The Last Duty

Шум двигателей поглощал все звуки вокруг, кроме ритмичного марша штурмовых отрядов вдалеке кажущейся бесконечной посадочной площадки. Хакс смотрел на входящий в атмосферу из космического пространства TIE «Глушитель». Да неужели, сам Верховный Лидер собственной персоной. И это после почти двух месяцев отсутствия. Местонахождение корабля Кайло Рена было засекречено им самим, поэтому возможности проследить его путь не было ни у кого, включая Хакса. И не то чтобы новому консулу Корусанта были так необходимы его координаты, скорее, кровь в венах закипала от осознания того факта, что Рен опять сбежал, оправдавшись охотой на девчонку-джедая, плюнув на собственные прямые обязанности. Площадка была на самом верхнем ярусе Цитадели Первого Ордена, что парила над высотками Галактик Сити. Пройди добрых пару десятков миль, и можно заглянуть за край. Цитадель хоть и была выстроена по прототипу дредноута, но не являлась кораблем. Город над городом. Будто смеясь над всеми законами мироздания, она росла сверху вниз. Первые «верхние» этажи занимал командный сектор, проектирование которого контролировал лично Хакс. Вниз стальными лианами стекаются жилые помещения, в чем-то сходные с корусантскими небоскребами. Очередное техногенное чудо, оно, как и Убийца Звёзд в прошлом, должно было отражать главенство Ордена в Галактике. Отчасти поэтому они и выбрали столицей Корусант — торговое и политическое ядро с многовековой историей. Владеть им — значит владеть всем. Только теперь мирные жители реально видели превосходство Первого Ордена, он уже не казался паутиной, сплетенной на краях Неизведанных регионов, а системой, живым организмом, пульсирующим и как никогда сильным. Ветер на верхней площадке не видел препятствий, поэтому продирал кожу под консульским плащом, а глаза заставлял инстинктивно щуриться. Солнце совершенно не грело, а в тандеме с ветром лишь ослепляло, но Хакс даже не думал о том, чтобы закрыть глаза. Истребитель приземлился, панель отошла, и показался сам Рен, сначала практически слившийся с чёрными внутренними поверхностями машины. Его лицо буквально испещрено мелкими свежими, едва запекшимися порезами, и розовато-алыми, а в некоторых местах даже бронзовыми печатями сильных ожогов. Они придавали фигуре ещё более мрачный вид. Почему-то Хаксу думалось, что не будь здесь отряда, Рен бы не пренебрёг возможностью сыграть на нервах нового консула и, по обыкновению, нарушить личное пространство. Показать силу. Но в этот раз он лишь подошёл на расстояние вытянутой руки и кивнул, на мгновение покосившись на эскорт. Хотя он стоял спиной к солнечным лучам, тоже немного щурился, как будто успел отвыкнуть от яркого света. — Консул Хакс. — Верховный Лидер. Они почти синхронно двинулись в сторону лифта, не смотря друг другу в глаза. Хаксу показалось, что Рен был напряжен больше обычного: шаг практически чеканный, как будто тело переломали под неправильными углами, вновь собрали, и теперь каждое движение отдаёт искрящейся болью. Лицо непроницаемо, словно маска. Кстати о маске: своего шлема Рен не нёс даже в руках. Ветер перестал свирепствовать, когда лифт спустился на несколько уровеней ниже. Отряд штурмовиков остался позади, и сейчас они одни шли по коридору с потолками, уходящими в бесконечность. Хакса радовало молчание Рена, хотя в ответах на свои, да и на вопросы всего управленческого аппарата Ордена, он нуждался, что было почти физически больно признавать. — Как прошла Ваша миссия, Верховный Лидер? — Мне не нужны титулы, Консул Хакс. Первая реакция — удивление — во мгновение сменилось немой снисходительностью. Хакс приподнял брови и хмыкнул про себя, вспомнив, как Рен муштровал Высшее Командование после смерти Сноука, как был готов прикончить за неправильное обращение к себе. И теперь хочет сказать, что вербальное доказательство власти его не волнует. Лицемер. — Так что насчёт…миссии? — Хакс ненавидел себя за это слово, потому как никакой миссией выходка Рена и в помине не была, но сказать ситху в лицо, что тот сбежал от обязанностей, было бы самоубийственным поступком. Они уже дошли