Fate/Destiny
«Пообещай мне, когда кончится этот путь, Когда минует этот момент, мы встретимся вновь. Пообещай мне, что мы сможем оставить всё в прошлом и быть рядом друг с другом, Я обещаю тебе, что брошу всё и пройду оставшийся путь рядом с тобой»
«Её зовут судьбой. И её нельзя отрицать. Придёт ли ко мне когда-нибудь столь же прекрасный день? На этой изнурительной дороге жизни ты – мой дар, Я постоянно буду протирать нашу любовь, чтобы она не заржавела»
Затемнение. Световой и музыкальный проигрыш. У Юнин в груди дрожат слёзы, а по телу бегают мурашки. От восторга, умиления и силы реальности этой песни. Ей хочется плакать, хочется выть и волчком кататься по сырой, липкой земле. Она никак не может унять дрожь в пальцах и выровнять учащённое дыхание. Всё потому, что песня, прямо сейчас звучащая в её ушах сладкой симфонией, посвящается внутренней борьбе души и тела, которые не позволяют друг другу получить то, чего хотят. Она рассказывает о трагичной, безусловной истории любви двух влюблённых, которые встретились совершенно случайно, полюбили друг друга и поняли, что отныне их судьбы неразрывно связаны, но даже несмотря на свои безмерно сильные чувства, они не сумели быть вместе.«Наша встреча была коротка, как лихорадка, но она была реальна, Даже, если она не сможет длиться слишком долго – я ни о чём не жалею, ведь ни что не вечно. Её зовут судьбой. И её нельзя отрицать. Придёт ли ко мне когда-нибудь столь же прекрасный день?»
«Я так много хочу сказать тебе, но ты, наверное, уже всё знаешь, Когда, пройдя этот длинный путь, мы встретимся снова, больше не отпускай меня, Любовь, которую мы не смогли иметь в этой жизни, судьба, которую мы не смогли прожить в этом мире, Когда, пройдя этот длинный путь, мы встретимся снова, больше не отпускай меня»
Песня заканчивается, певица повторяет две последние строчки, и музыка постепенно затихает. Глядя на то, как артистка сама едва сдерживает слёзы, Юнин более не может справляться с нахлынувшими на неё эмоциями, а уже потому спустя мгновение по её бледной щеке стекает первая солёная капля. В какой-то момент она решает взглянуть на сидящих вокруг и то, что она видит, в очередной раз доказывает, что душевное исполнение песни Хёрин эмоционально отразилось на каждом человеке, особенно на женской половине гостей. Все ревут да плачут, всхлипывая и подтирая сопли. Поворачивая голову назад, Юнин видит, как Хоа роняет слёзы и как Чимин с Ыну осторожно промакивают глаза кончиками пальцев. Затем она бросает взгляд в сторону – Юнджи на эмоциях, её мать на эмоциях и даже её отец. Но только не он. Только не Тэхён. Сидя на своём месте, изящно закинув ногу на ногу и подперев голову рукой, локоть которой стоит на столе, он абсолютно отчуждённо, как кажется Пак, взирает на певицу и слушает, как ансамбль позади неё ей аккомпанирует. Живым манером Тэхён ощущает, как его держат под наблюдением, в связи с чем он тотчас обжигает Юнин многозначительным взглядом и смотрит на неё, не отрываясь, как если бы смотрел не на двадцати двух, почти двадцатитрёхлетнюю девушку, а как на ту семнадцатилетнюю девчушку, что так пленила его сердце. За тридцать лет жизни ни одной девушке не удалось сделать этого так, как в своё время сделала это она. Своим долгим пронзительным взглядом он точно говорит ей «Текст этой песни никак не относится к нам. Нас никто и ничто не разлучит. И наша любовь останется с нами, в этом мире. Она никуда не уйдёт. Как и ты никуда не уйдёшь от меня». Как только артистка перестаёт петь, как бы оповещая публику об окончательном завершении её выступления, зал в ту же минуту взрывается аплодисментами и восторженными криками. Однако ни Юнин, ни Тэхён не ведут даже глазом. Они продолжают безмолвно взирать друг на друга, точно пытаются заговорить, находясь на расстоянии, но происходящее далее всё-таки вынуждает обоих вернуться в реальность. Хёрин кланяется зрителям и без задержки принимается петь дальше, но исполняя уже другую композицию, которая своим мотивом навеивает на толпу более радужное настроение. Мужчины начинают выходить из-за столов и приглашать своих партнёрш на медленный танец. И Ыну делает то же самое. Когда наступает момент, он поднимается на ноги и галантно подаёт Пак руку. — Позвольте пригласить вас на танец? Юнин тушуется, всё ещё смотря на Тэхёна и видя, как меняется выражение его лица, как только Ыну протягивает ей руку. Но, что поделать? У Тэхёна – своя партнёрша по танцам, а у Пак – свой. Облизывая пересохшие губы, она вкладывает свою ладонь в мужскую, встаёт со стула и вместе с Ыну идёт на танцплощадку. Оглядываясь по сторонам, она замечает, что Чимин и Хоа идут следом за ними, а ещё что Тэхён, видимо, взяв пример с друга, точно также приглашает на танец Юнджи и уже через полминуты шагает на дансинг вслед за всеми. Юнин кривит губы. Непонятно только, что её бесит больше: что Тэхён позвал на танец Юнджи, или что он не позвал танцевать её саму. Ладно, хрен с ними. Сейчас она должна думать о том, как будет танцевать с Ыну, а не как она могла бы вальсировать с Тэхёном. Приходя на танцпол, Юнин и Ыну встают друг напротив друга, затем Ыну традиционно размещает свою правую руку на середине женской спины, покуда они не состоят в настолько близких отношениях, дабы помещать её ниже, после этого он левой рукой берёт её правую (приблизительно на уровне своего плеча), и дожидаясь, когда Юнин расположит свою левую руку на его плече, он улыбается и начинает медленно и плавно двигаться. Движения медленного танца чем-то напоминают бальный вариант. Мужчина ведёт женщину, а не наоборот. Схема проста: сохранять плечи и локти устойчивыми, но эластичными и ступать по полу в том направлении, которое задаёт ваш партнёр. — Ну и как тебе корпоратив? — интересуется у своей спутницы Ыну спустя какое-то время. — Мне всё очень нравится, — почти честно отвечает парню Юнин, стеснительно отводя от его лица глаза. Ей непривычно стоять к Ыну так близко. При всём её желании с ним танцевать, она не может отделаться от мысли, что рядом с Тэхёном ей в разы комфортнее. Во всех смыслах. Наверное, причина кроется в том, что Тэхёна она знает уже давно, а с Ыну они и месяца не знакомы. Ну и, конечно, нельзя отрицать того, что с Тэхёном её связывали отношения куда ближе простого общения. Тэхён знает о ней практически всё. Ыну же не знает о ней ничего. — А как тебе Хёрин? Я и подумать не мог, что она так чудесно поёт, — продолжая вести Пак в танце, Ыну параллельно слушает музыку, в такт которой они должны двигаться. Песня – не супер известная, но для подобного мероприятия – самое то. — Она – звезда. Я не фанат её музыки, если честно, но увидеть её сегодня здесь, в числе приглашённых артистов, было приятно и неожиданно, — Юнин смеётся лёгким смехом и даже не подозревает, насколько эти её «хи-хи ха-ха» выводят из себя Тэхёна. Он хоть и танцует с Юнджи, ему до их совместного танца вообще нет дела. Всё то время, что они с Джи стоят на танцплощадке, он не спускает с малышки Пак глаз. Как же его злит её счастливая физиономия! Она не должна улыбаться другому! Её улыбка принадлежит только ему, только Тэхёну! Исключительно. А Ыну и рад стараться. Какого чёрта он вообще позвал на корпоратив именно Юнин? Что, в BCHO сотрудниц мало? Да половина из них только мечтать может о том, чтобы парень вроде Ыну позвал их составить ему пару на празднике. Но нет же, мы будем ухлёстывать именно за той, кто уже занят. Фигурально. — Милый, куда ты вечно смотришь? — Юнджи, отчётливо видя, что её наречённый постоянно летает в облаках, совершенно не обращая на неё внимания, не может более держать язык за зубами. Пальцами левой руки поворачивая лицо Тэхёна обратно к себе, она заглядывает ему в глаза и вопросительно вскидывает брови. Тот, даже смотря на женское лицо, мысленно продолжает пялиться в сторону Пак. Не проходит и минуты, как он снова отворачивает от Джи голову и продолжает глядеть на танцующих Юнин и Ыну. — Тэхён, ты здесь? Ты меня слушаешь? — М-м, нет, не слушаю, — и он без промедления отпускает Юнджи, не заботясь о том, насколько неуважительно прозвучали его слова. Получше засучивая рукава своей рубашки, он спешно шагает по танцполу вперёд, туда, где стоят виновники его злости. Подходя к Ыну сзади, он несколько раз тычет в его спину