Осколки прошлого

            Не успела Рита перевести дух, как услышала хлопок двери, Михаил вернулся. Она по-прежнему сидела на диване сжавшись в комок. Он одарил её полным презрения взглядом, пошарил по полу, нашёл ключи и снова вышел. Опасаясь, что он опять может вернуться, собралась с силами, чтобы закрыть дверь, краем глаза увидела букет на барной стойке, вышвырнула его на террасу, и щелкнула замком. Она старательно выметала и головы мысли о Мише. Сколько ещё она будет расплачиваться за ошибку? Переехать к Андрею было единственным выходом, там Мише её не достать. Пусть этот переезд и будет приравнен к бегству. Но если он продолжит преследовать её, всё равно придётся подключать Андрея. За окном продолжался тоскливо осенний дождь, внезапно заменивший чудесную солнечную погоду. В её душе поселилось пасмурность и тревога, тёплое одеяло не помогало согреться, унять внутреннюю дрожь. Рита встала, подошла к шкафчику и достала бутылку шоколадного виски, оставленного Андреем. Не допив порцию, ощутила, как задышало тело, плечи расправились. Покормив Чуню, накинула поверх одеяла пару пледов и нырнув под него, постаралась заснуть. Липкий страх уступал место лёгкому опьянению. От страшного грохота она вздрогнула и резко подняла голову. Сколько времени она спала, не знала, но была уверена, что это ломится Михаил. Вновь оказавшись в полнейшей беспомощности, удушающие рыдания подступили изнутри, разрывая грудь. К её счастью, перед глазами предстали Ткачёв и Людмила, впрочем, она оставила ужин, и сразу исчезла.       - Андрей, как ты вошел? Ком в горле не давал вздохнуть.       - Людмила уже час под дверью стояла, не знала, то ли тебя разбудить, то ли наоборот, дать поспать. Он напряжённо вглядывался в её бледное лицо, глаза, припухшие от слез:       - Кто это был? Что он сделал? Сдвинув широкий рукав халата, увидел на запястье отчетливые темные пятна впечатавшейся пятерни. Лицо перекосила вспышка гнева. Зло выругавшись, сжал кулак, ударил по подлокотнику дивана.       - Сукин сын! Характерных следов борьбы в комнате не было, или ему кто-то помешал, или Рита дала отпор.       - Собирай вещи! Как видишь, эти стены оказались недостаточной защитой. Рита продолжала сидеть, наблюдая, как Андрей меряет шагами небольшое пространство комнаты.       - Это был он? Тот, кто обещал тебе райские кущи? Она кивнула:       - Откуда ты знаешь?       - Охранники рассказали. Приехал гаденыш на белом Мерседесе.       - Он хотел подарить его мне. Андрей застыл на месте. Запоздалый шок исказил лицо болезненной улыбкой. На лбу выступила испарина.             Ощущение острой тревоги свело судорогой грудную клетку, до невозможности сделать вздох, как только позвонила Людмила и рассказала о неизвестном госте у Маргариты Сергеевны. Не отнимая трубку от уха, продолжая расспрашивать, Андрей, извиняясь, за форс-мажор, приложил руку к сердцу, и спешно покинул совещание. Подъехав к пустой парковке дома отдыха, выскочил из машины, и рванул по мокрому асфальту, по лужам. Увидев встревоженное лицо Людмилы, схватил первого попавшегося охранника за грудки, встряхнул, что есть силы:       - Почему допустили постороннего на территорию?       - Он не проходил через проходную, только оставил машину на стоянке. Оправдался охранник.       - Номер, - потребовал Ткачёв.       - Так дождь, и темнело.       - Камера! - Крик сотряс небольшое помещение. Подоспевший водитель оттащил Ткачёва от охранника.       - Она не захватывает тот участок. Белый Мерс.       - Белый? Андрей наконец смог сделать вздох, одернул на потрепанном страже форменный китель, хлопнул его по плечу. Как он мог, недостойно подумать о сыне, оскорбить предположением, что тот, мог оказаться тем негодяем, сделавшим Рите гнусное предложение? Недоразумение отпало, как только ему сказали о белом автомобиле. Сейчас же глядя на Риту, в гипнотическом трансе собирающей вещи, он с еще большим ужасом осознал ситуацию. В это невозможно было проверить, не хотелось верить, никак. То, что казалось дурным предчувствием, нелепым бредом, обрело конкретику.       - Как он узнал, что ты здесь? - Спросил упавшим голосом.       - Тамара сказала, что он в больнице всех расспрашивал, может кто-то проговорился, или видел путевки.       - Так это тот, с кем ты попала в больницу? Последняя надежда рассыпалась. Это он. Андрей понимал, что Рита нуждаются в утешении, но ничего не мог с собой сделать, неожиданное предательство, боль открытия, скрутила его колючей проволокой, шипами впиваясь в кожу. Его уверенность в себе, как мужчины, как отца, пошатнулась. Когда он упустил момент, не заметил, что сын стал подонком?       - Андрей, я постирала все теплые вещи, которые брала с собой, мне не в чем идти. Беспомощно опустив руки, Рита стояла у стиральной машинки, наполненной выстиранным, влажным бельем. Он боялся думать, что потерял сына, всё будет хорошо, нужно просто поговорить с ним, а сейчас был в шаге от потери Риты, и этого допустить не мог. Устало проведя руками по лицу, скинув оцепенение, подошел к ней, положив руку на затылок погладил шею нежно, как котёнка, зарываясь пальцами в густые волосы, чувствуя нервную дрожь потряхивающую её тело.       - Сядь. Я сам. Она смотрела, как теперь он закидывает её вещи в сумку.       - Музыкальная шкатулка, - напомнила совсем тихо. Андрей не расслышал, отошёл от полок, наклонился к ней.       - Музыкальная шкатулка, - повторила Рита. Он снял ящик со шкафа, куда прятал его от Чуни, и положил ей на колени. Осторожно открыв крышку, она заглянула внутрь. Сколько сил потратила, чтобы по кусочкам, по щепочкам собрать корпус, сколько еще потребуется для окончательного восстановления?       - А где наш зачухонец? Рита оторвала взгляд от шкатулки, оглянулась.       - Был здесь, может выбежал на улицу?       - Это плохо. Переодевайся, я пока поищу его. До Риты дошло, что она до сих пор в халате. Собранные сумки стояли у порога, вытащив хлопковое платье, она встряхнула его, ладошками пытаясь разгладить. Чуня нашёлся в ванной, напуганный, забрался в самый дальний угол, между труб. Андрей звонил водителю:       - Лёша, бери эту колымагу, электрокар, и двигай к нам       - Я уже здесь, - в дверь просунулась голова водителя Ткачёва.       - Ничего не оставила? Андрей накинул на плечи Риты свой пиджак, и обняв, вывел на террасу, отпнув подальше букет цветов.             В машине Рита сидела понуро опустив голову, время от времени тяжело и прерывисто вздыхая. Спросила, как прошло совещание, Андрей ответил, но дальше этого разговор не двинулся. Андрей с нежностью смотрел, как она прикусывает губу, с сожалением зная, что это не последний удар на сегодня. Он понимал сына. Что такое его Аллочка, рядом с такой женщиной как Рита? Красивой, умной, душевной, талантливой.             Как он радовался, когда Михаил приехал к нему в Москву. Ведь всегда считал себя должным ему, недодал тепла, внимания. Жили они всегда скромно. Ещё учась в институте Андрей подрабатывал написанием курсовых работ. После окончания, работал в юридической конторе, и по-прежнему основной доход был от курсовых, дипломных, кандидатских. Стол постоянно был завален литературой. Жена сидела дома с ребёнком. Пока были живы родители, выкручивались на их пенсию. Когда они умерли, один за другим, стало совсем тяжко. Наташа экономить не умела, и учиться этому не желала, но требовала, чтобы в холодильнике всегда был определенный набор продуктов. Прерогатива