до просторного зала, который играл роль приемной Верховного Лидера. Практической пользы от этого места было мало: переговорные в цитадели насчитывались чуть ли не тысячами. Они были гораздо более удобны для небольших делегаций и приватных разговоров. Но это, как и тронный зал Сноука на «Господстве», было ещё одним символом. По монолитным стенам стекались кроваво-красные шторы умопомрачительной длины, закрывающие окна в пол. По середине овальный переговорный стол, а в глубине, подобно трону, место самого Лидера. По спине пробежал знакомый иррациональный холодок. Хакс ненавидел это место. Спасибо, что хоть акустика здесь была человеческая, и каждое слово не отдавало морозящим душу эхом. Но мысли разлетались, теряя всякую траекторию, заставляя направить все усилия сознания на то, чтобы собрать их в нечто стоящее. Но самым унизительным было место рядом с троном Лидера. Его место. Он находился там всего пару раз, сидя по правую руку от Рена. Оно уступало трону лишь в мелких деталях, но они и выдавали в нем место зависимого советника, чей голос и мнение — шёпот перед словом Рена. Единственное в Цитадели, к чему Хакс не смог — не имел право — приложить руку. Присутствие здесь разрывало его естество даже не на две части: каждый атом тела чувствовал ненавистный диссонанс с собой и с окружающим пространством. Уже сразу после смерти Сноука его поставили на место. Сознание Хакса так часто возвращалось к буквально изничтоженному тронному залу «Господства», к горьковатому запаху гари и металла, к распластанному и испещрённому красными полосами Рену, и к бластеру в собственных руках, чтобы желать стереть это из воспоминаний совсем. Почему он не нажал на курок? Было ведь время, мальчишка очнулся не сразу. Одно движение — и Хакс стал бы единственный претендентом на реальную власть. Но больше, чем Рена, больше, чем Сопротивление, Хакс ненавидел сослагательное наклонение, к тому же, если отбросить предрассудки, находясь рядом с ситхом в качестве советника, собственная власть над ним осознавалась очень четко. Рен позволяет стоять за своей спиной: уже не чувствует угрозы. И Хакс, хоть и понимая, что попытка оставить вибронож в спину ситха будет пресечена неприятным инцидентом — его убийством — улыбался своему открытию. Происходящее все больше напоминало шахматную партию, и с каждой новой фигурой на доске просчитывать ходы наперёд становилось все тяжелее, а значит любая мелочь в его пользу в перспективе будет полезна. Они подошли почти вплотную к переговорному столу, когда Рен оперся на его полимерную поверхность и резко развернулся: полы длинного плаща взвились чёрными всполохами. «Королева драмы» — Я нашёл кое-что. Гораздо более мощное, чем Старкиллер. Чем все, что Орден использовал раньше. Речь не сбившаяся, но слова сыплются отрывками, как бластерные выстрелы. Он весь натянут как струна. — Весомее, чем уничтожение планет? — спросил Хакс с осторожной иронией. — По сравнению с ним, это — мелочь. Самонадеянно. Хаксу надоело играть. — Может, скажете наконец? — Ты слышал о голокронах? — бросил Рен вопросом на вопрос. Хакс проглотил обращение на «ты». — Ненадежные средства связи древней эпохи. — Эпохи ситхов. И я нашёл один из них на Мустафаре. С посланием Палпатина. Слова Рена поначалу звучали абсурдно, но именно поэтому Хакс все же промолчал. — Он говорил об истинном предназначении Скайуокера, — продолжал Рен, — если бы тот попал в правильные руки к своему отцу, Палпатин завещал отправить его к ещё более древнему адепту. И он должен был обучить его забытому искусству ситхов — всасыванию энергию материи. Он мог стать подспорьем для новой Империи, даже после смерти Императора. — Но что-то пошло не так, и Скайуокер сменил лагерь. Значит, вы собираетесь повторить этот путь? «И опять убежать?» — отозвалось порядком уставшее от гениальных планов Рена сознание. Внутри Хакса разгорался гнев, который на удивление быстро затух, когда тот увидел выражение лица ситха. Было такое ощущение, что сам Верховный Лидер сильно сомневается в своей затее. Пространный, но сосредоточенный взгляд, не вязавшийся с крушащим