Нефертари

      Утро выдалось чертовски трудным. Боли в пояснице, и попе была такой сильной, что я не могла даже подняться с кровати. Благо, телефон оказался рядом, точнее я его ещё вчера переложила на тумбу, когда доставала лубрикант и презервативы из нижнего ящика. Взяв телефон, я поняла, что проспала первые два урока, но меня сейчас это совершенно не волновало, потому как было так больно, что даже появились проклятия за мою излишнюю перевозбуждённость прошлым днём. Мы ведь занимались сексом до ночи, причём только анальным, и это ясное дело понесло за собой некие последствия. Ещё вчера вечером я кое-как могла двигаться, даже простыни сменила после моего слишком яркого оргазма. Я совершенно не ожидала, что анальный секс может оказаться такой приятной штукой. Жалею, что раньше не попробовала… нет не жалею. Думаю, причина в таком большом полученном удовольствии, старания Ника, и его опыт. Наверняка, будь это кто-то другой, отбило бы всё желание пробовать.       Однако я даже проснуться не успела, как мой телефон стал орать громкую музыку, от которой я поморщилась. Это был рингтон моего звонка, но до чего же громкий, теперь и голова побаливать начала. Выключив звук, я посмотрела на дисплей, и увидела «Дэн». Вот блин! Ему же всегда докладывают учителя, если я хоть бы один урок прогуляю. Но сегодня у меня веская причина, хотя ему я естественно не скажу правду.       — Да, Дэн? — отвечая на звонок, я приложила телефон к уху, и уже приготовилась к лекции.       — Тия, ты почему в школу не пошла? — он был немного зол, но больше обеспокоен. Что же, это куда лучше, чем с ходу ругать меня за прогул.       — Я плохо себя чувствую, — отозвалась я, желая всем нутром сменить позу, в которой я проспала всю ночь. Мне уже так насточертело лежать на животе.       — Ты приболела? — теперь уже никакой злости, одно беспокойство.       — Нет, я просто вчера слишком переусердствовала в упражнениях, и кажется, спину потянула, — я ведь совершенно не лгу, разве что не скажу, о каких таких упражнениях идёт речь, иначе он запрёт меня ещё на две недели дома. Спасибо, уяснили, что ему не стоит знать подробности моей сексуальной жизни.       — Какие ещё упражнения?       — Я вчера помогала с хореографией группе поддержки, и немного перестаралась. Давно я не делала гимнастические трюки, — ну, тут-то я тоже не лгу. Правда, я ничего такого вчера не делала, чтобы потянуть спину, но он-то не знает. Так перестань, злорадствовать, Нефертари, тебе просто повезло, что его нет рядом, иначе солгать я бы не смогла, он бы тут же раскусил меня.       — Тия, может, мне лучше вернуться? — его взволнованный голос, и искреннее желание помочь мне, немного кольнуло сердце. Но помимо этого, на лице появилась глупая, предательская улыбка, и мысль в голове, что ради меня он отметит своё свидание с братом. Однако чувство вины не позволяло мне долго радоваться этому.       — Нет, всё в порядке. Я мазь использую, ту, которую мне доктор прописывал. Это ведь уже не в первый раз. Ты лучше наслаждайся положенным свиданием с Рамзесом, — притворно-спокойно говорила я, точно зная, что на это он поведётся. Это ведь, в самом деле, не в первый раз, когда у меня мышцы болят. Раньше, когда я ещё была в группе поддержки, я столько раз калечила себя, чтобы проработать все трюки, что уже и не припомню всего.       — Ладно… Но если станет хуже, ты позвони, и я сразу вернусь. В любом случае, завтра мы с Рамзесом вернёмся домой.       — Да. Тогда до завтра.       Отключив звонок, я положила телефон на тумбу, а после открыла первый верхний ящик, откуда достала обезболивающие таблетки, что как-то прописывал мне доктор. Помню, тогда я неудачно прыгнула с вершины пирамиды, это было уже не первый раз, когда кто-то из стойки лажал, и мне пригодилось прыгать вниз. Так вот я неудачно приземлилась тогда, мышцы на левой ноге порвала, было до того больно, что я спать нормально не могла. Хотя первые два часа, она лишь пульсировала, и я даже ходить могла, с трудом, но могла. А когда болевой шок прошёл, её так раздуло, она посинела вся, и меня тут же отвезли в травмпункт. Сделали рентген, и вынесли вывод — порваны связки. Я полтора месяца восстанавливалась, а первые две недели ходила с тростью. Потом, после полтора месяца восстановления, я ещё несколько недель ногу разрабатывала, тоже было больно. Вот мне и прописали обезболивающие, и мазь, которая помогала отёчность убрать.       Приняв таблетку, я полежала ещё несколько минут, пока её действие не началось, и я не смогла подняться с кровати. Было почти не больно, хотя некое напряжение в мышцах осталось. Первым делом я решила набрать ванную, чтобы расслабиться, и что-то перекусить, потому, как изрядно проголодалась. Сначала зайдя в ванную, я с трудом вымыла ванну, и только потом заткнула слив, и открыла горячу воду, лишь в полсилы струю, чтобы она не набиралась быстро. Затем я покинула комнату, и с таким же трудом спустилась по ступенькам. Из завтрака, я решила, что яичница с беконом, и горячий чай, подойдут. Поэтому десять минут готовила еду, и ещё минут пять потратила, чтобы всё съесть, а чай пришлось разбавить молокой, чтобы остудить немного. Уже позавтракав, я положила всё в раковину и направилась к лестнице, чтобы вернуться в свою комнату. Кошмар, до чего же много ступенек…       Подняться по лестнице оказалось ещё труднее, чем спуститься с неё, но я осилила. Блин, всё же мы и правда перестарались, стоило не налегать, дурочка! Заходя в свою комнату, мне было вообще-то плевать, что я голая по дому расхожую, я ведь одна, и точно знаю, что никого нет. Да, и если честно, одеваться мне совершенно не хотелось, разве что рубашку, но вот смотря на трусики меня прям передёргивает. Не знаю, будет ли больно, но лучше сегодня повременить с ними. Зайдя в ванную, я убедилась, что воды набралось достаточно, и можно влить масла в воду, и наверное, свечи зажгу, с музыкой. Чтобы уж наверняка расслабиться.       Подготовив всё, я стала погружаться в воду, но даже обезболивающее не помогло мне избавиться от жжения, при погружении в воду. Вчера такого не было, хотя это наверное, оттого, что мы тогда только закончили. А сейчас я познала всю прелесть последствий увлечённости. Ну, в любом случае, в следующий раз, буду знать, что лучше со столь приятным не увлекаться, как говориться: «хорошего, понемножку». Однако было не комфортно из-за твёрдости ванной, а перевернуться на живот я никак не могла, поэтому решила подложить надувную подушку, которую обычно использовала на шее, чтобы в случае, если усну в ванной, не утонуть. И так стало гораздо лучше, и дискомфорта меньше. Только теперь, я смогла расслабиться, и насладиться приятными ароматами, которые расслабляли мои мышцы, и приятной музыкой, которая убирала любые мысли в сторону.       Больше часа, я расслаблялась в ванной, но вода уже порядком остыла, и мне нужно вылезать. На удивление, это было не так трудно, как я думала. Наверное, мышцы разгорячились из-за горячей воды, и запаха. Задув свечи, я укуталась в полотенце, и забрав телефон, направилась к кровати. Нужно бы мазь использовать, чтобы наверняка, закрепить восстановительный процесс. Достав мазь из тумбы в верхнем ящике, я глянула на срок годности, и поняла, что об этом вообще беспокоиться не стоит, купила то я его только год назад, а он действует два, да и с таблетками тоже самое. Немного выдавив мази на руку, я стала наносить её на повреждённое место, и мне даже видеть не надо было, чтобы понять, что анус очень опух. Мда… Ладно, чего уж сейчас об этом волноваться.       После я решила ещё немного поваляться на кровати, слушая музыку, и заходя на разные сайты через интернет, чтобы скоротать время. И даже заметить не успела, как настал вечер, а я всё также лежала на кровати, уже голая, потому как полотенце спало, и было где-то у ног. Поняла, что пора бы встать и что-то поесть, потому как с утра не ела. Из-за этой боли в спине, и заднем проходе, совершенно не хотелось. Однако уже немного прохладно голой по дому ходить, поэтому я достала из шкафа белую ночную рубашку шёлковой ткани, и надев её на себя, собралась снова покинуть комнату. Как только до лестницы дошла, сразу желание пропало. Хоть уже боль немного прошла, но всё равно…       — «Убегай!», — стоило мне сделать хоть бы один шаг с лестницы, как в моей голове послышался женский голос, тот самый, который всегда предупреждал меня об опасности. Но я не понимала, зачем? Я ведь в своём доме, никого нет, никто не ломится в дверь, зачем мне убегать? И куда?       — «Не открывай!», — всего за несколько секунд до того, как в мою дверь постучали, я снова услышала голос. Кто это? Я никого не жду…       — Нефертари, я вхожу, — этот голос, пускай и несвязный, я узнала. Это был Ник, и он был сильно пьян, а ещё он открыл дверь и вошёл в мой дом. И теперь я совершенно ничего не могла понять.       — «Прячься!», — вот снова… Зачем? Это же Ник! Зачем мне от него убегать, зачем прятаться? Да, он пьяный, но это ведь не впервой, и он не буянит, когда пьян.       — Ты не предупреждал, что придёшь? — спокойно отозвалась я, уже откинув в сторону эти странные слова в моей голове. Это просто Ник, мне ничего не угрожает. Так что на этот раз голос ошибся! Начиная спускаться по ступенькам, я хмурилась от неприятных ощущений, что появлялись с каждой пройденной ступенькой.       — Я и не планировал… — он, захлопнув за собой дверь, плотоядно осмотрел меня с ног до головы, от чего меня немного передёрнуло.       — Ты уж прости, но сегодня никак не получится. Сам должен понимать, я не в состоянии, — немного напряжённо говорила я, но не оттого, что настораживалась от его присутствия, а от боли. Его я не боялась, это же Ник, да, он немного грубоват, насмешлив, и не особо ценит чужие чувства, но он не кажется мне жестоким.       — У тебя нет выбора, Нефертари, — от его слов, и ухмылки я нахмурилась. Звучит, как угроза…       — «Беги! Прячься! Убегай!» — теперь голос был громким, даже немного паническим, отчего меня стал переполнять страх. Это же просто Ник… Так ведь?       — Ник, тебе, лучше уйти, пожалуйста. Приходи когда протрезвеешь, — я положила руки ему на грудь, и немного надавила, тем самым намека, чтобы он ушёл. Но это нисколько не подействовало, а голос в моей голове только громче стал кричать, чтобы я убегала. А меня всё больше переполняли паника, и страх.       — Ты ведь слышишь сейчас голос, да? — его голос вдруг изменился, обычно он был насмешливым, но тёплым, а сейчас от него у меня мурашки по коже. И мне показалось, что его серо-голубые глаза сверкнула жёлтым, и белки почернели, но стоило мне моргнуть, как это иллюзия пропала.       — Ник, пожалуйста, уходи… — мой голос дрожал от внезапного осознания, что мне следовало послушаться женский голос, в моей голове. Он никогда не ошибался, даже если мне казалось это бредом, но я всё равно выполняла его требования. А сейчас, подумала, что я достаточно хорошо знаю Ника, чтобы довериться ему, а не голосу в моей голове. И ошиблась…       — Нефертари, тебе следовало его послушаться, — нескрываемая угроза в голосе, оскал на губах, и его сильные руки, которыми он перехватил мои запястья, не на шутку меня испугали. Я не могу убежать, даже если бы попыталась, даже если бы ударила его, я не смогу убежать, потому что моё тело слишком слабо сейчас. Я хожу-то с трудом, а что уж там говорить о беге.       — Ник… — вырвалось у меня, прежде чем он закинул меня себе на плечо, и направился в мою комнату. Его крепкая хватка на моей пояснице причиняла боль, а я принимала слабые попытки вырваться. Даже будь я полностью восстановленной, я бы всё равно не смогла от него сбежать, как девушка я слабее него.       Когда он зашёл в комнату, то я стала вспоминать, чем могу его ударить, чтобы сбежать, но для начала мне нужно было вырваться, и ослабить его бдительность. Я понимала, что сейчас он не тот Ник, которого я знала. Сейчас он словно другой человек, жестокий, непредсказуемый, и возбуждённый. Я могу снять его напряжение, ему следовало просто сказать, я бы не отказала. Он ведь знает, что не отказала бы. Так почему? Почему он сейчас такой другой? Скидывая меня со своего плеча, он стал расстегивать ремень своих брюк, а я вскрикнула от резкой боли, потому что довольно сильно приложилась пятой точкой, когда оказалась на кровати. Мне было страшно, потому что, смотря на него, я понимала, что он не станет меня слушать, даже не станет довольствоваться минетом. Поэтому я уже знала, что для меня это не закончится ничем хорошим.       — Не надо, Ник… — отползая назад, подальше от него, я уже начинала плакать, потому что страшно, оттого, что я прекрасно понимаю, как больно мне будет. Он ведь сейчас совершенно другой, он не станет проявлять нежность.       — Знаешь, твои слёзы так возбуждают, Нефертари, — он безумен, сейчас его совершенно ничего не остановит, а я бегала глазами по комнате, чтобы отыскать что-то тяжёлое. Моим глазам попалась настольная лампа, что стояла в углу на тумбе, поэтому когда Ник, уже расстегнув ремень, словно хищник, стал приближаться ко мне, я не взирая на боль, резко потянулась за лампой, и схватив её, развернулась и ударила его по голове лампой.       — Не приближайся ко мне! — испуганно закричала я, вместе с ударом. Лампа, от столкновения с его головой разбилась, осыпаясь осколками на кровать, а Ник остановился, заваливаясь на бок. Я же, понимая, что это мой шанс сбежать, слезла с кровати, и побежала к выходу. Хоть и больно, но плевать! Я должна убежать! Сейчас Ник слишком не контролирует себя, а потом я вызову скорую, чтобы ему помогли, всё же я разбила ему голову.       — Куда собралась? — я даже до ступенек добежать не успела, как меня схватили за руку, и потащили обратно. Как? Разве он не должен был отключиться? Я ведь ударила его довольно сильно, так почему? Почему он в порядке?       — Ник, пожалуйста, хватит! Ты себя не контролируешь! Прекрати, пока не наделал глупости! — я понимала, что это бесполезно, сколько бы я не взывала к его разуму, сейчас он ведомый только похотью, алкоголем, и чем-то ещё, что заставляет его причинять мне боль. Ведь он сейчас так сильно сжимает моё запястье, что оно вот-вот сломается.       — «Глупости»? Нефертари, ты не настолько хорошо меня знаешь, как думала, — его разгорячённый, от которого по моей спине пробежали мурашки, заставил слёзы хлынуть из глаз с новой силой. Мне не сбежать от него…       Кидая меня на кровать, я снова вскрикнула, но на этот раз боли было больше, не только потому, что моя попа болела, но и из-за осколков, что вонзились мне в бёдра, и ладони. Я не успела взглянуть на Ника, как он перевернул меня на живот, насильно приподнимая бёдра, и расставляя ноги. А я же, чувствуя боль, и горечь от собственного бессилия, руками сметала осколки на пол, чтобы хотя бы они не доставляли мне больше боли. Когда он задрал мою рубашку до спины, то я ощутила его влажный язык, которым он слизывал выступившую кровь на моих бёдрах. Мне не хотелось смотреть на него сейчас, в этот момент, я молила всех Богов, что знаю, только бы они выполнили мою просьбу. Пожалуйста, пусть он трахнет меня вагинально… прошу, только бы трахнул спереди. Это я выдержу, даже злиться не стану, обещаю, только, пожалуйста.       Я пыталась убрать его руки с моих бёдер, но ничего не выходило, он слишком силён. Однако ему мои протесты не нравились, и Ник, схватив обе мои руки, заломил за спину, и держал одной рукой, за запястья. Было неудобно, больно, и очень страшно, но всё ещё теплилась надежда на милость Богов, но и она разрушилась, с его резким проникновением в анальное отверстие. Такой боли я никогда не испытывала, словно разрывали на части, всё жгло.       — Как узко… — прорычал он, проникая всё глубже, и резче, сжимая мои запястья, а другой рукой сжимая моё бедро чуть ли не до хруста, насильно насаживал меня.       Я только и могла, что терпеть эту боль, стискивать зубы, чтобы не кричать, и не умолять его прекратить. Это бесполезно, и доставит ему лишь больше удовольствия. Слёзы лились из моих глаз, не переставая, я уже захлёбывалась ими, и не могла сдерживать всхлипы. А он продолжал вдалбливаться в меня, совершенно не обращая внимания на внешние раздражители вроде моих всхлипов. Руки так болели, всё тело болело, а он рвал меня снова и снова. Я не то, что расслабиться не могла, чтобы хоть немного ослабить сопротивление моих мышц для его входа, я вообще двинуться не могла самостоятельно. А он всё продолжал, и я слышала его рычания от удовольствия, и мне хотелось плакать ещё больше. Ему настолько плевать на меня? Я понимаю, мы с ним не близки, но всё же, я думала, что раз он вчера был аккуратен со мной, то это значило, что он не хотел причинить мне боль. Так что же изменилось? Что у него такого случилось за один день, что он так озверел?       Закончилось всё в тот момент, когда он кончил, и выйдя из меня, отпустил мои руки, а потом, и вовсе отошёл на шаг назад, позволяя мне упасть на кровать. Я от столкновения тазом о кровать всхлипнула громче, а потом свернулась в клубок, как маленький ребёнок, заплакав ещё сильнее. Я слышала, как он застегнул свои штаны, звон ремня, а после ушёл, хлопнув дверью, отчего я вздрогнула. Мне было так паршиво! Не только из-за случившегося. Физическую боль я стерплю, там всё тоже заживёт, не сразу но, заживёт со временем, синяки на берде и запястьях тоже сойдут, и порезы на попе от осколков тоже затянуться. Мне было больно внутри, сердце разрывалось от жалость к самой себе. Я не понимала, чем я заслужила такое обращение. Я не понимала, почему он был так жесток, да, он никогда не был нежен, но его грубость не переходила черту, и если честно, мне нравилось, что он не нежничал со мной, ведь это тоже в какой-то степени сближает. Но это уже слишком!       Я не заслужила подобного! Я не заслужила, чтобы меня насиловали в собственном доме?! Господи, как же больно… Ник, ты придурок?! Кретин?! Когда протрезвеешь, я тебе такое устрою, что век не забудешь! Я заставлю тебя извиниться передо мной, и загладить вину. Не позволю ему и пальцем ко мне притронуться, пока всё не заживёт! И потом тоже не позволю, либо пускай терпит, либо пусть ищет себе другую дурочку. Идиот?! POV Никлаус.       Я снова сорвался… Только на этот раз, я не смог остановиться. Я вообще себя не контролировал, пришёл в сознание только тогда, когда уже сделал всё, чего нельзя было делать. А потом, не нашёл ничего лучше, чтобы уйти, только вот когда захлопнул за собой дверь, дальше ноги идти отказались. Поэтому мне пришлось прислониться спиной к двери комнаты Нефертари, и съехать на пол, согнув ноги в коленях, и вцепившись руками в волосы. Я не знаю, что на меня нашло…       — Господи, что я наделал… — бесшумно вырвалось у меня.       Когда вернулся домой, вчера ночью, лёг спать, проснулся только ближе к полудню. Потом рисовал, и был в отличном расположении духа, даже подколки Кола ни чуть не испортили настроение. А потом заявилась Кэролайн… Зачем вообще она припёрлась? Зачем наговорила столько гадостей, задела за живое? Ей, что было так необходимо указать мне на то, что я монстр, что для меня нет ничего святого, что я всегда причиняю одну лишь боль и страдания? Что моё сердце не способно никого любить? Мне было больно слышать это, и ещё я не понимал, чем заслужил такое. Я ведь никак не задел её чувства вчерашним днём, и после я ничего не делал, что могло бы её оскорбить. Но она была так зла, так обижена, и поэтому хотела задеть и меня. А потом добила словами о Нефертари, и том, что мы отлично друг другу подходим, ведь оба с чёрной душой. А после ушла, довольная собой, и оставила мне только ярость, и желание разорвать её на куски. Но я сдержался, вместо этого напиваясь с полудня и до вечера.       