Я не буду ждать утра, чтоб не тратить больше сил.
Смотри на звезду — она теперь твоя.
Искры тают в ночи, звезды светят в пути.
Я лечу и мне грустно в этой степи…
Закатное солнце коснулось мягкими лучами заветренных стен и крыш некогда процветающего города. По заросшему сорняками и мелким кустарником футбольному полю от трибун протянулись длинные тени. Наемник курил, устроившись на уцелевшей скамье, плевал себе под ноги да катал измазанным грязью ботинком подвернувшуюся кость, так сразу и не определишь, человеческую или звериную. Одиночка стоял рядом, прислушиваясь к звукам перестрелки, и заряжал магазин автомата. Над ЧАЭС кружили военные вертолеты, поливая территорию почти беспрерывным огнем. Фанатики огрызались выстрелами из РПГ и «гауссок», порой весьма успешно. Уже два «крокодила» повернули назад, оставляя за собой след из густого черного дыма. Им на смену пришли новые. — Думаешь, стоит еще подождать? Если вояки займут территорию раньше нас, вряд ли удастся пройти туда без потерь. С кем тебе предпочтительнее воевать? Шрам кивнул и швырнул окурок в «карусель». В наступавших сумерках закружившиеся вихрем искорки выглядели весьма красиво. Оба вспомнили, как в детстве игрались с тлеющими головнями из костра, раскручивая их как можно быстрее, выписывая в воздухе фигуры. Как же это завораживало… — В любом случае, стрельбы не избежать. Но я предпочитаю фанатиков. Авось, еще и премию выпишут… Предположение наемника оказалось ошибочным: военные вели огонь по всему, что движется. Никто не обращал внимания на то, что пробиравшиеся между брошенными машинами сталкеры тоже сражались с монолитовцами, будучи, фактически, на их стороне. Еще один подбитый вертолет попытался уйти на базу, но не дотянул, рухнув где-то за мостом. В стремительно краснеющее небо потянулся дымный столб. Сообщение о надвигающемся выбросе застало врасплох, когда они почти добрались до ворот. «Вертушки» взметнулись испуганными насекомыми, выпуская остатки боезапаса по цели, и устремились на базу. Фанатики не спешили покидать своих позиций, точно зная, что укрытие недалеко, продолжали высматривать возможного противника да клялись в верности всемогущему Монолиту, ниспославшему им сегодня столь серьезное испытание. — Три минуты. — Успеем. Стоявшие у ворот люди рухнули почти одновременно — один получил пулю в шею, второго скосило автоматной очередью. Третий укрылся за мешками с песком и принялся голосить, зовя «братьев» на бой с новым врагом. Брошенная за бруствер граната заставила его замолчать навсегда. Забыв про смертельную опасность, фанатики бежали по дороге, стремясь как можно скорей устранить новую угрозу, пускай и не такую значительную, как предыдущая. Наемник и одиночка предпочли уйти вправо от дороги, под защиту бетонных колонн и нагромождений блоков и труб, и двинули вдоль стены, в надежде, что рано или поздно им попадется хоть какая-нибудь дверь внутрь, или вход в подвал, где можно будет переждать разгул стихии — как ни крути, для монолитовцев выброс тоже является смертельным, — но ничего такого не попадалось. Одно радовало: в наступившей темноте их попросту потеряли. Когда до «начала конца» осталось около минуты, фанатики отступили в сторону железнодорожной ветки, ведущей к полуприкрытым воротам ангара, у входа в который при очередной вспышке молнии были замечены два бойца в черной «экзе», держащие прилегающую территорию под прицелом станковых пулеметов. — А вот и то, что мы искали, — кивнул наемник залегшему за рельсом одиночке. Стрелок заметно нервничал: отсчет пошел на секунды, и, если в ближайшее время они не окажутся в укрытии, скоро все будет кончено. Для него — точно. — Сколько у тебя гранат для подствольника? — Шесть. — Мочи. — Нужно подобраться поближе. Отсюда я не достану. — Так вперед. Я отвлеку. Если отстану, долго не жди. Секунд через десять, метрах в двадцати от его лежки раздались частые пистолетные выстрелы. Как наемник столь быстро преодолел такое расстояние, да еще и раненый, оставалось только гадать. Заживляющая сборка из артефактов, которую Стрелок успел соорудить