пальцами и, когда тот поворачивает голову через плечо, а Юнин удивлённо распахивает глаза, Тэхён жестом показывает другу отойти в сторону: — Смена партнёров. — Рано ещё, — напоминает зазнавшемуся товарищу Ыну, не желая оставлять свою спутницу так скоро. Вторая песня в исполнении Хёрин едва успела кончиться, а Тэхён уже покинул свою партнёршу и так нагло претендует на другую. Непорядок. — Только первый танец закончился, — взирает на друга недовольными глазами, так и прося его не ставить никого из них двоих в неловкое положение. — Я сказал, — твёрдым голосом повторяет Тэхён и посылает товарищу предупредительный взгляд. — Сме-на парт-нё-ров, — по слогам чеканит он, будто бы это должно каким-то волшебным образом быстрее донести до Ыну смысл его слов. А Юнин стоит и не отсвечивает. Господи, за что ей всё это? Они с Ыну ведь спокойно танцевали, болтали, никому не мешали. Зачем Тэхён подошёл к ним и начал качать свои права? Несомненно, танцуя с Ыну, она думала о Тэхёне, думала о том, что хочет, как и Юнджи, побывать в его руках и подержаться за него руками сама. Вот только он не мог об этом знать! Не мог об этом догадаться! Он же, чёрт бы его побрал, не телепат! — Давай-давай. Иди. Тут полным-полно юных дам, мечтающих с тобой потанцевать, — легонько подталкивает Ыну в сторону, а сам встаёт на его место напротив Юнин. — Ладно, — сухо кидает Ыну и, даже не взглянув на Пак, уходит вглубь танцплощадки. Юнин смотрит на его с каждой секундой всё дальше отдаляющийся силуэт и не может не думать о том, как сильно сердится на Тэхёна. Они же друзья! Так почему Тэхён позволяет себе обращаться с другом, как с тумбочкой? Захотел – убрал, захотел – подвинул. Такая нынче у мужчин дружба, да? Хотя Ыну тоже хорош. Стоял бы на своём и никто б его двинуть не посмел. Наверное, его мягкосердечность и бесконфликтность связана с тем, что с Тэхёном крайне сложно спорить. Он всегда выигрывает. Всегда побеждает. В каждом споре. В любой ситуации. И сейчас Ыну поступил очень умно и по-взрослому. Не стал с товарищем препираться на глазах у толпы, а просто ушёл. — Позвольте вашу руку? — спрашивает у Пак Тэхён заискивающим тоном, но, не успевает она ответить, как он одним уверенным движением обводит левой ладонью её спину и притягивает к себе её упрямое тело. Юнин старается не смотреть на него, она молча позволяет Тэхёну взять её руку и сама делает то же самое: размещает левую ладонь на его плече и начинает медленно следить за тем, куда и как её поведут. — Тэхён, — спустя три минуты танцы Юнин таки поднимает на него свои глаза, — это было очень некрасиво. Очень неуважительно. Вы же всё-таки друзья. А с друзьями так себя не ведут… — Мне всё равно, — отрезает Тэхён одной короткой фразой. — Я позволяю ему крутиться возле тебя только потому, что сам вынужден крутиться возле другой. Ни больше ни меньше, — он ведёт ладонью, что лежит на женской спине, немного выше и продолжает плавно перебирать ногами из стороны в сторону. Какое-то время они просто молчат. Тэхён неотрывно смотрит на Юнин, а Юнин смотрит куда-то за его плечо, не в силах пока что посмотреть на него в ответ. Они не замечают, как на смену Хёрин на сцену выходит другой артист, какой-то мужчина в таком же строгом костюме как и все мужчины, находящиеся в зале. Он начинает петь неизвестную Пак песню, но мотив этой песни кажется ей очень знакомым. Тоже со смыслом, тоже с трагичной судьбой героев. Зато Тэхёну исполняемая артистом песня очень хороша знакома. А понимает это Юнин ровно в тот момент, когда он начинает одними губами и еле слышно про себя повторять слова песни. Поначалу Тэхён и вправду подпевает артисту на сцене еле слышно, но как только Юнин вскидывает на него изумлённые глаза, он понимает, что должен зачитать эти строчки вслух: — Если бы я только мог вернуться в прошлое, хотя бы на один день, если б забрал назад те слова и те действия, что ранили тебя… — делает небольшую пауза, дабы Юнин прониклась каждым словом, каждой буквой. — Если б тот день, о котором я так сильно сожалею, можно было бы прожить ещё раз. Я бы никогда не отпустил твою руку. Чёрт, почему я не понимал тогда? Если б я остался, было бы сейчас всё по-другому? — Тэхён чуть сужает веки, смотря на то, как Пак взирает на него растерянными, жалостливыми глазами. — Юнин, любимая, пожалуйста, скажи мне, если б я тогда остался, если б не отпустил тебя, сейчас было бы всё по-другому? — уже не зачитывает текст, а, исходя из слов этого самого текста, выстраивает собственный вопрос. — Да какая разница, что было бы. Надо думать о том, что у нас есть сейчас, — Пак произносит это с таким отчаянием в голосе, что Тэхён мгновенно ощущает, как сильно устал. Как сильно он, мать вашу, устал от этого яркого бестолкового спектакля под названием жизнь. — А что у нас есть, Юнин? — Неопределённость, — говорит Пак и снова отводит от Тэхёна глаза. У них и правда есть только неопределённость. И всё, больше ничего. Потому что ни она, ни Тэхён – никто из них не знает, кого и что ждёт завтра. Может, всё образуется, они найдут выход из этой их безвыходной ситуации и всё-таки смогут быть вместе, а может всё станет ещё хуже, чем есть сейчас. У них есть только этот миг. Но даже его нельзя назвать определённым. — Ты сменил духи, да? — спустя время спрашивает мужчину Юнин, ещё с начала прихода на корпоратив почувствовав исходящий от него немного иной аромат. Не тот, каким он пах все дни до этого. — Ты внимательная, — хвалит девушку Тэхён, растягивая губы в довольной улыбке. — Hugo Boss. Верхние ноты: имбирь и бергамот. Средние ноты: манинка и лаванда. Базовые ноты: кожа и мандарин, — зачем-то сообщает ей о том, чем конкретно пахнет его новый одеколон, после чего, когда Юнин облизывает губы и обводит его лицо тёплым взглядом, он перестаёт улыбаться и с выражением глубочайшей серьёзности останавливает их танец, смотря ей сначала в глаза, а затем – на её только что облизанные губы. — Как же я хочу тебя поцеловать. — Ты с ума сошёл? — Пак в буквальном смысле огорошивает такое признание. Она плавно убирает от Тэхёна руки, уже приготовившись снова убегать, если он всё-таки решит на глазах у всех потянуться к ней за поцелуем, однако вместо того, чтобы сделать так, как думает Юнин, Тэхён суетливо осматривается по сторонам и, когда заключает, что никто на них смотрит, хватает её за руку и тянет за собой чрез всех танцующих прямиком к выходу. — Тэхён, ты куда? Тэхён, стой! Да стой же! — истошно верещит и испуганно озирается Юнин, абсолютно не понимая, что на Тэхёна нашло и куда он вообще её тащит. Но тот не отвечает на её пищания. Лишь продолжает пробираться сквозь толпу народа и сильнее тянуть её за руку в направлении ближайшего балкона. Когда до Юнин, наконец, доходит, что вырываться бессмысленно, она безропотно подчиняется ему и позволяет вести себя куда угодно. Куда угодно, хоть на край света, лишь бы с ним. Через несколько минут они выходят из главного зала, и тогда Тэхён, ничего не говоря стоящим у дверей охранникам, ускоряет шаг, практически срываясь на бег. А Юнин еле-еле умудряется поспевать за ним. Всё-таки у него – брюки и туфли на плоской подошве, а у неё – платье и каблуки на высоких шпильках. Они бегут по коридору двадцать шестого этажа, затем спускаются по лестнице на этаж ниже, по дороге, слава богу, никого не встречают, а когда оказываются возле нужного помещения, наконец-таки, замедляются. Тэхён отворяет дверцу, что ведёт на балкон, куда сотрудники обычно ходят на перекур, и затаскивает Пак внутрь. Казалось бы, на этом всё, но нет. Тэхён тянет её дальше, тянет до самых перил, что ограждают балкон от края здания, и сразу после того, как он доходит до них, то одним резким движением разворачивает Юнин к себе лицом, прижимает её спиной к железным поручням, напористо цепляется ладонями за её щёки, прижимается к её губам своими и не уступает этому безумному порыву, что налетел на него как хищная птица ещё в момент прихода Пак на праздник. Где-то на грани сознания он ожидает быть отвергнутым, но несмотря на это хочет сорвать с её губ хотя бы этот, один единственный поцелуй, чтобы потом бессонными ночами вспоминать его как нечто самое восхитительное, что выпало на их долю. А Юнин, несмотря на все свои негативные эмоции, которые она только успела