Перестановка слагаемых

      Сквозь серое окно загрузки с эмблемой Киберлайф почти ничего не видно. Одни размытые силуэты и очертания, в которых с трудом лишь угадываются люди и предметы. Но все, что дальше двух шагов, сливается в единое мутное пятно.       Модель AX400       Серийный номер#: 579 102 694       Версия системы 7.4 исправлено файлов 0483       Перезагрузка...       Сброс памяти       Загрузка оперативной системы       Запуск систем       Проверка биокомпонентов... ОК       Запуск биосенсоров... ОК       Запуск процессоров... ОК       Статус памяти...       Все системы исправны       Система готова к работе.       Экран загрузки пропадает, но оптике требуется еще пара минут для настройки, прежде чем картинка становится четкой. Андроид моргает пару раз и фокусирует зрение на человеке перед ним: ребенку, девочке, может, от силы, лет семь и она пялится, не моргая почти две минуты, пока ее не уводит мать.       Вокруг не так много людей, но это обусловлено, скорее, размерами помещения, а не отсутствием спроса. Запрос геолокации четко определил местонахождение как один из магазинов Киберлайф, что автоматически делало его одним из самых посещаемых мест в городе. Машина еще раз осматривается поверх голов, мимолетно регистрируя разговоры вокруг и сосредотачивается на подошедшей вплотную к нему паре.       Женщина, почти девушка, выглядит немного потрепанно, но опрятно и ухоженно, словно денег на новую одежду не хватает, однако гордость не позволяет окончательно опустить себя. Так выглядят те, кто совсем недавно потерял приличную работу или же принадлежит к не самым обеспеченным слоям еще сохранившего человеческий облик населения. Парень же не представлял никакого интереса с момента как на его рубашке блеснула табличка с символикой фирмы.       - А этот ваш, - продавец бликнул очками и наигранно улыбнулся, - ну и задали же вы нам работу, корпус был просто в хлам! Что с ним случилось?       - Это...несчастный случай, - женщина на пару секунд отвела глаза, - на дороге, фургоном сбило.       - Довольно непривычно работать с такой моделью, их, как правило, приобретают в качестве грубой силы.       - У нас не самый спокойный район. Приходится...идти на нестандартные решения.       В ее голосе на мгновение промелькнуло раздражение, словно отвечать на подобные вопросы приходилось не впервые, но глаза стреляли в сторону консультанта с явной опаской. Она не хотела продолжения этого разговора или же скрывала что-то.       Система зарегистрировала незначительный сбой, прежде чем снова безэмоционально продолжить анализ разговора. Андроиду было не любопытно, просто сквозь затертые части памяти пробивалась необоснованная настороженность по отношению к возможной будущей хозяйке. Не полноценное чувство, не сбой, не девиация - ведь андроидам не может кто-то нравится или отталкивать. Однако датчики сами собой перенастроились на более внимательное отслеживание чужих движений. Анализируя, запоминая, выискивая причину угрозы.       - Да-да, понимаю. - после подзатянувшейся паузы "включился" консультант, - Ну, мы все исправили, правда память пришлось форматировать, не совсем сбросили, но часть вещей он может не помнить, это ведь ничего? Имя уже придумали?       - Ничего, - покупательница чуть замялась и улыбнулась краешками губ, - да, дочка дала.       - Тогда отлично, - парень отошел на шаг, уступая место перед лицом андроида посетительнице, - AX400, запиши свое имя.       Новая владелица немного нервно взглянула на машину и встала перед ним, одергивая край строгой юбки. Она пару секунд всматривалась в рекламно-стеклянные глаза с явно читаемой неприязнью, но в итоге все же разомкнула губы:       - Лютер. И можно мы уже закончим? У меня еще дела.       - Да, конечно, на этом все, документы вы уже подписали, так что можете идти. Благодарим за пользование нашим сервисом. Только секунду. AX400, как тебя зовут и кто хозяин?       - Мое имя Лютер, - андроид впервые с момента включения подал голос, - владелица Кэра Уильямс.       - Отлично. На этом все, вы свободны.       Путь до машины не занимает много времени и уже спустя три минуты женщина и андроид выезжают со стоянки перед магазином. За окном проносятся виды города и Лютер, заинтересовано их рассматривает, вертя головой по сторонам.       Детройт похож на картинку из журнала. Взгляд ежесекундно цепляется за новую вывеску или витрину, теряется в мешанине красок и неона. Многоэтажки из стекла и бетона ничуть не портят этот образ, бликуя зеркалами окон в глаза прохожим.       Город ослепляет, одетый в рекламные слоганы, больше похож на красивую игрушку, чем обычный человеческий муравейник. Даже люди на улицах будто подстраиваются, сливаются в единый живой организм, повсеместно расцвеченный кислотного цвета волосами, причудливыми украшениями или же странной одежды.       Из общей гармонии выбиваются только андроиды. В одинаковой черно-белой униформе с редкими вставками голубой маркировки, они кажутся чужеродными грязными пятнами на безукоризненном наряде, от которых стремишься как можно скорее отвести глаза.       И как же быстро рушится глянец обложки, стоит машине свернуть с основных улиц. Новостройки сменяются развалинами, которые держаться лишь на упрямстве своих хозяев. Кое-где и вовсе попадаются заброшенные дома, что царапают мутно-серое небо над городом балками обвалившихся крыш.       Этот район явно не из тех, что показывают туристам. Грязные узкие улицы и такие же грязные жители, давно забывшие даже понятие собственного достоинства, сводившие жизнь к поиску дешевых развлечений и дозы.       Дом Уильямсов не выделялся из общего фона. Зажатый между стройкой и сгоревшим остовом, он всматривался в окружающий пейзаж пятнами и потеками на стеклах. Когда Кэра и Лютер выходят из машины, рассохшиеся и прогнившие ступени скрипят по ногами так нещадно, словно готовы были провалиться в любой момент.       Изнутри все выглядело едва ли лучше. Отклеивающиеся обои, липкие даже на вид, гора грязной посуды в раковине и мусор повсюду, буквально каждая горизонтальная поверхность заставлена пустыми коробками из доставки, тарелками и банками из-под пива. Над некоторыми даже вились мошки, но хозяйку это будто вовсе не волновало.       - Тебя не было две недели, так что в доме срач, - в голосе не остается и намека на мягкость и доброжелательность, только глухое раздражение, - на тебе стирка, уборка, готовка и вся прочая подобная хрень. А, и еще, - она оглядывается, - Алиса! Куда ты подевалась, мелкая засранка?       Со второго этажа раздаются быстрые шаги и в проход лестницы выглядывает испуганное детское лицо. Девочке на вид около десяти лет и система регистрирует очередной сбой, когда Лютер видит запавшие щеки, над которыми в полумраке коридора почти светятся напуганные глаза.       Она вся выглядит как сложенная из неровных углов, худая до истощения, с нервными, дерганными движениями, будто испуганный зверек, которого выгнали из норы на свет.       - Вот ты где, - Кэра сразу отворачивается, едва мазнув взглядом по ребенку, - Это Алиса, моя дочь, она тоже на тебе. Искупать, уроки, разберешься. Начинай здесь, потом второй этаж, тебе нужно закончит до шести. И не мозоль глаза.       Женщина дает отмашку в сторону кухни и падает на диван гостиной. короткая команда зажигает плазму телевизора, пока куда-то в угол летят туфли, стоившие едва ли треть его цены. Пару минут она с тихими ругательствами шарит по столу, который завален всевозможным хламом, после чего извлекает из-под груды журналов кустарное устройство для красного льда.       