для него во время их короткого привала у стадиона, не могла исцелить его столь быстро, хоть и придала сил. Видимо, у Шрама не было никакого желания проверять, как подействует на него очередной проведенный вне укрытия выброс. А раз даже он не хочет… первая граната разорвалась рядом с присевшим у вагона фанатиком. Стрелок быстро сменил позицию — в рельс тут же забарабанили пули — и пустил вторую гранату, метя в пулеметчика, но, в спешке, не рассчитал, впрочем, подранив парочку топтавшихся у забора монолитовцев. Яркая вспышка молнии и последовавший за ней оглушительный громовой раскат дезориентировали его, заставив на несколько мгновений вжаться в землю, чтобы не угодить под пули. Когда ощущения пришли в норму, он обнаружил, что теперь его пытается достать только один пулеметчик. Второй лежал на бруствере, бессильно свесив руки. Его ПКС еще дымился, обращенный стволом в алое инфернальное небо. Как в замедленной съемке, Стрелок увидел, как второй пулеметчик вздрогнул и потянулся к шее, из которой торчал метко брошенный нож, постоял несколько секунд, цепляясь за треногу, и тяжело осел на землю. Теперь стало ясно, что наемник решил сыграть ва-банк: дождавшись, пока фанатики отвлекутся на осыпающего их гранатами одиночку, он подобрался почти вплотную к их укреплению и нейтрализовал обоих пулеметчиков, попутно пристрелив еще парочку врагов. Его плащ мелькнул из-за второго бруствера. Стрелок едва успел перевести переключатель огня, чтобы сразить уже прицелившегося в него монолитовца, и тут же рванул к нему, пригнувшись почти до земли. Оставшиеся в живых фанатики отступали к воротам, на ходу паля, почти не целясь, разбрасывая смертоносные зерна, щедро, как сеятели. Похоже, им было уже все равно, попадут они во врагов или нет, ведь главное — удержать их на расстоянии, а остальное довершит выброс, который вот-вот должен случиться. — Быстрее! — сорванный голос наемника едва различим в вое ветра. Сам он уже добрался до ворот, попутно уложив еще одного монолитовца и ранив второго, который теперь лежал в трех метрах от спасительного укрытия и звал на помощь, но его «брат» прошмыгнул внутрь, предав его дальнейшую судьбу в руки их бога. А может, просто на него наплевав. Шрам прекратил его страдания выстрелом из пистолета и рванул следом. Вспышки стрельбы осветили темный зев ангара, но куда им до того, что творится над самой ЧАЭС. Стрелок преодолел последние метры и едва успел захлопнуть тяжелую створку, как снаружи началось светопреставление. Загрохотало и загудело так, что с потолка посыпалась штукатурка. Скрывавшиеся внутри фанатики были какими-то оглушенными и вялыми, разобраться с ними не составило особого труда. Подземный ход привел их прямиком в подвал под саркофагом. Здесь сопротивление врагов было еще более отчаянным. Даже стрелки с «гауссками» пришли. Еще бы, наверху находилась их база и центр управления, а в погасшем реакторе 4 энергоблока обреталось их главное сокровище — «Исполнитель желаний», он же Монолит, он же — самая большая и искусная иллюзия, вот уже не один год будоражившая умы самых отчаянных искателей приключений и быстрой наживы. Но никто из них так и не вернулся назад. Кроме… — Твой путь завершается. Иди ко мне. Раздавшийся в головах у обоих властный голос заставил застыть от неожиданности. — Ты тоже это слышал? Что за хуйня? — наемник выпал из ступора первым и тут же высказал свое мнение о случившемся. — Ты про голос? Я слышал его и раньше. Это их проделки. Завлекают, чтобы сбить с толку. Не обращай внимания. Док предупреждал меня об этом. Он говорил, что я уже рассказывал ему о таком. Не до конца помню… — Интересно девки пляшут… А как это происходит? Одиночка отвлекся на вынырнувшего из-за угла очередного фанатика и не расслышал его вопрос. — Что? — Как они это делают? А эти тоже слышат? — Да я откуда знаю?! Вот за этим я сюда и пришел. Понимаешь? Шрам склонил голову, обдумывая сказанное. Ему не понравились промелькнувшие в голосе Стрелка истеричные нотки. Их бою конца и края было не видно. Судя по показаниям детектора, наверху их поджидало еще, как