Нефертари

POV Нефертари.       Сегодня, я впервые за эти 10 дней сама решила не идти в школу. Я ходила, до этого, даже если мне было трудно, в школе было не так страшно, да и Ребекка всегда была рядом, потому мне казалось там даже безопасней, чем дома.       Сегодня никого нет. Дэн ушёл на работу, Рамзес куда-то уехал ещё вчера вечером, какие-то дела по работе фотографа, а папа… я не знаю, где он. Пускай я плохая дочь, если мне не хочется узнавать, где он, и чем занят, у меня своих забот полно. Я так устала от этого напряжения, так устала от постоянно страха, от паранойи, просто хочу спать. Не помню, когда я в последний раз нормально спала. Прошло всего так мало времени, а мне кажется, что с момента, когда я впервые прочла странное сообщение, и услышала эту жуткую песенку о потерявшемся котёночке, прошли годы. Каждый день для меня был труднее предыдущего. А этот псих настолько осмелел, что пробирался в мою комнату даже посреди белого дня, пока я была в ванной. Я не глухая, я прекрасно слышу, как он напивает эту мелодию себе под нос, как открывает дверь в ванную, но не заходит. А я боюсь даже пошевелиться, не зная, что мне делать. Оборачиваться, чтобы понять, наконец, кто, за столь короткое время, стал для меня настоящим кошмаром, или не знать этого вовсе, убеждая себя в том, что всё обойдётся. И что самое страшное, так это моя невозможность позвать на помощь. Я попросту не могу и звука произнести, потому что понимаю, что он псих с чувством безнаказанности, и если кто-то придёт мне на помощь он его убьёт.       Ещё одна причина моего сегодняшнего отказа, идти в школу в том, что макияж уже не скрывал моего осунувшегося лица, бледности, дёрганности, и скинутого веса в короткие сроки. Но мне настолько всё равно на эти внешние факторы, я просто хочу наконец-то почувствовать себя в покое. Хочу как раньше, забыть обо всём и гори оно всё синим пламенем.       Держа в правой руке бутылку с виски, что я нашла дома, в шкафчике на кухне, а в левой был телефон, на который названивал Дэн, уже наверняка узнавший о том, что я не пришла в школу сегодня. Плюнув на всё, что меня беспокоило посей день, я выключила телефон, и кинув его куда-то на диван в гостиной, направилась к себе в комнату, попутно делая пару глотков обжигающего напитка. Я знаю, что может произойти что-то непоправимое, знаю, что может пострадать Ник, или кто-то из моей семья. Но ещё быстрее я просто сорвусь от нервного срыва, или и того хуже не выдержу и покончу с собой. Хотя последнее это вовсе из разряда фантастики, но в моём нынешнем положении не стоит откидывать этот вариант. Я сейчас в таком состоянии, что могу сделать всё, что угодно, лишь бы скрыться куда-нибудь, где мне, наконец, будет спокойно. Я пожалею о том, что напьюсь, и последствия мне, возможно, и вовсе не разгрести. Но сейчас я устала, хочу просто побыть слабой, коей я на самом деле и являюсь, не хочу притворяться сильной. Хочу, чтобы хоть кто-нибудь заметил, как мне трудно сейчас, и сказал бы, что всё хорошо, мне больше нечего бояться, я в безопасности.       Я не знаю, какой это был глоток по счёту, но я уже выпила больше чем половину бутылки, но это не сильно помогло мне избавиться от беспокойств, паники и страха, да они притупились, но никуда не делись. А постоянно брошенные взгляды на окно, в которое в любую минуту мог влезть этот псих, стали для меня уже привычкой. Знаете, что происходит с человеком, который чувствует себя загнанным в угол, но не знает как отсюда выбраться? Вот и я не знала, пока не оказалась в такой ситуации. Я в безысходности, в пустой, тёмной комнате, без окон и дверей, я не знаю, что мне делать, как отсюда выбраться. Мне хочется выйти, убежать как можно дальше от всего этого, но я не могу.       