Избранник богов

POV Тилия Удушающая жара окутывала, затуманивая сознание, и мозг отказывался выдавать хоть сколько-нибудь связные мысли. Длинное белое платье, которое я надела в надежде хоть чуточку походить на сестру, противно липло к телу. Крупные капли пота катились по вискам, стекая на шею, и падали с глухим стуком ударяясь о деревянный пол. Онемение стоп и ладоней вызывало тревогу, и я с ужасом пыталась ими пошевелить, чувствуя грубую пеньку, что обвивает щиколотки и кисти, как сухие колючки в Долине Вечности. Легкое покачивание пространства отнюдь не свидетельство головокружения — меня куда-то везут. Периодически очередная кочка грубо подбрасывала моё совершенно онемевшее тело, неловко лежащее на боку в окружении вонючих мешков. Тяжёлые веки поднимались с трудом и слепящий дневной свет так больно бил по глазам, что я невольно закрывала их вновь. Как же болит голова. Даже шеей поворачивать трудно. — Не, ты видел? — послышалось с той стороны, откуда в крытую телегу задувал жаркий, пустынный воздух. — Она же зелёная, как молодой огурец! Чего теперь делать-то, Жак? — А ты куда смотрел, болван, когда по башке её прикладывал? — с ощутимым раздражением отвечал второй гнусавый голос. — Так волосы же — роскошные, светлые, прямо медовые. Даже в темноте видно было. Такие только у принцессы. И потом, это белое длинное платье… Всё как в ориентировке. А может прокатит, а? Как думаешь? — Прокатят, конечно. За ноги тебя привяжут к коню на во-от такой длинной верёвке, и хлопнув по крупу, ещё как прокатят. Звуки из носоглотки и сердитый смачный плевок мужчины, заставили меня брезгливо скривиться. — Да иди ты! — с досадой ответил второй и после непродолжительной паузы добавил. — Не та, так другая — один хрен. Это, наверное, сестра её. Фамильные волосы, опять же. Тоже ценный товар. Небось, Кристабель как узнает, что девчонка пропала — бросится её выручать. А нам того и надо. — И то верно, — хмыкнул тот, кого называли Жаком. — Проверь-ка нашу гостью, вдруг очнулась уже. И надо же было тебе, дураку потерять браслеты… — Ничего, — перебил второй, — моей настоечки хватит, чтобы и слона вырубить. Псионитовая погремушка, опять же — хоть как-то, но ослабляет. Довезём. Повозка качнулась от веса, спрыгнувшего под крытый купол мужчины, и свет проникавший через закрытые веки, закрыла чёрная тень. — Ах, — услышала плотоядный вздох. — А она красивая. А может, я её… того? Всё равно пока в отключке. Не пропадать же добру? — с этими словами я почувствовала грубую шершавую ладонь, всё выше скользящую по моему бедру, и отчаянно дёрнулась. Разлепив с трудом веки, благо тень от мужчины позволила мне сделать это куда легче, чем в первый раз, я воззрилась на потенциального насильника. Да, чтоб их в аду черти драли! Передо мной был совершенно явный представитель фейского народа: зелёный и жилистый, с чёрными, как перья ворона волосами. За спиной его была пустота — ни намёка на прозрачные крылья, дарованные нашему роду великой Витой. — Продажная шкура, — прохрипела, мучаясь от саднящего чувства в пересохшем горле. — Убери свои грязные лапы от меня! — Бойкая? Такая меня возбуждает ещё больше, — промурлыкал злодей и демонстративно начал развязывать завязки на ширинке. Я изогнулась всем телом и, приподняв обе связанные ноги, пихнула фейри так, что тот, несмотря на явно превосходящую физическую силу, отлетел на козлы к товарищу. Одновременно с этим почувствовала, как прохладная округлая вещица скатывается из-под моего тела куда-то туда, где полог крытой повозки был зашторен двумя льняными полотнищами. С приглушенным шмяком нечто выпало. Псионитовая погремушка благополучно потеряна. Слава Вите! Чувство окружающего Хаоса не заставило себя долго ждать. Ах, какая ярость! Прямо клокочет, как лава в вулкане. Руки и ноги охвачены жаром, и матерчатая составляющая верёвок дымится, забивая ноздри запахом палёных тряпок. Ого, кажется в мешках в повозке тоже, что-то тлеет. — Зеро, что ты там натворил? — завопил Жак на несостоявшегося насильника, растянувшегося на козлах. И на мгновение