минимум, человек пятнадцать. У кого хочешь паника может случиться. — Ладно. Разберемся… К полуночи на базе «Монолита» не осталось ни одного живого фанатика. Наемник отшвырнул в сторону пустой магазин от ВАЛа, присоединил новый и ласково провел пальцами по прикладу любимой винтовки. Спасибо конструкторам, сделавшим магазины этих двух «пушек» взаимозаменяемыми, иначе много времени пришлось бы тратить на перезарядку, а при таких обстоятельствах вряд ли он смог бы себе это позволить. Настойчиво зовущий голос раздражал. Шрам уже не раз посылал его во всевозможные пешие путешествия, как эротические, так и обычные, но дальние, как вслух, так и про себя, а в итоге лишь заставил своего спутника хмыкать и посмеиваться. Зато хоть напряженную обстановку разрядил, а то от кислой рожи сталкера уже самому грустно стало. Стрелок устало привалился к нему плечом и «залип» в ПДА, выискивая, как пройти дальше. — А может, хоть одним глазком взглянем на эту хреновину? Уж больно настойчиво зовет. — Тебе так охота лишние рентгены схлопотать? Здесь и так «фон» повышенный, а представляешь, что там творится? — Да уж… — Кажется, нашел. За углом должна быть лестница. Идем? Наемник кивнул и последовал за рванувшим вперед одиночкой. В центре управления их поджидали новые враги. Оба, конечно же, ожидали чего-то подобного, но того, что их будет не меньше, чем в самом саркофаге… а они все шли, выскакивали из-за углов, монотонно выкрикивали свои угрозы и ругательства… и гибли за своего навязанного бога и покровителя, имя которого еще предстояло узнать… Эхо металось по полутемным коридорам, теряясь где-то в самых дальних уголках, скрипели аварийные лампы под потолком, звенели, ударяясь о бетон, отстрелянные гильзы. Бой вышел не менее трудным, чем предыдущий. Казалось, что оружие в натруженных руках потяжелело раза так в два, или даже больше, — поднимать его становилось все труднее. Когда последний монолитовец сполз по дверному косяку, заливая пол кровью, не наступило ни радости, ни облегчения. Перед ними была странная круглая установка, помигивающая голубыми лампами. В центре ее располагалась до боли знакомая голограмма: Монолит, он же Исполнитель желаний. Точно такая же, только побольше и пореалистичнее, была в саркофаге. — Хотел взглянуть? Любуйся, — одиночка указал на голограмму и отошел в сторону, пропуская Шрама к установке. — Занятно. И как это хреновина работает? — Не знаю. Но нужно как-то ее отключить, или, даже лучше, сломать, чтобы не было новых зомби, и новых фанатиков. Понимаешь? Если это сделать, «Исполнитель» исчезнет и сюда перестанут стремиться. — И где тут рубильник? — Плевал я на рубильник! — как-то уж слишком нервно выкрикнул Стрелок и принялся расстреливать установку из автомата, метя все больше по лампам, которые чем-то его раздражали — то ли цветом своим, то ли формой. Шрам направился назад, желая переждать акт деструкции в соседнем помещении — его уже тошнило от этой непрекращающейся пальбы, но дверь оказалось запертой. Видимо, от сквозняка захлопнулась, или охранная система сработала с опозданием. Пришлось сесть в угол и терпеть. Голограмма погасла только когда разлетелась последняя лампа. Сталкер удовлетворенно кивнул, машинально сменил отстрелянный магазин и повесил автомат на спину. — Легче стало, неврастеник? Башка уже трещит от твоего бабаханья. Так хотелось, чтоб у тебя ствол разорвало… — Спасибо. Ты мне тоже очень дорог. — Здравствуй, Стрелок, я вижу, у тебя ко мне много вопросов. Задавай… Истинное божество явилось. Но не к верным рабам своим, а к незваным гостям, вторгшимся в его обитель и попутно умертвившим его паству. На месте, где только что была голограмма «Исполнителя», теперь проецировался человек в лабораторном халате. Его голос не был властным, скорее, он был каким-то всезнающе-уставшим, так взрослый разговаривает с ребенком, который задает слишком много вопросов: с одной стороны, любопытство должно быть удовлетворено, а с другой, как же надоело объяснять простым языком очевидные вещи… Разговор сталкера с представителем «О-сознания» продлился