучаться до Сухвана. Тому едва достаёт сил перевести глаза с младшего отпрыска на жену и ответить ей не менее звонким голосом:       — Я спокоен. Абсолютно спокоен, разве не видно?!       Вопрос мужчины остаётся открытым. На пару минут все затихают. Йерин, наконец, убирает от ушей руки, но продолжает всё также сидеть в напряжённой позе, готовясь к новой порции криков. Сокджин тоже отводит ладони от лица и взглядывает на Исыль. Та вообще сидит никакая. Оно и понятно. Ей хотелось весело провести время с близкими, пообщаться, посмеяться, а не устраивать разборки прямо за столом. Сухван, вроде как, тоже выдыхает, но глаз с Тэхёна не спускает. Продолжает держать его под наблюдением, словно желая снова за что-нибудь зацепиться, дабы возобновить их стычку.       — Тэхён, — зовёт сына госпожа Ким, после чего тот спокойно переводит на неё холодный взгляд. — Прости, пожалуйста, если я лезу не в своё дело, но… скажи, папа ведь не прав, да? У тебя же никто на стороне не появился? — максимально аккуратно любопытствует женщина, а Тэхён на её вопрос только устало закатывает глаза и откидывает голову назад. Как же он задолбался, по-другому не сказать. — Родной, если это правда… Ты же понимаешь, что это максимально неуважительно по отношению к Юнджи? У неё ведь такая порядочная семья. Зачем тебе кто-то на стороне? Не нужно…       — Да что вы все заладили?! — резко повышает голос Тэхён, гордо поднимает своё покрасневшее от гнева лицо, вскакивает на ноги, дико сверкает налившимися кровью глазами и продолжает: — Юнджи, Юнджи, Юнджи. Чхать я хотел. И на неё и на её семейку! — призывно размахивает руками, дабы донести до присутствующих всю серьёзность своих чувств, своих намерений. — Не нужна мне она! Я другую люблю, понимаете? Другую! — говорит очень чётко и ясно, чеканит каждое слово. — А с Юнджи я расстанусь. И постараюсь с этим делом не затягивать.       — К-какую, другую? — не на шутку пугается Кёнхи и медленно сглатывает ком в горле. Бросая вопросительный взгляд на Джина, она надеется, что тот знает, о ком говорит Тэхён. И он действительно знает. Но по его глазам она понимает, что он не станет ей ничего говорить. Это не его дело. Тэхён должен сам ей всё рассказать.       — Ты не слышал мать? — вмешивается в их диалог Сухван и супит брови. Тэхён смотрит на него почти уничтожительно. Он не хотел и не хочет называть вслух имя той, кому готов доверить себя на всю жизнь. Но, видимо, ему всё-таки придётся. Придётся назвать её имя. Иначе этот ералаш не прекратится никогда.       — Да Юнин это!       Мгновение, и за столом воцаряется тишина – предобморочная, глубокая, мёртвая. Сокджин с Исыль одновременно поражаются тому, что Тэхёну всё-таки хватило духу снова впустить малышку Пак в этот дом. Разговоры о ней и об их браке с Тэхёном прекратились вестись ровно в тот момент, когда последний сообщил всем и каждому об их разводе. Из-за большой обиды на Юнин, он также поведал родителям и о причине их развода. Естественно, старших это до глубины души возмутило. Как такая юная, на тот момент, девочка могла ходить налево и изменять такому завидному мужчине? У них в голове не укладывалось, как такое вообще могло произойти? Когда они давали добро на их брак с Тэхёном, её родители божились, что Юнин – само очарование, а на деле она оказалась самой настоящей сумасбродкой, не знающей ни о супружеской верности, ни о банальной порядочности.       — Какая Юнин? — переспрашивает сына Кёнхи, но скорее потому, что боится услышать подтверждение своим догадкам, а не потому что, является настолько глупой, чтобы не понять, кого Тэхён имеет в виду. — Погоди, ты… в смысле… Пак Юнин? — уже как утверждение произносит госпожа Ким, а её слова вынуждают Сухвана в ужасе распахнуть глаза. — Дочка Пак Минволя и Пак Гымиль? Та самая Пак Юнин?       — Мам, для меня существует только одна Юнин, — ровным голосом поясняет Тэхён, сам того не желая подтверждая сказанное матерью. Как только с его губ слетают эти слова, господин Ким тяжело, но решительно вновь поднимется со своего места и, упираясь ладонями в массивный стол, подаётся вперёд, как бы стараясь увидеть глаза сына и надеясь не застать в них свидетельства тому, что тот говорит правду.       — Та малолетняя девчонка, которая тебе изменяла? — презрительно тянет мужчина и также презрительно ухмыляется. Когда Тэхён слышит этот омерзительный, хотя и правдивый вопрос, ему становится стыдно за то, что сейчас он позволяет своим родным открыто уничижать Юнин и, что самое страшное, он никак не может повлиять на этот обвинительный приговор, поскольку ошибки Пак в прошлом по-прежнему имеют значение. Если не для него, то для его родителей так точно. — Ты в своём уме? Нашёл, кого замуж звать, — притворно возмущается Сухван и укоризненно качает головой. — Охота на одни и те же грабли дважды наступать?       — Во-первых, я никуда не звал её. Пока ещё, — произносит Тэхён такой интонацией, что у всех за столом создаётся впечатление, будто бы он уже, прямо сейчас собирается делать Юнин предложение. — Во-вторых, прошлое осталось в прошлом. И в-третьих, если я не буду с ней, то не буду ни с кем. Это ясно? — своим громким заявлением он как будто не оставляет родителям выбора: либо миритесь, либо валите из моей жизни. Во всяком случае, Сухван воспринимает его слова так. Что уж думают остальные, сам чёрт не знает.       — Родной, пожалуйста, сядь, — просит сына Кёнхи, хватая того за руку. Но Тэхён, даже несмотря на отсутствие какой-либо злости по отношению к матери, отдёргивает свою руку и, вытягивая указательный палец прямо перед собой, указывает им сначала на неё, а затем на отца:       — Я сказал. Либо она, либо никто.       После столь громких слов Тэхён отодвигает стул назад, выходит из-за стола и убирается с территории столовой восвояси. Сокджин тут же намеревается подскочить с места следом за братом, догнать его и попробовать поговорить с ним, однако Кёнхи, тотчас догадываясь о намерениях своего старшего сына, останавливает его, первой поднимаясь со стула:       — Не надо, Джин. Я сама, — говорит она довольно твёрдым, непривычным ни для кого голосом. Но перед тем, как идти искать младшего сына, Кёнхи взглядывает на супруга, да взглядывает так, что у того кровь леденеет в жилах. Такого отвратного поведения она ему простить не сумеет. Даже если захочет, не сумеет. Потому что так нельзя. Тэхён, по сути своей, ничего плохого Сухвану не сделал. Да, он отказал отцу, когда тот предложил ему занять должность одного из полноправных управляющих POSCO. Да, Тэхён пошёл создавать свой бизнес, свою звёздную империю, которая никак не зависит от отцовской корпорации. И что? Это причина враждовать? Это причина для того, чтобы унижать и оскорблять собственного ребёнка? В конце концов, это причина для того, чтобы друг друга ненавидеть?

