Чудо-юдо

Очень важно просто не сдаваться. — Стивен Хокинг

Видимо, я слишком сильно дрожала от страха, раз за час, что я прячусь под шарфом, подходящие к Катакури люди не меньше десяти раз спрашивали, почему у него шарф шевелиться. Катакури меня не сдавал, за что я ему искренне благодарна, и на все вопросы отвечал коротко: «Ветер». Собеседники, услышав ответ на свой вопрос, довольно кивали и, даже не задаваясь вопросом, откуда в закрытом помещении ветер, уходили. Где-то на второй час я устала бояться и, посильнее зацепившись коготками за шарф, начала мирно посапывать. На самом деле я планировала лишь немного вздремнуть, чтобы восстановить силы, но видимо заснула и ослабила хватку когтей, так как я проснулась уже не под шарфом, а на ладони Катакури под визг знакомого девчачьего голоса. — Это она! Это она! — от радости подпрыгивала та девочка-маньячка. — Спасибо, братец Катакури, за то, что нашел ее! — Хм, Анана, это твоя зверушка? — меня схватили за шкирку, показывая девчонке. Та активно закивала, протягивая ко мне свои ручки. — Пси-и-иф! — как резанная завизжала я, вцепившись всеми конечностями в руку Катакури. — Держи, — мужчина с легкостью, отцепив меня от своей руки, передал мое тельце Анане. — Спасибо! — еще раз поблагодарила девочка беря меня на руки. Обиженно шмыгнула красным носиком и посмотрела на спокойного, как удав, Катакури. Предатель. — Анана, а для чего она тебе? — поинтересовался мужчина прежде, чем уйти. В душе появилась надежда на то, что, узнав нехорошие намерения девочки, он пожалеет бедную меня и заберет обратно. — Я хочу ее расчленить! — с неподдельной улыбкой ответила девочка. — Мама мне разрешила! Вздрогнула. Что же это за мама такая, которая поддерживает маньячные наклонности своей дочки? Катакури, удовлетворенный ответом, кивнул, повернулся спиной и ушел. Анана, жутко сверкая глазами, побежала куда-то, до хруста костей сжимая мое тельце. С грустью в глазах я посмотрела на поворот, за которым секунду назад скрылся Катакури. Почему ты покинул меня, мой малинововолосый принц в кожаном байкерском костюме? — Я обещаю, что буду очень осторожно! — обратив свое внимание на мою испуганную мордочку, пообещала девочка. Я, вцепившись в ткань сарафана Ананы, обреченно пискнула. Мне конец. Я, скосив взгляд на напевающую что-то Анану, впилась зубами в кожаный ремешок. В этот раз девочка перестраховалась и одела на одну из моих лапок тугой ремешок, от которого тянулся длинный поводок. Видимо ошейника у нее не нашлось, чему я очень рада. — Хи-хи-хе, — тихо смеялась девочка, крутясь возле письменного стола, на котором были разложены операционные инструменты. Я дернулась и с новой силой продолжила грызть ремешок. Нет уж, я не собираюсь помирать от какой-то там чокнутой девчонки. Анана, заканчивая вертеться возле стола, повернулась ко мне со скальпелем в руках. Сильнее вгрызлась в ремешок, покрывая его на чем свет стоит. Чертов ремень никак не хотел разрываться. — Наконец-то, — елейным голоском пропела девочка, медленно приближаясь ко мне. Я вся сжалась и, не отпуская ремень, глухо зарычала. Хвост начал отбивать сумасшедший ритм по полу. Шерсть встала дыбом. Без боя не сдамся! — Ну иди же сюда… — сделала приглашающий жест рукой Анана. Я заскрежетала зубами по коже ремешка. Тот, не выдержав, разорвался и упал на пол, освобождая лапу. Девочка опешила, глупо хлопнув глазами. Воспользовавшись отличным шансом, я сорвалась с места и с визгом пролетела мимо девочки, с одного удара мордочкой открывая дверь и скрываясь в коридоре. Фортуна, кажется, была на моей стороне, так как за мной никто не погнался. Остановившись посередине коридора, дернула ухом, уловив отдаленные шаги. Вскоре