Я знаю, что ты чувствуешь

POV Фрэнк       Я сел в такси вместе с миссис Роуз. Забирая меня из больницы утром, она была самой миловидной женщиной, которую вы вообще можете себе представить. В присутствии доктора и других посторонних людей у неё сразу появлялись приятный голос и, как могло показаться на первый взгляд, добрая улыбка. Но это только временная маска. Несмотря на то, что я уже долго не был в своём родном детдоме, я всё так же прекрасно помнил миссис Роуз Берненг. Она была корыстной и злой со всеми детьми. У неё не было любимчиков, била она всех одинаково. Заслужить такое наказание, как удары плетью, не составляло труда. Достаточно было не заправить вовремя постель или забыть убрать на место учебник, лежавший на столе в своей комнате, как можно было слышать стук её каблуков в коридоре. Повсюду, во всех кабинетах и комнатах, висели камеры. Я не имел ни малейшего понятия, откуда государственный детский дом в Нью-Джерси взял на такое оборудование деньги. Вся мебель в здании уже разваливалась, но, видимо, система слежения за нами была куда важнее, поэтому сбежать из этого адского места не было никаких шансов. Кто бы не пытался это сделать, всех ловили и морили за проступок голодом в течение нескольких дней. По окончанию такого наказания некоторые не выдерживали и падали в обморок прямо в классе у доски, но если срок ещё не истёк, пищу по-прежнему не давали. Конечно же, всё это породило море слухов, которые дети рассказывали друг другу по вечерам. До меня тоже донеслась парочка, и приятного в них было мало. Они только заставляли бояться всех в этом доме ещё больше, что помогало желанию убежать на волю расти. Сейчас, когда на заднем сидении машины мы находились вдвоём, а водитель смотрел на дорогу, миссис Роуз повернулась ко мне лицом и усмехнулась так ядовито, как только могла. Я понял, что мне несдобровать. Там, в детдоме Нью-Джерси, мой бывший отчим покажется мне цветочками. Я нервно сглотнул от вида этой женщины с длинным хвостом блондинистых волос и взглядом дикой кошки, которая наконец вгрызлась в горло своей добычи. Мне стало плохо, и я отвернулся обратно к окну. Мы ехали по дороге в аэропорт, и сейчас, смотря на виды уже такого родного Лос-Анджелеса, я мог наконец смириться со своей учестью и хорошенько обдумать события последних дней. Джерард. Я уже поверил, что он не бросит меня, но может у него просто появились неотложные дела? Я ведь даже ему не друг. Просто ещё один человек в его жизни со своими проблемами. Я не мог на него злиться, я ненавидел только себя. За всё. За то, что так легко доверился совершенно незнакомому мне человеку, за то, что не обменялся с ним номерами, ведь если бы я это сделал, возможно он бы позвонил мне и объяснился. А сейчас, когда я уже еду в аэропорт, из которого улечу в штат на другом конце материка, я уже не смогу общаться ни с кем, кто будет думать обо мне временами, даже по телефону. Возможно, я сам придумал себе, что Джерарду не всё равно. Потому что такого со мной никогда не происходило, и я решил вбить себе в голову, что сейчас всё по-другому. Но нет, я останусь в детском доме и больше уже никогда не увижу и не услышу этого человека. И даже если он сейчас думает обо мне, что, конечно же, вряд ли, парень всё равно не сможет ничего сделать. Он не заберёт меня. Я приношу только одни проблемы. Вот, что вбили мне в голову всё семьи, которые меня брали на усыновление, а потом отказывались. Но в первую очередь, это делал детдом. И я мог вполне согласиться, если бы не остатки самоуважения, которые во мне ещё оставались несмотря ни на что. Я всё-таки чего-то да стою и заслуживаю того, чтобы ко мне относились, как к равному человеку. Мне уже, в конце концов, семнадцать, а не шесть. Злость брала вверх. И если сначала я ещё мог как-то оправдать Джерарда в своих мыслях, то сейчас я уже думал о том, какой он подонок. Втереться в доверие к подростку и так запросто бросить его. Я теребил своё колечко в губе, которое сделал на свои кровные заработанные деньги, пока жил у отчима. Ему было ровно на то, как я выгляжу. Единственное, что его волновало, так это мои оценки и выпивка. Больше ему ничего не было нужно. В больнице я забыл вынуть металлическое кольцо, но тут же вспомнил об этом сейчас, когда уже с минуту миссис Роуз наблюдала за движениями моего языка, обводившими по кругу украшение. Я опомнился и наконец вынул его, тогда женщина успокоилась и отвернулась. Но я знал, что это только на время, когда помимо нас двоих в машине всё-таки присутствует ещё один человек, который может увидеть, как женщина избивает подростка. Так продлится до момента, пока мы не приедем в дом Адама Мэриленд, вот