* * *

      Удалиться ото всех, уединиться с самим собой в каком-нибудь тихом уголке дома, где нет яркого света и где можно спокойно вернуть себе контроль нам собственными мыслями – это то, что Тэхёну нужно сейчас больше всего. Он не желает никого видеть, не желает ни с кем разговаривать. Своими тошнотворными словами Сухван сделал ему настолько больно, что теперь он вообще не уверен в том, что когда-либо захочет возобновлять с ним общение. И пускай это было бы правильно, всё-таки они с отцом не чужие друг другу люди, и всё же, чтобы Тэхён сумел простить его за поток сквернословия, что был выплеснут им во время обеда, господину Киму придётся первому извиняться перед сыном, чего он, разумеется, делать не станет ввиду чрезмерной гордыни и упрямства.       Гостиная. Тэхён уединяется с собой и своими мыслями именно в гостиной. Комната кажется мрачноватой и душной из-за плотно зашторенных тяжёлыми портьерами окон, поэтому он быстро подходит к одному из них и рывком отдёргивает портьеры в сторону. Затем облокачивается левым плечом о стену возле проёма широкого окна, складывает руки на груди и, прикрывая глаза, в лучах размытого дымкой солнечного света делает медленный выдох, точно пытаясь настроиться и успокоиться. Ему нужно переосмыслить ценности жизни и посмотреть на мир по-новому. Ему нужно понять, а хочет ли он терять своих близких ради любимого человека? Действительно ли Юнин, это то, чего хочет?       В сердце трепещет ответ «да». Он действительно хочет быть с ней. Каждый день, каждую минуту, всегда. Но ум, скованный суеверными страхами, отказывается прислушиваться к голосу сердца. Распахивая глаза, Тэхён выглядывает в окно и скользит взглядом по небу. А верно ведь говорят, что глядя на его синий купол, мы одновременно глядим и в наше будущее. Выходит, и Тэхён глядит? Вот только, какое оно, его будущее? И в чём смысл этого будущего, если в его жизни не будет Юнин?       — О чём ты думаешь, милый? — ровный голос госпожи Ким возвращает парня с небес на землю. Обводя женщину пустым взглядом, Тэхён ещё сильнее обнимает себя руками и возвращает глаза к окну. Кёнхи – не Сухван. Ей всегда можно было доверять. Она никогда не осуждала его, даже если была с чем-то не согласна. Наверное, в этом и заключается суть материнской любви. Его любовь к Юнин можно сравнить разве что только с его любовью к матери. К той, что родила, воспитала, защищала и всегда будет защищать.       — О том, что не хочу представлять своей жизни без неё, — как есть говорит Тэхён и сжимает губы в одну линию, словно стараясь не пустить слезу. Госпожа Ким, видя как её ребёнок борется с испытываемыми эмоциями, в долю секунду преодолевает расстояние между ними и, обводя рукой спину Тэхёна, прижимается щекой к его крепкому плечу, потому как его высокий рост просто-напросто не позволяет ей прижаться к его щеке. В ответ же он накрывает руку матери ладонью и сжимает её своими длинными изящными пальцами, пока та продолжает сильнее жаться к его телу. Затем Кёнхи поднимает на сына уже влажные от соли глаза с просьбой одуматься, не допускать повторения ошибок, однако Тэхён одним только взглядом даёт ей понять, что он уже всё решил и что ни один человек на этой планете не сумеет его переубедить. — Я не передумаю, мам, — коротко машет головой и облизывает губы. — Она – моё всё, понимаешь? Весь мир, — ухмыляется уголками рта, поражаясь своим же словам. — Подумать только, да? Весь мой мир заключён в одном, таком маленьком человеке. Мир, который в одночасье рухнул, заполнился сильной, тупой болью и расширился во все стороны, — переводит глаза обратно к окну и вздыхает полной грудью. — Эта страшная яма одиночества, открывшаяся тогда, в самый пубертатный период моей жизни, все эти годы тянула меня всё ниже и ниже. Пока не вернулась Юнин.       — Родной… — из-за переживаний своего ребёнка, из-за его страдальческого голоса Кёнхи сама начинает всхлипывать. Неужели… это правда? Куда же она столько лет смотрела? Почему не видела страданий своего сына? Поворачивая ладонью лицо Тэхёна к себе так, чтобы взглянуть ему глаза, она проводит подушечкой большого пальца по его щеке и прочищает горло вязкой слюной. — Тебе… и вправду все эти годы было настолько больно? Ты… за столько лет не сумел забыть её? Постоянно думаешь о ней, да?       — Я думаю о ней так много, что мне даже непонятно, откуда берётся время на всё остальное. Это потому, что всё остальное — тоже каким-то образом она, — Тэхён улыбается, однако его улыбка пропитана болью вкупе с сердечной слабостью. — Скажи мне кто-нибудь лет десять назад о том, что любовью всей моей жизни окажется девчонка, на которой меня практически заставили в своё время жениться – я бы ни за что не поверил, — смеётся, хотя его смех больше походит на истерику. Кёнхи принимается часто дышать и, когда Тэхён снова отворачивает от неё лицо, она подносит пальцы левой руки к его голове и легонько касается русых прядей его чёлки, что свисают с его лба. — Я никогда не любил Юнджи, мам. И никогда не полюблю, — берёт руку матери, прикладывает тыльную сторону её ладони к своим губам и поворачивается к ней лицом. — Я все эти годы живу с осознанием того, что я трус, размазня, слабак, который побоялся трудностей, который предал свою единственную, самую настоящую любовь, — шмыгает носом, уже не стыдясь того, что прямо сейчас изливает матери душу и что обнажает перед ней все свои чувства. — Я с головой уходил в работу, пил, менял женщин, пытался строить отношения с другой только для того, чтобы забыть эту тоску по Юнин. Вот и на Юнджи оступился, думая, что смогу себя обмануть. Но не получилось.       — Мальчик мой, — Кёнхи ласково обводит ладонями лицо сына и делает судорожный вздох, на котором Тэхён отчётливо чувствует, как его мать вовсю борется со слезами. — Когда история заканчивается, боль расставания становится пропорциональна красоте пережитой любви. Так писал Александр Белли, — проводит большими пальцами под глазами Тэхёна, как бы убирая с его красивого лица солёную влагу. — Выдержать эту боль трудно, потому что человека тут же начинают мучить воспоминания.       — Знаешь, — невольно шмыгая носом, Тэхён накрывает руки матери своими и целует её в левую ладонь. — Я долго пытался понять, что же поменялось. Почему сейчас я испытываю к ней чувства куда сильней тех, что испытывал раньше. И в скором времени я во всём разобрался, — издаёт горький смешок и удручённо качает головой, после чего снова взглядывает на Кёнхи и, смотря ей точно в глаза, произносит: — Я влюбился в неё, когда мы были вместе и полюбил ещё сильнее за годы разлуки, — момент, и Тэхён не выдерживает: его глаза мгновенно краснеют и наполняются солью. — Ты даже не представляешь, мам… Как же я хочу её обнять…       — Иди ко мне, — госпожа Ким не выдерживает тоже. Она тотчас притягивает сына к себе и обнимает его так крепко, словно боится, что кто-нибудь отнимет у неё её мальчика. Конечно, с одной стороны, Тэхён – далеко не мальчик, ему уже давно пора бы обзавестись и собственными детьми, а с другой – для неё, как для матери, он всегда будет тем маленьким мальчиком, чьего появления на свет она ждала как манны небесной. И его слёзы, которые этот мир видит так редко, у неё у самой вызывают разрыв сердца и потерю сознания. И причина им одна: если любовь – это самое сильное чувство, которое ты можешь испытать, то боль – самое страшное. Боль – это то, что может с тобой случиться, если полюбишь. (© Мартин Эмис)

