Чудо-юдо

Жизнь — это чудесное приключение, достойное того, чтобы ради удач терпеть и неудачи. — Р. Олдингтон.

Я с ужасом посмотрела на протянутые ко мне руки. Сильнее вжалась в угол, зажмурив глаза. Это просто плохой сон. Вот сейчас открою глаза и окажусь в своем номере в отеле. Резко распахнула глаза, надеясь увидеть вместо розовой девчачьей комнаты уютно обставленную спальню, но обстановка ни капельки не изменилась. Все та же девочка, все та же комната и все те же разбросанные расчлененные детские игрушки. — Ну иди же сюда, — девочка сделала небольшой шаг в мою сторону. — Не бойся, я тебя не обижу. Я испуганно пискнула, со всей скорости пролетая между ног девочки. Та, немного опешив, широко распахнула глаза в удивлении, а потом сердито воскликнула: — Стой, чертово животное! Услышав рассерженные крики, я только ускорилась, мечтая быстрее добраться до приоткрытой двери. Это мой последний шанс выбраться из этой розовой обители расчлененных игрушек! — Псиф! — пискнула я, вылетая из комнаты, и, не останавливаясь, побежала прямо по коридору. Повернув за первый поворот, остановилась и огляделась. Коридор был полуосвещен и совершенно пуст, что мне было на руку. Встретить снова такого психбольного,как та девчонка, мне не очень хотелось. Плюхнулась на пятую точку, опустив взгляд вниз на коротенькие розовые лапки. Недовольно фыркнула и хвостик, покрытый гладкой шерсткой с кисточкой на конце, под стать моему настроению нервно заметался по полу. Кому бы сказала, что попала в розовое пушистое нечто, никто бы не поверил, а лишь бы в лицо рассмеялся. Совсем недавно я была человеком. Обычной девушкой, которая только начала жить самостоятельной жизнью, окончив колледж и переехав от родителей в съемную квартиру. Но смотря на себя сейчас, хочется нервно рассмеяться. Надо же… Меня забросило в розовый пушистый шарик с красным носом! Если честно, моя жизнь мне не нравилась от слова совсем. Все время горбатиться на работе, слушать в три часа ночи ругань соседей сверху и просыпаться в шесть часов утра из-за игры на скрипке соседа снизу, выслушивать замечания от начальника, — это все мне по горло осточертело. Накопив через год немного деньжат, я решила взять отпуск и улететь на море, подальше от суеты мегаполиса. Купила купальник, собрала вещи и, взяв билет на самолет, на две недели улетела отдыхать. Прибыв на место назначения, сразу побежала бронировать номер в отеле. Первую неделю я только и делала, что плескалась в море и загорала на пляже. Что же еще нужно для счастья? — думала я. Вторую половину своего отдыха я решила потратить на осмотр достопримечательностей. Но городок был не большим, и достопримечательностей было не так уж и много, так что через три дня, после того, как обошла весь город вдоль и поперек, я, принарядившись, решила пойти в ночной клуб. Их тут было довольно много, особенно возле пляжа, так что найти один мне не составило труда. И вот после этого места надо рассказать поподробнее. Первым делом, зайдя в клуб, я пошла не на танцпол показывать свои танцы детсадовца на утреннике, а к барной стойке. Не помню сколько алкоголя я влила в себя, но думаю, что порядочно, раз залезла на барную стойку танцевать чачу. Дальше воспоминания о том вечере были расплывчаты: помню только бармена, пытавшегося снять меня и девушку, на которую я нечаянно пролила бокал с виски. Потом как-то все потемнело, послышался громкий стук, чьи-то визги и чей-то, явно мужской, голос, просящий позвонить в скорую. Следом последовала теплая успокаивающая темнота и тишина… Открыла глаза я в комнате «Мечта принцессы». Что странно, головной боли по пробуждению не последовало, хотя напилась я в тот вечер знатно. Проснувшись, я, конечно, же осмотрелась, и под конец осмотра мне хотелось приложиться головой обо что-нибудь твердое. Комната была чисто девчачьей. Розовые обои, мебель в розово-белых тонах, горы кукол и плюшевых игрушек, большинство из которых почему-то было распорото, кровать с балдахином, - в общем все