Осколки прошлого

            Вчера она даже не успела проанализировать по какой шкале её взволновал поцелуй Андрея. Наскоро поужинав, приняв душ, легла и провалилась в сон. Проснулась от того, что Чуня по-хозяйски бродил по её постели. Она забыла его закрыть ванной. Ей надо учиться быть хорошей хозяйкой. Разрешив котёнку понежиться на одеяле, под которое, замерзнув, залезла под утро, ушла умываться. Августовские ночи сигналили о приближающейся осени, но к солнцу эти посылы не относились. Оно ещё не поднялось над верхушками деревьев, но уже вступило в свои права, заливая светом и согревая теплом остывшую за ночь землю. Выйдя из ванной обнаружила Чуню под дверью.       - И дух свободы нам сладок и приятен? Чуня, если хочешь стать москвичом, должен забыть об этом. Чуня прислушался к наставлению, остался у двери, и замолчал. Открыв створки шкафа, Рита перебрала вешалки с одеждой, и остановила свой выбор на белом льняном платье со вставками из шитья. Логику Томы, которой она руководствовалась, выбирая одежду, было не понять, но Рита призналась себе, если бы не импровизация подруги, всё было бы гораздо сложнее и скучнее. До завтрака еще было время, и, если уж Чуня так настаивает на утренней прогулке, Рита решила поработать на террасе. Взяв ноутбук открыла дверь и остановилась, не веря глазам. За столом сидел Ткачёв. Выглядел довольным, пил кофе, подливая из серебристой джезвы. Перед ним стоял ноутбук, вазочка с конфетами Коровка, и лежала пачка свежих газет. Рита это поняла по специфическому запаху типографской краски.       - Привет, - он дотронулся до ее руки и слегка сжал пальцы. - Как самочувствие? Ничего не болит? Кофе будешь? - Спросил, не отпуская её ладошку.       - Привет. Я как-то здесь к чаю привыкла. Ей показалось, он потянул ее руку вниз, и по закону жанра, она должна была наклониться и поцеловать его. Но он встал сам, слегка приобняв, чмокнул её в щеку, и усадил на стул напротив себя.       - Люблю большие столы. Чтобы сидеть свободно, и всё было под руками. Налив кофе, Андрей поставил чашку на овальный керамический поднос, положил рядом конфету, и пододвинул его Рите.       - Ты пьешь с сахаром, или со сливками?       - И с тем, и с другим, и с конфетой. Добавила две ложки сахара, плеснула сливок, сделала глоток.       - Я почему-то так и думал. Не было в ней кокетства или умысла угодить, или подыграть, она всё делала искренне, и смеялась, и удивлялась, и сердилась.       - Почему ты так думал?       - Потому, что ты такая, какая есть. И ты не будешь отказывать себе в удовольствии только потому, что я пью черный кофе. Она вытянула шею заглядывая в его чашку.       - И часто тебе приходится сталкиваться с такой фальшью? Женщины лгут чаще? - Спросила с сочувствием и с особым тайным интересом.       - Некоторые не лгут, они живут, существуют в этом. Для них это как профессия. А по работе, конечно мужчины. Это называется стратегия. Он ловко свернул от темы женщин. Что ж, это естественно. Высокий, красивый аристократичный, наверняка пользуется их повышенным вниманием. Достаточно вспомнить Татьяну Анатольевну. Её приценивающийся, заинтересованный взгляд, лилейный голосок, напор, с которым она пыталась оторвать Андрея от Риты, для отдельного фото.       - Тебе нравится твоя работа? Вчера с детьми ты проявил себя как настоящий педагог.       - Педагогом я стал случайно. Искал подработку, предложили несколько часов преподавания. Потом добавили. Фирма где я работал закрылась, а в институте была стабильность, и даже перспектива. Предмет не профилирующий, ни с вас, ни с меня, спроса большого не было. Может и проработал бы там всю жизнь, если бы не случай. Сейчас меня всё устраивает, как говорится, я на своём месте. За своим столом. Сдвинув чашку и ноутбук, Андрей расставил локти по столешнице, и положил голову на кулак, не сводя с Риты глаз. Она также растянулась на столе, удивляясь тому обстоятельству, что взгляд Ткачёва не смущал открытостью и откровенностью. Она не пряталась от него, принимала без неловкости и зажима.       - Я тоже скоро буду функционером. У меня тоже будет свой стол, а может быть и кабинет. Похвалилась она.       - Если бы я умел рисовать как ты...       - Откуда ты знаешь, что я умею?       - Мольберт.       - Это так для души.       - А в работе функционера душе нет?       - А ты знаешь, есть. Не помню говорила я тебе или нет, что получила заказ от общественного совета, на написание книги об Александре Елагине?       - Кажется упоминала. Он художник.       - Он деревенский. Мой земляк. Я им с детства восхищалась, художнику ведь дано видеть больше, чем обычному человеку. Став старше даже разыскала несколько приметных мест с его картин. Ни тогда, ни потом, когда в институте защищала дипломную по его работам, меня ничего не смущало. А сейчас, здесь, я поняла, что в его картинах нет солнца, нет радости, нет будущего. Послала запрос в департамент по культурному наследию, и они откликнулись. Прислали более полный каталог, включающий работы из частных коллекций. Но и там - никакого просвета, и биография такая же скучная: школа, армия, институт. А ведь он закончил курс академической живописи, владел кистью в совершенстве, подавал большие надежды. Я бы поняла, если бы он был диссидентом, его бы притесняли, так нет. Я перекопала кучу архивов, и ты знаешь я его не вижу. - Она резко выпрямилась, порывисто сняла очки, и чуть прикусила кончик дужки. - Нет, он конечно есть, есть его фотографии, картины - его наследие. - Продолжила, также эмоционально. - Но ведь не мог же человек 60 лет быть в депрессии. Видеть только мрак и хмурь?       - Может быть он был алкоголиком? - Предположил Ткачёв.       - Скорее всего так и было, но ведь и у них бывают просветления, когда мир кажется прекрасен. Да, у нас суровый край, но бывают года, когда летом плюс 30, и осенью тепло, и зимы солнечные. У него ничего этого нет.       - Хочешь выяснить почему?       - Я обязана это сделать. В семьдесят четвёртом году в Москве была выставка его картин, это был единственный раз, когда он сам приехал. Ни разу он не присутствовал на съездах Союза художников, взносы у него высчитывали с гонораров, никто из художников его поколения не вспоминает о нем в своих мемуарах, а его биография, это перечисление картин по датам.       - Разве художнику недостаточно его работ? Зачем мне знать его биографию?       - Обывателю возможно и не надо. Обычно, в жизни всегда есть побудительные причины и мотивы, объясняющие поступки, наклонности, действия. Конечно, кому интересны мои мотивы и причины...       - Мне интересны. От проникновенности его голоса нервный холодок скользнул по позвоночнику, щёки вспыхнули бестолковым девичьим румянцем, когда Андрей резко встал и подошёл к ней. Ничего не нарушало застывшую тишину, кроме гулкого биения сердец. Обхватил её лицо ладонями, погладил большими пальцами мягкие губы. Его прикосновения были осторожными и нежными. Тело само потянулось к нему желая растаять, почувствовать новые, неизведанные ощущения.       - Мне интересно знать о тебе всё. Дыхание коснулось её приоткрытых губ, с трепетом он прижался к ним. Мягким теплом поцелуй растекался по всему телу. Андрей крепче прижал её к себе. У него сбилось дыхание, она отчётливо это почувствовала, и острое желание сладкой болью пронзило тело. Вчерашний поцелуй не стоял между ними, оба понимали, что будет следующий, и будет незримая грань отделяющие их от прошлого, и разделяющая их настоящее, и как скоро они её переступят будет зависеть только от них...       - Извините, я завтрак принесла. ...или вмешается судьба, в образе Людмилы, смущённо ставящей подносы на стол. Ощущая на губах вкус прерванного поцелуя, Рита потерлась носом о шею Андрея, призывая его взять себя в руки.             Одновременно зазвонили два телефона Ритин в комнате, и Андрея на террасе. Подняв трубку Андрей извинился и отошёл к пруду, Рита вошла в дом. Оба знали кто им звонит и тему разговора. Тамара, как всегда, не теряя ни минуты, забросала Риту вопросами о Ткачёве. На них было не сложно ответить. Один вопрос волновал и саму Риту, случайно ли здесь оказался Ткачёв? На это может ответить только он.             