Не помню, когда и зачем я вышел из дома, и я не помню, что именно заставило меня пойти к Нефертари. Я ведь хотел тоже высказать Кэролайн, всё, что о ней думаю, и задеть её так же, как она задела меня. Знаю, по-детски, но как она смеет так со мной говорить? Или, что моя ею заинтересованность её бесстрашной сделала, что ли? Но если честно, когда я шёл к ней домой, то ни о какой любви даже не думал. Мне хотелось сказать, что она не права насчёт Нефертари. Душа Нефертари не черна, как ночь, она чиста и невинная, она полна света, и тепла. И тело Нефертари вовсе не осквернено, и не запятнано, ведь она никого не убила чтобы быть запятнанной. Как по мне, убийство единственное, что покрывает тело грязью. И тут скорее я грязный, и мерзкий, чем она. Мои руки настолько погрязли в крови, что ничего другого они не видели. Нефертари другая… Она… она такая милая, добрая, искренняя, и невинная. Чтобы кто не говорил, Нефертари хорошая девочка.       Тогда почему? Почему я пошёл к ней? Почему свернул с дороги? Почему я так с ней поступил? Она ведь этого совершенно не заслуживает. Тогда почему я это сделал? Почему я изнасиловал её? Что было в моей голове, когда я это делал? О чём я думал? Я ни черта не помню… Всё как в тумане, но я помню, что сделал. Я помню, что довёл её до слёз, помню её попытки вырваться, помню каждый её всхлип, и то как она прятала глаза, чтобы не смотреть на меня. Только вчера у нас всё было хорошо, только вчера она проявляла ко мне доверие, а сегодня я всё разрушил. И самое ужасное то, что я даже не помню, о чём именно я думал, желая причинить ей боль. Я ведь хотел… Хотел, чтобы Нефертари страдала, хотел причинить ей как можно больше боли, но не помню почему я так решил.       И сейчас я проклинаю себя за то, что сделал. Я причинил ей боль, сильную боль, и не только физическую, но и душевную. Я ранил её всеми возможными способами, и теперь сижу, прислонившись затылком к двери, и слышу её плачь. Она так горько плачет, но я не слышу, чтобы она проклинала меня, чтобы винила во всём. Она только всхлипывает, и иногда хрипит от боли, но ничего не говорит. А я не знаю, что мне делать… Я не могу просто уйти и сделать вид, что ничего не было. Не могу… Всё потому, что она мне этого никогда не простит. Да, я сам себе этого никогда не прощу. Я никогда так не срывался. Я много чего делал в своей жизни, но до такого никогда не опускался. Я всегда мог себя контролировать в этом плане, да, я срывался и причинял боль другим, но это были побои, попытки убийства, просто убийства, но изнасилование… такого я никогда не делал, до сегодняшнего дня. Я думал, что я выше этого. Это ведь так низко, принуждать ту, кто во много слабее меня. Да, мне никогда и не нужно было, если я хотел, то мне не составляла труда очаровать какую-нибудь дурочку. Да, я почти всегда был груб, но не переходил черту… А что сейчас? Я сделал то, чего никогда бы не сделал. И самое противное то, что мне понравилось. В тот момент, когда Нефертари сопротивлялась, когда пыталась убежать, когда ударила меня лампой, когда пыталась взывать к моему разуму, всё это меня так возбуждало.       Почему я просто не ушёл? Почему просто не ушёл… Она ведь просила. Так почему я не послушал? Какого чёрта я сорвался? Переступил дозволенную черту? Нефертари ведь… она бы не отказала, если бы я просто предложил. Она бы не отказала, я ведь это знал. Но так почему я решил, что насильно принуждать её лучше, чем добровольно взять её? Я не знаю?! Я не помню, почему решил, что изнасиловать Нефертари будет приятней… Но даже при том, что мне понравились её сопротивления, её заплаканное лицо, страх в её глазах, и даже в такие моменты она была покорна… Даже при всём этом, я чувствую себя омерзительно. Хочется кричать на самого себя в презрении, винить во всём, что случилось, ведь я причинил Нефертари боль, ранил её, и наверняка, лишился того доверия, что завоевал. Сам всё испортил… А теперь только и могу, что проклинать себя, и слушать её плачь, не имея ни сил, ни желания уходить.       А что я могу? Заставить её забыть? Запереть где-нибудь на три дня, дождаться, чтобы вербена выветрилась, и использовать внушение? А что это изменить? Да, она забудет обо всё, но я то буду помнить. Да и её брат начнёт искать её, и Дэниел, и возможно Джозеф вернётся, и тогда проблем мне не избежать. А то, что её брат оборотень, я уже убедился наверняка потому, что сегодня ночью полнолуния, а раз его нет в городе вместе с Дэниелом, то он где-то прячется, чтобы переждать трансформацию в оборотня. Да, мне в любом случае, теперь никак не избежать проблем. Она не станет молчать об этом. Да, никто не стал бы…       — Как же больно… — сдавленно простонала Нефертари, заставляя меня ещё больше почувствовать себя виноватым. Я знаю, что я должен сделать, перед тем как уйти. Даже, нет, я обязан! Хотя, наверняка, она меня оттолкнёт.       Ещё минуту я просидел под дверью, решаясь вернуться в комнату. Честно говоря, у меня абсолютно нет уверенности в том, что она не начнёт кричать и прогонять меня, или даже попытается ударить, потому что, скорее всего именно это и произойдёт. Хотя и странно, что прошло наверное, полчаса или чуть меньше со случившегося, а она не вызвала ни полицию, ни скорую, просто неподвижно лежала на кровати. Может, она просто сломлена? Забыла? Не думаю… В любом случае, мне не стоит пытать хоть каких-то надежд на прощение, только потому, что она всё ещё никому не сообщила о случившемся. Я просто должен вылечить её, а потом уйти, только так я смогу хоть немного загладить свою вину. Но уверен, больше она не позволит мне притронуться к ней, не говоря уже о сексе. Скорее всего, теперь она меня боится. И так лучше… Для неё так будет лучше! В противном случае, я буду причинять ей боль снова и снова, ведь рядом с ней я себя не контролирую.       Вставая с пола, я немного помедлил, держа руку на ручке двери, и глубоко вдохнув, я повернул ручку, медленно открывая дверь. Я не хотел напугать её, не хотел, чтобы она думала, что я снова причиню ей боль, но возможно, моя неторопливость, заставит её подумать совершенно о другом. Стоило мне шагнуть в комнату, я заметил, как она всего на мгновение задержала дыхание, а её и так быстро бьющееся сердце стало биться ещё быстрее. Я не закрыл дверь, подумав, что так она не почувствует себя взаперти, хотя, в любом случае, вряд ли она сможет хоть шаг сделать в таком состоянии. Стоило мне войти, как в нос ударил дурманящий запах крови. Не могу сказать, что кровь Нефертари какая-то особенная, но мне она кажется слаще других, и возбуждает не слабее афродизиака. Но сейчас мне нужно взять себя в руки, и не думать о запахе её крови, и ещё лучше не смотреть на её оголённую попу и ноги, которые сейчас измазаны кровью. Хоть и немного действует на меня, но больше чувствую себя виноватым, поэтому и взгляд отвёл. Терпеть не могу это чувство… Подходя к кровати, я не спешил забраться на неё, чтобы дать Нефертари своей крови, я дал ей возможность как-то отреагировать. Но она ничего не делала, всё также продолжая тихо плакать, сжавшись в позе эмбриона, она даже не вздрогнула, когда я подходил к кровати.       — Ник, тебе что, мало было, решил повторить? — совсем тихо, с такой сильной горечью, спросила она. Но даже не будь у меня такого хорошего слуха, в этой давящей тишине, я бы всё равно расслышал её хриплый голос. И это заставило меня виновато отвести взгляд в сторону, и поджать губы. А что я могу сказать?       — Прости… — это слово само вырвалось. Я даже не собирался извиняться, потому что это никак не смогло бы загладить мою вину. Какие-то извинения не смогут залечить её раны, они ничего не изменять, и не смогут вернуть её доверие.       — Пришёл в себя, наконец? Долго же ты, идиот… — обижено, так по-детски, пробормотала она, всхлипывая, но уже пытаясь утереть слёзы. А я вдруг подумал, что возможно, ещё не всё потеряно.       — Да, я идиот, — согласился я, неспешно забираясь на кровать, чтобы коснуться Нефертари. Почему-то мне это сейчас крайне необходимо. Кажется, что если я её коснусь, то пойму, насколько я успел всё разрушить.       — Кретин!       — Согласен, — касаясь её плеча, снова согласился я. От моего прикосновения, она не вздрогнула, не попыталась отползти от меня подальше, не откинула руку, Нефертари ничего не сделала. Словно и вовсе не боится меня, а я совершенно не понимал причины её без действий.       — Придурок!       — Не отрицаю, — проводя пальцами по её руке, я проверял, будет ли она меня отталкивать, но она не стала. Почему?       — Тебе дорого обойдётся моё прощение, — пробубнила она, при это уже перестав плакать, но всхлипы всё ещё были. А её слова заставили меня на пару секунд замереть, и с осознанием сказанных ею слов, пришла надежда на то, что она всё же простит меня.       — Нефертари, прости меня… мне, правда, жаль. Прошу, прости, — глупо, да? Вот так виновато просить прощение, хоть и знать, что это ничего, по сути, не исправит. Но я не мог остановиться, не только в извинениях, но и в моих прикосновениях. Она не оттолкнула меня даже когда я, повернул её в мою сторону, хотя она и сдавленно простонала от боли. Она не стала отталкивать, когда я подтянул её выше к изголовью, обнимая. Вместо этого, она положила голову мне на грудь, обнимая в ответ. И это заставляло меня лишь больше чувствовать себя виноватым, хотя, вроде не должно.       — Что у тебя случилось? — прерывая меня, спросила Нефертари, позволяя мне водить пальцами по её спине. Я, в самом деле, не могу понять, о чём она думает. Может это её способ отомстить мне? Ну, заставить потерять бдительность, а потом ударить побольнее? Но даже если и так, то я это заслужил.       — Давай не будем об этом, — отозвался я, потому как, мне не хотелось вспоминать причину моего желания напиться. Хотя, алкоголь всё ещё не выветрился из моего организма, но, по крайней мере, больше не туманил разум.       — Если не расскажешь, я вообще не стану прощать тебя. Должна же я знать, из-за чьей промашки мне досталось, — недовольно пробурчала Нефертари, чуть удивляя меня своими словами. Вообще её не понимаю. Но раз она так хочет, то так уж и быть.       — Сегодня Кэролайн кое-что сказала мне, что сильно меня задело. Я напился, и потом почему-то решил отправиться к ней. Хотел высказать ей всё, но каким-то образом меня переклинило, и я оказался у твоего дома. А дальше ты знаешь, — собственно мои объяснения мало, что ей говорили, но видимо больше чем я думал. Потому как она озлобленно нахмурившись, подняла на меня глаза, и я даже понять не успел, как она укусила меня за плечо. И довольно не слабо так.       — Ты чего кусаешься? — возмутился я, не подумав. Но она же, пока ничего не говорила, снова укусив меня, но на этот раз выше, за шею. Больно же, блин… Её человеческие зубки слишком затуплены, потому и больно.       — Хочу и кусаюсь! — запротестовала она, укусив меня в третий раз. И пускай у меня было желание остановить её, но я не стал, подумав, что это вообще малая плата за то, что я сделал. Но если подумать, я как-то даже расслабился после такого её детского поступка.       — Знаешь ли, обидно вообще-то. Мне и так из-за Кэролайн достаётся. А теперь ещё и ты решил выместить на мне свою злость на неё? И что, позволь спросить, тебе в голову ударило? Решил, что лучше выместить злость на ничего не значащей для тебя дурочке, чем идти и выяснять отношения с Кэролайн? Ник, ты дурак… идиот, придурок?! — жаловалась она, прислонившись лбом мне где-то между плечом и шеей. А я снова ощутил укол вины, всё потому, что она не права. Если бы она ничего для меня не значила, я бы не извинялся перед ней, я бы не собирался лечить её раны, и вообще, я бы не вернулся. Я и сам не знаю, что именно стало причиной моего прихода. Может, подсознательно я знал, что она не станет меня ненавидеть, даже если я изнасилую её… Да, нет, бред какой-то. Она должна меня ненавидеть, разве нет?       — Прости… Мне так жаль. Я не знаю, что на меня нашло, правда, не знаю. Я не помню, — глупо, но я пытался оправдать себя этим забвением. Иногда у меня бывают провалы в памяти, когда я сильно напьюсь, я могу сделать что-то, а потом не помнить зачем и для чего я так поступил. Но всё равно, это не оправдывает мою жестокость, и вряд ли когда-нибудь оправдает.       — Кретин… — буркнула она, протягивая руки, и крепче обнимая меня за шею. Не знаю, что и думать. Может и правда способ ослабить мою бдительность, ведь не может же она после того, что я сделал, всё равно желать моих прикосновений. Этого просто не может быть…       — Ещё какой, — согласился я, не имея сил оттолкнуть её. Знаю, что возможно, всё это плохо для меня закончится. Она ведь явно не обычная, раз наша мать интересуется ею. Возможно, она претворяется, чтобы подобраться ближе, возможно… Но, я всем сердцем и душой, надеюсь, что всё не так, и она просто слишком добрая, чтобы ненавидеть. Надеюсь, что она простит мне моё зверство, и не станет делать больно. Физическую боль я легко стерплю, а вот если ранит в само сердце, то я не сдержусь, и наврежу ей снова.       — С этого момента, тебе запрещено много пить?! Понял? Моя попа не выдержит таких тест-драйвов, дурак… — она так беззлобно ругала меня, будто я вовсе и не провинился, а просто немного перестарался. Но всё не так… Я ведь не использовал ничего при проникновении, ни смазки, ни презервативов, даже мне было сухо и немного натирало, а что уж говорить о ней. Хотя, это всё равно не помешало мне кончить, за что я ещё больше чувствую себя виноватым.       — Нефертари, разве ты не возненавидела меня? — напряжённо спросил я, больше не имея терпения ждать подходящего момента, чтобы спросить. Я должен знать! Она не сможет солгать, сейчас не сможет. Но, даже слыша стук её сердца, я не услышал, как оно дрогнуло от моего вопроса.       — Идиот, — буркнула она, словно ругая меня за этот вопрос. И как мне это понимать? Ненавидит или нет? Но она так доверительно прижимается ко мне, что я теряюсь в собственных мыслях. То думаю о том, как она намеревается мне отомстить, то о том, как вымолить прощение, чтобы и дальше наслаждаться её телом, и покорностью. Я уже и сам не знаю, о чём мне думать.       — Подай мне, пожалуйста, обезболивающие, они на тумбочке, — негромко попросила она, и я машинально повернул голове в сторону тумбы, где была мазь, и какие-то таблетки в жёлтой баночке, с белой крышкой. Вчера их там не было, значит, она их сегодня принимала, и мазь тоже использовала. Чёрт… Ей было так больно после вчерашнего? Тогда почему она не обвиняет меня в этом? Я вообще её не понимаю.       — Нефертари, закрой глаза, — вместо того, чтобы дать ей таблетки, сказал я. Она же, подняв голову, непонимающе вскинула бровь, но потом выполнила мою просьбу. Такая доверчивая, что невольно думаешь, будто она притворяется. Однако я откинул эту мысль в сторону, прокусывая губу, и наполняя рот своей кровью. Вряд ли она просто выпьет моей крови из запястья, не задав ни одного вопроса, а так возможно сработает.       Беря её лицо в руки, я потянулся за поцелуем, но внутри у меня были сомнения. Всё же она могла оттолкнуть, или ударить, или ещё что, но она лишь чуть вздрогнула от неожиданности, но не оттолкнула. Её робкий ответный поцелуй придал мне больше уверенности, и она, прижимаясь ко мне всем телом, пропускала пальчики мне в волосы, отчего по моему телу разливалось тепло. Даже на какие-то пару минут, я забыл, что навредил ей, и забыл, что нужно сдерживать свою силу, прижимая её за спину, к себе ближе. Я осознал, что уже слишком увлёкся, когда она забралась ко мне на талию, обхватывая ногами, и даже собираясь раздеть.       — Стой… Не надо, — убирая её руки, которые уже забирались мне под футболку, сказал я, тяжело дыша. Чёрт, она просто сводит меня с ума! Совсем что ли безрассудная? Я ведь ещё недавно вёл себя как настоящее животное, а она будто забыла об этом.       — Да, прости, увлеклась. Но вообще знаешь, не думала, что твои поцелуи такие лечебные. У меня даже попа болеть перестала, видишь? — всё ещё сидя на мне, она показательно ёрзала, задевая уже порядком возбуждённую плоть. Да, она точно издевается?! Но вообще-то у неё не только там раны зажили, но и синяки на запястьях тоже прошли, и синяк на бедре. Хотя, я очень сильно старался не опускать глаза ниже её лица, потому как эта безрассудная особа была без нижнего белья, а мне вообще-то всё прекрасно видно.       — Остановись, хватит! — с рыком произнёс я, немного сильнее сжимая её бёдра, я остановил её движение. Доведёт же до греха, и я снова сорвусь! Она же, издевательски усмехнулась, но всё же встала с меня. И злиться же права не имею, блин…       — Ей, Ник, ты ведь не думаешь, что я просто так прощу тебя? — спросила она, заставляя меня напрячься. Вот этой темы мне больше всего не хотелось. Зная её озабоченность, наверняка же, потребует эдакого.       — Чего ты хочешь? — с тяжёлым вздохом отозвался я, уже приготовившись к какому-нибудь разврату. Я конечно, к разным экспериментам в сексе отношусь лояльно, но и у меня есть то, на что я никогда не соглашусь.       — Хочу, чтобы ты понял, какого мне было, — её голос в этом требовании, поражал своей серьёзностью. Твою жешь… Так и знал! У меня аж глаз задёргался от такой наглости. И ведь возмутиться не могу, потому как это вполне справедливо. Но я не готов к такому унижению! Да, я никогда не буду готов к нему!       — Ей, Нефертари, может, что-то более милосердное, а? — тут даже мольба в голосе вряд ли мне поможет. Не будь она настолько привлекательна внешне, да и как девушка она тоже хороша, я бы не стал даже просить о снисхождении. Убил бы за такую наглость… где это видано, чтобы первородный гибрид, сильнейшее и древнейшее существо на планете, позволял иметь себя в задницу?! Вот именно?! Да, я даже представлять такое не хочу…       — Милосердное? А ты разве заслужил поблажки? Ник, ты видимо даже не осознаёшь всю степень серьёзности своего поступка. На меньшее я не пойду! Прощу только если тебя оттрахаю, — категорично заявила она. А меня аж передёрнуло. Ты смотри, какая упрямая! Нет, ну, доиграется же, точно что-нибудь сломаю… Да, я в жизни своей никому не позволял так с собой разговаривать, убивал за куда меньшее. Даже моя вина не позволит мне опуститься до такого унижения.       — Слушай, Нефертари, я всё осознал, и каюсь… Но, прошу, давай что-нибудь не такое унизительное! — чёрт! Ну, какого чёрта я тут распинаюсь перед ней? Только вот уйти не получается, хотел бы просто уйти, и забыть обо всём. Я ведь собирался только вылечить её, и всё. Как вообще до такого докатился? Чуть ли не умоляю помиловать мой зад… Унизительно, блин!       — Какие мы гордые… — саркастично отозвалась она, а мне прям так и хотелось сказать, что есть чем гордиться. И уж поверь, побольше чем у кого-либо! Но я промолчал, не прерывая мыслительный процесс Нефертари.       Где-то с минут пять она молчала, что-то обдумывая у себя в голове, а я, молча, ждал её вердикта. Никогда так себя не вёл… Сегодня уже во второй раз делаю то, чего никогда раньше не делал. Я даже перед своей семьёй так не извинялся, как сегодня перед Нефертари. Обычно простого «ну, извини», было достаточно. Сам не понимаю, почему я тут распинаюсь перед ней? Было бы куда проще просто убить её, и дело с концом. Не пришлось бы ломать голову над тем, чем она заинтересовала нашу мать, и более того, я бы не унижался перед ней. Но почему-то рука не поднимается… Даже желания не возникает пробить её грудную клетку, сомкнуть пальцы вокруг сердца, и вырвать его, смотря как её прекрасные большие тёмно-серые глаза лишаются жизни. Переведя на неё взгляд, я всё пытался понять, почему же я всё ещё здесь? Почему не ушёл? Почему я вообще пришёл сюда сегодня? И почему она вызывает во мне эти первобытные инстинкты? Что в ней такого, из-за чего я не могу отвести от неё взгляда? Да, она очень-очень красивая девушка, не только глаза привлекают, но и губы манят своей формой, цветом, мягкостью, так и хочется коснуться их, сминать в поцелуе, и покусывать. Её фигура так сильно меня соблазняет, что ей даже делать ничего для этого не приходиться, одного взгляда достаточно, чтобы я уже желал взять её прямо там, где встретил. Её грудь третьего размера, идеального я бы сказал, так хорошо ложится в руку, будто именно для этого и создана, их форма, упругость и в тоже время мягкость, заставляют меня хотеть мять её, кусать и целовать. И её бёдра… Никогда раньше я не находил такими сексуальными чьи-то бёдра, как её. И, конечно же попка Нефертари, упругая, крайне соблазнительная, и вчера я это осознал в полной мере, особенно то, насколько приятно в ней находиться сзади. Хотя я всё же отдам предпочтение вагинальному сексу, меньше мороки с подготовкой, и сдерживать себя практически не надо. Но для разнообразия, стоит иногда повторять. Да, действительно, и чем это она меня так привлекает? Глупый вопрос.       — Всё, я решила, чего хочу! — решительно сказала Нефертари, заставляя меня отвлечься от созерцания её тела, и обратить своё внимание на неё.       — И чего же? — немного хмурясь, я даже представить себе не могу, что она хочет взамен того, что предлагала. Это будет что-то похуже? Или более унизительное? Только бы не просила пробежаться голышом по городу, а то она ведь может.       — Расскажи мне о своей первой любви. Кто она такая? Были ли вы вместе? И как это было? И почему расстались? А если так и не были в отношениях, то почему? Но если это Кэролайн, то я пожелаю, что-то другое, — её детское любопытство, и бескомпромиссность, меня очень удивили. Я даже не сразу понял, что завис, таращась на неё. Это совершенно не то, чего я ожидал. Удивила, так удивила…       — Нет, это не Кэролайн, но зачем тебе это знать? — будучи ещё немного шокированным её решением, спросил я.       — Мне любопытно. А ты сам говорил, что не любишь рассказывать о себе, сейчас-то у тебя нет выбора. Иначе у меня не будет и шанса, узнать о твоей истории любви, — она вела себя сейчас как ребёнок, которому очень хотелось что-то узнать, но ему в этом всегда отказывали, и вот она нашла способ добиться своего, и теперь очень этому радуется. Вообще-то она права, я бы никогда не рассказал об этом кому-то. Мне не нравится вспоминать мою человеческую жизнь, когда я был слаб, и слишком уязвим.       — Если после ты простишь меня, то так уж и быть, расскажу, — неохотно согласился я, начиная копаться в памяти, чтобы вспомнить о той, кого не вспоминал уже многие столетия. Не то чтобы она сильно меня ранила, но в какой-то степени стала причиной моей нелюбви привязываться к кому-то.       — Подожди, я поудобней устроюсь, — говорила Нефертари, умащиваясь на кровати. Пока она ложилась на спину, расположившись диагонально на кровати, то положила голову мне на живот, посчитав эту позу удобной. Что же ладно, раз ей так удобно, то пускай. Я же, подложив руку под голову, перевёл взгляд на потолок.       — Я был тогда ещё подростком, импульсивен, груб, самоуверен, и довольно высокомерен…       — Ты и сейчас такой, только научился быть сдержанным, — перебила меня Нефертари, заставляя меня усмехнуться. Что же тут она права, я мало чем изменился, даже спустя тысячу лет. Хотя, сейчас я более разумен, наверное, и стал параноиком, но на это были свои причины.       — Ты права. Я не сильно изменился. Но тогда был просто невыносим, даже я это понимаю. И была одна девушка, на пару лет младше меня. Красивая брюнетка, с голубыми глазами, её смех всегда был таким заразительным, и улыбка почти никогда не спадала с лица. Она была доброй девушкой, милой, и большой неженкой. Наши семьи промышляли охотой, поэтому её жалость к животным была крайне не уместна, и она часто из-за этого сорилась со своим отцом. Но я считал эту её черту привлекательной, впрочем, как и всё в ней. Её звали — Амалия… — вспоминая о прошлом, я часто задумывался о том, а что было бы, если бы мы так и не стали вампирами? Трудно сказать, да и какая разница. Но Амалия, прекрасная Амалия… Почему-то даже Элайджа думает, что моей первой любовью была Татия, но это не так. Татия была той, кого я трахал, она не отказывала, и всегда давала мне то, что мне было необходимо, дабы забыть о том, что девушка, которую я любил, мне не принадлежала. Сейчас, когда я об этом подумал, то пришло осознание, что мы с Нефертари довольно схожи в своих поступках.       — На тот момент я только учился ухаживать за девушками, был неопытным, неумелым, даже неловким иногда, что смешило её, но я не думаю, что она хотела обидеть меня. Хотя, это уже неважно… Я пытался быть тем, кем на тот момент не был, хотел показать, что взрослый, что могу быть надёжным, и убедить её в том, что она может не сомневаться во мне. Но, как я уже сказал, я таким не был. Просто неопытный подросток, хотевший впечатлить девушку, — здесь я прервался, немного посмеявшись над самим собой. Как вспомню, аж стыдно становится.       — Всегда умилялась, смотря на подростков пытающихся привлечь внимание тех, кто им был симпатичен. Это так мило, хоть и глупо, — посмеиваясь, отозвалась Нефертари, заставляя меня усмехнуться. Вот только, когда это внимание обращено на неё, не думаю, что она считает это милым. Ну, со стороны всегда выглядит иначе.       — В том-то и дело, я не пытался выглядеть мило. Скорее наоборот. Что всё равно закончилось для меня не лучшим образом. Поначалу, я думал, что всё складывается как нельзя лучше, она не отшивала меня, и охотно отвечала на мои ухаживания, но всё изменилось. Всё как по закону жанра, появляется принц на белом коне, и очаровывает принцессу, любовь с первого взгляда, а все остальные могут котиться лесом. И плевать, что я несколько лет обхаживал её, ожидая того времени, когда она подрастёт. Как-то всё быстро произошло, я даже понять не успел, как уже оказался за бортом, — было неприятно вспоминать об этом. Но я до сих пор не могу понять, что же такого Амалия нашла в том мужике, который был на десять лет старше её, если не больше. Нет, я не осуждаю, уже давно прошло то время, когда это меня волновало, но всё равно не понятно. Он ведь был уже вдовцом, на тот момент, даже с ребёнком, но она всё равно выбрала его. За этот выбор её многие порицали, потому как на те времена, это было неприемлемо, и он не был состоятельным. Самый обычный вдовец, с маленьким ребёнком на руках, если я правильно помню, его жена скончалась во время родов, что было не редкостью. Амалия ведь тоже была ещё ребёнком, сколько ей тогда было? 15? Или 16? Ну, уж явно не больше.       — А что потом? — спросила Нефертари, из-за слишком затянувшейся паузы.       — Да, собственно на этом всё и закончилось. Мы стали жить свой жизнью, я продолжал совершенствоваться в охоте, взрослел, набирался ума, а у Амалии семейная жизнь, муж, дети, и забота о них. А потом я и вовсе изменился, и через какое-то время мы с семьёй переехали, — закончил я, упустив много деталей, к примеру, моё увлечение Татией, точнее половой жизнью с ней, смерть Генри, становление вампирами, и бегство от Майкла. Ну, там ещё несколько «незначительных» предательств, всё, как у всех… А вот Амалия со своим мужем, и уже двумя детьми, один от бывшей покойной жены, другой уже от Амалии, куда-то делись. Может, переехали, когда поняли, что жить в нашем поселении стало небезопасно, а может кто-то из моей чокнутой семейки перекусил ими. Я не знаю, не пытался это выяснить. У меня были куда более важные дела, нежели заботы о бывшей. К тому же после становления гибридом, мои чувства обострились ещё больше, и я ещё больше её возненавидел.       — Вот дурочка… Наверняка, когда она тебя встретит, идя по улице с орущими младенцами, пожалеет о своём выборе, — голос Нефертари звучал немного осуждающе, но куда больше её волновало то, что кто-то предпочёл меня, кому-то другому. Вообще-то она уже не первый раз говорит подобное, в прошлый раз её слова были адресованы Кэролайн. Но лично меня это заставило усмехнуться, не только из-за её детской возмущённости, но и потому, что это в принципе невозможно, ведь Амалия уже давно мертва.       — Думаешь?       — Уверена! Только дурочка променяет такого мужчину как ты, на пелёнки и подгузники, — и вот снова её возмущения. Хотя мне и не понятно, почему она меня постоянно защищает? Кто знает…       — Но ведь тогда я не был, таким как сейчас. Возможно, выбери она меня, моя жизнь круто бы поменялась, — произнёс я, без капли сожаления. Я не сожалею, что Амалия выбрала другого, всё потому, что я бы не смог дать ей того, чего она хотела. Да и мы с ней не подходили друг другу, даже при том, что я любил её. Это ж какая забавная штука выходит, почти все, кого я любил, были для меня не подходящими девушками, или предавали меня.       — Ей, Ник, а кто был у тебя первой? — вдруг спросила она, заставляя меня перевести на неё взгляд. Опять она ведёт себя как любознательный ребёнок, с этими её горящими глазами. Сначала я хотел свернуть эту тему, но потом понял, что даже узнай она об этом, это ничего, по сути, не изменит. К тому же я и так ей слишком много о своём прошлом рассказал, чего даже другим не рассказывал. Поэтому я подумал, что не имеет смысла скрывать это.       — На самом деле, я не особо хорошо помню ту девушку… — начал я, пытаясь припомнить хоть какие-то черты лица той девушки. Но ничего не выходило.       — Ты был пьян?       — Нет, я тогда был разбит, мои чувства к Амалии причиняли боль, и я стал замкнутым, неуверенным в себе, почти ни с кем не разговаривал, пытаясь справиться с накатившими на меня безысходностью и болью, — а вот, это я помню хорошо. Даже странно.       — Может, она была твоей одноклассницей, подругой, знакомой? — предположила Нефертари, и я почти сразу усмехнулся.       — Нет, ничего из этого. Я её не знал, в тот день впервые её увидел, даже имени не запомнил… — на мгновение я замолчал, нахмурившись оттого, что вспомнил не имя той девушки, а то, что оно было длинным и трудным, поэтому я его не запомнил. Сейчас если подумать, я уже встречал такую девушку, и она лежит на моём торсе, и смотрит в потолок. Но, это в принципе невозможно, поэтому я откинул эту мысль в сторону.       — И пускай я не особо помню черты её лица, но в памяти отпечаталось впечатление от её внешности. Я тогда подумал, что такой красивой девушки ещё ни разу не встречал, она была очень красива. И если лица её я не помню, то вот её глаза были восхитительны… Никогда ранее я таких не видел. Они смотрели на меня иначе, не так как другие девушки, в них было что-то игривое, тёмное, я бы даже сказал порочное. Она была словно демон-искуситель. И её глаза… Большие, пронзительные тёмно-серые глаза, как небо в грозу, — вспоминая об этой её отличительной черте, я вдруг стал думать, что уже встречал такие глаза позже.       — Прямо как мои, что ли? — поднимая голову с моего торса, она перевернулась со спины, на живот, и положив руки на меня, облокотилась подбородком на них. Её внимательный взгляд этих безумно красивых глаз, на какое-то время выбил меня из колеи. А ведь и точно! У Нефертари такие же глаза, прямо точь-в-точь, даже эта игривость и разврат с похотью. Но ведь это невозможно! Это ведь произошло более 1000 лет назад. Наверное, просто совпадение…       — Да, именно… Но пускай её лица я не помню, но вот её тело, я помню в деталях, и её негромкий голос, который она понижала до сексуальных нот. Идеальная фигура, и впечатляющие умения. Тогда она почти всегда была за главную, она говорила мне, что я могу делать, и показывала на практике. До встречи с ней, я всегда думал, что с девушками нужно быть нежным, и осторожным, ведь стоит перестараться с силой, как они уже получали травмы. Поэтому я всегда был крайне осторожен с Амалией, даже в поцелуях… Но вот та девушка, была напористой, страстной, и именно она показала мне, что девушки куда выносливей чем я думал, и что они не сломаются, если я буду немного груб. С ней я себя не сдерживал, совершенно не думал о том, что наврежу ей, потому что, она почти вначале сказала, что не станет молчать, если я причиню ей боль, поэтому я могу себя не ограничивать до этого момента. И всего за один день, проведённый с ней, я получил такой колоссальный опыт с девушкой, и ни раз после применял эти знания на практике. Она так же дала мне понять, что я могу исследовать женское тело, как мне заблагорассудиться, и благодаря её словам, я понял, что доставлять удовольствие своей партнёрше каким бы ни было методом — не может быть противным. И мы закрепили это знание на практике. Она была очень хороша, настолько, что ещё годы после неё, никто не мог так меня впечатлить. Наверное, она стала для меня идеалом той, какой должна быть девушка в постели, — когда я закончил говорить, то повисло молчание. Лично я думал о том, что ни раз сравнивал её с другими после. И могу сказать с уверенностью, что ещё несколько сотен лет, я не встречал никого лучше неё, да и после, не скажу, что такие были. Некоторые близко подходили к этому, но никто не мог переплюнуть ту девушку. Она была просто поразительна! Впечатлила настолько, что я помню об этом до сих пор. В какие-то моменты она немного краснела от смущения, но в основном была развязка, нескованна, сексапильна, и пробуждала во мне животный инстинкт. Постойте ка… Есть одна девушка, кто мог сравниться с той. Переведя взгляд на Нефертари, я стал внимательней оглядывать её тело, понимая, что оно идентично тому, какое было у той девушки. Даже родимое пятно на левой лопатке, которое сейчас немного прикрывали волосы. Убрав их рукой, я внимательней пробежался по ней глазами, я и раньше его заметил, но как-то не придавал этому значение.       — Это рядимое пятно. По виду можно сказать, что оно имеет некие сходства со стервятником, — отозвалась она, пока я ещё больше хмурился. Этого просто не может быть! Как вообще такое возможно? Такое же родимое пятно…       — Ей, Нефертари, а ты случаем, не путешествуешь во времени? — с усмешкой спросил я, хотя вообще-то был предельно серьёзен в этом вопросе. Слишком много совпадений, чтобы списать их сходство на случайность… Может, именно по этой причине наша мать ею заинтересовалась?       — К сожалению, таких талантов не имею. А что?       — Да просто, вдруг понял, что слишком уж много у тебя сходств с той девушкой, — честно ответил я, даже сам удивился такой честности.       — То есть, я также хороша, как и она? — её ехидство, и вдруг проснувшаяся гордость, меня позабавили. Более того скажу, я на 70% уверен, что ты и та девушка — один человек. Остальные 30% на тот случай, если это какой-то её древний предок, с которым они идентичны, как двойники.       — Если сравнивать, то пожалуй… ты лучше, — не то, чтобы мне было неловко признавать это, но в моём возрасте это уже даже неприлично. Тысячелетний гибрид говорит 17летней девушке, что она обошла в своих сексуальных умениях его идеал, с которым он сравнивал далеко не одну девушку, на протяжении всей свой долгой жизни. Это неловко…       — Это самая большая похвала, которую я когда-либо слышала, — восторжённо произнесла она, поднявшись на ноги, и запрыгав на кровати, как дитя малое. Она так радовалась этому, что было бы крайне забавно, если бы та девушка и Нефертари, оказались одним человеком. Обошла саму себя, получается. Но вообще-то её радость такой глупости, даже как-то умиляет.       — Смотри, с кровати не свались, — отозвался я, пока её пружинистый матрац подкидывал её вверх, при каждом прыжке. Я даже в бок отполз, а то с такой гиперактивностью, она мне что-то ценное отдавит.       — Не свалюсь! — уверенно заявила она, и почти в ту же секунду, её занесло в бок, и она чуть было не вылетела в окно, если бы я вовремя её не схватил за руку, и не потянул на себя. И теперь она лежала поперёк кровати ногами к окну, а я придерживал её за плечи, чтобы её плечи и голова не свисали с кровати с другой стороны.       — Я же говорил, — с лёгким укором сказал я, смотря на то, как она сначала была удивлена тому, что чуть было не покалечилась, снова, затем пришло осознание, что её спасли от падения, потом, она перевела на меня взгляд, и могу поклясться, что сейчас смотрела на меня, как на спасителя какого-то, а я даже смутился от такого чистого и невинного взгляда её прекрасных тёмно-серых глаз.       — Ну, вот, чем ты не принц на белом коне… Не понимаю, я женщин, — непонимающе, но в тоже время совершенно по-детски, сказала она, и продолжала взирать на меня, как будто я святой какой-то. Нет, определённо, я порой её совсем не понимаю.       — Действительно, — саркастично проговорил я. А ничего, что я всегда груб, несдержан, вспыльчив, и к тому же ещё час назад, я изнасиловал её. Она ещё спрашивает?       — Ой, да, ладно тебе, не придирайся к мелочам, — отмахнулась она, словно прочитав мои мысли. Меня подобная беззаботность с её стороны, шокировала. А затем, она поднялась с кровати, и направилась прочь из комнаты. И когда вернулась, в её руках были совок и веник. Точно, она ведь лампу разбила о мою голову… И как это после такого я ей шею не свернул?       — С каких это пор, недостатки в характере — мелочи? — наблюдая за её манипуляциями, недовольно спросил я, даже не понимая, зачем вообще это спрашиваю. Но если честно, сейчас я настолько расслаблен, что физически, что душевно, мне аж не хочется уходить отсюда.       — С тех самых, как некоторые качества человека стали считать «недостатками», — уверенно заявила она, и снова ушла, чтобы выбросить осколки, и саму часть лампы. А я же, даже возразить что-либо не нашёл. Вот и сидел, обдумывая её слова, и пытаясь найти что-то, к чему можно было придраться. Но даже после её возвращения, я не смог найти, что ответить. Пришлось признать, что она меня обставила в словесном споре, и тяжело вздохнуть.       — Нефертари, разве ты не считаешь «грубость» моим недостатком? — напрямую спросил я, выуживая из памяти слова той девушки, из далёкого прошлого которая сказала…       — Ник, грубость делает тебя очаровательным, — с улыбкой заверила она меня, и я на 10% ещё более убедился, что они — это один человек. Именно это она и сказала мне, что помогло мне принять эту часть меня, а не подавлять её. Я даже усмехнулся, потому, как только она считает мою грубость — очаровательной. Обычно эту часть меня называют дикой, и варварской.       — А что насчёт несдержанности?       — Это говорит о твоей повышенной эмоциональности, — и снова уверенность в голосе, но я еле смог сдержать смешок.       — Жестокость?       — Излишняя чувствительность, и нежная душа, — она толи прикалывается, толи в самом деле так считает, но вот я уже не смог сдержать смеха. «Нежная душа»… У меня-то? Теперь я буду знать, как оправдывать свою жестокость.       — Нефертари, с другим я может, и соглашусь, но вот с «нежной душой», ты пожалуй промахнулась, — всё ещё посмеиваясь, сказал я, но она же, недовольно нахмурилась, однако промолчала. Но если честно, меня не задели её слова о моей эмоциональности, чувствительности, и даже о нежной душе, с первыми двумя я действительно согласен. Это легко объясняется моей сущностью. Но душа моя, явно не нежная, я спокойно переношу жестокость направленную куда-либо, и грубость, сам такой же.       Затем, Нефертари направилась в душ, а я остался в её комнате, на её кровати, думая о том, что мне точно нравится находиться здесь больше, чем в своём доме. У неё уютно, спокойно, и никто не осуждает меня, не поучает, не пытается задеть, не говорит, что мне нужно набраться терпения. Здесь меня вообще воспринимают как самого обычного человека, с самыми обычными проблемами, иногда этого не хватает, быть как все. Порой хочется отдохнуть от клейма «особенный», и в такие моменты я нахожу какую-то дурочку, с которой будет хотя бы не скучно. Но всё же, мне слишком приятно находиться в обществе Нефертари, даже через чур. В будущем, мне это аукнется, уверен в этом!       