то, о чем мечтает девочка шести-семи лет. Но желание побиться о косяк или о стену вызвала у меня не сама комната, а ее размеры. Она была просто гигантской. Вся мебель, двери, окна будто были рассчитаны на какого-нибудь гиганта. Увидев все это, я уже подумала, что совсем чокнулась. Кое-как справившись с шоком, я заметила зеркало, стоявшее возле огромного белого шкафа, и размером чуть ли не во всю стену. Я сразу подбежала к нему, готовясь увидеть огромные синяки под глазами и гнездо на голове, но увидела совсем другое. Тогда-то меня и накрыла вторая волна недоумения, шока и неверия. На меня из зеркала смотрел какой-то розовый шарик с коротенькими лапками, вытянутой мордочкой, на конце которой располагался округлый красный носик. Совсем не то, что я ожидала увидеть. Мне захотелось побиться об зеркало. Я думала это просто сон. Что такого не бывает. Не бывает ни гигантской мебели, ни странных животных с красными носами и тем более перемещения души в другое тело. Но как бы сильно я ни хотела проснуться, я не могла. Все было реальным. Настолько реальным, что аж тошнить тянуло. Я металась из угла в угол, билась об ножку огромного стула, не желая верить, что это все взаправду, но боль ни капли не отрезвляла, а только сильнее давила на, и без того, расшатанные нервы. Мое долбание об ножку стула и отрицание реальности прервал восхищенный голос девочки, ростом под стать мебели, которая, только зайдя в комнату, припустила в мою сторону со счастливым выражением лица. Естественно, я испугалась и отскочила от стула, быстро спрятавшись в угол. Лучше было бы спрятаться под кровать, но она находилась в другом конце комнаты, так что я просто бы не успела добежать, попав в руки девочки. Девчонка же все заливала, как ей повезло, что я все же выжила, и будет замечательно прямо сейчас приступить к расчленению моего тела. И вид у нее был такой невинный и наивный, будто она сейчас не о расчлененке говорит, а о погоде на улице. Слава богу, я сбежала от этой сумасшедшей. — Пфыф! — фыркнула я, вставая с пола и направляясь вглубь коридора. Надо найти местечко, где можно было бы хорошенько спрятаться, а то мало ли какие здесь психи разгуливают. Живот недовольно заурчал. Я издала тихий писк и повалилась на бок. Теперь я верю, что это не сон, а самая, что ни на есть, реальность. Жестокая и беспощадная. Место, где я могла бы не бояться всяких психов, я нашла, только вот о еде не подумала. Если верить моему внутреннему календарю, то я уже четыре дня валяюсь в маленьком узком помещении, похожем на кладовку, и умираю с голоду. Есть хотелось неимоверно. Сосущее ощущение в животе нарастало с каждой минутой, образуя какую-то черную дыру. Выползти из кладовки и найти себе еду я боялась, так как на этот раз я навряд ли смогу убежать от какой-нибудь личности с расстройством психики. Да я лапой пошевелить с трудом могу, не то что встать и пойти на поиски пищи! И пить хотелось. Горло давно пересохло, и любой издаваемый мной звук неприятно царапал гортань. Даже слюней во рту не осталось. Шмыгнула сухим красным носиком и уловила слабый запах сладкого. Неужели уже вкусовые галлюцинации пошли? Принюхалась. Запах стал отчетливее. Пахнет кажется чем-то печеным и еще глазурью. Странно, раньше такого острого обоняния у меня не наблюдалось. Чувствовала что-то сладковатое в воздухе коридора и комнаты той жуткой девочки, но на этом все и ограничивалось. Наверное, обоняние обострилось от голода. Еще раз принюхалась. Запах становился все четче, а живот с каждой секундой урчал все сильнее. Нашла в себе силы встать и подошла к двери, слегка толкнув ее мордочкой. Та немного приоткрылась, впуская свет в темную кладовку. Послышались шаги и голоса нескольких человек. Мимо быстро прошли люди, одетые в белые костюмы и в белые фартуки, на головах были шапочки, которые обычно носят повара. В руках они держали громадную корзинку с пончиками. Аромат сладкого заполнил легкие, и я мечтательно облизнулась. Голод все-таки пересилил здравый смысл и