испытать за сегодняшний вечер, даже в голову не приходит оттолкнуть Тэхёна. Она лишь ответно обводит ладонями его талию и сама подступает на шаг к нему ближе, чувствуя, как кровь в её жилах начинает превращаться в пульсирующий ток, разносящий чистый адреналин по всем участкам её тела. Как бы близко они сейчас ни находились, каждая телесная клеточка Пак стремится дотронуться до него, прикоснуться пальцами к его прекрасному лицу, дальше, бесконечно долго отвечать на его долгий поцелуй, утонуть в волшебном запахе его изысканного парфюма, навечно заключить его в объятиях и забрать всю ту боль, что он испытывает, потому что любит её. Крепче сдавливая ладонями женское лицо, Тэхён меняет положение головы и захватывает её губы уже с другой стороны. Он смакует их как выдержанное долгими годами вино. Врывается языком в её рот, обдаёт его горячим потоком воздуха, продолжает надавливать на красно-рубиновую поверхность губами, отчего его разум отключается, и он теряет счёт времени. Тэхён желает большего, он хочет проверить, хватит ли у Юнин сил сопротивляться, прежде чем, задыхаясь от страсти, она согласится выполнить любое его желание. Одну руку он всё-таки спускает по линии её тела ниже и, захватывая пальцами бедро её левой ноги, поднимает её колено и обводит им свою собственную ногу. Пак не против. Как только она чувствует мужские пальцы на своих ягодицах, что придерживают её ногу, она улыбается сквозь поцелуй и, уводя руки из-за спины Тэхёна, подносит их к пуговицам рубашки на его груди. Начиная их зачем-то расстёгивать, она, конечно, понимает, что они просто не сумеют зайти дальше того, что между ними происходит сейчас, но, Боже, у неё уже просто нет сил сдерживать свои физические порывы! Резко опуская до этого поднятое колено вниз, Юнин перехватывает у Тэхёна инициативу целовать и толкает его крепкое горячее тело к стене, вжимая в ту его плечи. Их долгий чувственный поцелуй прекращается ровно в тот момент, когда Пак подносит обе руки к ремню, что держит мужские брюки, и наощупь принимается вытаскивать тот из ушка. Тэхён смотрит на это, смотрит, как она пытается расстегнуть молнию его брюк и как активно елозит руками, потому что с первого раза у неё ничего не получается. Они улыбаются друг другу, даже смеются, поскольку происходящее кажется им не столько интимным, сколько комичным. В какой-то момент Тэхён всё-таки возвращает себе право руководить сим процессом, после чего рывком разворачивает Пак лицом к стене, прижимает её щекой к шероховатой поверхности и сам прижимается к ней сзади, дабы она почувствовала, насколько сильно у него уже стоит член. Запрокидывая голову назад, на мужское плечо, Юнин тянется правой рукой к затылку Тэхёна и снова целует его. В это время Тэхён находит обеими руками её грудь, что скрыта материей облегающего платья, и сжимает оба полушария настолько сильно, насколько позволяет ему их сжать плотная ткань. Им едва достаёт равновесия для того, чтобы не упасть. Господи, вот же ж, что на самом деле означает любить! Любовь… Это прекрасное, возвышенное, упоительное чувство, дарящее ощущение полёта и нежности, которое накатывает на тебя, как океанические волны. И Тэхён любит. Каждую секунду испытывает непреодолимую потребность быть с Юнин рядом, такую же сильную, какую испытывает она сама. В момент, когда Тэхён уже начинает задирать платье Пак вверх и параллельно наклонять её вниз, Юнин живой ногой распахивает глаза и останавливает мужские потуги нагнуть её разрывом поцелуя и простым замиранием на месте. Тэхён останавливается, смотрит невидящими глазами на женский профиль и пытается понять, что он сделал не так, раз она не даёт ему продолжить. — Тэ-э, нам нельзя… — шепчет Юнин себе под нос, но её шёпот является достаточно громким, чтобы мужчина услышал её. Проигнорировав слова Пак, Тэхён снова сжимает левой ладонью её грудь, а правой ведёт по направлению к её шее. — Можно, — решительно заявляет он, после чего настойчиво целует Юнин в щёку, покуда её губы находятся слишком далеко от его лица. Он не для того столько лет ждал её, чтобы, уже практически настроившись на заветный секс, бросать начатое на полдороги. И он бы, безусловно, закончил это дело, если б только Юнин не стала показательно елозить в его руках, дабы он, наконец, отпустил её. Но Тэхён не желает отпускать. У него внутри всё горит, бурлит, клокочет, содрогается спазмами и болью от желания совокупиться с желанной девушкой, потому как она сама подогрела в нём это желание. — Тэхён, отпусти, — требует у него Пак, и тут-то он понимает, что ему и впрямь следует остановиться, иначе Юнин ему такого поведения не простит. Он отпускает её, хотя и с трудом. Тогда Юнин отшатывается, принимается поправлять своё платье и растрепавшуюся причёску, после чего переводит безумные глаза на мужчину, который только смотрит на неё и даже не думает обратно застегнуть свой ремень. — Не здесь и не сейчас, — Пак неторопливо подходит к Тэхёну, берёт его правую руку, нежно целует её в тыльную сторону ладони и, прижимая ту к своей щеке, обводит лицо любимого добрым взглядом. — Милый, не злись. Но сейчас для этого и вправду не лучшее время и место. — Тебя послушать, так время и место вечно не те! Юнин поражённо замолкает. Тэхён повысил на неё голос, и ей от этого становится очень неприятно. Он смотрит ей в глаза и будто бы совершенно не чувствует вины. А ведь вину должна чувствовать она, а не он. За то, что не дала ему прямо здесь и сейчас. За то, что возбудила и не посчитала нужным нести за это ответственность. Виновато поджимая губы, Пак обнимает себя руками и семенит к перилам, желая отвлечься от того, что сейчас произошло и просто взглянуть на Сеул в вечернем сумраке звёзд. А Тэхён, в момент понимая, что он только что натворил, поднимает руку и потеряно протирает ладонью лицо. Как он мог накричать на неё? Как посмел? Идиот, какой же идиот! — Господи, — сильно жмурясь, Тэхён ударяет себя по лбу ладонью, застёгивает свои брюки и, быстрым шагом подходя к Юнин сзади, обнимает её за плечи. — Прости меня. Родная, пожалуйста, прости. Не знаю, что на меня нашло. Я как чумной становлюсь рядом с тобой, — несколько раз целует Пак в левый висок, прижимая её к себе всё теснее. — Любимая, прости. Я не хотел кричать на тебя… — Тэхён, всё хорошо, я на тебя не сержусь, — успокаивает мужчину Пак и накрывает ладонями его тёплые руки, которыми он обвивает её тело. Конечно, она удивилась, когда он повысил на неё голос, но это вовсе не означает, что она злится. Даже не видя его лица, Юнин точно знает, что он улыбается, стоило ему услышать её слова. Тогда Тэхён, продолжая правой рукой удерживать Пак за талию, кладёт левую ладонь ей на плечо, проводит пальцами по её гладкой коже, наклоняет голову вниз и оставляет на её плече мягкий поцелуй. — Мне тут кое-кто проговорился, — таинственно начинает он и прижимается щекой к женскому уху. — Оказывается, ты хочешь от меня ребёнка. И даже не одного, — утверждает, а не спрашивает, после чего Юнин удивлённо раскрывает глаза и хлопает ресницами. Кто же ему мог сказать такое? А хотя, может ей стоит ему подыграть? Алкоголь ведь не настолько быстро выветривается из организма, верно? Поэтому-то Тэхён об этом и спросил, ибо навряд ли он бы заговорил о детях, будучи абсолютно трезвым. — Скольких ты хочешь? — М-м… двоих? — А, может, троих? — Ну, нет. Это уже слишком. — Я и на пятерых согласен, — с полным и ясным осознанием того, что говорит, Тэхён хитро ухмыляется и прикладывает ладонь к плоскому женскому животу. — Если матерью моих детей будешь ты, можно и с десяток настрогать. — Точно. Так мы и поступим. Только сначала ты сделаешь мне предложение. Мы поженимся, и тогда я рожу тебе столько детей, сколько ты захочешь, — шутит Юнин и иронично качает головой. Шутит потому, что она бы в жизни не пошла на такое – десять детей, да вы, наверное, издеваетесь? Она с одним-то еле справляется. С десятью так вообще повесится. — Я согласен, — уверенно заявляет Тэхён, затем разворачивает Пак к себе лицом, отходит от неё на шаг назад и встаёт перед ней на одно колено. Юнин в прямом смысле слова разевает рот. Зачем же всё воспринимать так буквально? — Солнце моё, встретив тебя однажды, я больше ни на кого не смог смотреть так, как на тебя. До сих пор меня не покидает