Я злюсь… нет, моя злость на этого психа уже давно сменилась на смирение. Я злюсь даже не на себя, хотя стоило бы. Я, как маленький ребёнок, виню всех вокруг и злюсь на них. Я злюсь на своих родных, которые делают вид, что ничего не замечают, якобы ценя мой выбор. Я злюсь на отца за то, что он не пойми где, защищает людей, от каких-то там вампиров, в то время как я действительно нуждаюсь в его защите. И я злюсь на Ника! Я так сильно, безмерно сильно злюсь на него?! Он не появляется там, где я хочу его видеть. Он не ищет со мной встреч, он только звонит, время от времени, но в последние дни всё реже. Когда я уже думаю, что вот, он позвонит ещё раз, и я точно подниму трубку, отвечу ему, и слёзно буду умолять, чтобы он пришёл ко мне, чтобы обнял, и подарил хоть каплю спокойствия. Но именно после этих мыслей он перестаёт звонить, словно знает, что два звонка подряд — мой придел, и за него переходить нельзя. Я так сильно злюсь на него, за то, что он не приходит ко мне. И в тоже время я понимаю, что он думает, будто я до сих пор обижена на него за тот пустяковый случай. Наверное, я должна как-то ему сказать, или через кого-то передать, что не злюсь, что жду его, что схожу с ума, что так сильно скучаю, что люблю…       Мне кажется, я люблю Ника… Мне страшно признавать это, но сейчас мне куда страшнее то, что этот псих преследует меня, и он уже совсем близко, дышит мне в затылок. Это пугает меня куда сильнее чем любовь к мужчине, который, возможно, никогда не ответит мне взаимностью, это пугает меня даже больше чем возможное существование вампиров, и всего того бреда, что рассказывает отец. Если уж быть откровенной, то именно эти мысли, и эти чувства к Нику удерживают меня от грани. Когда я вот-вот думаю, что не выдержу, я вспоминаю Ника, и проведённое с ним время, и понимаю, что я ещё не сломлена. Да, я опустошена, я в отчаянье, я в безысходности, и я сейчас чертовски пьяна, но не сломлена. И всё это благодаря чувствам, которые мне пришлось принять, чтобы не сойти окончательно с ума, чтобы иметь хоть какой-то спасительный островок в этом почерневшем мире. Да уж, а на пьяную голову легче воспринимать то, что я влюбилась снова, хотя обещала этого не делать, пока не буду уверена, что это взаимно. И всё это из-за трусости быть отвергнутой, снова. Но страх навеянным этим психом, перекрывает любые опасения, и кажется всё остальное уже не таким пугающим. Кажется, что если это меня не сломало, то уже ничего не сможет. Но в действительности, я куда слабее, чем кажусь. Я так думаю… мне так кажется.       Подгребая под себя моего чёрного кролика, я не могла сопротивляться сну, что окутывал всё моё сознание, путал речь и мысли. Да и я сейчас в таком опустошающем состоянии, что не могу собрать в кучу хоть бы одну мысль, которая запрещала бы мне поддаваться столь желанному для меня сну. Вот я и не стала, отдаваясь на произвол судьбы. И только на самих затворках сознания промелькнула мысль: «я пожалею об этом…»

***

      Больше всего, на данный период своей жизни, я боялась одного, проснуться под звук напевающей зловещей мелодии, что стала для меня предвестием ужаса. Но видимо у вселенной совсем другие планы на мой счёт, потому именно этот звук вернул меня в реальность из недр сна. Эта мелодия, напеваемая женским голосом похожа на напев колыбельной, и если не брать во внимание тот факт, что её поёт женщина, она точь-в-точь как та, что напевал псих, когда звонил мне, или, когда разгуливал по моей комнате, пока я была в ванной. Этот звук я ни с чем не спутаю, и узнаю, кто бы её не напевал, именно этот звук пробирал меня до самих костей. Именно этот звук был для меня страшнее любого фильма ужасов, и любых трудностей в моей жизни. И потому я какое-то время не решалась открыть глаза, или хоть как-то пошевелиться, чтобы она не поняла, что я проснулась. Мне нужно было время обдумать происходящее, и вспомнить могла ли я раньше слышать этот голос. Но я не помню…       Только потому, что это был женский голос, я медленно открыла глаза, понимая, что всё вокруг меня не освещено каким-либо источником света. Но куда больше страха во мне вызвало то, что я не могла свободно двигать руками, они были чем-то привязаны, думаю это толстая верёвка, которая ощутимо больно вонзилась мне в запястья, пока я спала и не могла контролировать своё тело. Странно, как я раньше не проснулась при такой-то боли в запястьях? Именно моя попытка освободить руки, привлекла внимание женщины ко мне, которая перестала напивать мелодию, и обернулась в мою сторону. Я не могу пока разглядеть её лица, было слишком темно, но вот её силуэт был довольно отчётлив.       — Не шуми, мой мальчик спит, — её голос, что до этого звучал нежно и тепло, стал холоднее льда, когда она обращалась ко мне. От этого звука по-моему тело прошлись мурашки, и моё сознание медленно стала заполнять паника. Я вдруг осознала, что я сильно ошиблась, считая себя в относительной безопасности из-за наличия женщины рядом.       Я ничего не сказала, и звука не издала, просто не хотела лишний раз напоминать о себе. А женщина, развернувшись ко мне спиной, продолжила напевать мелодию, тихо произнося это чёртово четверостишье, слова которого въелись мне в кору головного мозга на долгие, долгие годы. Всматриваясь в темноту, я стала различать ещё один силуэт взрослого человека, который находясь на боку, головой лёжа на коленях женщины, гладящей его по волосам, и напевая песенку. Я не понимала ни где я нахожусь, ни как давно я здесь… но я точно осознаю, что именно этот человек, лежащий на коленях женщины, является тем самым психом, что преследовал меня всё это время. А то, что это мужчина, понять нетрудно. Вот тебе и последствия моей безрассудности, может после этого, я таки научусь думать своей головой, прежде чем что-то делать.       Я так и лежала, не пойми на чём, толи матрац, толи какая-то старая кровать, трудно понять, да и мне плохо видно здесь всё, даже с учётом того, что мои глаза уже привыкли к темноте. И только тогда я поняла, что в этой комнате есть дверь, и есть окно, маленькое такое под самим потолком, а это значит, что я в подвальном помещении. Единственное, что помогало мне не сойти с ума от паники и страха, это надежда, что скоро меня найдут. Я ведь не ответила на звонок Дэна, а потому он должен прийти домой, а так как меня там не будет, он позвонит Рамзесу, и они начнут меня искать. Ладно, может и не в этот же день, но на следующий точно станут. Они, возможно, позвонят Нику, и спросят за меня, а когда выясниться, что и у него меня нет, они начнут волноваться. Ник, возможно, спросит у Ребекки, не знает ли она, где я. А потом, может быть, они найдут Мэган, и спросят у неё. И возможно даже, спросят Саймона, что недавно приехал в город к Рождественским и Новогодним праздникам…       Точно ведь, скоро Рождество. Когда я осталась дома и напилась, было 21 число. Надо же, я совсем забыла об этом, из-за всего происходящего. А ведь я даже не подготовила подарки для брата и Дэна, и для папы тоже. А ещё Ник и Ребекка, для них я тоже ничего не подготовила. Какая же я дочь, сестра, подруга и партнёрша после этого? Была так поглощена собственными проблемами, что забыла о столь важном, как выражение своей благодарности, признательности и любви, к тем, кто мне дорог.       Интересно, а что бы я подарила каждому из них? Для Рамзеса, я бы, наверное, купила что-то, что поможет ему в работе, что-то для фотоаппарата, ему такое нравится. А Дэну, я уже долгое время думала подарить проигрыватель для виниловых пластинок. Он всегда говорил, что звук на этих пластинках ему нравится больше, и он хотел бы себе такой проигрыватель. Потому могла бы ему подарить, ему бы понравилось. Для отца, наверное, что-то связанное с его помешательством на вампирах, может арбалет или нечто такое. Ему бы тоже пришлось по вкусу. А вот Ребекке… думаю, что-то из украшений, серёжки там, или подвеску. Я почти уверена, что парные подвески, которые обычно носят подруги, ей бы понравились. Ник же… Я не знаю, что он любит, я вообще мало, что знаю о нём. И это заставляет меня расстраиваться. Но