Перед глазами замелькали недавние события. Андрей отчетливо помнил каждое ощущение, эмоцию. Показалось странным, что будущие сваты и невестка заехали к нему по-родственному в гости, не известив об этом сына. Родителей понять можно, ни к чему молодых вмешивать в меркантильные, денежные дела. А Аллочкин интерес уловил, когда смущаюсь, опустив глаза, она попросила его поговорить с сыном по поводу, той женщины, с которой он попал в аварию. Понимал опасения и ревность будущей невестки. А вот сына, как оказалось, совсем не знал. Помнил его подростком - бунтарем. Объясняя свой развод с матерью, мог только надеяться, что когда-нибудь он его поймет. И он, кажется понял, и приехал к нему после школы. Пусть у них не было задушевных разговоров, но Ткачёв уважал его стремление чего-то достичь в жизни. Какие-то нюансы характера он возможно и не знал, но ложь из уст сына распознал сразу. В больнице он сказал следователю, что не знает женщину, с которой на них напали. Андрей понял - знает. И его догадка подтвердилась. Неведомая сила подняла его рано утром с постели, сила которой невозможно было сопротивляться. Андрею непременно нужно было решить этот вопрос с утра, как будто не было ничего важнее этого. Что он хотел ей сказать? Посмотреть в глаза? Именно эта, непонятная сила заставляла прыгать через ступеньки, метаться возле закрытой двери отделения. До дрожи обрадоваться изумленной, при виде него, Валентине. Уговорить её провести его к той женщине.       - Она спит.       - Так будет даже лучше, я только взгляну на неё. Замереть перед дверью, и чуть не рухнуть войдя. Животный страх проник под кожу, растворяясь в крови, кружа голову. Что это, как это, как это прошло мимо него? Почему сердце не подсказало? А ведь болело, саднило, думал из-за сына. Узнал ее, и сошел с ума. Отчаянно пытался собраться с мыслями, удержать равновесие на лице, под пристальным взглядом сестры. Чувства захлестывали. Не ожидал увидеть её так близко. Как тогда. Тогда в нём вскипела страсть, плоть, сейчас чувства были сродни отцовским, защитить, уберечь. От себя? Острые скулы на лице, которое он так хорошо помнил, теперь были поглощены опухолью. Губы бледные, покрытые сухой прозрачной пленкой, но ничто не делало её уродливой, в его глазах она по-прежнему оставалась красавицей. Той, что дышала молодостью, жизнью, наполняя и его душу целительным бальзамом. Расстегнув ворот рубашки, потянул галстук. Как же душно-то! Снял пиджак, перебросил его через спинку кровати. Сел, закрыл глаза и приложил горячие ладони к такому же раскаленному лбу, пытаясь успокоиться. Он перебирал пальцами её волосы мягкие и легкие как пух. Провел рукой по щеке. Рита улыбнулась во сне, но не проснулась. Как он хотел заглянуть в глубину её синих глаз, и с ужасом боялся этого. Что будет если она проснётся, придёт в себя и увидит его. Ведь понимал, что ничего кроме негатива его физиономия у Риты не вызовет. Любые чувства, от истерики, слез, и ругательств будут заслуженными. Он был готов к этому, и всё же хотел уберечь её.       - Вы хотели с ней поговорить. Я ведь предупреждала, что она спит. Напомнила о своём существовании Валентина.       - Мне достаточно на неё посмотреть. Именно так. Он считал себя физиономистом. Это помогало в карьере, работе. Ткачёв интуитивно угадывал скрытые мотивы оппонентов. Когда речь заходила о покупке или продаже активов холдинга, интуиция обострялась. Вкупе со знаниями и опытом это давало впечатляющие результаты, и дивиденды.       - Как часто здесь появляются мой сын? Выйдя из больницы, потерял контроль, хотелось напиться. Он пробовал уйти в запой, после того случая с Ритой. Хватило одного деструктивного утра, чтобы понять, что алкоголем проблемы не решить. Ему стало страшно, это был страх человека, который из ничего построил свою жизнь, но в ней не хватало любви, её он запер в клетке, в своем сердце, и сейчас готов был выпустить её, наплевав на все условности. Доехав до пристани, отключил телефон, и сел на речной трамвайчик, нужно было побыть одному, подумать. Идею с домом отдыха подсказала Валентина, ставшая его глазами, негласным осведомителем. Тишина, покой, и время, были необходимы Рите для реабилитации. Как не пытался Ткачев абстрагироваться от её жизни, честно не вмешиваться, жизнь сама неожиданно дарила ему второй шанс. Он не упустит его. Через стыд, страх, вину, докажет ей, прежде, что он мужчина, а потом если получится, то и свою любовь. Какие небесные силы помогли ему, и каких богов благодарить, но Рита услышала его. И простила.             Сейчас они здесь вдвоем, как на необитаемом острове, но за его пределами их ждёт жизнь, и невозможно навсегда спрятаться от звонков сына. Не важно, что связывало его с Ритой, Андрей не хотел об этом думать. Ей было неприятно всё, что связано с нападением, а значит и с Мишей. Он женится, и это его выбор. А свой, Ткачёв сделал давно, и шел к нему долгим тернистым путем, и заслуженной наградой ему стал поцелуй Риты, её доверие.       - Да, сын, слушаю тебя.             