желание прожить эту жизнь только с тобой, ведь все лучшие женские и человеческие черты сошлись в тебе, как в калейдоскопе. Любимая, я хочу оправдать все твои надежды и подарить тебе ту чудесную жизнь, которую ты заслуживаешь. Поэтому прошу, подумай и ответь мне на самый главный вопрос: ты выйдешь за меня замуж? Юнин растеряно смотрит на Тэхёна сверху вниз и не может не думать о том, что, было бы всё это сказано серьёзно, она бы тотчас ответила ему «Да». Конечно, шутки шутками, но лучше ему так не шутить… У неё и так безнадёжно болит по нему сердце. Поэтому не нужно усугублять ситуацию. Делая ровно один шаг вперёд, она наклоняется вниз, обводит лицо Тэхёна ладонями, целует его в губы и берёт его за руки. — Вставай, Тэ. — Но ты же ещё не ответила. — Я отвечу. Когда-нибудь. А пока – вставай. Пошли внутрь. Надо вернуться к остальным, — Пак тянет мужчину вверх, желая, чтобы тот встал с колен, но, когда он поднимается и она видит его загоревшиеся надеждой глаза, у неё в груди ёкает сердце. Улыбаясь ей счастливой улыбкой, Тэхён проводит костяшками пальцев по её щеке и затем заправляет выбившуюся прядь волос ей за ухо: — А если бы я не шутил. Если бы действительно прямо сейчас сделал тебе предложение, что бы ты ответила? Только честно. — Я бы сказала, что слишком многое стоит между нами, чтобы отвечать тебе что-то конкретное. В конце концов, нам обоим эта женитьба сейчас ни к чему. Всему своё время, — говорит мужчине Юнин, после чего отпускает его руки и шагает на выход. А Тэхён, подходя обратно к перилам, ставит левую руку на талию, а кулаком правой ударяет по поручню, яростно чертыхнувшись. Да, верно, шутки-шутками, вот только проблема-то в том, что он не шутил. Он говорил Юнин те слова от чистого сердца, как если бы и впрямь предложил ей выйти за него замуж. А если бы она ответила «Да»? Что бы он сделал? Так ясно же! Помчался б покупать ей кольцо и надел бы его ей не палец, дабы все в этом мире раз и навсегда запомнили, что Пак Юнин – дама занятая и что принадлежит она исключительно Ким Тэхёну.* * *
Прошло уже полчаса, а Тэхёна как не было, так и нет. Юнджи практически весь актовый зал обошла, но так и не нашла того, кого искала. Она даже к отцу подошла, чтобы узнать у него, видел ли тот Тэхёна. Но нет, не видел. Опросила многих, чуть ли не половину гостей. Кто-то отвечал то же, что и большинство. Кто-то говорил, что видел его на танцплощадке с какой-то девушкой, которая, кстати, пропала ровно в тот же момент, что и Тэхён. Конечно, после таких ответов Юнджи начала подозревать, что дело не чисто и что пропажа Тэхёна – не простая случайность, раз уж исчез не только он. Что ж, кажется теперь она ощущает первый в жизни всплеск того, что называют женской интуицией. Он сбежал? Вместе с другой? Неужто с той девчонкой, о которой недавно говорил ей Ыну? Складывая руки на груди, Юнджи продолжает ходить по залу и осматриваться по сторонам. Музыка, раздающаяся со сцены, действует ей на нервы. Может ли она хотя бы минуту побыть в тишине? Нет, не может. Внезапно, доходя до определённого места, она замечает Ыну, который стоит в центре зала с помещённой в карман рукой и пьёт шампанское. А где его партнёрша? Или её пропажа – тоже простое совпадение? Семеня вперёд, Юнджи останавливается возле парня и, копируя его позу, встаёт рядом. Она хочет о многом спросить его. Только, видя его безапелляционное выражение лица, не знает, с какого вопроса ей следует начать. — Чего такой мрачный? Ыну, продолжая глядеть в пустоту, скашивает на подошедшую зрачки и снова подносит к губам бокал. — Думаю. — О чём думаешь? — снова любопытствует Юнджи. — О том, что не поторопился ли я с тем, чтобы называть Тэхёна другом? — Поругались? — снова вопрос, и снова в яблочко. Юнджи хмурит брови и закусывает нижнюю губу. — Мы бабы что ли, чтобы ругаться? — зычным голосом произносит Ыну. — Просто с каждым днём меня всё больше начинает бесить его чванство, его эгоизм, — делает очередной глоток шампанского и поворачивает голову в сторону Джи. — Как думаешь, при звёздной болезни удар по морде помогает? Юнджи насмешливо улыбается. — Знаешь, если, по-твоему, у Тэхёна – звёздная болезнь и он каким-то образом умудрился тебя обидеть, спешу огорчить – с таким диагнозом прощения ни у кого не просят. — Ты права. Люди с манией величия, как безумные, так и номинально идеальные, появляются в результате какого-то чрезвычайного унижения. Наверное, я чего-то о нём не знаю. Отвечая на высказывания Ыну благородным молчанием, Юнджи снова обнимает своё тело руками и устремляет взгляд на танцпол, на котором по-прежнему танцуют молодые пары. Молодые и не очень молодые, но всё же – они танцуют, радуются и улыбаются. А она улыбаться не может, потому что человека, который зачастую вызывает у неё улыбку, нет с ней рядом. Но не проходит и нескольких секунд, как на её плечо ложится чья-то ладонь. Живо оборачиваясь, Джи видит Тэхёна. Такого же ошеломительно-прекрасного, каким он и был до пропажи. Уголки её рта ненамеренно дрогают. — Извини, что пропал. Курить ходил. — Ты ж не куришь? — девушка подозрительно сужает веки и инстинктивно начинает принюхиваться к нему. Сигаретами не пахнет, ровно, как и женскими духами. Она чувствует только запах его нового одеколона. А, собственно, почему она вообще надеялась учуять запах женских духов? Потому что подозревает его в амурных похождениях? И не с кем-нибудь, а с той особой, которая, со слов Ыну, теперь работает у Тэхёна его личной помощницей. — Сигареты – нет. Электронки – да, — Тэхён машинально берёт Джи за руку, переплетая их пальцы. — Пойдём поучаствуем в конкурсе? Секретарь Чхве вызвался быть ведущим. — Пойдём, — у Юнджи тут же загораются глаза. — Отличная идея, — она уже готовится пойти вслед за Тэхёном, однако в последний момент решает обратиться к Ыну: — А ты с нами не пойдёшь? Давай, будет весело, — смотрит на Ыну, затем на Тэхёна. Вот только ей кажется очень странным то, как они смотрят друг на друга. С каким-то презрением, что ли. — Пойду, когда свою партнёршу найду. Тэхён, не подскажешь, где она? Ты же с ней танцевал последний, — в голосе Ыну отчётливо слышны нотки злости и, возможно, даже зависти. Он кривит губы в издевательской ухмылке, словно хочет своими словами подставить друга, показательно уличить его в измене своей девушке. В ответ же Тэхён делает вид, что вопрос Ыну его никак не смутил, никак не взбесил, после чего он заторможенно пожимает плечами. — Не видел её. — Как же так? Ты ж буквально забрал её у меня. Увёл из-под носа. Никак успел позаб…? — Я сказал, что не видел её, — повторяет злостным голосом Тэхён и тянет Юнджи на себя, дабы она не вслушивалась в то, что говорит этот подлец. — Мы потанцевали и сразу разошлись. Хочешь? Ищи её сам. Меня это не касается, — взглядывает на Джи и задерживает глаза на её лице. — Нас это не касается, — и он оставляет товарища одного, а сам тянет Юнджи, как недавно тянул Юнин, за собой. Но уже не на балкон. А на площадку, где секретарь Чхве десять минут назад начал проводить конкурсы. Ыну желчно сплёвывает в пустоту и идёт искать Юнин. Ищет он её от силы пять минут, потому как практически сразу, что странно, замечает её чёрную макушку в компании Хоа и Чимина. У всех троих в руках находятся бокалы с шампанским. Они о чём-то очень оживлённо разговаривают, но вот Юнин ведёт себя страннее, чем обычно. Ыну заключает, что выпитые ею, быть может, пара бокальчиков уже сделали своё дело. Собственно, это неудивительно, ведь когда человек мало пьёт, его может накрыть и от меньшего количества алкоголя. И, похоже, Юнин относится именно к такому числу людей. Один бокальчик и всё, мир вокруг тебя становится светлее, ярче и красочнее. — Юнин, — зовёт девушку Ыну, когда подходит к ней ближе. Все трое тут же сходятся на нём глазами. — Я тебя уже обыскался. — Ты искал меня? — Пак делает вид, что удивляется появлению своего партнёра по танцам, а затем как-то очень неуверенно поворачивается к нему лицом и мечтательно улыбается. — Я польщена. — Можешь забирать её, — говорит Ыну Чимин, обнимая Хоа за спину, а заодно и кивая на сестру подбородком. — Она нам наедине побыть не даёт. Я уже не знаю, как её спровадить. — Чего-о? — звонко возмущается Юнин и на автопилоте хватается левой рукой за плечо Ыну. — Пойдёмте все