они стихли, и я, окончательно успокоившись, побрела искать знакомую кладовку. Все-таки она оставалась единственным безопасным местом. Поиски оказались довольно продолжительными, так как в прошлый раз дорогу я плоховато запомнила, но, побродив по коридорам, я все же нашла знакомую дверь. По дороге встречалось несколько стражей, одетых в костюмы шахматных фигурок, но они меня не замечали, благо, с моей расцветкой шерсти затеряться в углу коридора, где все стены и потолок были идентичного со мною цвета, не составило особого труда. Широко зевнув, боднула дверь, и она медленно открылась, показывая мне темное помещение. Прошла внутрь и в темноте найдя мешок, набитый чем-то залезла на него. Лапками разгладила поверхность и, свернувшись в клубок, тихо засопела. Ну и денек, конечно, выдался. Жесть просто. Надеюсь, завтрашний день будет более спокойным. — А-а-а-а! — орал какой-то фрик в колпаке шеф-повара с утра пораньше. — Пуси-и-иф! — последовала ответная реакция от меня. Так мы и стояли с ужасом, смотря друг другу в глаза и крича на всю… кухню? Неужели я вчера перепутала двери? Вот же балда! Первая, прекратив пищать, спрыгнула с мешка, быстро перебирая лапками по скользкой плитке. Завидев проем между двумя кухонными тумбочками, без раздумий побежала туда. Повар, отойдя от шока взял швабру, стоявшую в углу, и на перевес с ней начал преследовать меня. Бегал он неплохо, скажу я вам. Еле-еле успела втиснуться между тумбочками, избежав рук мужчины, зависших в миллиметре от моего хвоста. Шеф-повар, недовольный таким раскладом, начал материться так, что аж уши в трубочку сворачивались. Мужчина, через минут пять поняв, что я отсюда добровольно не вылезу, перестал ругаться и, взяв в руку швабру, протиснул ее в узкий для рук взрослого человека проем. Первые две попытки подцепить меня были неудачными, на третий раз, немного промахнувшись, швабра прилетела мне в морду. И только на четвертый раз мужчине удалось подцепить мой розовый зад концом швабры. Когда же меня вытащили, меня резко схватили за шкирку и подняли над полом. — Вредитель нашелся, — усмехнулся шеф-повар, ставя швабру в угол. — А я-то думаю, почему в последние дни все время нахожу на полу обгрызенный арахис. Ты постарался? А, розовый блохастый мешок для пылесоса? Вообще-то последнее было обидно. А ваш арахис я даже пальцем не трогала, нечего на меня бочку катить! Но теперь из принципа я хочу испортить вам все запасы орехов. — Пусиф! — возмущенно пискнула я, пытаясь вырваться. — Хм, — насмешливо хмыкнул мужчина, выходя из кухни. — Ничего, скоро мы избавимся от тебя. Вот выкину тебя в море… — Псиф! — прервала я повара, пытаясь укусить его за руку. Мужчина, тряхнув рукой, которой он меня держал за шкирку, заливисто рассмеялся. — Борзая какая! А ну зубы свои убрала от руки моей! Не хватало мне еще бешенством заразиться, — сказал мужчина, идя по коридору. Опять возмущенно пискнула и клацнула зубами. Это вы все тут бешеные, а не я! Мужчина лишь хмыкнул на мои попытки укусить его. Через минут пятнадцать скитаний по коридорам мы наконец подошли к огромной двери, которая мне напомнила по своей форме огромную замочную скважину. Шеф-повар, сказав стражникам, стоявшим на своих постах, открыть ее, поднял меня на уровень своих глаз. — Хотя знаешь, я мог бы тебя продать контрабандистам, — мужчина прищурился. — Видел я тут одних… Трюм их корабля заполнен клетками со всякими необычными животными. Наплету им что ты такое-то жутко редкое животное. Я деньги получу, а ты жива останешься. Ну, что? Согласна? Я вцепилась в нос повара с целью отгрызть его нафиг. Уж лучше в море помереть! Видела я контрабандистов, когда еще была человеком и знаю, как они обращаются