недолго, от силы, минут десять-пятнадцать. И ради этого им стоило идти по трупам, рискуя на каждом шагу собственной жизнью? Когда ответы на все вопросы были получены, «осознанный» предложил им присоединиться к проекту, чтобы Зона могла и дальше расширяться, но оба ответили отказом. — Вот еще, — пробурчал Шрам, — нас и тут неплохо кормят… Голограмма исчезла и зал затопила кромешная темнота. Наемник щелкнул фонариком и пошарил лучом по стенам. Дверь так и не открылась. Вскоре им удалось отыскать выход из лаборатории. Обшарпанная лестница без перил вывела их в тесный тамбур. Наружная дверь была давно сорвана с петель и валялась неподалеку, изрешеченная пулями. Чуть дальше виднелось несколько уже знакомых по «Радару» меток фанатиков — отрубленных голов на кольях. Рядом лежал труп в камуфляже «урбан» и темно-зеленой «разгрузке». За ними виднелся отсвечивающий стальным «телепорт», будто бы вертикальная лужа ртути колыхалась. — А помнишь, как ты гнался за мной через эти штуки? — Как такое забыть? Мне еще Лебедев тогда электромагнитную пушку выдал, чтоб твою пси-защиту сломать. Ее по виду, кстати, от «гаусски» не отличить. А вот была бы это «гаусска», амнезией бы ты не отделался. — Жалеешь, что не убил меня? — Пока нет. Посмотрим, к чему приведет то, что ты задумал. Если какая-нибудь фигня случится, сам будешь виноват. Я только спину прикрывал и на шухере стоял. Но, если после этого выбросы прекратятся… — Ты можешь не идти со мной дальше. — Вот еще! А вдруг там самое веселье? — Насчет веселья, не уверен. А вот насчет «самого» … — Эй, ну хорош уже сопли на кулак наматывать. Пошутил я. Если после того, что ты задумал, прекратятся эти гребанные выбросы… сам понимаешь, мне есть смысл в этом поучаствовать. Путешествие по «телепортам» — то еще «удовольствие». Каждый раз как будто в пропасть ныряешь. А в условиях боевых действий даже секундная дезориентация может привести к фатальным последствиям. Остатки некогда огромной армии фанатиков рассредоточились по крышам АЭС и прилегающих построек, и теперь всеми силами старались испортить им и без того трудное дело. Пытаясь достать очередного снайпера с «гаусской», Шрам лишился любимого оружия — раскаленный снаряд врезался в ствольную коробку — перед смертью винтовка спасла ему жизнь. Еще через пару телепортирований ему удалось расквитаться со своим неудачливым убийцей, расстреляв его из пистолетов. Подобрав оружие фанатика, Шрам ухмыльнулся и тут же пустил его в дело, убирая цель на соседней крыше. — Тоже ничего, но тяжелая, — отметил он и последовал к следующей аномалии, где его уже поджидал Стрелок. «Монолитовцы» не только были привычны к использованию «телепортов», но и сами умели при помощи каких-то приспособлений их создавать. Трое возникли перед ними, как будто бы из неоткуда, рядом с генераторами, еще пятеро вылезли из «четвертого» измерения после того как они разделались с теми, кто уже сидел на площадке, заставленной контейнерами. Поднимавшийся первым сталкер вскрикнул и съехал по лестнице, чуть не врезавшись в лезшего следом Шрама. — Опять плечо прострелили. Уже второй раз за месяц. Ну что за непруха, — буднично, даже с улыбкой, пояснил он, как будто речь шла о порванных штанах. Фанатики наверху победоносно загалдели, требуя подняться к ним и умереть как подобает мужчине. — Вам надо, вы и спускайтесь, — ответил наемник и выставил средний палец. Они этого жеста, конечно же, не увидели, а вот сталкер его очередную выходку оценил и, спешно перевязавшись, запустил им в подарочек гранату. Самый любопытный «монолитовец» свесился с крыши, желая посмотреть, где засели враги, и получил пулю точнехонько промеж линз противогаза. — Братья, у нас убитый! — Отомстим за павших братьев! Вторая граната заставила их заткнуться, но вскоре они загалдели вновь, требуя подняться к ним и сразиться. — Ну, прямо как дети, — всплеснул руками наемник и швырнул наверх кусок кирпича, который наученные горьким опытом фанатики встретили воплем «Граната!». — Я наверх. Как долезу, кидай третью по моему сигналу.Он уже крепко спит — слишком сладкая боль.