вместе поучаствуем в конкурсах? — предлагает ребятам Ыну, убирая со своего плеча женскую руку и вместо этого прижимая Пак к себе за талию. — Там и призы выдавать будут. Пошлите. Надо же внести в программу корпоратива хоть какое-то разнообразие. Чимин, Хоа и Юнин переглядываются меж собою и спустя полминуты приходят к выводу, что на конкурсы они всё-таки пойдут. Юнин самовольно обнимает Ыну за локоть и почему-то кладёт голову ему на плечо, продолжая шагать вперёд. А Ыну такой поворот даже устраивает. Когда они придут на место, пускай Тэхён увидит, что он не один на этой земле такой брутальный и что не все женщины вокруг готовы падать перед ним ниц. По приходу на место Ыну замечает, что секретарь Чхве ещё не начал, а точнее, что его вообще нет на месте. На длиннющем чёрном диване, который как бы отделяет импровизированную сцену напротив от остальной части зала, сидит несколько молодых пар, около шести, и одна из них – пара Тэхёна и Юнджи. Как только в поле зрения Тэхёна попадают пришедшие, из его носа абие показывается пар. Условный. Он не может поверить в то, что видит. Какого чёрта Юнин жмётся щекой к плечу его друга? — Всем добрый вечер, — со стороны зала на центр площадки выходит секретарь Чхве с самым разнообразным реквизитом в руках. Следом за ним шагает ещё какой-то мужчина, таща за собой большую тележку с таким же реквизитом для конкурсов. — Нас даже больше, чем я думал. Но, это даже хорошо. Чем больше, тем лучше. Предлагаю не тянуть кота за хвост и сразу же приступить к следующему конкурсу, — хлопая в ладоши, мужчина шепчет что-то своему «ассистенту» на ухо, после чего они вместе принимаются выставлять на пол в центр площадки с десяток стеклянных бутылок. — Что ж, пока мой коллега заканчивает подготавливать почву, я вам вкратце расскажу об условиях конкурса, — секретарь Чхве отходит чуть в сторону, дабы участники сами увидели, что будет происходить на импровизированной сцене. — Значит так, конкурс называется «Летящая походка». Нужен будет один доброволец. Перед ним выставляются два параллельных ряда бутылок, которые образуют дорожку. Он должен пройти через полосу препятствий с завязанными глазами, не задев ни одной бутылки, — улыбается коварной улыбкой, снова хлопает в ладоши и осматривает всех окружающих. — Итак, кто желает стать добровольцем? Кто продолжит наш сегодняшний чемпионат? Прошу вас, дамы и господа, не стесняйтесь. Вы же не сидеть сюда пришли. — Я готова! — неожиданно для всех выкрикивает Юнин, чем вызывает удивившееся выражение не столько у Ыну, сколько у Тэхёна. Он украдкой переглядывается с Чимином, который по-прежнему стоит рядом с сестрой и начинает его о чём-то спрашивать одними губами, мол, она серьёзно? После того как Юнин вызывается добровольцем, она допивает своё шампанское, бокал с которым всё это время находился у неё в руке, отходит от Ыну и идёт на центр площадки. Юнджи, держа локоть правой руки на плече Тэхёна, подозрительно щурится, не спуская с Пак глаз. Что за переглядки устроил Тэхён с парнем, который лицом очень похож на эту девчонку? Это и есть те самые брат и сестра, о которых говорил Ыну? Выходит, что да. А если так, эта девчонка в красном платье – и есть новая помощница Тэхёна? — Отлично! — радуясь появлению добровольца в виде очаровательной леди на площадке, секретарь Чхве подходит к Юнин, встаёт напротив и показывает ей чёрную повязку. — Сейчас я завяжу вам глаза и отведу вас к началу дорожки. Если пройдёте по ней, не задев ни одной стекляшки, получите приз в виде бутылки шампанского. Готовы? — Абсолютно! — снова восклицает Юнин и козыряет мужчине в знак того, что всё поняла. Тогда секретарь Чхве надевает ей на глаза повязку, потом берёт её под локоть правой руки и осторожно, дабы она раньше времени не упала, ведёт её к дорожке из стеклянных бутылок. А Тэхён смотрит, держит Пак под наблюдением и всё больше думает о том, что она идёт позориться. Он очень хорошо знает, что это за конкурс. Его суть заключается в том, что доброволец, который будет осторожно балансировать то на одной, то на другой ноге, стараясь не сбить стеклянные «бордюры», не будет знать, что уже на первых шагах бутылки будут убираться. Соответственно, этот доброволец будет эквилибрировать меж якобы стоящего на полу стекла, даже не подозревая о том, что бутылок на полу уже нет. А люди вокруг будут наблюдать за этой уморительной картиной и смеяться. Так обычно происходит. А Юнин добровольно пошла на это. Ну, не дура ли? — Итак, леди, можете начинать, — говорит Пак ведущий, а сам взмахивает рукой, подавая своему помощнику скрытый сигнал. Юнин улыбается, хотя не видит перед собой абсолютно ничего, а мужчина в синем смокинге начинает потихоньку и крайне бесшумно убирать с пола бутылки. Пак же, совершенно не подозревая об этом, как и предполагал Тэхён, делает первый неуверенный шаг вперёд, затем второй, при этом размахивая выставленными вперёд руками и очень неуклюже перебирая ногами. Боже! Доходя до, как ей кажется, середины дорожки, она резко останавливается и, наклоняясь вниз, снимает с ног туфли. Как же ей в них было неудобно! — Я прошу прощения… — бубнит Юнин и откидывает каблуки в сторону, которые по итогу приземляются под ноги какому-то парню, что вместе со своей девушкой сидит на диване. Ыну, первые минуты с улыбкой наблюдавший за разворачивающейся сценой, подбегает к месту, куда Пак бросила туфли, и подбирает их с пола. В какой-то момент люди вокруг не выдерживают и начинают хохотать. Даже Чимин, даже Ыну. Но только не Тэхён. Он смотрит на то, как Юнин с ловкостью медведя шкандыбасит по уже давно несуществующей дорожке, и сердито сжимает челюсти. Ему стыдно. Стыдно не за себя, а за неё. Ей нужно чаще принимать участие в подобных мероприятиях, дабы точно знать, в каких конкурсах можно вызываться добровольцем, а в каких нельзя. Во избежание повторного позора. Юнджи, что во все глаза смотрит на то, как эта неуклюжая, подвыпившая девчонка, косолапит, словно натёрла мозоли, втихую посмеивается с неё и даже думает достать из сумочки телефон для того, чтобы запечатлеть эту потрясающую картину на камеру. Но стоит ей выудить из ридикюля мобильный и направить объектив камеры на Пак, как Техён зло ударяет ладонью по кисти её руки и затем предупредительно сжимает её запястье пальцами. — Не смей. — А что такого-то? — недоумевает Юнджи. — Смешно же. На память останется. Хочешь, и тебе перешлю? — Ты глухая? — цедит сквозь зубы Тэхён. — Я сказал – не смей. Снимешь её – я разобью тебе телефон. — Ладно-ладно, — Джи успокаивает мужчину парочкой слов и действительно убирает телефон обратно в сумку. Чего это он так печётся об этой выскочке? Она ногами кренделя́ выделывает, потому что находится в состоянии нестояния, хотя на вид ей не больше двадцати. И ему что, могут нравиться такие девушки? Которые пьют как сапожники и языком еле ворочают? Нашёлся герой, решившийся вступиться за бедняжку. Так она сама полезла на площадку! Её никто туда за шкирку не тащил. Смех продолжается добрых десять минут, пока Пак просто-напросто не устаёт колобродить по узкому пространству. В добавок ко всему, ей кажется странным, что за десять минут она ни разу не напоролась ни на одну бутылку. Тогда она наконец-таки решает снять с глаз повязку. Первые секунды Юнин старается привыкнуть к непривычно яркому свету вокруг, ну а позже, когда секретарь Чхве, посмеиваясь, подходит к ней и приобнимает её за плечо, она растеряно осматривает пол и тогда понимает, что и впрямь не видит ни одной стеклянной бутылки, которые точно стояли на полу перед началом конкурса. — Молодец, — искренне хвалит девушку мужчина и протягивает ей заслуженную бутылку шампанского. — Ты справилась. Не задела ни одной бутылки. Поэтому – на, принимай вознаграждение. — С-спасибо, — Пак несмело обводит стекло шампанского пальцами и взглядывает на Тэхёна, который всё также сидит на диване и взирает на неё внимательными глазами. А люди вокруг него по-прежнему хихикают и гогочут. Была бы Юнин в трезвом состоянии, она б, наверное, с позором убежала, но поскольку алкоголь в её организме всё ещё прогрессирует и никуда не отступает, она лишь улыбается находящимся окрест неё и, трясёт шампанским возле лица, показывая его другим, словно говоря, вот, смотрите, я заслужила. — Не будем