готовки тоже перешла к Андрею, считалось, что по наследству, раз его мать была поваром. Миша рос болезненным питерским ребёнком, ангина и бронхит сопровождали его всё детство. Поэтому выезд летом на море, считался обязательным. Для Наташи и Миши. Андрей оставался в городе. Переход в институт искусств, считал удачей, оставалось больше времени для левых работ. Первый тревожный звоночек прозвучал, когда Миша учился в седьмом классе, и принял участие в массовой драке Андрея вызвали в школу. После, был долгий и безрезультатный разговор с сыном. Андрей не понимал, когда из смышленого, читающего мальчика, сын превратился в наглого, циничного подростка. Удалось договориться только об одном, чтобы сын всегда докладывал о своём местонахождении, тогда хотя бы Андрей знал, в каком кабаке или подворотне его искать, чтобы он не подрался, и не напоролся на нож. Оставалось надеяться, что он без последствий перерастет юношеский максимализм и нигилизм. Наташа и не пыталась найти с ним общий язык, напротив выплескивала на сына всю злость, и обиды на отца. Андрей и здесь считал себя виноватым, не мог дать жене любви, которой у него не было. Переехав в Москву, стал часто звонить сыну, и не только потому что скучал, скорее чувствовал, что в телефонных разговорах сыну проще открыться, рассказать о многих вещах, чем с глазу на глаз. Без опасений стал посылать ему деньги, уверенный, что они не пойдут на выпивку. Окончательно обосновавшись в Москве, Андрей подключил все знакомства и связи, и устроил сына, недобравшего баллы, в престижный институт. Сразу купил ему квартиру, однокомнатную, но вложил тогда в неё всё, что имел, на тот момент. Сын серьезно взялся за учёбу, чем очень радовал отца, и по окончании института, он купил ему теперешнюю квартиру. Андрей бы и так ему её купил, но получилось, как поощрение за учёбу. Времени на душевные разговоры и встречи, и здесь в Москве, не было, но по-отцовски Андрей успокоился. Звонки сына воспринимал как знаки внимания, и благодарность за участие в судьбе сына. Машина въехала во двор и остановилась под навесом. К дому вела гравийная тропинка, проложенная между соснами. У крыльца клумба с цветами, это всё, что успела заметить Рита, так быстро они бежали, спасаясь от дождя. В прихожей, стряхнув с волос капли, Андрей попросил подождать ее:       - Буквально минуту. Она улыбнулась, так хозяйки оставляют нежданных гостей одних, проверить, всё ли убрано в квартире. Привычно не вглядываясь в лицо, она поправила отложной воротничок, перед зеркалом. У бабули был целый гардероб таких платьев. Хлопок, цветной принт, впереди планка с пуговицами. Кто бы ей сказал тогда, какая она модница. Андрея не было всего несколько секунд, взяв за руку, он повёл её комнату. Площадь первого этажа была огромная, не разделённая стенами. Напротив дверей, широкая лестница поднималась на второй этаж. В левом крыле располагалась кухня, изолированная от столовой матовым стеклом. За огромным овальным столом можно было посадить человек тридцать гостей. С правой стороны, мраморный камин, далее, телевизионная, с громадной плазмой на стене, угловыми диванами и мягким ковром. В самом углу была еще одна неприметная лестница, её Рита разглядела, когда Андрей предложил присесть на диван. Водитель занес сумки, и остановился, ожидая указаний.       - Лёша, подними сумки на второй этаж, - крикнул ему Андрей и задумался в нерешительности.       - Андрей, мне нужна комната с рабочим столом. Рита решила помочь ему определиться. В доме наверняка есть кабинет, в котором работает он, спальня, в которой они будут спать, но ей нужна отдельная комната.       - Оставь у кабинета, мы потом решим. Крикнул Андрей вдогонку.       - Хочешь есть? - Рита отрицательно покачала головой. - Домработница приготовила, и ушла к себе.       - Она живёт в доме?       - Да, за кухней две комнаты, отдельный вход. Её зовут Альбина Петровна, но она терпеть не может своё отчество, и просит называть по имени. Запомни это, и не сделай ошибку, когда буду с ней знакомить. Тебе понравился дом? Рита кивнула, не совсем понимая, почему хозяин не провёл обычную в таких случаях экскурсию.       - Мне надо тебе кое-что сказать. Интуитивно она почувствовала, что это "кое-что", изменят её жизнь, опять внесёт в неё тревогу и хаос. Андрей был растерян, даже потерян, опустив глаза сказал:       - Миша мой сын. Первой её реакцией было возмущение до глубины души, до абсолютного непонимания этой абсурдности.       - Почему ты молчал?       - Окончательно убедился в этом час назад. Он звонил днём, просил денег, потом ты рассказала о предложении, появилось подозрение, но всё это было смутно, бредово. Андрей медленно встал, подошел к каминной полке и поставил лежащую лицом вниз фотографию Михаила. Рита тоже встала рядом с Андреем. Нечаянным жестом смахнула очки, они разбились о каменный мозаичный пол, но они ей были ни к чему, ей нечего было прятать, она была обнажена, все её чувства были как на ладони. Она судорожно втянула в себя воздух, закусила губу, надеясь остановить слёзы, стоящие в глазах.       - Скрывать это бессмысленно. Ты моя женщина, и рано или поздно, тебе пришлось бы познакомиться с моим сыном. Хотел это сделать завтра, теперь и не знаю. Что нам делать?       - Наверное, тебе нужно поговорить с сыном. Рита в упор смотрела на фотографию, подспудно надеясь, что под её взглядом лицо изменит характерные черты Ткачёвых. Открытый лоб, небольшая горбинка на носу, едва заметные в отсутствие улыбки, ямочки на щеках.       - Может нам всем троим?       - Я могу найти оправдание и объяснить любой поступок, и его тоже. Но рана еще слишком свежа, я не хочу ни видеть, ни слышать ничего о нём. Разве это так трудно понять? Словно опомнившись, Андрей усадил ее в глубокое кресло, и принялся разжигать камин.       - Андрей, я правда, не знаю, что делать, оправдываться не хочу. Всё было так, как я тебе рассказала, - тихо проговорила она, терпеть затянувшуюся паузу было невыносимо. Огонь вспыхнул, разом охватив поленья. Чуня с хозяйской дотошностью инспектировал новое жильё, проверяя на коготь, и зуб каждое кресло. Рита же сомневалась, что сможет остаться здесь. Ледяными мурашками озноб медленно растекался, забирая в плен её тело. Все очарование дома разом поблекло, даже огонь в камине горел холодом. Встав у кресла на колени, Андрей сложил её руки лодочкой и положил на них свою голову.       - Я не раздавала авансов, напротив всячески отталкивала. Тогда в больнице, я его просто выгнала. Но невозможно изменить то, что было. Жарко дышал ей в ладони Андрей мотнул головой. Ей показалось, или он отнесся с недоверием к её словам. Пальцы нервно подрагивали, Рита убрала руки на подлокотник, опасаюсь, что ненароком вцепиться ему в шевелюру.       - Понимаешь, он был сложным подростком. Мы с женой постоянно ругались, потом этот развод.       - У меня нет детей, но я вполне понимаю твои отцовские чувства, но ради бога, не оправдывай его.       - Его увлечение тобой, естественно, но он женится, у него свадьба скоро.       - Это что, упрёк? - Ей совсем не понравилось, что Андрей словно не слышит её, точнее, не хочет слышать. Она не желала оправдываться, а в итоге делала именно это, а он даже не поинтересовался её чувствами, получалось что они ему безразличны. Каково это, узнать, что твой бывший любовник, оказался сыном нынешнего? Пожар, вспыхнувший в душе, растопил ледяной панцирь, пламя со словами вырывалось наружу:       - Может быть я и совершила ошибку, на которую, как взрослую женщина, имею право, но об этом судить мне. Я была свободной, он тоже. Это даже не был природный инстинкт, физиологическая потребность, я сразу отметила ваше сходство, и в его лице хотела отомстить тебе, наконец избавиться от твоего незримого присутствия в моей жизни. Кроме этого сходства, меня в нём ничего не отталкивало, даже наличие невесты. Скажу честно, если бы я захотела, она бы исчезла из его жизни, и твой сын сейчас женился бы на мне. Но моё уродство, больница, расставили всё по своим местам. Не далее, как час назад, ты сам называл его подонком и скотом. Что изменилось? Теперь хочешь уверить меня, что твой сын святой?        - Я отец, я за него отвечаю.       - Он взрослый человек, и должен сам отвечать за свои поступки. - Она бы поняла горечь Андрея, если бы он просто обнял её, делясь своей болью, но он твердо встал на защиту сына. Впрочем, о какой взрослости может идти речь, если он до сих пор, просит деньги у папочки. Позиция Андрея было ей неприемлема, она не желала молчать и сдерживать себя. - А вот мне интересно, если бы сын поделился с тобой своими планами, ты бы дал ему денег? Дал бы, конечно. Это же сынок недолюбленный, недоласканный, пусть теперь получает это от жены и любовницы! Ведь он, как и ты, хотел видеть меня всего лишь любовницей! В этот момент она была как никогда уверена в своей правоте.       - Это неправда! Я люблю тебя.       - Ты поступаешь так же, как твой сын. Зачем ты привез меня сюда? Рассказать какой он хороший? Очаровать роскошью. Ещё не понял, что меня этим не удержать? - Спросила, заглядывая ему в лицо, требуя ответа, который ей был не нужен. - Если бы ты доверял мне, этот разговор произошел бы час назад, в доме отдыха. Но ты всё решил за меня, лишил выбора. - Громко и хлестко бросила ему обвинение       - И ты бы не поехала сюда. - Это был не вопрос.       - Да, не поехала бы. И уехала бы из дома отдыха, потому что у меня появляются смутные подозрения, что ты не случайно оказался моим соседом. Хотел самолично понаблюдать за мной, проследить, кто ко мне будет приезжать! Не учел только, что я урод. Твой сын, кстати мне об этом прямо сказал, в отличие от тебя, от твоего лицемерия. - Внезапная догадка пронзила её. - Я кажется понимаю, почему три года назад, после расставания с Гришей, ты не подошёл ко мне на выставке, когда я стояла с Филимоновым! Ты уже тогда заподозрил, что у меня сейчас начнется кавардак и очередь из мужчин.       - Всё не так! - Не сдержался Андрей. Все еще сидевший перед креслом на коленях наблюдая за всплеском эмоций Риты, не вмешиваясь, не останавливая её, только качая несогласно головой.       - Я не поверил Мише, когда он сказал следователю, что незнаком с тобой. Поэтому пошел больницу...       - …поговорить со мной, чтобы я оставила твоего сыночка в покое.       - Да. Нет. - Рита резко встала, отбросив его руки, лежащие на её коленях. - Если бы это была не ты, возможно, я так бы и сделал. Но это была ты. Ты. И всё отошло на второй план, как и десять лет назад, ты затмила мне всё. Я видел, что сын нервничает, но и подумать не мог...       - Тебя смущает, что я спала с твоим сыном? Меня тоже. Но если для тебя это непреодолимое, препятствие, нам не стоит продолжать отношения. Я не хочу стоять между вами, быть вечным напоминанием. Не хочу, чтобы ты вздрагивал каждый раз при упоминании его имени.       - Ты сможешь уйти от меня? После всего, что было?       - Смогу, - выкрикнула, убеждая скорее себя, чем его.       - Я не смогу без тебя, - сказал он тихо, но она этого не слышала. Стиснув зубы, гордо подняв голову, прошла к ближайшие боковой лестнице, желая забрать свои вещи, и громко хлопнув дверью, покинуть этот дом навсегда. Подарок судьбы обернулся горькой насмешкой. Обессилев, тяжело поднималась по лестнице не сдерживая слёз. Перед глазами всё расплывалось, в том числе и картины Гриши, висевшие на стене. Подняв голову, смахнула капли с ресниц. Итальянский цикл. "Элегия". "Адажио". "Луна над заливом". Мягкие полутона, гармоничные плавные линии. Откуда они здесь? Это не может быть случайным совпадением, похоже её ждало очередное открытие. Толкнув единственную дверь в узком коридоре, она оказалась в темной комнате, и остановилась. Пахло типографской краской, коленкором, старыми книгами. На ощупь она прошла несколько шагов по деревянному полу, и упёрлась бедром в стол. Было тихо, шум дождя остался за стенами кабинета Ткачёва. Мысли наслаивались одна на другую. То возвращая в прошлое, то перепрыгивая в настоящее. Неужели ей придётся отказаться от Андрея, ведь всё, что она наговорила, тянет на пожизненное отречение от него. И как ей жить? Если он уже заслонил ей весь мир. Не будет больше волнения предчувствия, ожидания встречи, поцелуев, близости. Ничего этого не будет и с другими, она уверена в своих чувствах. Паника, не сравнимая с той, которую она испытывала, расставаясь с Мишей, забилась в висках. От необъятного чувства потери перехватило дыхание. Андрей, тот мужчина, который ей нужен. Слепой случай, или злое провидение свело их троих? Знай она, что Михаил сын Андрея, позволила бы своим чувствам втиснуться в родственные отношения? И готова ли отказаться от них, должна ли позволить сопляку-сыну отнять у неё любовь, или нужно заявить свои права? Пошарив по столу, в поисках какого-либо источника света, внезапно замерла, почувствовав, что уже не одна.       - Рита ты здесь? - Спросил Ткачёв от порога. Она молчала, но взволнованное дыхание выдавало её.       - Ты всё правильно поняла. Картины твоего мужа купил я.       - Зачем? - Обнаружила она себя.       - Разве не понятно? Я считал это своей обязанностью. Любила ты мужа, или нет, но вышла замуж, спасаясь от меня.       - Я тебе говорила, что ты не прав.       - Мне это было необходимо. И поездку в Италию организовал я. И "Картахену", и "Ирландскую грозу", купил я И дом отдыха, тоже я. И сегодня... Она слышала, как он подошел и остановился рядом. Тело привычно отреагировало на его близость, прилив желания всколыхнул жар между бёдер Сердце заколотилось, дыхание сбилось, мысли спутались. Ей нужно сохранить контроль, хотя бы для того, чтобы с достоинством выслушать его приговор.       - И сегодня, ты во многом была права. Любовь бывает разная, жестокая, эгоистичная. У меня - разрушительная. Именно так она поступила со мной, выхолощевала душу, и осталась со мной в наказание. Он так и стоял, не делая никаких попыток приблизить ее к себе, не обнимая, не целуя. Тихое дыхание было совсем рядом, она чувствовала его, ощущала всем телом.       - Не называй нашу любовь наказанием. Она протянула руку в темноту, дотронулась до его губ, и шагнула к нему. Волны чувственного тепла окутали ее с головы до ног. Кровь пульсирующими ударами билась в висках. Сладостная мука их ночи, ещё дышавшая в ней, устремилась навстречу его поцелую, ища утешение и надежду. Губы слились в обжигающем огне. Андрей обхватила ее руками, прижал к себе крепко, будто хотел, чтобы они растворились друг в друге. Влажные ласки его языка смело разгуливали по шее, спускались в вырез платья. Его ладонь гладила нежную кожу бедра, подтягивая вверх подол платья. Забывая обо всём, в его объятиях Рита становилась слабой и податливой, и совершенно не возражала, когда устав бороться с широкой юбкой, руки Андрея переместились к лифу, и после недолгой, бесцеремонной борьбы с пуговицами, платье