сунувшись под полог и вдохнув дым, с ужасом отпрянул. — Ты не чуешь, что ли? Горим! Лошадка, почуяв власть неукротимой стихии за спиной, рванула куда глаза глядят. Я же кашляла в дыму, едва не выплёвывая лёгкие, но зато, когда руки и ноги наконец были свободны, даже ожоги не отвлекали от того, что я была намерена сделать со своими похитителями. Крылатый и бескрылый фейри удирали по барханам в совершенно противоположную от повозки сторону. Я вспорхнула над дымной завесой, что тянулась от бегущей со всех ног лошадки, и расправила ладони. Ох, никогда такого не делала, но вдруг оно у меня в крови? У Крис ведь получилось, когда она разозлилась? С этими мыслями два зелёных луча сорвались с моих рук и ударили феям в спины. Я со злорадной надеждой ожидала, что некогда рослые мужчины скукожатся, разом уменьшаясь вдвое от своего прежнего размера, а короткие ножки смешно засеменят, утопая в песке, но… Не сработало! А так хотелось наказать засранцев. Как это ни печально, наказание ожидало меня. Пока я безуспешно пыталась проклинать своих похитителей, не заметила, как пространство разорвалось привычным радужным блеском и две фигуры в чёрных балахонах выплыли из него и встали посреди золотых дюн, словно остовы обгорелых деревьев. Мои похитители обернулись на гул магии и взмахнули руками в ликующем приветствии. Попытка создать переход и вернуться в Виталию была бы самым глупым действием из всех возможных. Нельзя, чтобы Инквизиторы выяснили наше местонахождение. Я просто не имею права поступить так с нашим народом. Страна надёжно защищена чарами, и без советующих ориентиров, добраться туда невозможно. Вот только мои похитители феи, и это озадачивало. Если бы они хотели, то давно бы показали путь, а то и сами провели бы заказчиков в Виталию. Значит, ли это, что есть какая-то договорённость, своеобразный обмен услугами, при которых стороны не заходят в своих отношениях дальше определённых границ? Что мешает Инквизиции пытать фей, чтобы выведать путь? Выходит, чёрным монахам это без надобности. Я в смятении смотрела, как колдуны приближаются ко мне, понимая, что перевес сил не в мою пользу. И в этом ужасе из окружающего Хаоса, спустя столько лет, в моё сознание ворвалось чёткое, как зарубки на дереве пророчество: Король фальшив, но вовсе не предатель, Благословен, но поражён проклятьем, Разделишь его боль и примешь муку, Чтоб обрести в страданиях друг друга. — Ваше имя? — проворковал бархатный и успокаивающий голос одного из Инквизиторов. Ага, конечно, так я и ответила. Сколько раз Илия рассказывал мне, что чёрные монахи в основной своей массе придерживаются строгих принципов и законов. Однако, если уж они начнут искать за что судить, то обязательно найдут. Безгрешных у нас, как известно, нет. — Вы обвиняетесь в несанкционированном применении проклятия. — Не дождавшись моего ответа, спокойно заключил бесстрастный молодой колдун. Вот так значит? Сама себе вырыла яму. Не попробуй я наказать обидчиков, и предъявить было бы нечего. Впрочем, почему «было бы»? Они же не пострадали, верно? — Я сожалею, милорды, — примирительно протянула, и без особой надежды заглянула в золотистые глаза сначала одному, потом другому монаху. — Это была самозащита. По счастью, никто не пострадал. Может, забудем всё и разойдёмся с миром? Вместо ответа холодный и мучительно обжигающий серебристо-ртутный металл сомкнулся на запястье. Он вгрызался в кожу, заставляя ту пузыриться вокруг. Это было больно. Очень больно. Слёзы брызнули из глаз, и я подумала — почему же Мерлин и Джек ничего не успели сделать? Почему никто не бросился за мной в погоню? Я же закричала. Или мне только показалось? Что касается пророчества, то у меня ещё будет время его обдумать, пока Инквизиция везёт меня на казнь. Меня хотят судить, а потом принародно распять, как низшее существо, мешающее своим существованием приличному обществу великих волшебников. Верно же? «Как скоро меня хватятся?» — размышляла пока переступала через разрыв в ткани бытия, сопровождаемая под руки чёрными монахами. — Эй, братья! — кричали