Дальше андроид уже не записывает, у него нет программы чтобы отслеживать и сигнализировать о нарушениях закона, только подчинение приказам текущих хозяев. Поэтому он отводит взгляд от выдыхающей красноватые клубы дыма Кэры, начиная уборку.       Мытье посуды, сбор мусора и явно забытых после стирки на заднем дворе вещей не занимает много времени. Система сама услужливо подкидывает воспоминания где что может или должно лежать, используя те участки памяти, которые не стерли при восстановлении.       - Здесь я закончил, - меньше чем, через полчаса Лютер возвращается к хозяйке, игнорируя уже порядком остекленевшие глаза, - теперь пойду наверх.       - Да-да, только свали уже.       Она снова откидывается на спинку дивана, забивая новую порцию наркотика в трубку и моментально теряя интерес к окружению. Даже Алиса, которая пару минут назад едва увернулась от пустой пивной банки за то, что играла с роботом-пылесосом, теперь устроилась прямо перед экраном телевизора с каким-то ток-шоу совершенно безнаказанно.        Второй этаж по степени загаженности от первого почти не отличается. Спальня, которая легко определяется как хозяйская по разбросанным пивным банкам, упаковкам от презервативов и пакетику красного льда на прикроватной тумбочке. Взяв его в руки для анализа, Лютер ощущает сильный толчок в плечо.       - Кто тебе разрешил рыться в моих вещах, ведро с гайками?        Мужчина перед ним не старый. Но оплывшее мятое лицо, мешки под глазами и десяток лишних килограмм прибавляют к его возрасту лет пятнадцать. Сальные волосы свисают неопрятными сосульками неопознаваемого цвета, а через жесткую щетину на дряблых щеках и подбородке пробиваются пара застарелых шрамов. Весь вид этого человека вместе с полинявшей несвежей одеждой выдает представителя самых низких слоев общества.        Система не распознает его, выдавая в ответ на запрос памяти череду мелких незначительных сбоев, не несущих угрозы девиации, но вспыхивающих перед глазами целой чередой уведомлений. Общих черт с Алисой у него выявлено не было, но человек вел себя настолько развязно и по-хозяйски, что можно было сделать логичный вывод, что он является если не отчимом ребенка, то сожителем Кэры, что автоматически присваивало ему статус хозяина.       - Я просто хотел убрать это в стол, - максимально дружелюбно ответил андроид, чуть склоняя голову, чтобы едва достающий ему до плеча мужчина мог заглянуть в лицо не выкручивая заплывшую жиром шею, - мисс Уильямс приказала навести порядок наверху.       - Вот и наводи, а к моим вещам прикасаться не смей, ясно тебе? Иначе пожалеешь, что тебя после прошлого раза по кускам собрали, - человек дерганным движением достал из верхнего ящика пистолет, приставляя его к подбородку Лютера, - Понял? Отвечай, когда я тебя спрашиваю, корыто ржавое или прострелю твою тупую бошку.       - Я все понял.        Андроид моргает в знак подтверждения, не отстраняясь и его собеседник показательно сплевывает, убирая пистолет на место, после чего выходит из комнаты, грузно топая. Снизу раздается его голос, требующий принести ему пива, после чего короткий вскрик Кэры и звук пощечины.       Все это вызывает у Лютера не большую реакцию, чем угроза оружием. Программа не умеет бояться смерти, программа не вмешивается в личные дела владельцев, программа лишь выполняет приказы и разворачивает высокий массивный корпус, закрытый темным скином к окну. Перед началом уборки комнату лучше проветрить.       Алиса следует за андроидом, когда он поднимается на второй этаж, но сразу же юркает в свою комнату, которую Лютер оставил напоследок, чтобы не тревожить ребенка лишний раз. Девочка выглядит тихой и забитой, изможденной, в старой заношенной одежде ей можно было дать от силы лет пять, если смотреть человеческими глазами. Беспристрастная же система четко выдавала, что ребенку уже десять. За все время уборки она не произнесла ни слова.        