Из крана вырвался сиплый стон, в трубах заурчало, в раковину шлёпнулся шматок бурой субстанции.       - И это дом образцовой культуры быта! Это было не возмущение, скорее крик души. Последний гвоздь в крышку гроба. Но этого показалось мало. В дверях образовалась Аллочка в неглиже и томным голосом зажурчала:       - Мишутка, ты почему так рано встал? Это уже была горсть земли. Скорее лопата. Вопросы Аллы сыпались, перемежаясь легкими поцелуями, а ему слышался стук камней о гроб.       - Горячую воду отключили. - Попробовал отстраниться Михаил, считая это достаточным основанием для окончания романтической ночи.       - Поехали ко мне. Родители сейчас уйдут на работу.       - Мне вообще-то тоже на работу надо. Ответил резче чем хотел, из-за этого пришлось отозваться на её настойчивый поцелуй.       - У тебя сегодня суд в два часа. Аллочка продолжила заигрывания, всё ещё надеясь расшевелить угрюмого жениха.       - Нужно подписать кое-какие документы. Ему на самом деле необходимо было заехать в офис. Только там он мог остаться один. Аллочка фактически переехала к нему, не перевезла только зимние вещи.       - Ты из-за этого процесса такой бука в последнее время. Ты ведь говорил, что дело яйца выеденного не стоит.       - Ошибался. Всё оказалось не так просто. Мысли о Рите не покидали его ни на минуту, надежно обосновавшись в его голове. Возбуждение охватывало всякий раз, стоило вспомнить её прикосновения, тонкие пальчики, удерживающие на краю бездны, упругую грудь, подрагивающую от взволнованного жаркого дыхания. Неодолимое желание владеть ею, бесцеремонно вторгаясь в сознание, заглушая разум и логику. Угрызениями совести он не страдал, считал, что просто допустил ошибку. Поторопился. Нужно было действовать чуть хитрее. Не спрашивать согласия, а принести и положить перед ней ключи от квартиры. Или еще лучше, приехать за ней на Её машине, и отвезти в Её квартиру. Для осуществления такого грандиозного плана нужны деньги. Можно взять кредит, или взять у отца. Потом отдать часть, когда продаст свою квартиру. Но проблема заключалась даже не в этом, а в том, что Рита пропала. Разговаривать с Томой было тем еще удовольствием, но как он ни старался, как не выкручивался, местопребывание подруги она не рассекретила. Сказала только, что та отдыхает, и намёка не дала, здесь или за рубежом. Миша даже нашёл пару её однокурсников, которые были не в курсе где она, также, как и хозяин магазина. Возможно, она уехала в свой город, но вырваться туда Михаил не мог, не пускали дела. Досада на самого себя, на обстоятельства перетекала в беспомощность, которая выводила из себя. Меньше всего ему хотелось сейчас кого-нибудь видеть, но невеста не чувствовала этого совершенно, ещё больше раздувая в душе бешенство.       - С кем ты разговаривал по телефону? Это немыслимо, он ведь специально ушёл в самый дальний угол квартиры.       - С отцом.       - И что он тебе сказал, что ты так нервничаешь с утра? В сущности, ничего такого, чтобы касалось конкретно его, Миши, отец не сказал, но появился отличный повод отвести от себя подозрения Аллочки.       - Отец сошел с ума, расторгнул помолвку со Светланой.       - И что удивительного, в его-то возрасте...       - В его возрасте многие женятся в первый раз и детей заводят.       - Так ты со Светланой разговаривал?       - С ней вчера. Несколько дней не мог дозвониться до отца. На работе сказали, что он в отпуске. А какой отпуск, когда у него на носу контракт на огромные бабки, из-за него собственно и свадьба со Светланой откладывалась. Подумал, может быть он у неё. Он был у неё извинился, сказал, что свадьбы не будет.       - Ну знаешь, она сама хороша. За три года не могла мужика до ЗАГСа довести. Бизнес у неё видите ли, оставить она его не может. Вот и получила что хотела. Гимназия, тоже мне бизнес.       - Языковая, и это её детище, - вступился Миша.       - Может быть он вообще влюбился и отдыхает сейчас на Багамах.       - Отец-то? - Миша с сомнением качнул головой. - Со слов матери он законченный бабник, но я за десять лет знаю только Светлану.       - Я не пойму, тебе что, так принципиально чтобы отец женился? Какое это имеет отношение к тебе, чего ты бесишься? Аллочка попробовала еще раз приласкаться, выгнув спину, почесала его за ухом.       - Приготовь лучше кофе. Включив холодную воду засунул под неё голову. Нужно остыть, и еще раз подумать, где может быть Рита.