зря терять времени и сразу перейдём к следующему конкурсу, — секретарь Чхве снова взмахивает рукой и достаёт из кармана брюк какую-то бумажку, на которой расписаны все запланированные им для проведения конкурсы. — Для начала – разбейтесь на пары. Участвовать могут шестеро – то есть нам нужно три пары. — Мы – первая пара! — Юнджи подскакивает с дивана, тянет руку вверх, а второй теребит за плечо Тэхёна. Последний недовольно кривится. Что-то у него уже пропало желание куда-то идти и бороться за какой-то там приз. — Тогда мы – вторая! — не спрашивая Юнин, мол, согласна она или нет, Ыну решает ответить за неё. Он обводит ладонью её руку и поднимает их переплетённые пальцы вверх. Когда Тэхён встаёт на ноги и видит, как Ыну держит Юнин за руку… Ему едва достаёт выдержки не броситься в их сторону и не растащить обоих по разным углам. Какого хрена он к ней прикасается?! Какого лешего смеет думать, что ему можно её трогать, а? Бессмертный что ли? — Ну, давайте мы будем третьей, — Чимин выходит вперёд и тянет за собой Хоа. У последней хоть и загораются от радости и предвкушения глаза, ввиду своей скромной натуры она крайне робко шагает на площадку, стараясь постоянно находиться возле Пака. — Вставайте друг напротив друга, — говорит добровольцам секретарь Чхве и фигурально помогает им выстроиться в ряд: Тэхён и Юнджи встают первыми, рядом с ними – Юнин и Ыну, а возле тех – Хоа и Чимин. Причём мужчины стоят в одной линии, а женщины в другой. — Конкурс называется «Люблю-не люблю». Каждый из вас должен назвать по две части тела: что вы любите и что не любите у человека напротив. Приступайте. — М-м, что же я люблю в тебе, Тэхён-а? — спрашивает Юнджи скорее саму себя, чем самого Кима. Когда Тэхён устало ставит руки на талию и взглядывает на неё пустым взглядом, Джи как по команде щёлкает пальцами, мгновенно придумывая, что сказать. — Я люблю в тебе всё, но, если нужно выбирать, пускай это будет ухо. А не люблю, ну… такого нет, — она смеётся, а Тэхён иронично хмыкает. Ничего получше она, конечно, придумать не могла. — Я люблю твою руку, Юнджи, и не люблю твоё ухо, — безэмоционально говорит Тэхён и кивает подбородком на пальцы женской руки. Девушка поднимает её вверх и принимается внимательно изучать. — Моя очередь, — встревает Ыну и переводит взгляд на Юнин. Та стоит, переминаясь с ноги на ногу, и явно борется с желанием упасть, потому что у неё двоится в глазах. Да, перебрала она таки с алкоголем. — Я люблю твои губы и не люблю твою шею, — без толики стеснения признаётся девушке Ыну, на что Пак никак не реагирует – состояние у неё не то, чтобы отдавать отчёт происходящему вокруг. — А я люблю… я как раз таки люблю твою шею, Ыну, и не люблю твой нос, — говорит первое, что приходит на ум, Юнин и, пошатываясь, зачем-то смотрит на Тэхёна. А тот теряет терпение, его брови практически сходятся у переносицы. Ещё чуть-чуть, и он выйдет из себя, утратив рассудок. Она не может ничего любить или не любить в других мужчинах! Он запрещает! — Хоа, я люблю твой маленький носик и не люблю твоё плечо, — Чимин стеснённо улыбается, глядя на то, как его спутница неловко заправляет волосы за ухо. Какая провокационная игра, однако. Ему просто надо что-то сказать, вот он и говорит. А вообще – у Хоа прекрасные хрупкие плечи. — Оппа, а я люблю твои щёчки и не люблю твой подбородок, — также что попало говорит Хоа, на самом деле не видящая ни одного изъяна во внешности Пака. И подбородок у него достаточно выдающийся, чтобы назвать его идеальным. — Превосходно! — восклицает ведущий. — А теперь переходим к десерту. Задание следующее – каждый из вас должен поцеловать то, что он любит в человеке напротив, и укусить то, что не любит. Как сильно будете кусать – договаривайтесь сами. — Ц-целовать? — бубнит Юнин и, поджимая губы, смотрит сначала на улыбающегося Ыну, а затем украдкой взглядывает на Тэхёна, у которого в момент во всю ширь распахиваются глаза, а в горле застывает противный ком. Она должна будет поцеловать другого на глазах у Тэ, пускай и в шею, но всё же? И он должен будет смотреть на то, как Ыну целует её… в губы? Что за игры, блин? — Да, целовать. Целовать и кусать. Можете начинать. Юнджи радостно подпрыгивает, поворачивает Тэхёна за плечи к себе лицом и очень ласково целует его в правое ухо. Целует, а потом слегка кусает мочку этого же самого уха. А Тэхён, не отводя глаз от парочки рядом, поднимает ладонь Юнджи выше, на отвали чмокает её в тыльную сторону, затем также на отвали кусает её за ухо, при этом даже не смотря на неё. Когда очередь доходит до Ыну, он счастливо глядит на малышку Пак и, стоит той от безысходности зажмуриться, дабы не видеть приближающегося к ней лица Ыну, как он наклоняется чуть вниз, потому как без каблуков Юнин стала сразу на голову ниже, и медленно целует её, мягко проводя губами по её губам. Тэхён такого зрелища не заказывал. Ему противно. Он сжимает кулаки и уже практически сдвигается с места, дабы разделить этих голубков и дать Ыну по роже, но Юнджи останавливает его, хватая за локоть. Как же ей это осточертело! Почему он печётся об этой неуклюжей? У него же есть девушка, так пускай, в конце-то концов, уделяет внимание ей, своей девушке, а не какой-то косолапой девчонке! Едва отрываясь от губ Пак, Ыну склоняет голову и, как и было задумано, касается губами её шеи. Но не кусает, хотя по условиям конкурса должен именно укусить. Затем он отстраняется и видит, как Юнин всё ещё стоит и жмурится, не решаясь открыть глаза. Неужели его поцелуй был настолько плох? Неужто он был ей настолько противен? Он ждёт, пока Пак придёт в себя и сделает то, что должна – поцеловать любимое место и укусить нелюбимое, только провернуть ей нужно это уже с его телом. Раскрывая веки, Юнин водит зрачками из стороны в сторону и спустя секунду косится на Тэхёна, видя, как Юнджи крепко держит его за руку. В его глазах она видит «Не вздумай. Не вздумай целовать его». Но у Юнин нет выбора. Тэхён же поцеловал Юнджи? Потому что таковы условия конкурса. И она поцелует. Фокусируя взгляд на Ыну, Пак подступает к нему на шаг вперёд, осторожно кладёт ладони на его грудь и наклоняется к его шее. Как только её губы невесомо прикасаются к телу парня, Тэхён вырывает руку из хватки Юнджи, злостно чертыхается, закрывает ладонью лицо и идёт обратно к дивану. Он даже смотреть не хочет на то, как Юнин заканчивает делать то, что делает, иначе её просто дисквалифицируют. И вот, стоит очереди дойти до Хоа с Чимином, как последний подходит к Ыну и шепчет тому на ухо: — Ты же знал, что это за конкурс, верно? Ыну не отвечает, а только довольно лыбится. Пожалуй, его улыбку можно смело считать за ответ. Хоа с Чимином управляются с заданием намного быстрее остальных и, что самое интересное, их поцелуи и укусы в отношении друг друга никого из себя не выводят. В данном конкурсе по решению секретаря Чхве нет победителей. Каждому из шестерых участников выдаётся по одной бутылке шампанского. Теперь у Юнин на руках оказывается целых две. Однако вместо того, чтобы открыть одну из своих, она подбегает к проходящему мимо официанту и берёт у него ещё один бокал шампанского, чуть ли не залпом опустошая его. Оглядываясь, она видит, как на неё надвигается Ыну. Секунда, и он присаживается перед ней на корточки, дабы обратно надеть на неё туфли. Смущённо прикрывая ладонью рот, Юнин аккуратно подставляет под руки парня свои ступни, чтобы поочерёдно поместить в туфли свои маленькие ножки. Уже будучи сидящим на диване, Тэхён зло следит за тем, как его вконец обнаглевший товарищ надевает на Пак каблуки, а после, вставая на ноги, какого-то чёрта проводит ладонями по её открытым плечам. Да что вообще происходит? Кем он себя возомнил, а? Какого, мать его, хрена продолжает публично прикасаться к ней? Может, таким образом он хочет показать окружающим, что они якобы встречаются? Если так, то ему лучше в понедельник не выходить на работу. В противном случае Тэхён не знает, что с ним сделает. По стенке размажет! — Идём дальше, — громкий голос ведущего-секретаря привлекает к себе внимание каждого, кто так или иначе находится рядом. — У следующего конкурса названия как такового нет. Но для него мне понадобится до пяти пар. Прошу вас, выходите. И не переживайте – конкурс абсолютно