все на своём пути человеком. Именно он и дал Хаксу возможность оценить ситуацию, которую он почти по умолчанию принял в штыки, здраво. — Кто этот адепт? Он представляет опасность? Рен усмехнулся: — Вот уж не думал, что ты заботишься о моей безопасности. Кажется, Рен решил обращаться к нему на «ты». Меньше формальностей — проще жизнь. К тому же, формальное обращение подразумевало какое-никакое уважение, а если речь шла о Рене, говорить об уважительности язык не поворачивался. Хакс принимал правила игры, хотя и понимал, что это больше похоже на прогулку по минному полю. — Отправляться одному неразумно. Если начистоту: половина Галактики тебя боится, половина ненавидит. И те, что боятся, как раз здесь. К тому же, без твоей фигуры Высшее Командование разорвёт новое государство по частям, и наступит анархия. В которой меня сожрут первым. Сердце Хакса пропустило удар. Если он ошибся, то следовало ожидать сгущающегося вокруг шеи пространства. Но на счастье Хакса в глазах Рена лишь появились издевающиеся искорки: — Не веришь в плюрализм? — Не думал, что ты обо мне настолько плохого мнения. Рен выждал пару секунд, будто раздумывая, после чего произнёс: — Темная Сторона не даёт гарантий. Ты сам уже должен знать. Хакс силился, дабы не закатить глаза. Он пытался вести себя с ним адекватно, но драматичный фатализм, присущий всем адептам Силы на веку Хакса, не оставлял шанса. Рен отошёл к окну, отвернувшись от Хакса. — Ты думаешь, что я безответственен по отношению к Ордену. Но я хочу, чтобы новая Империя достигла реального величия, поэтому надо использовать лучшие средства. И я не собираюсь делать все в тени. Для этого и нужен ты — выражать мою волю в новой столице. — Считаешь меня надежным человеком? — сказал Хакс с усмешкой. — Ну, по крайней мере, ты хочешь моей смерти меньше остальных в Совете. Хакс чуть не чертыхнулся сквозь зубы. И когда Рен перестанет копаться в его голове? Вопрос риторический. Да, смысла в живом Рене пока действительно было гораздо больше. Если быть до конца честным, Хаксу было в какой-то степени интересно вести новую, более выгодную, линию взаимоотношений с Верховным Лидером. Пусть сам консул пока не в силах стать выше того же Командования в реальности, а не на бумаге, в коалиции с Реном можно было достичь много. Он был и щитом, и тем, кого можно было в случае опасности толкнуть на амбразуру. — Я бы хотел обещать, что все выгорит, но не могу. Пока не подчиню себе эту силу. Неизвестно, кому говорил это Рен — Хаксу или самому себе.

***

Когда кожи коснулись капли ледяной воды, четкость сознания, хоть и приходящими волнами, начала появляться. Он плеснул ещё больше и потёр лицо. С отражения в зеркале на Хакса смотрели уставшие в третьем поколении зелёные глаза. Вокруг них паутинками кожу покрывали лишь слегка заметные лучики мимических морщин, которые проявились ещё резче, потому что Хакс сощурился от резкого искусственного света ламп вокруг зеркала. Лицо не выглядело осунувшимся после бессонных ночей, вопреки всем законам человеческой биологии: кровь в венах уже давно была в изрядных пропорциях растворена адреналиновой смесью и кофе. Но в месте с этим удручающим коктейлем по телу растекалась тревожность, ощущающаяся каждой клеткой. Хакс прикрыл глаза. Беспокойные бегающие скопом мысли будто рикошетом отбивались от стенок мозга. Он знал, что делать. Знал курс Ордена в противостоянии как с Сопротивлением, так и с нежелающими мириться с новой властью сегментами на захваченных планетах, в том числе и здесь. Но организацию трясло на куче подводных камней, и невозможность предугадать все дерьмо, которое придётся разгребать, не позволяла остановиться ни на минуту. Военная хунта под его собственным, пока косвенным правлением, напоминала акулу, остановка для которой была равносильна гибели. Взгляд Хакса остановился на собственных волосах, пальцы выхватили стальную прядь. Консул усмехнулся. Вот чего он точно не предполагал, так это того, что доживёт до седины. Но осталось доделать ещё кое-какое дело, прежде чем его прах будет развеян в космосе. Поставить их всех на колени.