в спину неудавшиеся похитители. — А индульгенция? Мы же доставили фею в целости и сохранности! Вы обещали заплатить за работу, защитить от Анклава! Шорох пергамента, формируемого прямо из воздуха, прошелестел у меня над ухом. Я обернулась, чтобы увидеть бумажного журавлика, часто махающего крылышками, и спешащего в сторону просиявших фей. Похитители ликовали, разворачивая бумагу, а я с неожиданным для себя злорадством подумала, что добираться до дома без лошади и магии им будет ой, как не просто. А вокруг пески, палящее солнце и ни капли воды на многие мили вокруг. Так и надо предателям! Мы очень далеко от Виталии. Ведь иначе, Инквизиторы никогда бы не прибыли в эти места. Фейри довезли меня практически до пункта передачи, и по сути, выполнили свою часть сделки. Была уверена, что разрыв в пространстве должен был переправить нас в Турмалин, но когда я оказалась по ту сторону пустыни, то увидела лишь сплошной лес. Разве Инквизиторам не всё равно на женщин, не собираются же они продолжить грязное дело Жака и Зеро? — Кор защищён магией, напрямую туда попасть нельзя, — отвечая на мой немой вопрос, сказал один из монахов. — Мне плевать, — привычно огрызнулась и залезла в карету, которая ждала нас у опушки соснового бора. Голова всё ещё болела и потрогав пальцами волосы, обнаружила здоровенную шишку. Да уж, фейри умеют обращаться с королевскими особами. На помощь в исцелении рассчитывать было бесполезно. Пришлось довольствоваться тем, что, хотя бы ехала с комфортом. Чёрная карета, запряжённая парой лошадей, хоть внешне и напоминала катафалк, была оснащена великолепно. Плотные, дорогие парчовые занавески, мягкие бежевые сидения и уютный полумрак. От еды, которую мне предложили — благоразумно отказалась, предварительно удивившись, что меня вообще решили покормить. Впрочем, никто не мешал Инквизиторам убить меня на месте, однако, они этого не сделали, значит, самосуд в их планы не входил. Румяное красное яблоко в бледных ладонях выглядело особенно аппетитно, и я невольно сглотнула, представляя, как сладкий сок наполняет рот и стекает по подбородку. В ответ на уличный шум, руки сами собой потянулись к шторкам. Браслет жжёт и уродует кожу красными волдырями, даря тягучую слабость. Ни видений, ни шёпота Хаоса — пустота, да и только. Родина Мерлина по истине завораживающая. Ну надо же. Действительно драгоценный турмалин — аккуратные дома в два-три этажа, белые стены которых украшали резьба и мозаика из голубых, бирюзовых и синих поделочных камней. Гладкие мостовые, где каждый камень брусчатки идеально подогнан друг к другу. Деревьев нет, но зато небольшие палисадники за коваными заборами — сплошь зелёные и изысканно подстриженные кусты. Богато одетые горожане снуют по своим делам и вид у всех, как у одного — напряжённый. И вот, что заметила — интересная мода у них тут в Голубом королевстве. Нет-нет, да мелькнёт женщина, или мужчина в ярко-алых туфлях. Простые такие башмачки, на тонкой подошве с небольшим каблуком и, разве что цвет такой ядрёный, что резал глаза. Интересно, если я начну задавать вопросы мне сразу дадут по губам, или просто проигнорируют? — Цвет сезона красный? — шутливо заметила я и отвернула голову, опустив глаза. Инквизиторы смерили меня оценивающим взглядом, будто решая стоит ли разговаривать с нахалкой, смеющейся в лицо неотвратимой угрозе. — В Турмалине эпидемия. Но вам нечего боятся, пока делаете, что говорят. До суда и во время процесса никто не причинит вам вреда. Перед законом все равны. Не хамят, не оскорбляют — холодные и бесчувственные колдуны. Моя злость, сарказм и прочие издевательства просто не возымеют никакого действия. Жалость-то какая. Как ни странно, но шикарный замок из серого гранита с голубыми шпилями мы проехали, а я-то всерьёз полагала, что это и есть Голубой дворец. Наш путь лежал в небольшой особняк, расположившийся парой кварталов ниже по улице. Ничем не примечательный дом в два этажа, выкрашенный от подвала до крыши в нежно-голубой цвет. Белые ставни широко распахнуты, и окон много — внутри