Пока я размышлял, над делами грядущими, Нефертари уже вышла из ванной, укутанная в полотенце, и под её любезное приглашение принять душ, я встал с кровати, и направился в освободившуюся ванную. Пока сама девушка снимала с кровати измазанные простыни в крови, и собиралась постелить новые. Зайдя в ванную, я снял с себя одежду, и залез под горячие струи воды, что расслабляло ещё больше, а этот умиротворённый запах кедра, даже немного в сон клонил. Через минут 5-7, моего одиночества, со стуком вошла Нефертари, и положила сменную одежду на корзину для белья. Скорее всего, простынь она выкинет, и ночную рубашку, которую забрала с собой перед выходом из ванной комнаты, тоже. Эти две вещи были порядном измазаны кровью, и выстирывать их нет никакого смысла. Я ещё не знаю, расскажет ли она кому-то о случившемся сегодня, или промолчит, но это не так уж и важно, в любом случае, чтобы она не решила, я приму это. Она имеет полное право заявить об изнасиловании.       Выключив воду, я взял чистое махровое полотенце, что лежало поверх принесённой ею одежды, и вытерев остатки воды со своего тела, я стал одеваться. И откуда, только она берёт новую мужскую одежду, а судя по запаху, она явно новая. Из одежды она принесла всё, трусы, носки, серые спортивные штаны, приятной ткани, и чёрную футболку. Даже не знаю, останусь ли я на ночь у Нефертари, или лучше пойти домой. Выходя из ванной, я вспомнил, что оставил свой телефон дома, за это время я даже не вспоминал о нём.       — Ты домой пойдёшь, или останешься? — лёжа в кровати, полностью накрытая одеялом, спросила Нефертари. Она сейчас такая домашняя, что даже непривычно. Переведя взгляд на окно, из которого отчётливо видно, как улицы Мистик Фолс погрузились в глубокую ночь, я немного подумал.       — Я могу остаться? — задал я встречный вопрос, не особо горя желанием идти домой. Во-первых, я уже полностью протрезвел, а на улице не самая тёплая погода, а я только в футболке, во-вторых, иди мне долго, если конечно, не использовать гибридную скорость, в-третьих, мне лень куда-то идти.       — Ну, я уже не злюсь на тебя, так что, иди сюда, — откидывая одеяло на второй половине кровати, с милой улыбкой, говорила Нефертари, отчего я не смогу не улыбнуться в ответ. Я действительно её не понимаю порой, но так даже интереснее.       Принимая её приглашение, я лёг в кровать, и она заботливо накрыла меня одеялом, подлезая ближе. Она же, ложа голову мне на грудь, крепко обняла рукой, и прикрыла глаза. Странная она… То говорит, что обнимашки для неё эмоционально сближают, то сама проситься на такие телячьи нежности. Я не то, чтобы против, поэтому и обнял её в ответ, но как бы не привязаться к ней. И что самое странное, даже не желая всего этого, я всё равно делаю наоборот, всё ближе подпуская её к своему сердцу. Ведь понимаю же, чем всё закончится, но её такие невинные действия, её непосредственность, честность, и самые что ни на есть искренние намеренья, меня подкупают. А её тело, и внешность, и уже, как выяснилось, связь с той самой девушкой, которую я считал идеалом женской сексуальности, связывают мои руки, и я не могу её оттолкнуть.       — Ник, у тебя такое спокойно сердцебиение. Оно у всех такое? — негромко спросила она, открывая глаза, но не поднимая их на меня. Я же, отвлекаясь от своих мыслей, посмотрел на девушку, что лежала на моей груди, и слушала стук моего сердца.       — Думаю, что да, — также негромко ответил я, переведя взгляд на полную луну, что была видна из окна комнаты. Сегодня полнолуния, удивительно, что в такую ночь я сначала вёл себя как зверь, что возможно и повлияло на потерю контроля над собой, я об этом не думал, но сейчас я так спокоен, даже умиротворён. Хотя обычно у меня в такую ночь разыгрывается больше обычного злость, и желание кому-то навредить.       — Знаешь, когда я была маленькой, то в ночи, когда был сильный дождь с грозой и громом, я приходила к отцу в комнату. Он обнимал меня, кладя мою голову себе на грудь, и я слушала его размеренный, громкий стук сердца. Это меня успокаивало, и я переставала бояться. А чтобы усыпить меня, он рассказывал мне о том, что моё родимое пятно в виде стервятника, в Древнем Египте посчитали бы божественным знаком. Будто я отмечена богиней Мут, которую в человеческом мире олицетворяет птица — стервятник. Он даже предполагал, что второе имя Нефертари — Меренмут, значащие «возлюбленная богиней Мут», было дано ей из-за такого же родимого пятна, как и у меня. Я верила в его слова, пока была маленькой, поэтому ещё больше восхищалась той, в честь которой мне дали имя, — негромко говорила она, а я её слушал. Так значит, в детстве она боялась грозы и грома? Забавно, учитывая, что цвет её глаз напоминал именно это буйство природы. Но вот её слова о родимом пятне, заставили меня задуматься. А что если так и есть? Я не знаю, я не настолько древний, чтобы утверждать, вполне возможно, что второе имя Нефертари получила из-за своих особенных качеств.       — Ты с отцом была близка? — спросил я, проводя пальцами по её спине. Не могу точно сказать, в чём именно она была одета, но, кажется какая-то пижама из шёлковой ткани.       — Трудно сказать. До 14летия Рамзеса, он бывал дома часто, но потом стал всё реже появляться, а мама Дэна, Шейна стала всё чаще приглядывать за нами, вместе с Дэном. Мне тогда было 8, хотелось больше внимания, и я сильно привязалась к Дэну, который мне его давал. У нас с Рамзесом разные матери, моя была любовницей отца, и, к сожалению, во время родов она умерла, поэтому, когда отец узнал о моём существовании, то забрал меня из роддома. На удивление мама приняла меня нормально, и не отказалась. Но она умерла, я была ещё совсем ребёнком, кажется, мне было года 4, или около того. Вроде как нападение дикого животного, я точно не вдавалась в подробности. И с тех пор отцу пришлось повременить со своей работой на 4 года. Поэтому не так уж мы с отцом и близки, собственно, как и Рамзес с ним. Если честно, в какой-то момент, он вообще изменился, стал отстранённым, много времени проводил вне дома, и стал увлекаться оружием, и различными легендами о вампирах и оборотнях, я часто видела у него в кабинете книги связанные с мифами и легендами. Он словно свихнулся на этом, даже меня заставлял носить баллончик с вербеной, по его словам она обжигает вампиров, как кислота. Отец пугал меня таким поведением, и становился всё менее узнаваемым, с каждым разом, когда возвращался домой. Поэтому Рамзес часто с ним ругался, говоря чтобы тот не впутывал меня в свои дела. А отец только повторял, что я должна уметь себя защищать от монстров скрывающихся во тьме. Если подумать, то он всегда был странным, но сейчас всё больше, — Нефертари была очень откровенна, что меня уже не удивляло, она всегда была такой, с первого дня нашего знакомства. Но вот сам рассказ меня заинтересовал больше, потому как в нём говорилось о том, что её отец стал охотником Братства Пяти, не менее 10 лет назад, а значит опыта в нём хоть отбавляй, и тату его стало гораздо больше, выходит и сила увеличилась и жажда убивать вампиров. Да, проблема будет, если он вернётся в город.       — А что насчёт твоего брата? Он всё также отмораживает? — спросил я, желая понять, когда именно он активировал ген оборотня. Хочешь не хочешь, а после этого, люди меняются. Но мой вопрос сначала заставил Нефертари тихо рассмеяться.       — Нет, уже нет… Он ещё какое-то время чудил будучи уже студентом, но потом резко взялся за ум. Кажется где-то три с половиной года назад, незадолго до того, как они с Дэна стали встречаться. И у них появилась традиция, если так можно сказать. Каждый месяц они уезжают на пару ночей, я думаю, на свидание. Всё же городок-то маленький, все у всех на виду. Думаю, эти перемены понесли за собой и его осознание своих чувств к Дэну, и становление ответственным старшим братом, — ответила она, и по голосу можно было понять, что она уже еле держится, чтобы не заснуть. Поэтому я не стал больше задавать вопросы, накрывая её плечи одеялом, и целуя в макушку.       — Сладких снов, Нефертари, — отозвался я, слыша её сонной угуканье, а после она затихла, заснув. Я же, смотрел в потолок, обдумывая новую информацию.       Возможно, на 80% Нефертари каким-то, образом побывала в прошлом, точнее побывает. Зачем, я не знаю, ну уж явно не для того, чтобы соблазнить, развратить и лишить меня девственности. У неё была какая-то другая цель, только вот, что именно я не в курсе. На тот момент меня вообще мало что волновало, а уж, когда она стала раздевать меня, то и подавно об этом я не думал, предвкушая то, чем обычно занимались взрослые. Даже в какой-то степени, именно этот первый опыт, помог мне воспринимать себя уже не как мальчишку, а как мужчину, ведь, как не крути, а раньше подобным могли заниматься только супружеские пары, и, стоит признать, что мне просто уверенности в себе бы не хватило, чтобы настоять на этом, вне брака. Так что плюс к взрослению, уверенность в себе, опыт, знание того, что нужно делать, чтобы доставить удовольствие своей партнёрше, и воспринимать мою грубость, как часть себя, а не стыдиться её. Эта грубость мне напоминала о Майкле, и о том, что это его наследство, ошибочное предположение, но я в это верил. А та девушка, помогла мне избавиться от этого комплекса. И если это, в самом деле, была Нефертари, то это всё в корни меняет. Ведь тогда я не смогу ей навредить, никоем образом, не только потому, что она когда-то выручила меня, и многому научила, но и потому что она была у меня первой, во всех планах. Она была той, кто научил меня взрослому поцелую, я серьёзно, я не знал, и не видел, как это делается, поэтому считал, что прикосновения губ, и есть так называемые поцелуй. Но был не прав, потому как настоящий поцелуй оказался крайне приятным, глубоким и влажным. Она была напориста, даже немного настойчива, но нетороплива, давая мне возможность запомнить всё то, что она делала, и я запоминал, и честно говоря, до сих пор так делаю. Правда с большим опытом, но не суть, сама техника, перенятая от той девушки, осталась. Так же она была у меня первой и в последующих шагах к взрослению. Если честно, я мало что знал о том, как мужчина и женщина занимаются сексом, этому никто не учил, и не было никаких пособий об учениях половой жизни, не было никаких видео-уроков, все учились на собственном