было отброшено в сторону, туда же улетел бюстгальтер. Прерывистые вздохи наполнили комнату, ладони Андрея обхватили ее обнаженные, упругие груди, пальцы дразняще потеребили соски, и коснулись низа живота. Запрокинув голову Рита руками облокотилась на стол, отдавая своё тело. Скользящие, пружинистые движения его пальцев внутри неё, сбивались на требовательно-настойчивые. Нежность граничила с грубостью, делая ласку более изысканной. Нахлынувшее удовольствие пульсировало в такт их, бьющимся в едином ритме сердцам. Они не видели друг друга, от этого каждое прикосновение было острее и ярче, кожа горела огнём. От его шёпота сладко замерло сердце:       - Ты только моя, не было никого до меня. - Поставил он точку в их споре, долго, чувственно целуя, нежно прикусывая и сжимая её губы. Рита глубоко вздохнула, затяжной поцелуй напрочь лишил воздуха, и всё-таки она нашла в себе силы и смелость подправить орфографию Андрея, превратив его точку в восклицательный знак:       - Ты ему не соперник. Тебя - я люблю! Движимая неистовым желанием, она опустила руки на его бедра, принялась расстёгивать ремень. Молния вжикнула, и Рита освободила его от брюк и трусов. Крепкие мускулы под её ладонями напряглись, но она продолжила, и обхватила его возбужденную плоть. Пальчики, нежно гладили головку, пересиливая свои ощущения, Андрей стащил рубашку через голову и всем телом ринулся к ней. Сжав груди, заскользил языком по ложбинке, вожделенно коснулся губами сосков, вызвав тягучий стон, сам прохрипел в ответ на ее непроизвольное сжатие. Сердце выскакивало, Андрея лихорадило от возбуждения, её ласки разрывали все представления о наслаждении. Но она не остановилась, присев перед ним, обняла бедра и обхватила его плоть, мягко поглаживая языком, обжигая губами, не давая опомниться рукой потянулась к его соску и слегка погладила, от такой дерзости ноги подкосились, дрожь прокатилась по телу. Не смея прижать ее голову теснее и заставить двигаться в удобном ему темпе, Андрей призвал все свои силы чтобы выдержать безумную, восхитительную пытку, сжимая в бессильном наслаждении кулаки, он предоставил ей свободу действий. Где-то в глубине души, Рита ещё пыталась осмыслить свой непозволительно-развязный импульс, но осознание того, что ее безыскусные ласки заставляют Андрея глухо стонать, что его напряженное тело непроизвольно прогибается ей навстречу, льстило ее женскому самолюбию, сдвигая грань запретно-неизведанного. Неудержимое острое желание, граничащее с безумием, пронзило его тело, терпеть запредельные ласки стало невозможно. Придержав ее голову, Андрей опустился к ней:       — Ты была прекрасна, — сказал он, сливаясь с ее губами. Долгий волнующий поцелуй накалил страсть до предела, разжег неистовый пожар, они задыхались от возбуждения, прижимаясь теснее друг к другу. Встав, он потянул за собой Риту и развернув к себе спиной мягко наклонил к деревянному столу. Неторопливо лаская, стянул с неё трусики, продолжая целовать плечи и затылок. Нежно массируя бедра и живот, дразняще коснулся женского естества, заставляя ее прогнуться в спине, и уверенно овладел ею. Она шире раздвинула ноги, давая ему возможность войти глубже. Полнота ощущений была предельной, до головокружения, оно уносило её в другую реальность, но упоительные поцелуи возвращали, и что было лучше она не знала, лишь глухо стонала держась руками за столешницу. Сильное тело погружалось в неё, меняя ритм и глубину, пока стон наивысшего наслаждения не вырвался у неё на пике страсти, и она не забилась в оргазме, выкрикивая его имя. Каждая судорога её оргазма отзывалась в его плоти, взрыв оглушительной мощи сотряс его тело, он еле удержался на ногах. Обессиленно он прижал Риту к столу, потерся губами о прохладную влажную кожу шеи. Ей было приятно ощущать на себе вес его тела, но он словно опомнившись, встал, и взяв её на руки, отнес на диван, и накрыл своей рубашкой. Темноту раздвинул приглушенный луч настольной лампы, затем хозяин нажал выключатель и мягкий свет зажегся по углам, и всё-таки комната оставалась в полумраке. Рита приподнялась на локте, не понимая задержки Андрея, он же направил плафон лампы на портрет на стене.       - Андрей! Выдохнула она. От удивления прикрыла ладонью губы, во все глаза рассматривая свой портрет кисти Филимонова. Он всегда грешил излишней пафосностью и броскостью, но эта работа была выдержана в реалистической манере. Скромное чёрное платье, волосы распущены по плечам, никакой атрибутики и царственных аксессуаров.       - Тогда на выставке, три года назад, я увидел вас вместе, и мне пришла в голову эта идея.       - Поэтому Валера таскался за мной два часа, втягивая в ненужные разговоры. Потом ещё в ресторан пригласил, я отказалась, а нужно было согласиться, может быть тогда в глазах вместо минорной грусти, появилась бы хоть капля жизни.       - Сомневаюсь. Он абсолютно верно отразил твоё состояние тогда. А про ресторан я ему сразу сказал: - Можешь не заикаться, она не пойдёт. Как видишь, немножечко, но я тебя знал.       - Филимонов каков, после этого мы с ним несколько раз встречались, он даже не заикнулся.       - Выполнял желание заказчика.       - А это узнаешь? - Андрей сдвинул луч лампы.       - "Закат над Картахеной". Прикрывшись рубашкой Рита подошла к картине.       - Андрей скажи честно, что тебя в ней привлекло? Почему ты выбрал её?       - Не знаю. Я называю её "Маяк". У Риты перехватило дыхание:       - Но ведь на картине его нет. Андрей подошел, обнял её за плечи и подвел к картине совсем близко:       - Маяк там, за толщей тумана, - он указал на правую часть картины, - видишь, расплывчатую линию, это его белые стены. А то, что считается закатными лучами солнца, и есть его свет, разбивающийся о брызги волн. Рита положила руку ему на грудь, слушая, как стучит его сердце, потом потянулась и прижалась губами к его губам, выражая ему свою любовь и благодарность.       - Изначально картина задумывалась как "Закат над Картахеной". Там Гриша её не закончил, а здесь ему видите ли не хватало красок и сочности. Он забросил её, как это часто бывало. Картина была совсем сырая, но что-то мне не давало покоя. Пока в один прекрасный день не взяла кисть, и не добавила далекий маяк в тумане. Два едва заметных мазка, ещё пара линий, акцентирующих луч, а не массу света, и работа приобрела законченность. Потрясающе, что ты это заметил, потому что Гриша нет.       - Наверное, почувствовал. Ты мой маяк, моя пристань. Она вдруг увидела, как изменилось его лицо, стало серьезным. Он нежно взял её лицо в свои ладони:        - Я поговорю с сыном, он не подойдёт к тебе больше. Я сумею на него повлиять, найти рычаги давления.       - Не знаю, Андрей. Сегодня я ему всё сказала, на пальцах объяснила, что у нас с ним ничего быть не может, что я люблю другого.       - Меня?       - Тебя, - погладила пальчиком по его щеке.       - Можешь вернуться в дом отдыха, или на квартиру, только давай будем встречаться.       - Встречаться?! - Она ахнула, и убрала его руки.       - Да, я буду ждать тебя с работы, будем ходить в кино, в рестораны...       - Людей смешить. Закончила за него, и подойдя к столу, провела ладошкой по всей длине:       - Мне нравится твой стол. Можно, когда тебя не будет, я буду за ним работать? Напряжение сковывающее его сердце ослабло. Всё, что между ними было и будет, эти мгновения единения, только их. Никто не смеет посягнуть на их право быть вместе.