наверняка море света. Слуги благоговейно расступались перед нашей процессией. В больших зеркалах в пол, которые сопровождали мой путь на протяжении всего коридора, отражалась бледно-зелёная фея с всклокоченными медовыми волосами, перепачканными засохшей бурой кровью. Некогда белое, а теперь желтовато-серое платье порвано по боковому шву почти до самых ягодиц, и длинная худая нога мелькает в разрезе, как у портовой девки. В таком виде сыграть роль гордой и не справедливо обвинённой принцессы, довольно сложно. Неправдоподобно выйдет. Может, наплевать на гордость и попробовать соблазнить судью? Вдруг им окажется не один из ордена, а маг Анклава — мужчина с нормальными потребностями. И будет, как в анекдоте: «— Сжечь ведьму! — Но как же можно, Ваше преосвященство, она же такая красивая! — Хорошо… Но потом сжечь!» Я разулыбалась своим невеселым мыслям — трагикомедия, ей богу — и тут же получила первый тычок в спину. Обернувшись увидела, как один из местных стражей отводит в сторону тупой конец алебарды и высокомерно искривляет своё породистое, дворянское лицо. Сказать, что-то не решается, но руки свои держать при себе не может? Раздражает его, видите ли, моя улыбка. Так бы и двинула по наглой физиономии. Двустворчатые двери распахнулись, открывая моему взору небольшой прямоугольный зал. Окна высокие, в пол, и ни единой шторы. Всё вокруг из резного камня, а меж каждого стекла по витому канделябру на девять свечей. Полы здесь не гладкие, как, впрочем, и все в этом мини-дворце, а сам зал, по-видимому, был отведён под балы и приёмы. У окна в странном деревянном кресле восседала одинокая фигура. Я подходила всё ближе, ведомая моими провожатыми, и дневной свет обрисовывал её необъяснимо манящие черты. Бледный и исхудавший парень болезненного вида, с волосами совершенно седыми, как у древнего старца, рассматривал пейзаж за стеклом с совершенно бесстрастным видом. Что-то необъяснимое, на манер трона, служило ему сидением. По крайней мере, мне такого ещё видеть не доводилось. Огромные колёса прикручены по бокам и об их назначении можно только догадываться. Сам парень сидел неловко, будто скособочившись, и выглядело это настолько жалко, что я подумала — несчастный инвалид никак не может быть ни хозяином дворца, ни моим судьёй. — Как вас зовут? — произнёс молодой человек неожиданно низким, глубоким голосом. Цепь мурашек сбежала по телу, и я замерла, пораженная волнующим звуком. В следующее мгновение парень взглянул на меня, заставив окончательно опешить — его невероятно красивые, миндалевидные глаза были цвета тёмного янтаря! Точь-в-точь, как у Мерлина! Такой оттенок ни с чем ни спутать. Может, фамильная черта? — Тилия, — покорно ответила я, удивляясь собственной сговорчивости. — А вы?.. — Я герцог Томас. Временно исполняющий обязанности короля Голубого королевства. В чём ваше преступление, Тилия? — Думала, это вы мне расскажете. — Высокомерно сказала я и добавила, — и вообще, по какому праву вы хватаете волшебников без доказательств? Вам знакомо понятие — презумпция невиновности? Один из моих провожатых спокойно возразил, повторяя всё тоже обвинение, что я слышала в пустыне. — Фея была уличена в попытке наложить несанкционированное проклятие. — Да? А похищать меня из собственного дома нормально? — вскипела я и крикнула, едва ли не заплёвывая лицо ничуть не растерявшемуся от моего напора Инквизитору. — Мой лорд, я просто защищалась! — обратилась к Томасу с максимальным уважением, которое только удалось выдавить. — Меня пытались изнасиловать! — Брат Фор, Брат Ту, это правда? Девушку похитили? — и молодой герцог перевёл взгляд своих изумительных глаз с меня на чёрных колдунов. — Это нам не известно. Пришёл запрос на деловую встречу в условленном месте. Явившись, мы стали свидетелями преступления. Возможно, против девушки будут выдвинуты дополнительные обвинения. На сколько нам известно, фею, которую должны были пригласить во дворец, обвиняют в тяжелейшем преступлении — связи с волшебником. О, Вита! Кто-то узнал о Дейране и Кристабель! Или же