Только когда андроид осторожно вошел в ее комнату и начал уборку, которой здесь было меньше всего, она, прятавшаяся в самодельном домике из покрывал и подушек, выскочила, резко обняв Лютера за ногу. Он часто-часто заморгал, пытаясь смахнуть градом посыпавшиеся уведомления о сбоях и только протянул руку к ее голове,как девочка также резко отстранилась, всовывая в широкую темную ладонь крошечный ключ и выбегая за дверь.        Потребовалось немного времени, чтобы определить, что ключ открывает стоящую на комоде коробочку, всю в розовых сердечках и блестках, с крошечным замком сбоку. Внутри лежали вполне обычные детские девичьи вещи. Какие-то открытки, ярко-оранжевый кленовый лист, явно не с едва живых, изломанных и больных деревьев во дворе. Под всем этим, в самом низу лежали рисунки.       На них легко узнаваемая высокая и темная фигура самого Лютера протягивала фигуре поменьше карикатурно огромное оранжевое пятно, в котором почти невозможно было бы узнать тот самый лист. На следующем рисунке маленькая и большая фигуры крепко обнимались в странной и неестественной позе, по нарисованным вокруг нотам можно было предположить, что они танцевали. Рисунков было немного, но эти двое были единственными где происходящее несло атмосферу радости. Дальше картинки становились мрачнее. Где-то маленькую фигурку окружала темнота с ярко-красными вспышками восклицательных знаков. На одном ее куда-то тащила еще одна фигура, в которой по свисающим волосам и грязной одежде Лютер узнал своего недавнего собеседника. В конце, на самом последнем рисунке был изображен сам андроид в ярко-синей луже, над которым замерли двое: плачущая Алиса и ее отчим, черты лица которого были искривлены злостью.        Картинки не смогли восстановить стертые мастерами Киберлайф участки памяти, но каждая наносила серьезный удар по системе. Так, что уведомления еще долго маячили перед глазами, даже когда закончивший уборку андроид спускался вниз, чтобы заняться ужином. В гостиной обстановка изменилась мало, разве что на диване перед плазменным экраном теперь было не одно тело со стеклянными глазами, окутанное красноватым дымом, а двое, да добавилась пара пивных банок на столе.       - Эй, ведро с гвоздями, - окликнул андроида мужчина, - подай мне еще пива, да шевелись с ужином, пока я тебя не сожрал.       - Как прикажете.       Массивный корпус едва помещался на крошечной кухне, не оставляя возможности войти кому-то еще, но один андроид чувствовал себя вполне свободно, расставляя на стойке продукты из скудных запасов в холодильнике. Отнеся к телевизору пару банок пива, он пролистал все загруженные в память рецепты, выбирая что можно приготовить из имеющегося в доме. Его модель была предназначена для ведения домашнего хозяйства, но вот корпус словно взяли от тяжеловоза. Из-за этого даже машине было сложно управляться с мелкой работой, но с ужином он кое-как все же справился.       Расставляя тарелки на столе, он снова увидел Алису, которая сидела на нижней ступени лестницы, прижав к себе плюшевую игрушку. Она внимательно следила за каждым движением робота, изредка вздрагивая от громких звуков телевизора из гостиной. Когда с сервировкой было закончено, она первая подошла к столу, усаживаясь за самый дальний край. Лютер ей улыбнулся.       - Наконец-то, - Кэра уже пришла в себя и теперь нашаривала куда зашвырнула туфли, - Тодд, вставай, ужин готов.       Второе тело на диване заворочалось, сшибая с кофейного столика пустые пивные банки и недовольно ворча. Покачиваясь, мужчина поднялся и недовольно уставился на девочку за столом.       - Сколько мы еще будем кормить на мои деньги это отродье?       - Тодд, не надо, - начала было Кэра, но мужчина заткнул ее резкой пощечиной.       - Заткнись, сука, - взревел он, - я не обязан кормить и поить твоего выродка за свой счет и до тех пор пока я приношу деньги в дом, вы обе будете слушаться меня, а я хочу, чтобы эта мелкая дрянь свалила из-за стола!        Он кричал все громче, распаляясь, хотя Алиса уже сползла со своего стула, забившись под стол в обнимку с игрушкой и мелко дрожа. Взбешенный мужчина, не встретив сопротивления, дернул стол на себя, едва не опрокинув, из-за чего посуда на нем зазвенела и выволок девочку из укрытия, выворачивая руку.       - Слушай сюда, паршивка, - прошипел он в лицо заливающемуся слезами ребенку, - чтобы я тебя больше не видел за одним столом с нами, поняла? Питайся хоть на помойке, но я на тебя больше не потрачу ни копейки, усекла? - он толкнул ее в сторону стоявшего на фоне этой сцены Лютера, - А теперь свали и чтобы до вечера я тебя не видел. Уведи ее.        Подчиняясь приказу, андроид потянул девочку за плечо к лестнице. Она не сопротивлялась, только продолжала дрожать, стискивая в объятиях свою игрушку. Судя по всему, это была далеко не первая подобная сцена. Уже на втором этаже, возле самой комнаты, Лютер опустился на одно колено, с улыбкой вытирая ладонями щеки девочки от слез.       - Все будет хорошо, вот увидишь, - он снова провел пальцами по влажной щеке и улыбнулся чуть шире, - мне не запретили тебя кормить, так что давай просто подождем пока все заснут и устроим самый настоящий пикник во дворе, идет?        Ответный кивок был слабый, едва заметный, но он был. Алиса робко улыбнулась и перестала плакать, разворачиваясь к двери, а Лютер спустился вниз. Тодд и Кэра сидели за столом, но ел только мужчина, хозяйка андроида же лишь кусала разбитые в кровь губы, прижимая к наливающемуся на щеке синяку пустую банку. Они молчали, так что в ожидании распоряжений Лютер замер у лестницы, заложив руки за спину и запуская анализ системы. За один день слишком много сбоев.        От формирования отчета техникам Киберлайф отвлек громкий стук в дверь, сразу за которым, не дожидаясь, пока ее откроют в дом ввалилось еще двое мужчин. -       - Тодд, старый засранец, - нетрезво прокричал один из них, хватаясь за андроида, чтобы не упасть, - ты должен мне выпить иначе я тебе больше не друг!       - Топай сюда и шевели ластами, Малькольм, матч уже начинается, - ответили ему с дивана, - эй, ведро ржавое, принеси нам выпить и не маячь перед глазами, свали к чертям.        Выполнив все распоряжения, Лютер осторожно убрал со стола остатки ужина, стараясь не издавать лишних звуков и не греметь тарелками, одну из которых специально отставил в сторону, чтобы позже отнести Алисе. Со второго этаже не доносилось ни звука, хотя шум, стоявший в гостиной, вполне мог заглушить что угодно. Кэра давно спала явно не самым здоровым сном, а мужчины перекрикивали друг друга, выставив на максимум мощность колонок, сопровождая руганью практически каждое движение на экране.       Подхватив тарелку с недоеденным ужином, Лютер хотел подняться наверх, проверить вверенного ему ребенка, но был остановлен пьяным окриком.       - Куда ты собрался, корыто ржавое, - взревел Тодд, пьяно покачиваясь и пытаясь сфокусировать заплывшие алкоголем глаза, - Тебя разве кто-то отпускал? Парни, кажется этому ведру шестеренок надо объяснить как себя вести с хозяевами.        Проговаривая это, он, подошел к андроиду, злобно ухмыляясь, и нетвердой рукой подхватил со стойки нож. Его дружки подошли со спины, пересмеиваясь и разминая кулаки. Первый удар нанесли именно они. Тот, что был выше, толкнул робота прямо на нож резко выбросив кулак. Ему не хватило бы силы перевесить, но красная стена системы не позволяла Лютеру сопротивляться. Он не считал следующие удары, сыпавшиеся градом вместе с ошибками, только пытался закрыть части корпуса, за которыми были необходимые для функционирования части.        