* * *

      Взбегая по ступенькам лестницы, что ведёт на первый и, по совместительству, главный этаж торгового центра под названием Starfield COEX Mall, Ыну широко улыбается, воодушевлённый своей гениальной идеей сделать Юнин подарок по случаю их совместного посещение корпоратива в честь очень важного дня для BCHO. И нет, ему не кажется, что сделать ей подарок – слишком неуместный или же преждевременный шаг. Девушку нужно добиваться, оказывать ей внимание, проявлять заботу. Первое время она, конечно, может ломаться, возмущаться, не понимать, зачем и с чего вдруг к ней проявляют интерес, однако, если делать всё правильно и с ненавязчивым подходом, рано или поздно она таки растает. И подпустит к себе ближе.       Ыну долго думал над тем, что такого он может подарить Пак, дабы не поставить ту в неловкое положение. Цветы – банально, что-то – дорогое – бестактно. По итогу он остановился на варианте вручить ей скромненький презентик в виде белого браслета из серебра с фианитами. Юнин – слишком молода, что-то золотое ей просто не подойдёт. А серебро – это как раз то, что нужно, дабы подчеркнуть её красоту, женственность и очарование. Возможно, она смутится, когда получит такой подарок, для которого и повода как такового-то и нет, и всё же плевать. Ыну хочет сделать ей приятно. Хочет сделать что-то, что она запомнит и, быть может, после чего взглянет на него по-другому. То есть не так, как смотрит сейчас. Хотя бы потому, что на данный момент она в принципе смотрит на другого. Но это же не повод сдаваться, вешать нос, иными словами бросать дело на полпути, верно?       В целом, на поиски того самого ювелирного магазина у Ыну много времени не уходит. В Starfield COEX Mall их хоть и огромное множество, здесь находится только один бутик, где он может приобрести желаемый браслет. Можно сказать даже больше, он заранее заказал его, дабы тот именно к сегодняшнему дню был в ювелирном в наличии. Поэтому сейчас он как ветер спешит туда, чтобы забрать свой заказ, а также надеется на то, что браслет окажется таким же, каким был на картинке в интернете. Тонким и изящным.       — Добрый вечер, — приветствует стоящего за стойкой работника бутика Ыну, когда подходит к кассовому столу. Получая от того доброжелательный кивок в значении такого же приветствия, он прочищает горло, кладёт ладони на стеклянную стойку и направляет неуверенный взгляд на парнишку. Всё потому, что ему сложно похвастаться частым посещением подобных магазинов и, соответственно, решительности в своих действиях у него не имеется тоже. — Пару дней назад я делал в вашем онлайн-магазине заказ на женский серебряный браслет с фианитами. Хотел бы оплатить его и забрать.       — М-м, одну секундочку, — просит клиента сотрудник магазина и начинает что-то высматривать в стоящем напротив компьютерном мониторе, параллельно клацая указательным пальцем по правой кнопке мыши. — Да-а, вижу такой заказ. Ваше имя и ваши документы, пожалуйста, — улыбается широкой улыбкой и один раз моргает.       — Ча Ыну, и вот мой паспорт, — протягивает сотруднику свои документы и принимается мирно ждать, когда тот всё проверит и уже после сгоняет в соседнюю комнату за его заказом.       Проштудировав всё от и до, работник бутика возвращает клиенту удостоверяющий личность документ и удаляется, как и предполагал Ыну, в соседнее отделение магазина с целью забрать оттуда заказанное, но пока ещё не оплаченное украшение с фианитами. Воротившись на место за кассовым аппаратом, он показывает Ыну его браслет, дабы тот убедился, что с ювелирным изделием всё в порядке. Когда же Ыну осматривает украшение и кивает консультанту в знак того, что он его точно берёт, парнишка довольно лыбится и принимается упаковывать браслет в бархатистую синюю коробочку.       — Сто сорок тысяч вон, пожалуйста. Карточкой или наличными? — взглядывает на клиента и, когда тот начинает выуживать из кошелька бумажные купюры, его вопрос отпадает сам собой.       — Наличными, — отвечает Ыну, выкладывает на стойку ровную сумму в сто тысяч и принимается ждать, когда консультант всё ещё раз пересчитает и уже официально отдаст ему его украшение в красиво упакованном пакетике с эмблемой магазина.       — Благодарю, — говорит сотрудник бутика спустя некоторое время. — Прошу вас, возьмите, — в поклоне протягивает Ыну белый пакетик и улыбается ему ещё шире своими узкими глазами, когда тот берёт из его рук купленное украшение.       — Спасибо вам. Хорошего вечера, — Ыну также вежливо кланяется консультанту и тотчас разворачивается лицом обратно к выходу из магазина. Однако не успевает он и двух шагов сделать, как в поле его зрения попадает Юнджи. Кажется, она его даже не заметила, когда вошла в этот же бутик, мгновенно двинувшись к стеклянным витринам по левую сторону от главного входа. Ыну сначала удивлённо хлопает ресницами, но решает всё-таки подойти поздороваться. — Привет, — говорит он ей на ухо, пока та внимательно изучает находящиеся за стеклом украшения с приставленным к подбородку указательным пальцем.       — Ой, Ыну, привет. Ты… откуда здесь? — Джи искренне вздрагивает и практически подпрыгивает, стоит мужскому голосу раздаться над её головой. Крутанувшись вокруг своей оси, она изумлённо взглядывает на парня, а уголки её губ нервно дёргаются. Она действительно была очень сосредоточена на ювелирных шедеврах за витриной, поэтому поначалу даже не поняла, кто стоит рядом.       — Да вот, скоро ж корпоратив. Хочу порадовать свою партнёршу скромненьким подарочком. Всё-таки ей меня весь вечер придётся терпеть, ведь танцор из меня никудышный. Кстати, как тебе? — Ыну в долю секунды выуживает из висячего на предплечье пакетика коробочку с браслетом и показывает его Юнджи.       — Ва-у, какой красивый, — Мин выражает неподдельный восторг по отношению к показанному ей браслету. Она только слегка касается его кончиком пальца и больше не позволяет себе ничего, ничего из серии «я могла бы примерить, а ты бы посмотрел, как он смотрится на женской руке».       — Тебе правда нравится? — Ыну очень переживает, ведь доселе ему не приходилось покупать девушкам украшения, пускай и не из самого драгоценного камня, какой только существует в природе. — Как думаешь, моя спутница оценит? Ну, то есть, тебе бы не показался такой подарок немного… странным? От человека, которого ты толком знать-то не знаешь, принимать что-то подобное, наверное, слишком неловко…       — Я не вижу в этом ничего такого, — пожимает плечами Юнджи. — Браслет простенький, но это не в обиду тебе, просто говорю как есть. Ты ж не машину ей дарить собрался, не новый телефон. Поэтому не думаю, что она начнёт заминаться. Не переживай, — машет рукой Джи, после чего поворачивается обратно к стеклянной витрине и чуть наклоняется вперёд. — Между прочим, кто эта девушка? — со смешинками во взгляде она косится на Ыну, когда понимает, что тот не собирается уходить. — Что за таинственный персонаж, которому ты даже решил вручить подарок по случаю совместного похода на корпоратив? Новая знакомая?       — Да у Тэхёна ж теперь на службе новый юрист. А эта девушка – его сестра. Сначала она была помощницей брата, но потом… что-то пошло не так, — мнётся Ыну, не зная, стоит ли Юнджи рассказывать что-то о той, с кем через пару дней он пойдёт на вечеринку. Всё-таки эта тема её напрямую не касается.       — В каком смысле? — переспрашивает парня Юнджи, в глубине души не в состоянии скрыть острого любопытства. Что-то, но что – непонятно, кажется ей подозрительным. И она не может избавиться от этого чувства. Новый юрист Тэхёна, возле которого вечно крутится какая-то деваха? А раз она крутится возле брата, значит, и возле Тэхёна? Ох, лучше бы Ыну не заводил этот разговор.       — Да ничего такого. Просто Тэхён ни с того ни с сего решил уволить своего ассистента и взять на его место эту самую девушку. Не знаю, зачем она ему понадобилась в качестве помощницы. Видимо, есть скрытые причины, — Ыну пытается объяснить Юнджи то, в чём сам ещё не успел разобраться. Но ведь поделиться-то с кем-то хочется. А с кем? Все так или иначе друг с другом связаны.       — Ясно, — Джи произносит это слово с такой недоброй и одновременно обречённой интонацией, что Ыну сразу же понимает, что им не следует продолжать этот разговор. Конечно, теперь-то он точно знает, о чём она подумала и о чём думает прямо сейчас. В её голосе непроизвольно прозвучали нотки женской ревности, а в голове, наверняка, уже строятся всевозможные теории одна страшнее другой: кто эта девица, что ей надо от Тэхёна, что их связывает и так далее. — А как её зовут? — интересуется у Ыну через пару минут Юнджи, стараясь делать вид, будто бы эта тема ей совершенно не интересна, будто бы она совсем не ревнует Тэхёна к девушке, о которой только что прознала.       — Да неважно, — коротко отрезает Ыну, как бы закрывая данную тему, после чего делает один шаг к витрине и заглядывает за стекло. Юнджи недовольно поджимает губы. — Ты, я так понимаю, тоже подыскиваешь себе что-нибудь к корпоративу?       — Угадал, — смеётся Юнджи, хотя и не может скрыть обиды на Ыну за то, что он не захотел рассказывать ей всего, что связано с сестрой юриста Тэхёна и что он даже не удосужился назвать ей её имя. — Платье к празднику уже подобрано, моя стилистка постаралась, а вот украшения пока нет. Слава богу, до пятницы время ещё есть. Не куплю сегодня, приду сюда завтра. Или же загляну куда-нибудь в другое место. В Сеуле такого добра хоть отбавляй.       — Тут ты права, — соглашается с девушкой Ыну и, когда та продолжает внимательно рассматривать различные колье, ожерелья и подвески, а внезапно подошедший консультант бутика изъявляет желание помочь ей, он взглядывает на Юнджи боковым зрением и оценивающе проходится по ней взглядом. Тэхён что, совсем слепой? Какой бы красивой ни была Юнин, что бы их там с ней ни связывало и какие бы чувства он к ней ни испытывал, глаза-то у него должны быть? Рядом с ним уже находится прекрасная, сногсшибательная девушка, которая является настолько неотразимой, что не нуждается в поисках никакой замены. Юнин, конечно, могла бы с ней посостязаться за звание наиболее привлекательной личности среди корейских девушек, однако Юнджи ей бы ничуть не уступила уж точно. Тэхёну следует научиться ценить то, что он уже имеет, а не гнаться за тем, что у него могло бы быть.

* * *

      — …подожди, я сейчас принесу, — вставая с чёрной софы, Тэхён быстрым шагом семенит к своему рабочему столу с целью найти в тамошних ящиках документы, подтверждающие, что Мин Гюнгсун абсолютно законно владеет пятнадцатью процентами акций BCHO и что, собственно, делает его третьим по силе и величине акционером среди восьми держателей этих самых акций. — Ты вообще уже начинал думать над тем, что мы можем сделать, чтобы этих акций у него не было? — спрашивает Чимина через расстояние он, дабы ни одна минута его нахождения в сем кабинете не была потрачена впустую.       — Неси сюда бумаги, и я всё тебе расскажу, — серьёзным голосом говорит Тэхёну Чимин, затем подвигается ближе к стеклянному столику перед собой и тянется правой рукой к чашке с чаем. Тэхён пронзает его злым взглядом и, уже через секунду находя искомые документы, бедром левой ноги захлопывает ящик и возвращается на своё место на чёрном диване.       — Пожалуйста, — Тэ со звоном бросает требуемую Паку бумаженцию на поверхность стола и после с явно возмущённым видом падает пятой точкой на софу. Всё потому, что он желает как можно скорее разрешить проблему с Гюнгсуном. Хочет без промедления лишить его акций своей корпорации и ему совершенно плевать, как это будет выглядеть с человеческой точки зрения. Неправильно, некрасиво? Пф-ф, вообще по барабану. Есть вещи куда важнее, чем следование моральным устоям. Порой о себе и своём благополучии нужно думать больше, чем заботиться о том, что подумают другие и как на них отразятся твои решения.       — Благодарствую, — такой же интонацией отвечает ему Чимин и, отставляя чашку с дымящейся жидкостью в сторону, берёт в руки скреплённую стопку бумаг. Пока он проходится по ним глазами, просматривая напечатанный текст, Тэхён привычно откидывается назад и изящно закидывает ногу на ногу, держа Пака под пристальным наблюдением. Интересно, он спросит его о том, как эти акции вообще оказались у господина Мина? — Судя по тому, что я здесь вижу, Гюнгсун не сам настоял на том, чтобы ты подарил ему пятнадцать процентов акций своей компании и выдал ему права на получение части прибыли в форме дивидендов.       Тэхён пристыжено отводит подбородок в левую сторону и проходится языком по нижнему ряду зубов.       — Не сам, — довольно тихо произносит он, что вынуждает Чимина пойти дальше. Ему не столько интересна эта тема с рабочей точки зрения, сколько с личной. Щуря глаза, Пак опускает руки с документами чуть ниже и устало свешивает их с колен.       — Может, тогда поделишься? — любопытство берёт верх над осторожностью. — Как так получилось, что папаня твоей суженой овладел третьим по величине числом акций BCHO? Что-то я очень сомневаюсь, что это всё какое-то случайное стечение обстоятельств.       — Во-первых, Юнджи – не моя суженая и никогда ей не была. А во-вторых, его вступление в наше акционерное общество – действительно стечение обстоятельств, только не случайное, а роковое, — басит Тэхён глубоким тоном, направляя в сторону Чимина указательный палец. — Раньше, до вашего возвращения в Сеул, я никогда не жалел о своём решении сделать Гюнгсуна акционером моего холдинга, но стоило мне понять, что его прямая связь с BCHO препятствует нашим с Юнин отношениям – моё мнение кардинально поменялось. Теперь я на всё готов, лишь бы убрать его с дороги.       — Ну, хорошо-хорошо. Однако это не отменяет главного: я хочу услышать, как он всё-таки стал держателем акций? У этой истории же наверняка есть завязка, — утверждает Чимин, и его слова подтверждаются сменой выражения твёрдой уверенности на лице Тэхёна. Его губы дрожат, выдавая его истинное состояние. Состояние паники. Состояние паралича. — Так что будь добр, поведай мне, с чего всё началось?       