обвинения сфабрикованы. Меня перепутали с сестрой. Совершенно однозначно я просто случайно попалась под руку. Оказалась не в том месте и не в то время. Дейран как-то говорил, что хорошо бы оказаться внутри кухни Анклава и Инквизиции, решить проблему не силой, а захватом власти. Сейчас я жалею, что не имею такого влияния, какое следовало бы. Вот бы собрать информацию, но кому её потом передать? Мерлин, Ден, Джек, Ганс — где же вы, когда так нужны? Я и сама не знаю толком, где я… — Пошлите за братом Эйтом. Я хотел бы в этом разобраться. — Услышала сквозь поток сознания низкий голос молодого герцога. — Прикажете доставить девушку в подземелья? — Нет. Ни в коем случае. Хочу быть справедлив и не делать поспешных выводов. Оставьте пока Тилию здесь, я задам ей несколько вопросов. — С этими словами парень снова взглянул на меня, вызывая повторный приступ внезапного волнения. Слова моего последнего пророчества, о которых почти забыла, снова всплывали в голове: «Король фальшив, но вовсе не предатель, благословен, но поражён проклятьем». Фальшивый король и исполняющий обязанности короля — смысл, будто, схож. И эта странная коляска с колесами. Проклятие поразило его болезнью, и он не может ходить? Ох, Тили, твоя жизнь висит на волоске, а ты решаешь загадки пророчества, которое вообще к тебе может не относиться. В конце концов, как часто прорицатели могут предсказывать сами себе? — Вы уверены, ваше превосходительство? — просто спросил один из Инквизиторов, и в тембре его не было ни тени беспокойства за герцога. — Она же в псионите. Что может случиться? — и я уловила лёгкие, едва заметные нотки раздражения в голосе Томаса. — Да, я уверен. — Смелый поступок, герцог. — Неожиданно кокетливо сказала парню, поймав его взгляд. Никогда не думала, что янтарь может быть таким обжигающим. С ощутимым облегчением увидела, как Инквизиторы выплыли из зала, оставив лишь регулярную охрану, и так и не услышали, как я во всю огрызаюсь. Язвительная и торопливая натура не даёт покоя, и слова срываются с языка быстрее, чем я успеваю их осознать. — Моя магия скованна, но не руки. А ну как, я подойду и вышвырну вас из кресла прямо в окно? — Ну, давайте, — с вызовом ответил Томас, не отводя глаз. — Чего медлить? Неожиданно смелый и уверенный. И это при том, что его голос всегда чуть скучающий, равнодушный, а полутона эмоций еле слышны. Удивительно, но пробуждается совесть… Может, не всё так плохо и герцог действительно желает мне добра? — Вы очень стараетесь быть честным и справедливым. Жаль калечить то немногое хорошее, что есть в этом королевстве. — И я пошла на попятную, коря себя за несдержанность. Вот же упрямая овца. — Калечить… — с нотой печали вполголоса сказал Том, и мне показалось, что слова были адресованы скорее злодейке судьбе, чем мне. — Куда уж больше… — Что с вами случилось? — спросила, всё больше поражаясь своей наглости. Информация о его жизни мне показалась самым важным, что я должна выяснить. — Это очень личный вопрос, не уверен, что готов на него отвечать. — Уклончиво сказал Том и отвел взгляд, переводя тему. — Думаю, вам следует знать, что брат Эйт чрезвычайно мудрый человек и я уверен, что в отношении вас будет принято справедливое решение. — Очень сомневаюсь. В этом мире вообще мало справедливости. Седые пряди и янтарные глаза, измождённое, но такое притягательное лицо — как же сложно не разглядывать в наглую и не выдавать своего любопытства. Худое тело, не знавшее физической нагрузки и одежда такая простая, совсем не герцогская — белая рубашка, чёрные брюки, обтягивающие выпуклые коленки, и совершенно обычные, отнюдь не красные, туфли. Слава Вите, его болезнь к эпидемии отношения не имеет. Впрочем, чего я так всполошилась? О странном недуге, поразившем Голубое королевство я так ничего и не знаю. А ну как это меньшее из зол, чем проклятие, поразившее Тома. Из парадного зала было два выхода — тот, которым прибыла я, и тот который располагался за спиной у молодого герцога. В ответ на сквозняк, разметавший его серебряные пряди, парень положил