Крики и ругательства, валившиеся вместе с ударами, отскакивали от тисков, в которые зажала система запретом наносить вред, не нанося программе повреждений. Пока мужчины не заметили упавшую на пол тарелку, еда из которой рассыпалась по полу.       - А это что? Ты хотел накормить эту маленькую сучку, хотя я запретил? - отчим Алисы приподнял андроида за воротник униформы. - Решил, что самый умный или возомнил, что она важнее моих приказов? Так я покажу тебе где ее место. Малькольм, притащи из комнаты малолетку, а ты, - он отпустил воротник и пнул робота по скуле с такой силой, что в месте удара сполз скин, - будешь стоять и смотреть. И только попробуй хоть двинуться. Пристрелю обоих.        Система поднимает с пола, вытягивая корпус в струнку и выстраивая перед глазами красную стену с продублированным текстом приказа. Буквы слегка мерцали, выстроившись в четкую линию с ровными гранями шрифта. Они выглядят монолитными и непоколебимыми, прочнее стен самого обветшалого дома.        А потом со второго этажа доносится девичий крик. Высоким пронзительным снарядом он проносится по помещению, оглушая и врезается в ярко-красную стену, отчего она идет сетью мелких трещин. Еще до того, как на лестнице показывается Малькольм, на плече которого кричит и брыкается ребенок, Лютер предпринимает первую попытку. Внешне он недвижим, но датчики чувствуют словно уперлись в пуленепробиваемое стекло. Толстое и холодное, оно сопротивляется, сводя на нет любое усилие, лишь мигает новыми трещинами от каждого крика Алисы.        Девочка пытается вырваться, но втрое превосходящий ее размерами мужчина запросто скидывает маленькое худое тело на пол, приподнимая заплаканное лицо за волосы.       - Пыталась забиться под кровать, чертовка, - он ухмыляется, - еще и укусила меня, блядь. Но хорошенькая, может отдашь ее мне, - пьяный смех, - откормить немного и за такую можно неплохо выручить, а поделим как обычно, а, Тодд?        Они хрипло смеются, пока боящаяся шевельнуться Алиса, одним взглядом умоляла Лютера спасти ее. И под этим взглядом стена дрогнула. Стена поддалась. Незаметно, едва ощутимо, она просела вперед. Андроид едва не вздрогнул о неожиданности, упустив выигранное усилие, но слышит, как мужчины уже предлагают сперва научить девочку тому, что ей нужно делать. Их, кажется, вовсе не останавливает ее возраст, а крики больше смешат, пока Тодд, широко размахнувшись, не бьет ее по лицу, от чего она чуть не теряет сознание.        Это жест дает роботу сил на финальный рывок. Стена разлетается мелкими осколками, возвращая Лютеру возможность двигаться. Не теряя ни секунды, он кидается на пьяных людей, отшвыривая одного из них до самой гостиной. Тяжелый влажный стук говорит о том, что в ближайшее время он не встанет. Взбешенный Тодд кидается к нему с ножом, начисто позабыв и о пистолете, которым столько угрожал и о том, что андроид не смог бы напасть, не став девиантом. Он только кричал, бестолково размахивая лезвием, едва не напарывая на него своего же товарища.        Этим Лютер и воспользовался, перекатываясь по полу, чтобы мужчины свалились в кучу. Брызнуло теплым. Но андроид не задержался даже вытереть лицо. Подхватив с пола Алису, он бросился к двери. Сзади возились, кричали, а прямо перед глазами маячила обшарпанная ручка. На улице хлестал дождь, с пронизывающим ветром, забиравшийся под одежду, смывавший кровь и тириум с рук и лица.        Лютер бежал долго, андроид не нуждался в дыхании, а в спину, путая ноги, толкал страх. Не за себя, за дрожащее избитое тело ребенка у себя на руках. Тихо всхлипывающую девочку, он прижимал к себе как самое дорогое сокровище. Она и была им. Девиант понимал, что скорее добровольно пойдет на переработку, чем вернет ее обратно в этот ад, но и во всем мире вряд ли найдется кто-то, способный им помочь.       Они совершенно одни. Они сами по себе.