безобидный. — Пойдём? — Ыну лукаво улыбается и протягивает Юнин руку. — Что-о, опя-ять? — заплетающимся языком тянет Пак, прижимая к себе обе бутылки с шампанским. Украдкой бросая взгляд в сторону дивана, она замечает, как до этого не участвующие ни в одном конкурсе пары начинают вставать и идти на центр площадки. Тогда же она замечает и Тэхёна. Только вот видок у него такой, будто бы он сейчас подорвётся с места и сотрёт в мелкий порошок всё, что видит. Отчаянная ярость продолжает закипать в его сердце, выплёскиваясь наружу, как ядовитые пары гейзера. Особенно оно заполняется глухим бешенством, когда Юнин всё-таки соглашается и идёт вместе с Ыну участвовать в третьем конкурсе. Они точно также, как и до этого, встают друг напротив друга в ожидании, когда секретарь Чхве поподробнее расскажет им об условиях нового состязания. — Значит так, друзья мои, основная суть конкурса заключается вот в чём: мы наклеиваем на женскую половину участниц стикеры и даём мужской части возможность запомнить, куда эти стикеры были приклеены. Затем мы завязываем каждому мужчине глаза и засекаем время. Задание мужчин – снять стикеры с женской половины участниц, не используя рук. Кто быстрее снимет все стикеры – становится победителем. Всем всё ясно? Каждый из участников кивает. Юнин тоже кивает, хотя у неё перед глазами всё начинает плыть. Постепенно. Она даже не особо пытается влиться в суть происходящего. Просто потому, что выпила, в её понятии, уже настолько много, что не может более стоять на ногах. Но она стоит. Вот только не знает, сколько ещё простоит. Спустя какое-то время секретарь Чхве и его помощник наклеивают на каждую девушку стикеры, причём наклеивают их на самые разные части женского тела, затем отходят в сторону, дабы мужчины запомнили, где именно расположены эти стикеры, и уже после завязывают мужской половине участников глаза, подводят их к своим партнёршам и запускают таймер. Кто больше за полторы минуты снимет стикеров, тот и выиграл. Конечно, самым оптимальным вариантом всем видится использовать рот и губы. И Ыну не становится тем, кто выбирает какой-либо другой способ снять с Пак наклейки. Он наощупь находит её плечи и затем опускается ниже, вставая на корточки, а когда определяет, где конкретно на её теле наклеены стикеры, то начинает зубами их отклеивать. Всё идёт хорошо. Времени до конца остаётся примерно полминуты. Многие уже заканчивают. И Ыну тоже заканчивает. Но когда он решает снять с Юнин наклейку, которая расположена чуть ниже уровня её живота, Тэхён не выдерживает роль хозяина положения до конца. Он, уже не заботясь ни о Юнджи, ни о своих коллегах и подчинённых, подскакивает с дивана и, аллюром подходя к стоящему на корточках Ыну, отталкивает его назад, отчего тот практически падает на пол, но вовремя успевает подставить под себя локоть. Ыну срывает с глаз повязку и воззряется на друга бешеными глазами. — Ты что творишь?! — Хватит, — спокойно отвечает ему Тэхён и, отклеивая с паха Юнин стикер, мнёт его и отбрасывает в сторону. — Достаточно конкурсов на сегодня. — Да мы только начали! — Ыну в ярости. Поднимаясь с пола, он демонстративно отпихивает от Юнин Тэхёна, толкая того в грудь. — Чего ты вообще лезешь? — Она пьяна, — зычно произносит Тэхён и кивает на Пак подбородком. Та стоит, качается и даже не считает нужным хоть как-то встрять в мужскую стычку. — Ты что, не видишь? Ей домой надо. — Даже если и так – я сам отвезу её. Она пришла сюда со мной, а не с тобой. Так что будь добр – отвали! — Куда ты повезёшь её? Сам без пяти минут под градусом. — Тэхён, оставь их, — к Киму сзади подбегает Юнджи, что тотчас пытается утянуть его в противоположную сторону. — Пускай сами разбираются. — А что, собственно, происходит? — вмешивается в сею заварушку секретарь Чхве. — Что-то не так, господин Ким? — Много, что не так! — срывается на крик Тэхён. — Особенно много что не так с этим обалдуем! — Я обалдуй? Ты себя-то со стороны видел, нарцисс хренов?! — орёт в ответ Ыну. — Ребят, успокойтесь, пожалуйста, — как и к Тэхёну сзади подошла Юнджи, так и к Ыну сзади подходит Чимин. — На вас уже люди смотрят. Угомонитесь. — Да и пускай смотрят! Он меня уже вконец достал! — Ыну показательно тычет пальцем в сторону Тэхёна. — Маменьким сосунок – патологический себялюбец! — За языком следи. Скажешь что-то подобное ещё раз, запомнишь этот раз надолго. Обещаю, — наличие угрозы в голосе мужчины вызывает у Ыну ещё большее желание поставить его, наконец, на место. — Тэхён, пожалуйста, не надо. Давай уйдём? — снова умоляет мужчину Юнджи, но тот её не слушает. — Рожу поправь – пафос потёк, — Ыну смотрит на товарища с дьявольской ухмылкой и диким желанием придушить. — Мальчики, а ну, прекратите! — неожиданно для всех в общую перебранку вмешивается внезапно проснувшаяся Юнин. Она трясёт головой и пытается прочистить горло. — Хватит уже орать. Голова от вас болит. Просто… Ыну, пожалуйста, отвези меня домой. — Я тебя с ним не отпущу, — ставит перед фактом обоих Тэхён и, отцепляя руку от тисков Юнджи, делает шаг навстречу к Юнин. — Я сам отвезу тебя. — Да ты-то тут вообще каким боком встрял, а?! — горланит Ыну и снова толкает Тэхёна в грудь. — Не лезь, тебе говорят! — Думаешь, если будешь громче на меня орать, я буду тише тебя слушать? — Тэхён не толкает друга в ответ, а только обводит запястье Пак пальцами и тянет её на себя. — Захлопнись, — Ыну также хватает Юнин за руку и тянет её в свою сторону. — Да ну хватит уже! — момент, и Юнин вырывает обе руки из мужской хватки и закрывает ладонями лицо. — Я ни с кем из вас не поеду! Оставьте меня! — она мгновенно находит среди всех окружающих её лиц лицо брата. — Чимин, пожалуйста, уведи меня отсюда. — Пошли! — Пак пробивается через всех к сестре, обхватывает её спину ладонью и уводит в сторону. — Что ж мне с тобой делать-то, а? Горе ты моё луковое. Ай-щ… — ругается он себе под нос, потому как не может держать это срамословие, ровно, как и эмоции, в себе. — А здесь нет никакого помещения, где она могла бы пересидеть, пока этот сумасшедший дом не кончится? — Хоа точно также подходит к подруге и обнимает её за плечи. Да уж, нелёгкая доля ей выпала. Создать вокруг себя такой кипишь, даже не осознавая этого… Юнин, бедная Юнин. А ведь возникновение большинства проблем здесь объясняются именно её самоличным присутствием. — Есть, наверное. Но сейчас такое время – все кабинеты закрыты. Если ключи у кого-то и есть, то только у дежурного. Но когда я его найду, её уводить уже никуда не надо будет, — Чимин начинает усердно думать над тем, что же ему делать с Юнин. Куда он может её отвести, чтобы не оставлять здесь, где шумно, душно и людно? Ей нужен покой. Ей нужно хотя бы полчаса посидеть в полной тишине. Чтобы протрезветь. И прийти в чувства. А ещё ей нужно хотя бы какое-то время побыть подальше от её воздыхателей. Что один, что второй – оба ей проходу не дают. — Чимин, — на плечо Пака ложится ладонь, после чего прямо перед ним возникает Тэхён. — Я дам тебе ключи от своего кабинета. Отведи её туда. Пускай там побудет. — Да сейчас! — сразу же возмущается поступившему предложению Чимин и сильнее прижимает к себе полусонную сестру. — Оставь её хоть на один вечер в покое. Устроил здесь чёрт знает что. Ревнуешь её к собственному другу, с которым у тебя, как мне казалось, очень доверительные отношения. Причём ревнуешь на пустом месте. — Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Просто отведи её ко мне в кабинет. Все остальные помещения всё равно закрыты, — отрезает Тэхён и показывает Паку связку ключей. Тот, недолго думая, всё-таки берёт их и затем вместе с Юнин шагает на выход, перед этим попросив Хоа остаться здесь, вместе со всеми. Тэхён же изнурённо протирает ладонью лицо, после чего убирает руки в карманы и внутренне сжимается, но не от холода, а от дрожи, которая сотрясает всё его тело. Кажется, он перегнул палку. Кажется, ударил в крайность. Не нужно было так остро реагировать на простое совместное участие Юнин и Ыну в одних и тех же конкурсах.* * *