страх попасться кому-нибудь на глаза. Осторожно вышла в коридор и последовала за людьми. — Псиф, — я пискнула и с наслаждением закрыла глаза. Пахнет просто изумительно. Я не помню, как оказалась в какой-то большой светлой комнате, куда, собственно, и занесли корзину с пончиками. Кондитеры, не заметив меня, спрятавшуюся под столом, тихо ушли, закрыв дверь. Я, дождавшись пока шаги за дверью стихнут, вышла из своего убежища и подняла грустный взгляд на корзину с пончиками на столе. Облизнулась и подошла к стулу, облокотившись передними лапами на его ножку. — Пыф, — пропыхтела я, пытаясь забраться на стул. В отличии от другой мебели он был еще больше и выше. С трудом забравшись на мягкую подушечку стула, перепрыгнула на стол и приблизилась к корзинке. Запах пончиков манил все сильнее, и я, плюнув на свои опасения и чувство самосохранения, прыгнула прямо в корзину. Смачно отгрызла кусок огромного пончика, покрытого розовой глазурью. Мммм… Этот пончик самое вкусное, что я ела в своей жизни. Сладкий, чуть влажноватый, пропитанный сиропом внутри и покрытый аппетитной корочкой снаружи. Глазурь была с кислинкой, но это только дополняло сладость пончика, не делая его приторно сладким. Уже не контролируя себя, я откусила еще кусочек, потом еще и еще, пока пончик не исчез. Живот уже не издавал голодные вопли, а был забит полностью. Не удивительно, ведь я минуту назад сожрала пончик размером с человека. Шатаясь, я вылезла из корзины. Несмотря на то, что я утолила свой голод, жажда меня все еще мучила. Быстро пробежалась глазами по комнате. Взгляд зацепился за изящный чайник и чашку. Подлетела к последней заглядывая внутрь. Та была заполнена чаем, который я незамедлительно весь вылакала. Чай оказался не горячим, а теплым, видимо подостыл за то время, за которое я съела пончик. — Чужачка! — донеслось откуда-то. Испуганно повертела головой, ища владельца голоса. — Чужачка! Дернула ухом и посмотрела на чайник и пустую чашку. Голос был слышен оттуда. Осторожно отошла сначала на шаг, потом на два. — Псиф! — недоверчиво пискнула я, внимательно уставившись на чашку. Да не может быть, чтобы посуда умела разговаривать! — Чужачка! — пролетело эхом по всей комнате. — Чужачка! Чужачка выпила чай господина Катакури! Отпрыгнула в сторону. Нет, это точно сказала чашка. — Чужачка — прозвучал уже другой голос и, как я поняла, это сказал чайник. — Чужачка проникла к комнату! Шокировано посмотрела на посуду, отойдя от чайника подальше. Неужели я совсем сошла с ума? Посуда! И разговаривает! — Пусиф! — запищала я, прячась за корзинку с пончиками. Что за фигня здесь твориться?! — Чужачка! — послышалось уже со стороны тумбочки, стоявшей в углу. — Поймать ее! — это, как я поняла, прозвучало со стороны дивана. Со всех сторон послышались крики «Чужачка!», «Господин Катакури!» и «Поймайте ее!». Передними лапами закрыла уши лишь бы не слышать базар, поднявшийся в комнате. Если верить крикам, что издает вся посуда и мебель, я сейчас выпила чай и съела пончик этого самого «господина Катакури». И если верить моему звериному чутью, то этот Катакури важная шишка. Не зря же его господином называют. Та-ак… Ладно... Кажется, пришло время для стратегического отступления. — Чужачка! — все так же кричала мебель. — Поймать ее! Спрыгнула со стола на стул, а со стула на пол, припустив к двери. Ткнула мордочкой дверь, но та не открылась. Попробовала еще раз, но не вышло. Слишком сильно захлопнули, не открыть. Панически начала осматриваться, пытаясь найти выход. Заметила окно, но оно было закрыто, да и находилось довольно высоко, так что не вариант. Я заметалась по комнате, подгоняемая криками мебели. Что же делать? Стопудово, кто-нибудь услышал поднявшуюся панику и, наверное, сейчас направляется к двери, чтобы узнать в чем дело. Меня точно заметят! Заметят и выкинут на улицу, или того хуже: сдадут меня той полоумной девчонке! А может быть вообще пустят на мясо и приготовят из меня суп! Вскоре в коридоре послышались шаги и мебель