опыте. Потому неудивительно, что я ничего не знал. Да и вообще, мне тогда только-только 18 исполнилось, я хоть и считался уже мужчиной, но себя таковым не считал. Поэтому та девушка, на удивление, была очень нежна в начале, аккуратна, и не то чтобы навязчива, она медленно и плавно переходила к более интимным вещам. Таким образом, я в один день испытал всего и постепенно. Это заняло много времени, начиная с середины дня, и заканчивая рассветом следующего дня. Правда, мне стыдно признавать, что стоило ей коснуться языком моего члена, как я тут же кончил, заливая её лицо спермой. Мне, правда, в тот момент было стыдно за себя, ведь даже минуты не прошло, а я уже. Может и я немного знал о сексе, но уж точно знал выражение «скорострел», и много слышал о том, как женщины смеются над такими ситуациями, а уж если они постоянные, то плакать хочется. Поэтому мне было не только стыдно, но и жутко страшно, что вот-вот она зальётся смехом, и конец моей гордости. Но она не засмеялась, более того, она пошло слезала мою сперму с губ, и всё смущение и страх, как рукой сняло. А она тем временем продолжила. Даже научила меня дыхательной технике, что позволяла задержать эрекцию, и пока я не научился правильно дышать, она мучила меня, насильно не давая кончить. Теперь думая об этом, мне кажется, ей нравилось издеваться над моей неопытностью, и показывать своё превосходство надо мной. Но не могу сказать, что я в обиде, ведь такого длительного минета, мне с тех пор никто не делал. Серьёзно, это длилось, по меньшей мере, час, и как ей только не надоело? Она продолжала это не только потому, что я был не очень-то способным учеником, но и для того, чтобы придать мне больше уверенности в себе, и чтобы я, в полной мере, смог понять, в каких именно местах у меня находятся эрогенные зоны. И это помогло, надо сказать, потому что уверенности во мне стало в разы больше, чем было когда-либо до того момента.       После того, как я всё запомнил, стал уверенней в себе, она перешла к части, где уже я изучаю женское тело. Тут она чётко дала мне понять, что я вправе считать женское тело чистым холстом, на котором могу нарисовать всё, что душе заблагорассудится, нежные и плавные мазки, или же резкие и рваные, мне было решать. И надо сказать, к этой части обучения я подошёл ответственно и основательно. Во-первых, это был первый раз, когда я увидел полностью обнажённое тело девушка, во-вторых, как же без прикосновений, я исследовал её тело сначала руками, везде и всюду, она совершенно не была против. Даже более того, она еле сдерживала себя, чтобы не набросится на бедного и неопытного меня, но терпела, а я тем временем стал изучать её тело на вкус. Целовал каждый миллиметр её кожи, ласкал языком, наблюдая за её реакцией, и надо сказать, её стоны в тот момент, порой выкрики, так повышали мою самооценку, что я через чур увлёкся. Но мне было крайне приятно, что мои неопытные манипуляции там, куда я раньше никогда не притрагивался, так на неё влияли, хотя поначалу она поправляла меня, и говорила, где будет лучше. Даже сейчас мне не кажется, что её наставления были унизительными, скорее наоборот, я горд тем, что у меня именно эта девушка была первой. Опытная, развратная, раскрепощенная, и такая сексапильная, что даже после столикого времени проведённого с ней в том лесу, я всё ещё хотел её. А уж сколько раз я проникал в неё, так и не счесть. И, конечно же, гибкость её тела, податливость, и уверенный ритм, сводили меня с ума, и заставляли неотрывно наблюдать на ней, постоянно касаться её тела, руками, губами и языком. Она показывала мне позы, которые можно было использовать, и среди них, были крайне откровенные, что так сильно меня возбуждали, и я просто не мог себя сдержать. И порой был слишком груб, но опять же, она, ни разу меня не остановила, ни разу не сказала, что ей больно или неприятно, каждый раз как только я становился грубее, она лишь громче стонала, и быстрее достигала оргазма. И насколько же мне это нравилось, даже трудно описать, и куда труднее сказать о том, что я чувствовал, когда в моменты более ярких оргазмов, она выкрикивала моё имя, ближе прижимаясь ко мне. Да, пожалуй, именно эта девушка вселила в меня уверенность в себе, и именно она стала той, кого я считаю идеалом сексуальности девушки. Но она куда-то исчезла, испарилась, как мираж. Но я точно знал, что она реальна, мне об этом говорили засосы на теле, что сходили ещё какое-то время.       Я пытался что-то разузнать о ней, но кроме того, что она приходила к моей матери, всего на пару минут зашла в её дом, а потом ушла в лес, и больше её никто не видел, потому, как до самого рассвета она пробыла со мной, я ничего не узнал. Но и то, что она таким занималась только со мной, я тоже убедился, пытаясь что-то о ней разузнать. Более того, она ни с кем кроме нашей матери и не говорила вовсе, а за те короткие пару минут, что пробыла с ней, вряд ли можно было о чём-то поговорить. Ну, а спустя какое-то время, я и подавно перестал о ней расспрашивать, храня тот день в своей памяти и глубоко в сердце. Потом, я попытался применить её учения на практике уже с другими девушками, и меня поражала такая сильная контрастность между моей первой девушкой, и всеми остальными. Их скованность, их отношение к сексу, и к оральным ласкам, их категорично отрицательное отношение к смене миссионерской позы, и нежелание продолжать после первого оргазма, меня поражали. И поэтому никто из тех троих кто был после неё, не мог меня удовлетворить. И потом была Татия… Она лишь самую малость, походила на ту девушку, но её не такие уж строгие взгляды, и склонность к подчинению, давали мне больше возможностей. Но когда Татия спрашивала у меня, кто из всех моих партнёрш был лучше, я отводил глаза в сторону, не желая говорить об этом. Потому что годы шли, век сменялся другим, а никто так и не смог пробудить во мне этот животный инстинкт, в полной мере, как это вышло у той девушки. Поэтому на такой вопрос я почти всегда молчал. Был один раз, когда одна очень уверенная в себе особа, вдруг заявила, что лучше неё у меня никогда не было, и не будет, и меня это взбесило. Потому, я буквально сразу сказал, о том, что лучше неё у меня была девушка, и она была просто божественной, а та, по сравнению в ней, бревно. Очевидно, она обиделась и ушла. Да и плевать мне было.       Кажется, я слишком увлёкся своими воспоминаниями, что забыл о том, что вообще собирался подвести итог полученной информации от Нефертари. Она не очень ладит с отцом, но хорошо ладит с братом. Её мать умерла во время родов, а её воспитывали мать Рамзеса, отец, сам Рамзес, Дэниел, и Шейна, как я понял, она мать Дэниела и Саймона. Раз Рамзес оборотень, а Нефертари им не является, но выходит что их отец не оборотень, а человек, был им, пока не стал охотником Братства Пяти, лет 10 назад. Значит мать Рамзеса, убитая нападением животного, что скорее всего является ложью, была оборотнем. И, если прикинуть, то вполне возможно, что она была убита Майклом, который заглядывал в Мистик Фолс лет 12 назад, узнав о появлении двойника, но был иссушён Эбби Беннет, матерью Бонни Беннет, и подругой родителей Елены.       Чем больше думаю обо всей этой ситуации с Нефертари, тем больше понимаю, что ни черта она не обычный человек. Она с такими родственничками, может оказаться кем угодно, но я склоняюсь к тому, что она ведьма, просто ещё не пробудилась. Не пришло время. Но если она, в самом деле, ведьма, то это объясняет заинтересованность Эстер в ней, но она должна быть крайне особенной ведьмой, иначе будь она посредственной, наша мать вряд ли бы обратила на неё внимание. Если её даже Беннет не заинтересовала, а та потомственная ведьма Салемских ведьм, ни раз портила мне планы своей магией, однажды даже чуть не убила, так что я уверен, в потенциале магических способностей этой ведьмы. Из этого выходит, что Нефертари куда интересней для нашей матери, и хотелось бы знать больше. Да вот только, всё это мои предположения. Я уверен только в том, что её старший брат — оборотень, отец — охотник Братства Пяти, а Дэниел — посредственный охотник. Всё остальное лишь мои домыслы, и скорее всего пока, я не смогу выяснить больше. Поэтому можно уже спать.       Я довольно сильно увлёкся в размышлениях, что не заметил, как время неумолимо бежало вперёд, и уже середина ночи. Нефертари, всё также лежала на моей груди, и крепко спала, не желая разжимать объятия. А я переведя на неё взгляд, подумал, что она и правда, очень милая. Особенно сейчас, когда так прижимается ко мне, иногда забавно морща носик, и любые мои попытки выбраться из её крепкой хватки, заканчиваются тем, что она лишь сильнее сжимает меня в объятиях, и даже ногу на меня закинула, скоро вообще вся перелезет. Хотя, всё равно это чертовски мило. Думаю, ни так уж и плохо то, что я привяжусь к ней. Она похожа на тот тип людей, которые никогда не придадут доверия, по крайней мере, мне так кажется. Может, если она, в самом деле, окажется ведьмой то я смогу заполучить сильного союзника, главное не испортить ничего. Хотя, хуже того, что я сделал, уже вряд ли можно сделать. Ну, разве что, попытаться убить Дэниела, или её брата, вот тогда, её возмездие мне гарантированно. А уж если я убью одно их них, скорее всего стану её врагом №1. В этом я не сомневаюсь, и даже её крайне доброе, и беззлобное сердце, которое простило мне мою сегодняшнюю жестокость, не поможет. Она будет желать мне смерти, и вряд ли сможет, когда-нибудь простить. Поэтому мне лучше их не трогать, целее буду. Да и смогу дальше наслаждаться моей прекрасной девочкой. Эх, Нефертари, ты даже не представляешь, насколько большое влияние на меня оказываешь. И даже не подозреваешь, что пока ты в поле моего зрения, будь рядом хоть сотни Кэролайн, я не сведу с тебя взгляда, желая зажать где-нибудь в тёмном углу и оттрахать. Я никогда так не хотел ни одну девушку, как её. Она ведь этого даже не предполагает… Глупая моя чокнутая дурочка. Конец Никлаус.