ладони на обод колес и с силой толкнул, разворачивая коляску навстречу новому посетителю. Такие сильные, натруженные кисти, что я невольно залюбовалась их рельефом, представляя, на что ещё способны эти руки. — Здравствуйте, отец, — безразличным голосом приветствовал Томас рослого широкоплечего светловолосого мужчину в парадном голубом мундире. Когда старший герцог подошёл, всё тот же удивительный янтарный взгляд вынул мне душу. Кем же эта семья приходится Мерлину? — Томас, что здесь происходит?! — опуская приветствие, сердито прогремел человек, названный отцом молодого герцога. — Что здесь делает эта девка? Кто её пустил без конвоя?! Гнев блондина вызывал ответное возмущение. Меня унижают не только физически, но и морально. Я смотрела на Тома, ожидая его ответа, но он будто скукожился под взглядом отца и очень тихо сказал. — Я хотел разобраться в обвинениях, предъявленных этой девушке. Выслушать её позицию без давления. — Я миллион раз говорил, чтобы ты не самовольничал! Забыл уже кто повинен в твоём недуге? Эта тварь здесь не просто так, её наверняка взяли с поличным, а ты перед ней стелешься. Ты тряпка, Том, и ты меня разочаровываешь! — Простите, отец. Хотел, как лучше. Думал, что, показав народу справедливость, заслужу кредит доверия на будущее… — всё также робко отвечал парень, теряя позиции. — Наша власть на волоске, и Анклав единственные, чья поддержка имеет ценность! Ты хочешь всё это потерять, потому что тебе приспичило потрепаться с фейской б…ю?! — кипел старший герцог и лицо его становилось свекольно-красным. Меня трясло. Хотелось подойти и выцарапать глаза наглому расисту. Но более всего, меня задело то, что такой уверенный и спокойный Томас стал вдруг мягким и податливым, как варёная рыба. Парень панически боялся отца. А я… Кто я такая, чтобы ради меня бросаться на амбразуру? Слёзы обиды защипали глаза, а губы предательски дрогнули. Хоть бы никто ничего не спросил, не то я за себя не ручаюсь — либо разревусь, либо наброшусь с кулаками. — Нет, отец, — прошелестел Томас и опустил голову. Едва его руки снова коснулись обода колёс, чтобы окончательно отъехать от меня подальше, как в помещение вошёл Инквизитор. Он быстро двигался по залу уверенными, широкими шагами и полы длинной чёрной туники развевались от каждого толчка. Седые волосы серебряными реками лежали поверх скинутого капюшона, и всё должно было бы кричать окружающим — вот он, представитель высшей власти Сказочного Острова, но… Этот человек имел существенное отличие от своих собратьев — ему было не всё равно. Зелёные глаза полыхали из-под седых бровей, цепко ощупывая каждую увиденную деталь, а тонкие черты неуловимо напоминали кого-то полузабытого, из далёкого детства. Я не могла вспомнить, зато ощутила почти животный ужас под хищным взглядом существа, что неумолимо надвигалось на меня. — Том! — в отчаянии крикнула я и метнулась к разворачивающейся в сторону Инквизитора коляске. Герцог улыбался, глядя на своего гостя, но улыбка эта гасла с каждой секундой, стоило ему перевести взгляд на мои испуганные глаза. Его теплая ладонь в моей руке. Чувствую каждую вену натруженной кисти и сердце бухает в груди, разгоняя кровь, ударяя в голову. Миндалевидные глаза смотрят на меня, не отрываясь, и внутри расширяющихся зрачков плещется ужас и что-то ещё, какое-то озарение, будто решилась задача мирового масштаба, а требовалось все-ничего — коснуться божества. — Что с тобой? — прошептал герцог, никак не помогая этим вопросом осознать происходящее. Я просто чувствую: не хочу отпускать его руку, не хочу никогда и никуда уходить, и, если перестану смотреть в эти глаза — случится, что-то непоправимое. Никто не сможет меня спасти. — Милорд, вы звали меня? — бархатно спросил Инквизитор и я с трудом оторвалась от созерцания Томаса, оборачиваясь на гипнотический голос. В боковом зеркале мелькнуло смутно знакомое, миловидное лицо медовой блондинки с огромными голубыми, чуть навыкате глазами, и белой, почти фарфоровой кожей… Чёрный монах улыбался. Самой хищной и коварной улыбкой на свете.