Не горит, не горит, утихает огонь.
Когда утро взойдет, он с последней звездой
Поднимется в путь, полетит вслед за мной…
Небо стремительно светлело. Усилившийся ветер неприятно холодил кожу, кусал свежие раны, заставляя их болеть, даже несмотря на принятый анестетик. Путь к лаборатории «О-сознания» был свободен. И снова никакой радости от достигнутого результата. Только облегчение от мысли, что все наконец-то закончилось, жуткая усталость и предвкушение близкого отдыха толкало вперед, заставляя идти по очередному полутемному коридору, в конце которого виднелось мягкое зеленое свечение. В огромных стеклянных колбах, наполненных желтоватым физраствором, лежали люди, те самые, что пожертвовали собой, чтобы соединиться с ноосферой. Их обнаженные тела были живы: пальцы шевелились, слегка вздымались и опадали ребра, расправляя легкие, чтобы усвоить подаваемый по трубкам кислород; но сами они были не здесь. — Чет я не понял. Если их разумы там, — наемник указал вверх, — то зачем им живые тела? — Но ведь разум не может существовать сам по себе. Ему нужно за что-то держаться, чем-то питаться. Сам до конца не пойму, как это работает. Но одно я знаю наверняка: их можно убить. Автоматная очередь вдребезги разнесла первую колбу. На пол хлынули потоки физраствора вперемешку с кровью. Тело задергалось сильнее, выгибаясь в беззвучном крике, заскребло скрюченными пальцами, загребая осколки стекла. Не успело оно успокоиться, как тишину разорвали новые выстрелы и новый грохот и плеск. Вскоре с «О-сознанием» было покончено.Когда утро взошло, успокоилась ночь,
Не грозила ничем, лишь отправилась прочь.
Он еще крепко спал, когда слабая дрожь
Мелькнула в груди. С неба вылился дождь…
ЧАЭС имени Ленина осталась за спиной. Оставаться там не хотелось даже на лишние пять минут. После небольшого совещания, было решено идти на восток. Почему именно туда? Да потому, что так к поднимающемуся из-за горизонта солнцу ближе! Это показалось настолько логичным, что даже не подлегло обсуждению. Вскоре они уже брели через широкое поле в направлении небольшой рощицы, которая буквально манила своей зеленой безмятежностью. Глазам было больно смотреть на яркие блики утреннего солнца, отражавшегося в выпавшей росе. Поле густо заросло ромашкой и маками. Кое-где виднелись желтые островки зверобоя и белые космы степного ковыля. В воздухе раздавалось тихое гудение, издаваемое беспечно кружащими среди цветов дикими пчелами. — Я не знаю, правильно ли я поступил, и, наверно, никогда не узнаю, — говорил одиночка, любуясь севшей на руку бабочкой-капустницей. — Но я сделал выбор. Надеюсь, он был верным. — Что ж, по крайней мере, оба живы остались, а значит, в случае чего, можно еще что-нибудь придумать…