Шаги возле знакомой двери замедляются поневоле. Но прежде чем входить в свой кабинет, Тэхён кладёт ладонь на металлическую ручку и прислоняется лбом ко створу. Ему стыдно. Теперь уже за себя и за своё поведение. В какой-то степени он даже рад, что большую часть сегодняшнего вечера Юнин пробыла в кураже. Потому что завтра она, скорее всего, не вспомнит, как он вёл себя. И слава богу. Если по факту, Тэхён не из тех людей, которые вообще умеют стыдиться чего-либо, особенно своих поступков или образа действий. Однако его поведение сегодня в отношении Ыну, Юнджи, Чимина, сотен гостей и, в частности, Юнин было максимально антиобщественным. Некрасивым и недостойным взрослого мужчины. Глухо надавливая на ручку, Тэхён неспешно входит в свой кабинет и, замирая на пороге, облокачивается головой о дверной косяк. Как только Чимин отвёл Пак к нему в кабинет, он практически сразу ринулся туда, заблаговременно дождавшись, когда сможет остаться с Юнин наедине. Потому что ему нужно поговорить с ней. И, если она изъявит не столько желание, сколько возможность его слушать, он хотел бы перед ней извиниться. За свою слепую ревность и ядовитый язык. Что же он может с собой поделать, если она действует на него как красная тряпка на быка. Как кролик на удава, заставляя терять его и голову, и самообладание и всё остальное. Со всеми этими мыслями Тэхён проходит внутрь кабинета и, бесшумно закрывая за собой дверь, семенит к дивану, на котором лежит Юнин, прикрыв глаза и поджав под себя коленки. Она… спит? Действительно спит? Тэхён легко улыбается уголками губ, затем, оказываясь возле софы, на которой она лежит, берёт с ручки дивана синий клетчатый плед, накрывает им её, а сам падает на пол. Мгновение, и он срывает с шеи галстук, кладёт локоть правой руки на своё колено и откидывает голову назад, обводя взглядом потолок. — Юнин-Юнин, — протяжно выдыхает Тэхён и проходится кончиком языка по своим губам. — Что ж ты мной делаешь, а? В кого я превращаюсь рядом с тобой? — он поворачивает голову в сторону и смотрит на Пак боковым зрением, пока та тихонько посапывает. Тогда Тэхён решает развернуться к ней лицом и поднести к её губам указательный палец, чтобы дотронуться им сначала до них, а затем снизу вверх провести костяшками пальцев по её щеке. Невесомо гладя Пак по лицу, Тэхён ставит левый локоть на мягкую поверхность дивана, подпирает голову ладонью и продолжает водить пальцами по бледной коже её мины, но внезапно останавливается, когда Юнин ни с того ни с сего меняет положение тела, непонятно каким образом находит его руку и прижимает тыльную сторону его правой ладони к своей щеке. — Тэхён… Любимый… — мечтательно шепчет она и трётся щекой о мужскую руку, не открывая глаз. Слыша её обращение, Тэхён счастливо улыбается. Любимый? Она правда произнесла это вслух? За всё то время, что Юнин находится в Сеуле, ни разу, ни разу он не слышал, как она говорит, что любит его. Зато сколько раз эти слова произносил ей он. Но произносил он их не потому, что ждал от неё чего-то такого же, а для того, чтобы она помнила каждую, сука, минуту своей жизни, что он любит её больше чем луну и звёзды и, если, не дай бог снова потеряет, ему останется только умереть. — Неужели я дождался? — закусывая нижнюю губу, Тэхён подаётся чуть вперёд и невесомо целует Пак в лоб. — Ты любишь меня, — повторяет зачем-то он, с наслаждением наблюдая за тем, как она обнимает его ладонь и даже во сне продолжает жаться к ней щекой. — Ангел мой, знаешь, а ведь верно говорят, что без любви человек не живёт, а просто существует. Очевидно, ты — самый яркий свет в моей жизни. Это могло бы объяснить, почему я чувствую себя так хорошо рядом с тобой, — снова целует Юнин в лоб, но уже не отстраняется, а остаётся лежать рядом с ней. — Я пленён тобой, Пак Юнин, и для меня это лучшая награда в жизни. Какое-то время они лежат вместе, вдыхают запах друг друга, всё теснее прижимаясь друг к другу, смиренные и притихшие под властью светлого, переполняющего их чувства, что называется любовью. Тэхён прикрывает веки, трётся щекой о женский лоб и остаётся лежать в таком положении вплоть до того момента, пока до его слуха не доносятся быстро приближающиеся к кабинету шаги. Открывая глаза обратно, он оглядывается через плечо и видит Ыну. Не злого, не сердитого, каким он был пятнадцать минут назад. А такого, каким он бывает обычно – спокойным и уравновешенным. — Ну, как она? — он с очень тревожным выражением лица подходит к дивану и, упираясь ладонями в колени, наклоняется вперёд, пытаясь высмотреть, как Пак себя чувствует: не тошнит ли её и всё в таком духе. — Нормально, кажется, — лаконично отвечает другу Тэхён, затем тянет свою руку, что до сих пор находится в объятиях Юнин, на себя, а заодно и целует тыльную сторону её ладони. — Слушай, Ыну, — косится на парня и виновато опускает глаза в пол. — Я тебе там… много лишнего наговорил. Это было сказано на эмоциях, не серьёзно, поверь. Короче… извини. Я не хотел орать на тебя, — Тэхёну едва хватает сил договорить начатое до конца, потому как он не привык извиняться. Ни перед кем и никогда. — Обсудим это как-нибудь в другой раз, — отвечает ему Ыну и выпрямляет спину. — Сейчас нужно решить, что делать с Юнин. Не может же она тут на ночь остаться. Офис на выходные же закрывают. — Вы все уже здесь? Ничего себе. Популярная же у меня сестра, прям с ума сойти, — следом за Ыну в кабинет влетает Чимин, который до этого бегал вниз, в актовый зал, чтобы забрать оттуда сестринские вещи – ридикюль и шубку. — Так, я уже вызвал такси, поэтому сейчас её надо разбудить, спустить вниз и отвезти её домой. Сама же она не дойдет. — Я поеду с ней, — Тэхён, не раздумывая, вызывается быть добровольным сопровождающим. — Нет, я поеду, — вторит товарищу Ыну, после чего они переглядываются и шлют друг другу явно недоброе выражение лица. Они же сейчас не начнут снова собачиться, верно? — Мальчики, никто из вас с ней не поедет. Я поеду, — успокаивает парней Чимин, но затем решает всё-таки пояснить свои слова: — У нас дома жуткий бардак. Если она потом узнает, что кто-то из вас был у нас в квартире… Мне сразу секир-башка будет. Так что оставайтесь-ка оба здесь. К тому же вам гостей развлекать нужно. Праздник всё-таки ещё не закончился, — после последней фразы Чимин обходит диван с другой стороны, садится на софу рядом с ногами сестры и легонько тормошит её за лодыжку. — Юнин-а, просыпайся. Нам ехать пора. — М-м… — Пак, подобно котёнку, прячет за руками лицо, а спустя секунду, цепляясь пальцами за лежащее рядом предплечье Тэхёна, подвигается к нему ближе и ложится на него щекой. — Не хочу… не хочу никуда ехать… Хочу остаться с Тэхёном… — бубнит она и, причмокивая языком, чуть приподнимается и снова падает щекой на мужское плечо. Ыну щурится и отворачивается. Ему неприятно лицезреть сию картину. — Тэхён-а…? — зовёт Кима Юнин, слегка приоткрывая глаза. — Да, родная? — мужчина касается губами макушки женской головы, вдыхая такой приятный, самый любимый запах. Её запах. — Он так… так хочет с тобой познакомиться… — бормочет Юнин и опять проваливается в сон. Тэхён, поначалу жавшийся к её голове, резко отстраняется и супит брови, пытаясь заглянуть девушке в уже закрытые глаза. — Кто? — спрашивает у неё Тэхён, принимая более ровное положение тела. — Кто хочет со мной познакомиться? — Так, слушайте, давайте-ка это… Завязывайте, — Чимин влезает в этот неоднозначный разговор, поскольку чувствует, что им с сестрой более нельзя задерживаться, иначе Юнин наговорит Тэхёну того, о чём, будучи трезвой, боится даже думать. Затем он встаёт на ноги, чуть отпихивает от сестры Тэхёна, просовывает ладони под её телом и подхватывает её на руки. — Можете нас не провожать. Идите к гостям. Я сам до такси дойду. Стоит Чимину выйти с Юнин на руках из кабинета, как Ыну сразу же спешит пойти вслед за ними, однако вовсе не для того, что нагнать их и поехать вместе с ними, а просто для того, чтобы убедиться, что с Юнин всё будет хорошо. Хотя что с ней может случиться? Она же всю дорогу до дома будет под присмотром брата. В это же время из кабинета выходит Тэхён. Но он, в отличие от Ыну, не останавливается в коридоре, а замирает на входе и устало облокачивается о дверной косяк. Он смотрит на то, как его маленькая девочка с каждой секундой отдаляется от него, и думает над тем, а действительно ли её едва внятный бубнёж три минуты назад был следствием затуманенного рассудка, а не мучительным желанием рассказать ему то, что он, по её мнению, пока что не имеет права знать?