с животными. Шеф-повар заорал, пытаясь меня отцепить от своего лица, при этом не оторвав себе нос. Через минуты три к нам подбежали стражи, увидев, что мужчина не справляется со мной, и я скоро отгрызу ему нос к чертям собачьим. — Ах ты, розовая дрянь! — сказал он наконец-то, отцепив меня от своего окровавленного носа. — В море кину! Посмотрим, как ты визжать будешь! Вытерев и быстро обработав нос принесенной одним из стражей аптечкой, он опять взял меня за шкирку и вышел на улицу. В нос сразу ударил запах пирожных. Облизнулась. Перед моими глазами предстал сладкий город. Дома, фонтаны, фонари даже одежда людей — все было сделано из сладостей. Рот в миг заполнился слюнями, а живот издал голодное урчание. А я то думала, что такое только в сказках бывает. — Сволочь, — сказал мужчина, осторожно трогая свой забинтованный нос. — Не избежать тебе смерти, мешок от пылесоса. Сильнее сжав пальцы на моем загривке, повар без промедлений пошел в противоположную сторону от сладкого города. Напоследок взглянув на город своей мечты, тихо пискнула. Мужчина, почувствовав, что я больше не брыкаюсь, довольно улыбнулся, ускорив шаг. Минут через двадцать мы оказались в лесу. И не в простом лесу, прошу заметить. Здесь, как и в городе все было из сладкого. Цветы из мармелада, кусты, на которых растут леденцы, шоколадные ручейки… Опять послышалось урчание моего живота, и я убийственно (по крайней мере, попыталась) посмотрела на повара. Это он так меня помучить хочет, специально выбирая, в прямом смысле, самый аппетитный маршрут? — Что смотришь? — раздраженно спросил у меня мужчина. Я только фыркнула и опустила взгляд вниз. Вот где я так нагрешила, что попала в тельце розового шарика? За что Всевышний меня так невзлюбил?! Хотя уже не важно… Все равно я скоро потону в море с моими коротенькими лапками. Да я плавать толком не умею! Я только на мелководье всегда плавала, боясь потонуть даже там. Подняла взгляд и увидела реку, от которой так и несло дыней. Через реку был перекинут мост, сделанный из огромных пончиков. Невольно вспомнился вчерашний день, и на языке почудился вкус того пончика с розовой глазурью. Вот бы мне еще раз попробовать сей шедевр кулинарии. Но, как говорится, мечтать не вредно. Перейдя через мост и еще немного поплутав по лесу, мы скоро вышли к морю. До уха донесся крик чаек и других морских птиц, а в мордочку подул легкий морской бриз. Я посмотрела на море, сощурив глаза. Водная гладь искрилась и сверкала под лучами солнца, намереваясь ослепить каждого, кто выйдет из леса и без осторожности взглянет на море. Стоял полный штиль. Эх, красота… Я бы полюбовалась еще чуть-чуть этим прекрасным пейзажем, но повар меня опять встряхнул и неспешно продолжил идти. Подойдя к самому краю довольно высокого берега, мужчина рассмеялся. — Ну что прощай мелкая дрянь! Скучать не буду! — с этими словами мужчина, замахнувшись, кинул меня в море. Я завизжала на ультразвуке, размахивая лапами, надеясь, что каким-то мистическим образом взлечу или у меня отрастут крылья. Не увидев на своем теле никаких изменений, но заметив стремительно приближающуюся водную гладь, я зажмурилась, готовясь упасть в воду. Сейчас, вроде бы, у меня должна была перед глазами вся жизнь пронестись. Не правду говорят, потому что сейчас вместо всей моей жизни перед глазами мелькают картинки, где я ем здоровенный пончик, с наслаждением пережевывая каждый кусок. И почему перед смертью мне видится пончик? Загадка. — Пусиф, — тихо пискнула я, плюхаясь в море. Шерсть тут же намокла и потянула мое худенькое тельце на дно. Воздух в легких быстро закончился, и вскоре я начала задыхаться. Перед глазами все помутнело, и я провалилась в темноту.