резко замолчала. Не придумав ничего лучше, забралась в корзинку с пончиками и прикинулась плюшевой игрушкой. Авось прокатит? Шаги звучали необычно громко и четко в наступившей тишине. Про себя я уже считала последние секунды своей жизни. Вот дверь открылась, в комнату кто-то вошел, приблизился к корзинке и… — Вылезай, — прозвучал пробивающий до мурашек мужской голос. Дернула хвостом, решая вылезать или нет, но после второго приказа все-таки вылезла из корзинки, зажмурив в страхе глаза. — Хм, — хмыкнул мужчина. — И что же это за чудо-юдо такое? — Пси-и-иф! — только и пропищала в ответ я, открыв глаза и уставившись на высоченного мускулистого мужчину, ростом не менее пяти метров, в кожаной черной безрукавке, таких же кожаных штанах и рваным шарфом на шее, закрывающим нижнюю часть лица. На руках были черные кожаные перчатки. Сердце быстро-быстро застучало от страха, с целью пробить грудную клетку и выпрыгнуть наружу. Ко мне протянули руку. Подумав, что это предложение забраться на нее, я, вся мелко дрожа, сначала ступила одной лапкой, а потом второй на ладонь. Испуганно пискнула, когда рука неожиданно поднялась и остановилась в районе глаз мужчины. Шерсть поднялась дыбом, а хвост нервно задергался. Когти вцепились в перчатки, а губы скривились, обнажая маленькие клыки. От этого мужчины так и несло опасностью. Из грудной клетки вырвалось глухое рычание. Помутненный взгляд встретился с малиновыми глазами мужчины, внимательно изучавшими меня. Брови у него были нахмурены, на лбу вздулась вена. Увидев это, только сильнее зарычала, а хвостом начала выворачивать невообразимые кульбиты. — Успокойся, — было сказано спокойным, леденящим душу, голосом, и мне на голову опустился палец, который начал медленно поглаживать мою макушку. Сначала я насторожилась, а потом медленно успокоилась, втягивая когти и переставая рычать. Довольно закрыла глаза, подставляясь под ласку. Я даже и не знала, что это так приятно, аж мурашки по коже. Страх куда-то исчез, оставляя лишь легкую настороженность и недоверие. Немного погладив, меня опустили на стол. Мужчина, спокойно посмотрев на меня, придвинул к себе корзину, где лежали пончики, и, взяв ее в руки, улегся на диван. Я, усевшись на поверхность стола и не зная, что дальше делать, уставилась на мужчину. Тот, стянув шарф, взял один из пончиков и с блаженным видом чуть ли не полностью заглотил его. Я с неким ужасом посмотрела на большой рот (можно даже сказать, пасть), заполненный острыми зубами. Клыки некрасиво выпирали. На скулах виднелись шрамы. Мужчина, заметив мой взгляд и мрачно зыркнув в мою сторону, закинул последний кусок пончика в рот и встал с дивана, опять надев рваный шарф. — Пожалуй, сегодня обойдусь без полдника, — сказал мужчина, направляясь ко мне. Я вся вжалась в столешницу, лелея надежду, что он направляется сюда не для того, чтобы меня раздавить. — И что же мне с тобой делать? — мужчина нагнулся. — Может сестрам отдать? — вспомнив не очень приятные события, я отрицательно помотала головой. Мало ли… Может та девчонка его сестра. Не хватало мне еще раз в ее маньячные ручонки попасть. Мужчина в удивлении слегка поднял брови. — Ты меня понимаешь? — я закивала как болванчик. Мужчина (как я поняла, тот самый Катакури, про которого твердила вся мебель в комнате) опять нахмурился. — Неужели шпион? Ты зоан? — Пысиф?! — как-то вопросительно взвизгнула я, подальше отходя от Катакури. Какой зоан? Что за чушь он несет? — Хм… Не похоже, — мужчина выпрямился. — Раз уж к сестрам ты не хочешь, шпионом не являешься и к тому же можешь понимать людей, — Катакури опустил на меня холодный взгляд малиновых глаз. — Думаю Мама обрадуется такому подарку в свою коллекцию странных существ. Представила чучело своей головы на стене рядом с другими «экспонатами» и в отказе замотала головой. Уж лучше к сестрам. Кактакури, задумавшись, сложил руки на груди. — Ну ладно, — меня взяли за шкирку и засунули под шарф. — Побудешь пока со мной. Позже решу, что с тобой делать.