Тэхён часто дышит. Оказывается, его так легко вывести на эмоции. За сегодняшний день он уже достаточно потрепал себе нервы. Сначала Юнин не пришла на работу, затем ссора с отцом, потом слёзный разговор с матерью, так теперь ещё и перед Чимином обнажать душу? Это перебор. С другой стороны, у него нет выбора. Пак должен быть в курсе деталей. Как бы Тэхёну ни хотелось возвращаться в прошлое и вспоминать о допущенных ошибках, сейчас ему просто необходимо это сделать. Если ему кто-то и сможет помочь, то только Чимин. У него как-никак имеется профессиональный взгляд на данную ситуацию.       — Началось всё с того, что около четырёх лет назад мой отец всё чаще начал поднимать разговоры на тему того, что он хочет работать удалённо и по минимуму. Следовательно, мы с Джином должны были разделить обязанности и управлять POSCO вдвоём, — Тэхён, что ему совсем не свойственно, опускает глаза в пол, как бы пряча от Пака лицо. — Но на тот момент я уже начал задумываться над тем, что хочу отправиться в свободное плавание. Заняться своим бизнесом, открыть свою компанию и управлять ей в одиночку. Быть независимым, короче. Отец узнал об этом и, как ты уже мог догадаться, не одобрил мою затею. Хотя тогда это была уже не затея, а чётко и определённо поставленная цель, — соединяет пальцы обеих рук вместе и смотрит на серебряные кольца на указательном и среднем пальцах. — Но отец… не понял меня. Что четыре года назад не понял, что сейчас не понимает. Я просил его помочь мне, ведь я понятия не имел, с чего начинать. Он отказался. Чуть ли на три буквы меня не послал, мол, раз я такой умный, то должен во всём разбираться самостоятельно. Ведь он видел обоих сыновей в качестве руководителей POSCO, а не одного.       — И ты решил обратиться за помощью к Гюнгсуну, — заканчивает за Тэхёна мысль Чимин, на что тот коротко кивает. Глубоко вздыхая, Тэ облизывает пересохшие губы и сглатывает тяжёлый ком в горле.       — С Юнджи мы встречались уже около полугода, когда я решил рассказать ей о своих планах и о разногласиях с отцом. Она сказала, что нет никаких проблем и что ей будет только в радость попросить своего отца помочь мне. Так и получилось, — Тэхён дёргает бровями верх и толкается языком в щёку. — После успешного старта в качестве благодарности я предложил Гюнгсуну часть акций BCHO. Ему это было не очень выгодно, да и не нужно, по большому счёту, ведь на тот момент компания только развивалась и не была особо известной. Однако он сказал, что верит в меня и поддерживает все мои амбиции. Вот как-то так всё и получилось, — договаривает Тэхён, но тут же кривится, улыбаясь дьявольской улыбкой и словно в отчаянии хлопая правой ладонью по бедру. — И только, сука, сейчас я начал понимать, какую ошибку допустил. Нашёл бы кого-нибудь другого. Сунул бы ему эти жалкие пятнадцать процентов и сейчас не было б никаких проблем.       — Ну, пятнадцать процентов, это не так уж и мало, учитывая, что у остальных твоих акционеров их всего по десять, а то и ещё меньше, — комментирует исповедь Тэхёна Пак, снова обводя ручку чашки пальцами и поднося её к губам. Первый только горько качает головой в сопровождении не менее горькой ухмылки. — Вообще, по моему скромному мнению, ты не должен за что-то винить себя. Ты поступал так, как считал нужным. Да и четыре года назад не было никаких предпосылок, что мы с Юнин можем вернуться в Сеул. Кто ж знал, что всё обернётся так, как обернулась. Судьбу не переспоришь. Пора бы это уже понять. И принять.       — Что мы по итогу-то можем сделать? — сразу уводит к основной сути дилеммы разговор Тэхён, выдыхая тяжёлый воздух из лёгких. Хоть кто-то теперь знает об этой истории. От начала и до конца.       — Честно говоря, у тебя вариантов не много, ведь всё было совершено по закону. Мин Гюнгсун владеет пятнадцатью процентами акций абсолютно легально, тут придраться не к чему, — Чимин возвращает чашку на стол и с ещё наполненным чаем ртом кивает на бумаги. — Может, конечно, есть и другие способы лишить его прав, и всё же я придерживаюсь мнения, что самым действенным и, подчёркиваю, законным способом будет прибегнуть к принудительному выкупу акций, — проводит большим и указательным пальцами вдоль контура губ и снова поднимает со стола документы.       — Прибегнуть к чему? — Тэхён непонимающе кривится и вскидывает правую бровь. Каким бы выдающимся бизнесменом он ни был, в сфере юриспруденции он знаниями никогда не отличался.       — Принудительный выкуп — это выкуп акций без согласия владельцев, — поясняет свои слова Чимин, опуская глаза на бумаги. — Есть два вида выкупа: добровольное и обязательное. Добровольное предложение может сделать акционер, который хочет купить более десяти процентов акций держателя. В этом случае он оповещает об этом компанию и выставляет другим инвесторам оферту. Те, кого устраивает предложенная цена, могут, но не обязаны, продать акцию по оферте. Обязательное предложение должен сделать акционер, доля которого превышает тридцать, пятьдесят или семьдесят пять процентов в капитале компании. В этом случае он обязан предложить другим инвесторам выкупить заодно и их акции, — лицо Пака становится серьёзным. Он преображается, в сравнении с тем, каким беззаботным казался минуту назад. — То есть не только покупатель может потребовать провести сделку, но и сами миноритарии. Если ни та, ни другая сторона не инициируют процедуру выкупа, то ничего не происходит. Но, как правило, если все условия соблюдены, то выкуп рано или поздно происходит.       — Что-то я вообще не врубаюсь, — пряча своё неосведомлённое выражение за большой ладонью, Тэхён поджимает губы и растерянно ведёт бровями вверх. Неужели в этом мире есть что-то, в чём он совершенно не разбирается?       — Но ты должен понимать, что как-никак, но принудительный выкуп — это всё равно риск, поскольку компания уходит с биржи, и у инвесторов больше не будет возможности участвовать в росте её бизнеса и распределении прибыли, — продолжает по делу стрекотать Чимин, не заботясь о том, что его конкретно не понимают. — Компенсировать это может достойная премия к рыночной цене, но это происходит не всегда. С точки зрения мажоритарного акционера выкуп выгоден в тот момент, когда акции дешевы. В дальнейшем компания будет экономить на расходах на листинг, корпоративные решения могут приниматься в упрощенном порядке, а все дивиденды будут причитаться мажоритарию. То есть тебе.       — А, кх-м, что показывает практика? — Тэхён решает не выглядеть полным идиотом, а задать вполне уместный в данной ситуации вопрос. Попасть впросак может кто угодно. Но только не он. Только не Ким Тэхён.       — Ну… если рассматривать не вполне удачные практики, то подготовка к принудительному выкупу может выглядеть следующим образом: обладая большинством голосов, мажоритарный акционер может блокировать выплату дивидендов и всячески подчёркивать равнодушие к интересам младших акционеров. На балансе компании будет скапливаться кэш, в то время как мажоритарий может постепенно увеличивать свою долю небольшими покупками, — зажигательная речь не прекращается: — На самом деле принудительный выкуп не всегда является негативным событием и сопряжен с ущемлением прав младших акционеров. При таком формате последующий принудительный выкуп является исключительно технической процедурой.       — Полагаю, нам придётся ещё не раз всё это обговаривать. Подождём, пока Ыну к нам не присоединится, — таким образом Тэхён просто хочет отсрочить решение крайне глобальной проблемы. Сейчас у него в голове совсем нет чёткой картины того, с чего они могут начать и когда они смогут приступить к разговорам с инвесторами и другими акционерами. Данное дело требует максимально ответственного подхода. И отказа от принятия скоропалительных решений.       — Подождём так подождём, — Чимин деланно пожимает плечами и поднимается с дивана, планируя отойти и размять ноги. Однако Тэхён не может позволить ему уйти, пока не спросит его об ещё одной, не менее существенной проблеме:       — Между прочим, — неуверенно подаёт голос он, — я редко, когда обращаюсь к людям с подобным вопросом, но… — поднимает на Пака испуганные глаза и видит, как тот вопросительно щурится и ещё вопросительнее улыбается, — мог бы ты дать мне совет?       — Совет? — для ясности переспрашивает Чимин и, как бы задумываясь на тем, имеет ли он хоть какое-то право что-либо советовать самому самоуверенному, заносчивому и надменному человеку на планете, посылает Тэхёну коварную ухмылку. — Ну, давай попробуем. О чём пойдёт речь?       — О Юнин, — с плеча рубит Тэхён и обводит физиономию своего юриста фирменным чопорным взглядом из под слегка прикрытых век. — Она врёт мне. Скрывает от меня, как мне кажется, что-то очень важное. И ты знаешь, что именно. Но давить на неё, показательно обижаться или же попрекать её – не вариант уж точно. Поэтому я хочу, чтобы ты дал мне совет: я лично могу что-то сделать для того, чтобы она перестала шифроваться? Если же могу, то скажи, что конкретно. Потому что я уже устал ломать себе голову.       — Вопрос, конечно, интересный, — не ожидая, что его спросят о таком, Чимин перестаёт улыбаться и, упирая руки в бока, вскидывает подбородок и взглядывает в потолок. — М-м, можешь ли ты что-нибудь сделать… — интересуется у самого себя, но только вслух, пока Тэхён испытующе смотрит на него. — Даже не знаю. Наверное, можешь. Юнин должна быть уверена в тебе. Должна быть уверена, что твои ухаживания – не пустой звук, и что ты действительно хочешь и намерен расстаться с Юнджи. Не на словах, а на деле.       — А сейчас что? Она во мне не уверена? Или, может, я не достаточное количество раз доказал ей, что Юнджи меня не волнует? — каким-то пренебрежительным тоном говорит Тэхён и подозрительно сужает веки. Сколько ещё он должен доказывать Пак свои чувства, а? У него на лице разве не написано, что из всех женщин на этой земле ему нужна только она, только Юнин? Или что, он должен идти совершать героические подвиги, клясться ей в вечной любви, целовать крест и обещать ей достать с неба звёзды, как это делалось в древности, дабы она начала ему безоговорочно доверять?       — Значит не уверена, раз до сих пор всего не рассказала. Значит, не достаточное. И вообще, я, конечно, вам обоим желаю счастья, радости и всего-всего, что только можно пожелать, но разбирайтесь-ка вы со своими недоотношениями сами. У меня своих проблем выше крыши. Ещё и вашим сватом становиться не хватало, — Чимин довольно резко меняется в лице, а заодно и в интонации, которой произносит эти слова. Ему что Юнин, что Тэхён уже поперёк горла стоят. Взрослые люди, а ведут себя, как детсадовцы, ну правда.       Иронично ухмыляясь, Тэхён проходится языком по своим губам и посылает Паку такой же ироничный взгляд.       — А ты им разве не стал ещё тогда, когда привёз её в Сеул и согласился быть моим юристом?       — Я поспособствовал вашему воссоединению. А дальше всё зависит исключительно от вас двоих. Любовь – это работа, а не волшебство. И над ней должны работать оба, а не кто-то один или посторонние. Подумай об этом, — подмигивая своему молодому работодателю, Чимин отдёргивает края своего чёрного пиджака и удаляется из кабинета. А Тэхён, провожая того не одобряющими глазами, зло сплёвывает в пустоту и падает назад, опрокидывая голову на спинку дивана. Все вокруг такие умные. Все знают, что правильно, а что нет, как следует поступать, а как не следует. Но вот что в действительности нужно делать – никто сказать не может. Потому что наблюдать за чужими отношениями – проще простого, а вариться в этом соусе самому – кто ж захочет?

* * *

      Рабочий день медленно, но верно подходит к концу. И Тэхён как никогда рад этому. Потому что за сегодняшний день он испытал столько всего, столько эмоций, сколько не испытывал за целый год. В основном эта эмоциональная гамма, естественно, раскрашена в оттенки негативного характера. Всё утро и весь обед. Под вечер он вроде как начал успокаиваться. В частности ему очень сильно помогла беседа с Чимином, который не только дал ему личный, хотя и не совсем определённый совет, но и подкинул очень хорошую идею касательно ситуации с Гюнгсуном. Может быть, выбранный ими метод – не совсем правилен с человеческой точки зрения, однако другие варианты имеют свои серьёзные недостатки: уж слишком они рискованны. Поэтому Тэхён принял решение прислушаться к Чимину и сделать так, как он предложил.       Запрокидывая голову назад, Тэхён разминает шею и возвращается взгляд обратно к бумагам, что держит в руках. Рождение нового проекта от Минсука сродни новому чуду света – когда на чистом листке оживают фантазии из его богатого воображения, это означает одно: скоро этот мир увидит ещё один шедевр архитектуры. Просматривая выданные ему планы и будучи стоящим на ногах, Тэхён подходит к своему рабочему столу, присаживается на его передний край бёдрами и изнурённо вздыхает. Не от усталости, нет, то есть не от физической, а от моральной. Он устал постоянно сталкиваться лицом к лицу с ситуациями, которые каждый раз ставят его перед выбором. Юнджи или Юнин? Отец или Юнин? Минсук или Юнин? Сколько можно? Что ж, куда не плюнь, везде нужно выбирать?       Яростно чертыхнувшись, Тэхён отгоняет от себя все непрошенные мысли и пытается снова сфокусировать их на бумагах в руках. Однако сделать этого ему не удаётся. Как только он опускает глаза к выданным ему чертежам, дверь в его кабинет распахивается и на пороге появляется женская фигура в чёрном спортивном костюме в белую полоску. Тэхён бросает вопросительный взгляд на пришедшую и вскидывает правую бровь. Легка на помине, не правда ли? Пак Юнин собственной высокопоставленной персоной. Настолько высокой, что её величество может позволить себе врываться в кабинет начальника, и это после того, как она прогуляла весь рабочий день, никому ничего не сказав.       — Явилась, не запылилась? — пытается язвить Тэхён, но по его побледневшему и одновременно засиявшему лицу видно, с каким трудом ему даются эти упрёки. — Объяснительную, надеюсь, подготовила? — он показательно отводит от девушки глаза и продолжает изучать написанное на строительных планах. Конечно, он игнорирует Пак нарочно. Дабы она на себе испытала, какого это – метаться в неизвестности целые сутки, как метался весь сегодняшний день он – где она, как она, почему не звонит, почему не пишет?       — Тэхён, — Юнин только произносит его имя, а ему от одного её голоса становится так хорошо, так тепло, словно с её появлением этот мир стал ещё больше греться, сверкать и блестеть в лучах солнца. Всеми оттенками золота, всеми цветами радуги.       — Даже слышать ничего не хочу, — вопреки своим чувствам, холодно отрезает Тэхён и пальцами правой руки, складывая те в определенный жест, приказывает ей замолчать. — У тебя время было для того, чтобы со мной связаться и по-нормальному объяснить, зачем тебе сегодня нужен отгул. Но ты этого не сделала. Не моя проблема, — пытаясь изображать полное безразличие, он говорит так сухо, что для Юнин попытка снова заговорить оказывается совсем непростой. И пускай мелкая дрожь пальцев выдаёт Тэхёна с головой. Она понимает, что виновата. Виновата перед ним. Может, он из тех людей, которые могут простить любимым и меньшее зло, ей всё равно скверно на душе. Всё-таки нужно было позвонить.       Оборачиваясь через плечо, Пак выглядывает за панорамное стекло, большая куча которых заменяет здешним кабинетам стены и, стоит ей убедиться в том, что секретарши с ресепшена нет на рабочем месте, она в один приём преодолевает расстояние между ней и Тэхёном, затем, пока тот не успел сообразить, что происходит, выдёргивает из его пальцев бесполезные бумажки, откидывает их в сторону, чувственно обводит его лицо ладонями и, настойчиво притягивая к себе его губы, соединяет их в нежном, мучительно-сладком поцелуе. Тэхён оторопело хлопает ресницами, даже не успевая прикрыть глаза, как Юнин со всей силы дёргает его голову на себя и начинает целовать его с ещё большим желанием, с ещё большей ненасытностью.       Лучезарная радость звенит в самых дальних уголках мужского сердца. И хотя его обида не прошла окончательно, Тэхён просто не может абстрагироваться от женского тела, не может оттолкнуть её от себя, потому что не хочет прибегать к маскараду, участвуя в котором он обязан нацеплять на себя всевозможные маски. В особенности он не желает надевать на себя маску вынужденного притворства. Да и с какой целью? Он уже показал Юнин, что недоволен её поведением. Им не в кошки-мышки играть надо, не выяснять, кто прав, кто не прав и кто на кого обижен больше, а просто по-человечески поговорить. Тэхёну пора принять тот факт, что иногда с Юнин следует быть построже. Может, она и повзрослела, но местами осталась всё той же семнадцатилетней девчонкой. Это же как с воспитанием ребёнка. Не нужно его ругать за то, что он делает плохо. Нужно поощрять его вниманием за то, что он делает хорошо.       Даже несмотря на своё безумное желание нагнуть Пак к столу, стянуть с неё штаны и присунуть ей так глубоко, чтобы она начала выть от боли и восторга одновременно, Тэхён продолжает придерживаться мнения, что сейчас им лучше остановиться. И хотя он отвечает ей, нарочито подставляет под её поцелуй свои губы, стискивает пальцы на её талии и машинально опускает руки ниже, проходясь ладонями по её бёдрам, внутренний голос настойчиво твердит ему, что всё, хватит. Отклоняясь назад, Тэхён разрывает их с Юнин поцелуй и, заблаговременно хватая обе кисти её рук, отводит их от себя, таким образом пытаясь огородить своё естество от нежелательных на данный момент мыслей и чувств.       — Это ты сейчас что делаешь? — спрашивает он Пак, на удивление, весьма спокойно, крепче сжимая пальцами её запястья. — Поцелуями ситуацию не исправить, — испытующе смотрит на девичье лицо, отчего Юнин не может понять выражения его глаз. Таких манящих, блестящих, выразительных, прекрасных глаз не менее прекрасного и блистательного мужчины.       — А словами? — Пак хитро улыбается и делает шаг вперёд, тем самым как бы надеясь снова слить их губы воедино. Только вот, это ли означает «исправить ситуацию словами»?       — А слова мне не нужны, — в очередной раз отрезает Тэхён и выставляет ладони прямо перед собой в своеобразном намёке на то, чтобы она не подходила ближе. — Ровно как и оправдания, — смотрит девушке в глаза и видит в них тот самый огонь, что минуту назад полыхал между ними и чуть не разгорелся до размеров лесного пожара.       — А что нужно? — ласковым голосом интересуется у мужчины Юнин и, обводя пальцами тыльные стороны его ладоней, всё-таки подступает ближе. Тэхён мог бы ответить что-то из серии «ничего». Ничего ему не нужно. Только вот это не правда. Он во многом нуждается. И в частности нуждается в Пак Юнин. И не в каких-то её отдельных частях. Ему нужна она. Целиком и полностью. Либо так, либо никак.       — Ты, — вкрадчиво произносит он и опускает локти вниз, как бы переставая держать руки на весу перед собой. Можно подумать, будто бы таким образом Тэхён показывает, что сдаётся. Но нет. Он не сдаётся. Всего лишь одним своим словом «Ты» даёт Юнин понять, что он более на неё не сердится, не злится. И пускай она повела себя сегодня максимально некрасиво и далеко не по-взрослому. Чхать. Он устал искать вечные причины на неё обижаться, даже если этим его обидам она способствует сама. Если они будут постоянно браниться, ничего не изменится. Это было – проходили, спасибо. Повторения истории Тэхён не допустит.       — Я здесь. И я твоя, — подкрепляя свои слова действиями, Юнин снова берёт руки Тэхёна в свои, подносит их к своему телу, специально кладёт его ладони по бокам от своей груди и, как бы манипулируя ими, медленно ведёт ими вниз, словно хочет, дабы Тэ в полной мере ощутил, что она действительно, физически находится рядом, и что он может сам в этом убедиться, если желает. Она действительно мысленно говорит ему: бери, если хочешь. Я здесь, и я никуда не сбегу.       — Пока ты не начнёшь говорить мне правду, нам с тобой разговаривать не о чем, — Тэхён довольно грубо вырывает руки из женских тисков, отчего Юнин даже немного пошатывается. Переключиться ему труда не составляет, а вот побороть своё внутреннее «я», что во всё горло кричит ему «Это же такая возможность. Бери! Она же сама говорит тебе, что ты можешь обуять её тело. Так чего ты ждёшь? Чего ломаешься?», удаётся кое-как. Тряся головой, дабы мысли об их с Пак интимном контакте ушли прочь, Тэхён снова берёт в руки откиданные ранее на стол бумаги и принимается по новой штудировать то, что на них нарисовано.       Юнин изначально знала, что так будет. Она не рассчитывала на то, что Тэхён согласится. И такому исходу она рада даже больше, чем если бы всё и впрямь обернулось сексом прямо в кабинете начальника. Ей нужно было сказать ему это, дабы он осознал, что более она попусту словами не разбрасывается. И что он может быть в ней уверен — никому и никогда она не отдастся так, как когда-то отдавалась ему. И при необходимости он мог в этом самолично убедиться. Однако он не стал. Что только подтверждает его серьёзные в её отношении намерения.       — Тэхён, — зовёт мужчину Юнин, когда воцарившаяся между ними тишина пресекает все разумные пределы, — мне нужно будет взять больничный. До конца недели, — её негромкий, но уверенный голос заставляет мужчину прислушиваться, осмысляя каждое её слово только спустя время.       — До конца недели? — переспрашивает Пак он и снова поднимает на неё вопрошающий взгляд. Они и так видятся не часто, то есть не так часто, как хотелось бы, а теперь она ещё хочет сесть на больничный? Чтобы они вообще перестали друг с другом пересекаться?       — Я помню про корпоратив, и я приду. Но до пятницы на работе я быть не смогу. Если есть такая возможность, могла бы я поработать из дома? — смотрит на Тэхёна умоляющими глазами, будто бы заранее просит у него прощения и одновременно с этим клянётся ему, что подобное происходит в последний раз. Ну, пожалуйста. Все же берут больничные, верно? Ей-то он вообще нужен для того, чтобы двадцать четыре на семь быть рядом с сыном.       — Юнин, в чём дело? — Тэхён недобро щурится и опускает руку с бумагами вниз, оставляя её у себя на колене. — Зачем тебе больничный? — им овладевает скверное предчувствие, а дыхание тотчас сбивается. В глубине сердца он надеется, что с Пак всё хорошо, и что о больничном она просит исключительно по каким-то своим, другим, неизвестным ему, но при этом естественным причинам.       — Просто… есть кое-что, чего ты не знаешь, — Юнин практически достаёт смелости во всём ему сознаться, вот только в последний момент она передумывает, решая сказать только это. Да, данная фраза определённо подтверждает тот факт, что у неё есть секреты. Много секретов. Ну и что? Зато теперь, почему-то, она начинает чувствовать себя лучше. Словно своими словами она дарит Тэхёну возможность гадать, думать в том направлении, в котором он пожелает сам.       — Юнин… ты больна? — мужчина резко меняется в лице и сводит брови к переносице. Почему к нему закрались именно такие подозрения? Потому что не так давно он видел, как Юнин при нём глотала таблетки. Возможно, это просто череда совпадений, и на самом деле в тот день у неё просто разболелась голова. Но он-то не может знать наверняка. Она же ему ничего, чёрт возьми, не рассказывает!       — Я не больна, Тэхён. Всё хорошо, — успокаивает любимого Пак и даже ухмыляется уголками губ. Ну правда, о чём он должен был подумать? Когда девушка говорит, что ей нужен больничный, потом говорит, что у неё есть секреты и главное, она отказывается называть причину этим кошкам-мышкам. Наверное, окажись в схожей ситуации, она бы подумала также. Но нет, с ней всё более, чем хорошо. А вот с Тэквоном нет. И она нужна ему. Нужна дома. А не на работе.       — Так… Садись, — Тэхён не верит очередным попыткам оправдаться, а потому откладывает бумаги в сторону, берёт Пак за руки и сажает её на один из стульев, что стоят напротив его стола, а сам присаживается на второй. От мыслей о том, что его маленькая девочка может быть неизлечима больна, у Тэхёна внутри всё сжимается в тугой ледяной комок, заставляя его бояться любых слов, произнесённых ею, что последуют после в качестве ответа. — Юнин, расскажи мне, — наклоняется вперёд, ближе к Пак, и накрывает её колени своими большими, тёплыми ладонями. — Чем ты больна?       — Тэхён, милый, я не больна, честное слово, — клянётся ему Юнин, в попытке унять страх Тэхёна за её здоровье. Она кладёт руки поверх его рук и несколько раз проводит по ним ладонями, как бы говоря ему, не переживай, я абсолютно здорова. Но ведь по факту так и есть. Что с ней станется? Она просто хочет, нет, она обязана быть подле сына. По крайней мере, как уже было сказано, до конца этой недели. А дальше будет видно.       — Тогда зачем тебе больничный? — никак не может выдохнуть Тэхён, начиная ещё больше видеть во всей этой ситуации какой-то подвох. Но, когда Юнин растеряно опускает ресницы и прячет от него глаза, видимо, за нежеланием опять врать, он осознаёт, что будет лучше её не допрашивать. Не сейчас. — Хорошо, — спустя минуту говорит Тэхён, чем вынуждает Пак снова, но озадачено поднять на него свой взгляд. — Если тебе нужен больничный, бери, конечно. Кто я такой, чтобы запрещать? Но, ты же понимаешь, что лично я его выдать не могу? Тебе нужно будет обратиться к семейному врачу или к кому там, не знаю.       — Я знаю, к кому обращаться, не переживай, — Юнин счастливо улыбается и, ответно наклоняясь вперёд, пальцами левой руки поворачивает лицо Тэхёна к себе так, чтобы в последствии благодарно поцеловать его в щёку. — Спасибо тебе, — отклоняется назад и, выпрямился спину, протяжно вздыхает.       — Было бы за что благодарить, — пожимает плечами Тэхён и криво ухмыляется в ответ.       — Поверь, есть за что.       — И за что же?       — За то, что любишь, — сходу придумывает, что сказать, Юнин, после чего начинает улыбаться ещё шире. — Хотя я очень сомневаюсь, что заслуживаю этого, — она действительно не верит в то, что её можно чисто и по-настоящему любить после всего, что она натворила в прошлом. Она бы вряд ли смогла. Простить такое может разве что только поистине добрый человек, чьи чувства несравнимо сильнее нанесённых ему обид и оскорблений.       — Не-а, не заслуживаешь. Это правда, — можно сказать, что Тэхён говорит это абсолютно серьёзно, без какого-либо сарказма, хотя по факту он просто до сих пор не может понять, что от него скрывают и с какой целью это вообще делают. Что такого Юнин может от него скрывать? Ну что? Почему она не хочет всё ему рассказать? Чего боится? Они ведь уже не те малодушные дети, какими были когда-то, верно?       Пак решает ничего не отвечать Тэхёну. И дело вовсе не в том, его слова цепляют её за живое. Вовсе нет. Она нисколько не обижается на него за это его «Не заслуживаешь». Да, она не заслуживает к себе столь хорошего отношения. Она сама признаёт это. Пускай так. Ей остаётся только улыбнуться ему мимолётной улыбкой, встать на ноги и уйти. Что она и делает. Однако стоит её миниатюрной фигуре в спортивном костюме зашевелиться, подняться со стула и сделать два шага в сторону двери, как Тэхён подскакивает с места и останавливает её уверенной хваткой в области запястья.       — Подожди, — взирая на женскую спину, что закрыта гривой чёрных волос, Тэхён тянет Юнин немного на себя, но та не поддаётся, остаётся стоять там же, где и стояла. — Что бы ты от меня ни скрывала, я понимаю, что, пока ты сама не захочешь мне всё рассказать, я никакими способами не добьюсь от тебя правды. Просто скажи, что мне нужно сделать, чтобы ты доверилась, открылась мне? — да, она говорила, что доверяет. И возможно это так и есть. Однако она доверяет не полностью.       Юнин мученически прикрывает глаза и облизывает сухие губы.       — Эта правда, Тэхён… — она понятия не имеет, с какого края подступиться, с чего начать свой рассказ. — Я бы и сейчас тебе всё рассказала, но я не хочу, чтобы по моей вине ты в корни менял свою жизнь. Не хочу этой правдой вынуждено привязывать тебя к себе, — момент, и Пак поворачивается к мужчине лицом и кладёт ладонь на его руку, которой он держит её запястье. — Знаешь, вопрос не в том, что мужчина должен сделать для того, чтобы женщина открыла ему все свои секреты. Вопрос в том, на что мужчина готов пойти, дабы быть с любимой женщиной рядом.       Какое-то время они безмолвно смотрят друг на друга тяжёлыми взглядами, пока Юнин первая не отводит глаза и не выходит из кабинета. Тэхён сглатывает, прикрывает веки, и на некоторое время ему даже становится легче, после чего он начинает глубоко и размеренно дышать. Всё, что ему нужно сделать, так это решить все нерешённые проблемы? И тогда они с Юнин смогут быть вместе? Правда смогут? Или это очередной злой розыгрыш? Почему судьба вообще выбрала именно его, именно Ким Тэхёна в качестве того человека, чья жизнь всегда должна быть преисполнена ситуациями и вопросами, на которые искать ответы не то, что не хочется – эти ответы лучше не знать в принципе?