там мне влетит за всё. Удивительно, но я по-прежнему помнил полное название этого учреждения. Несмотря на то, что оно государственное, название ему дала Миссис Роуз, а Адам — это её трагически погибший муж. В самом доме на эту тему ходила дюжина слухов, поэтому, не зная, какой из них правдивее другого, я решил для себя верить только в ту информацию, которую найду сам. А как понимаете, это было трудно, так как единственным источником была жена мужчины. У неё же никто не решался ничего спрашивать, а тем более, что-то личное, и я не был исключением. Спустя какое-то время мы наконец приехали в аэропорт. В Лос-Анджелесе он был большим, это я хорошо запомнил ещё с момента, как меня привёз сюда из родного штата бывший отчим. Мы вышли, и водитель открыл багажник, из которого выложил две средние по размеру сумки. Как я понял, миссис Роуз заехала за моими вещами, которых накопилось и не так много за несколько лет, прожитых с этим алкоголиком. Я не знал, что именно она взяла, но мне было всё равно, ведь в детдоме находилось всё необходимое, а самое важное было при мне. Я запустил руку в карман своей толстовки и убедился, что небольшой клочок бумажки со мной. До вылета оставалось совсем немного времени, и, пройдя проверку, у нас было только десять минут. Это даже к лучшему, мне хотелось уже поскорее улететь из этого штата, чтобы не мучать себя всеми возможными и невозможными вариантами того, как Джерард забегает в зал ожидания аэропорта и обнимает меня, по пути оправдываясь и извиняясь, что не успел приехать в больницу. Но этого времени слишком мало, так что все варианты неверны, кроме того, где в этом мире присутствует телепорт или машина времени. Миссис Роуз также взглянула на часы и, поняв, что времени уже совсем мало, потащила меня за локоть к небольшому коридору, ведущему в салон самолёта. Вот теперь надежд точно не было. Они остались там, в аэропорту на скамейке. Мне не было страшно летать на самолётах. Если я и разобьюсь, терять мне нечего, даже наоборот, в таком случае я не попаду в ужасный детдом. Или ад для таких, как я — место похуже? Я не собирался накладывать на себя руки только потому что, во-первых, вполне возможно, это сделают за меня, а во-вторых, мне интересно, что будет после того, как мне исполнится восемнадцать, и я выйду из детского дома. Будет ли там так же ужасно, или найдётся человек, с которым я захочу проводить всё свободное время? Ох, как же я надеюсь на второе. В самолёте я заснул, поэтому не помнил практически ничего кроме взлёта. Когда проснулся, мы были уже в Нью-Джерси, а пассажиры громко аплодировали пилотам. Разумеется, все, кроме миссис Роуз Берненг. Она смотрела то вперёд, то на меня, но это не было признаком волнения. Она вообще никогда и ни о чём не волновалась, потому что знала, что всё будет так, как нужно ей. Когда мы уже вышли из аэропорта, то сразу сели в такси, и через час вдали уже виднелась багровая крыша детдома, которая казалась ещё более тёмной на фоне красного заката. Часы на моём старом телефоне показывали 18:33. Через несколько минут мы уже доедем до этого с виду устрашающего здания, но поверьте, внутри оно было ещё хуже. Если верить слухам, в подвале находилась комната пыток, но я уже говорил, что верить всему подряд была не моя прерогатива. К тому же, весь дом был местом пыток, ведь побить тебя могли все и везде. А воспоминания о том, какое обещание мне дали на прощание, если я ещё раз вернусь в этот дом, дали о себе знать. Теперь я уже начал переживать. Картинки из прошлого так и норовил всплыть в сознании, а я не мог с этим ничего поделать. Зайдя в ненавистное всем здание, я услышал со спины противный голос миссис Роуз. Казалось, она вложила в него всю свою злобу. — Завтра, в шесть утра, на занятии тебе мало не покажется. Скажи спасибо, что сегодня я слишком устала, пока возилась с тобой. — выплюнув эти слова, как самая настоящая змеюка свой яд, женщина скрылась за поворотом. Но не прошло и нескольких секунд, как в коридоре я заметил несколько знакомых лиц. Их я и боялся больше всего… Сплюнув кровь, которая сочилась из разбитой губы, показалось, что у меня ещё и сломан нос, потому что первые удары пришлись именно на него. Мне стоило ожидать таких последствий после встречи со старыми знакомыми. Они оставили меня лежать прямо на холодном полу в коридоре, но я не жаловался, могло быть и хуже. Сейчас мне нужно было пройти в свою старую комнату наверх, но я не знал как это сделать, так как ноги просто не слушались. Адская боль пронзила всё тело, когда я попытался встать. Еле как доковыляв до своей небольшой каморки, я сразу завалился спать. К слову, это далось мне тоже нелегко.