если подумать, чтобы ему понравилось. Ник любит рисовать, но думаю, он купит себе получше того, что могу я себе позволить на мой бюджет. Он вообще может купить себе всё, что угодно. Потому я не знаю, что можно подарить человеку у которого и так всё есть… А ведь если вспомнить, то как-то Дэн говорил, что лучший подарок, это тот, который сделан своими руками. Может что-то самой сделать для Ника. Хотя я мало что умею. Нарисовать что-то я не смогу, смастерить не уверена, что у меня получится что-то путное. Может вышить что-то? Но что? Или связать? Самое доступное для меня, это шарф. Думаю, Нику бы понравилось… Не знаю. Может, и нет. Но если бы он хотя бы раз надел его, я была бы самой счастливой в этот день.       Хотела бы я сейчас быть рядом с Ником… но открывая глаза, я вижу вовсе не комнату Ника, в которой хотела бы сейчас оказаться. Нет, я всё также в подвальном помещении, привязанная верёвками за руки, и паника стремительно возвращается обратно. Страх, паника, отчаянье, и где-то глубоко, на самом дне души клокочет надежда. Я стараюсь не расплакаться, но моё тело так затекло, хотелось сменить позу, запястья так болели, до крови натёрлись о толстую, грубую верёвку, а моё сознание подкидывало мне всё больше и больше ужаса, что ещё не произошёл со мной, но вполне вероятно. И самое страшное то, что я ничего не могу сделать. Я совершенно беспомощна, не знаю, как выбраться, как спасти себя от этой безысходности, но в тоже время я понимаю, что сама привела себя к этому. Если бы я не напилась, если бы пошла в школу, если бы… не стоило мне выключать телефон. Может этот псих разозлился, что я не отвечаю? Или потому что я выключила телефон? Потому он проник в мой дом?       Нет! Даже не думай, что это твоя вина! Ты ни в чём не виновата! Всё случившееся, исключительно вина этого психа, а ты лишь объект его больной фантазии. Не твои действия привели к этому. А его умалишённость стала причиной всего. Ты не виновата, Нефертари, это не твоя вина! Не пытайся взвалить на себя чужую ответственность. Хватит с тебя всего этого дерьма! Вечно винишь себя во всём, вечно взваливаешь на себя чужую вину. Может быть, в некоторых событиях в моей жизни, я и виновата, но уж точно не в том, что сейчас нахожусь у психа, с его такой же сумасшедшей мамашей. Лучше я буду злиться, лучше я буду кипеть от ярости, и желать выплеснуть её на этого ублюдка, что посмел довести меня до такого состояния. Лучше так, чем лежать, захлёбываясь слезами, и думать о том, какая я бедная и несчастная.       Фиг вам всем! Я так просто не сдамся! Сейчас, когда я уже точно знаю, что никто другой не ответит за моё поведение, я могу позволить себе сопротивляться. Я всегда могла себе это позволить. Но тогда бы могло произойти что-то ужасное. А сейчас же, мне нужно беспокоиться о себе, и своей жизни. Я уверена, что если не буду сопротивляться, не буду яростно ненавидеть этого психа, то просто не выдержу, и сломаюсь. Эта злость, это желание противиться, мой последний оплот защиты. Это всё, на что я, в данный момент, могу положиться. Не позволю этим на голову повёрнутым, делать всё, что им вздумается! Пускай, мне будет очень больно, пускай так. Лучше физическая боль, чем чувство беспомощности, и жалость к самой себе. Я справлюсь! Даже ни ради Ника, или моей семьи. Я сделаю это ради себя! Если сдамся, даже не попытавшись, я разочаруюсь в самой себе, я предам саму себя, а это для меня хуже, чем смерть.       Потому я уже была готова к самому худшему, хоть и страшно, но у меня нет выбора. Да, и не скажу, что для меня это впервые. Нет, я ещё не была похищена психом… хотя уже была. Но не суть важно. Главное то, что я примерно представляю какую боль я испытаю, я готова к этому. Вот бы ещё свою решимость не растерять. Не знаю, толи это закон подлости, толи вселенная на меня так обижена, но именно в момент, когда я настраивала себя на худшее, мужчина, на коленях у женщины, зашевелился. А я с замиранием сердца, наблюдала за тем, как он медленно поднимается, и оборачивается в мою сторону. Но из-за темноты он так ничего и не увидел, а потом перевёл свой взгляд на женщину.       — Проснулась? — всего одно сказанное им слово, и я моментально узнаю в этом голосе знакомого мне человека. Но мой здравый смысл не позволяет мне поверить в своё собственное предположение, потому я пристально вглядываюсь в мужской силуэт, желая рассмотреть его лицо.       — Да, уже несколько часов как, — ответила женщина с теплотой в голосе, и я стала понимать, что раньше этот голос уже слышала, хотя до этого, думала, что никогда ранее. Уж больно он похож на голос матери одного моего знакомого. Того самого знакомого, которого мне напомнил голос этого психа. Но ведь этого не может быть… Так?       — Нужно было меня разбудить, мам, — а затем он двинулся в сторону двери. А я с замиранием сердца наблюдала за каждым его движением, нет, вовсе не из-за страха, хотя и это тоже было, я наблюдала, желая убедиться в правдивости моего предположения.       — В последнее время ты был сильно занят, и плохо высыпался. Я решила не будить тебя, — с заботой в голосе говорила женщина, тоже вставая со своего места, и направляясь вслед за мужчиной. Я пока молчала, не зная, что вообще можно сказать в этой ситуации. Умолять я не стану, гордость не позволит, а по другому поводу говорить я пока не хочу. Пока точно не буду уверена, что не ошиблась.       Не больше минуты моего ожидания, и яркий свет заполнил подвальное помещение, ослепляя меня на какое-то время. Но я упрямо пыталась разглядеть мужчину, хотя машинально щурила веки от яркого света. А потом я привыкла, и уже не могла отвести взгляда от парня, что скрестив руки, смотрел на меня с высокомерием и самовлюблённостью. Его ухмылка на губах, показывала его превосходство надо мной, а расслабленная поза, говорила о его всестороннем контроле надо мной. Осознание пришло быстрее, чем я успела это переварить, потому мой мозг в ярости кричал, а звук так и не исходил из моих уст.       — Адам?! — это всё, на что меня хватило в данный момент. Хоть и все факты были у меня перед носом, но мне до сих пор было невероятно сложно поверить, что этот парень мог такое провернуть. Да, он в последнюю нашу встречу вёл себя очень агрессивно, и перешёл все дозволенные грани, но похищение…       — Ну, здравствуй, Тия, — а затем он стал неторопливо, расслабленно подходить ко мне, положив руки в карманы. Его ухмылка, и неизменное высокомерие в глазах, его манера поведения, и эта уверенность с лёгкой надменностью в голосе, мне напоминали кое-кого.       — Что всё это значит, Адам? — напряжённо спросила я, машинально отодвигаясь ближе к изголовью кровати. Теперь, когда свет включён, я точно могу сказать на чём лежу, и к чему привязаны мои руки. Он же немного насмешливо вскинул бровь.       — А на что это похоже, девочка моя? — немного теплоты во взгляде, лёгкая улыбка, и чуть нежности в голосе, и моё напряжение стало отступать. Лишь на мгновение до того, пока мозг не осознал, что это не Ник, а совершенно другой человек, имитирующий моего Ника.       — Перестань претворяться им! Ты никогда не будешь похож на моего Ника! — я и сама не ожидала от себя такой ненависти. Просто мне вдруг стало так омерзительна его имитация того, кто дорог моему сердцу. И я даже не подумала о том, что возможно, это просто совпадение.       — Претворяться? О чём это ты, милая? Тебе ведь нравится, когда я веду себя именно так. В последнее время, ты особенно сильно полюбила эту версию меня, — не меняя своего тона, говорил он, заставляя меня удивиться. Когда это? О чём он говорит?       — О чём ты говоришь? — повторяя собственные мысли, спросила я. Он так же расслабленно сел рядом с моими ногами, доставая руки из карманов. Перекинув ногу через ногу, он одну руку положил на мою лодыжку, нежно поглаживая её ладонью, и поднимаясь вверх по ноге. От его действий, меня аж передёрнуло толи от отвращения, толи от страха, трудно сказать, было и то и другое. Потому я резко откинула его руку ногой, убирая их подальше от этого психа.       — Ты что до сих пор на меня злишься? — с лёгкой досадой говорил Адам, а я удивлялась тому, что он тот инцидент в туалете, так легкомысленно воспринимает, будто это пустяк.       — И ты ещё спрашиваешь? Да у меня миллион причин не просто злиться, а ненавидеть тебя, Адам! — повышая голос до крика, я была в ярости. Если бы руки были не привязаны, заехала бы по его самодовольной роже, с превеликим удовольствием. Хотя, могу и ногой…       — Как же трудно с вами, женщинами. Тия, скажи, чего тебе не хватало? Я проявлял к тебе знаки внимания, ни раз водил тебя на свидание, дарил подарки, отдал тебе своё сердце, но тебе всё мало. Скажи, что мне сделать, чтобы ты, наконец, была довольна? — он выглядел растерянным, и даже каким-то подавленным, а я ошарашено на него пялилась, вообще не припоминая ничего подобного, что он тут мне втирает.       — Ты и правда свихнулся… Адам, мы с тобой никогда, никуда не ходили! А твои подарки больше походили на послания психа, нежели адекватного человека, — уверенно, без тени страха в голосе говорила я. Хоть глубоко внутри я и понимала, что это понесёт за собой определённые последствия, но я не могла молчать об этом. Смешно даже, обо всём, в чём меня обвиняли, я молчала, а тут прям не смогла смолчать. Наверное, дело в злости, что я испытываю, оттого и уверенность во мне прям бьёт ключом.       — Ты забыла…? — его искренний шок на лице, на моих глазах стал преображаться в нечто пугающее, яростное. А затем, сильный удар по моей щеке, который я никак не ожидала, и от которого вскрикнула.       — Да, как ты посмела врать мне, глядя в глаза, тварь! — резко и больно хватая меня за подбородок, он повернул мою голову в свою сторону, и заставил смотреть в его пылающие праведным гневом глаза. Мне было больно. Его пальцы больно сжимали мой подбородок, а щека, по которой он ударил не щадя силы, пульсировала. Но я не отводила взгляда, упрямо встречая его злость.       А затем он откинул мою голову в сторону, вставая со своего места, и обходя кровать, подошёл к стене, которая шокировала меня своим видом. До этого я не замечала, слишком поглощённая своей злобой и ненавистью. Вся стена сбоку от меня была завешана моими фото, и были даже некоторые вещи, так похожие на те, что я любила в детстве. Вот этот чёрный кролик, он был лишь похож, но всё же это пугало. Моё любимое платье из детства, красное с белыми горошинками, и большим белым бантом на пояснице. Тоже не моё, а просто похожее. Это платье висело на тремпеле, а Адам, останавливаясь около стены, провёл рукой по платью, вдыхая его запах. Запах кедра, который я уловила не сразу. Были также и другие вещи, и даже мой браслет, который был подарком Дэна, на моё 14летие, и который я потеряла. Я думала, это произошло тогда, когда я доставала из воды Елену, потому что после этого, я не смогла найти браслет. Это точно был мой браслет, я не могла ошибиться.       — Вспоминаешь, любимая? Все эти фото, я сделал в дни, которые мы провели вместе. Вот здесь мы ходили в кафе, и ты заказала мороженное. А в эту кофейню мы заходили почти перед закрытием, и ты заказала кофе с молоком, которое так любишь. А тут мы провели почти всю ночь, любуясь звёздами, и разговаривая на личные темы. Это место особенное, оно сблизило нас, — он показывал пальцем фото, о который рассказывал, но его слова не совпадали с действительностью. Я не помню все фото, но последнее, на которое он показал, и говорил о звёздах и личных разговорах, я помню, но всё было не так. Я действительно была в том месте, но я была там с Томасом. Он показал мне это место, незадолго до нашего разрыва. И вовсе мы не говорили на личные темы, это Томас рассказывал о себе, тогда я напилась настолько, что плохо помню остальное, но помню, как всё закончилось сексом, под открытым небом. И не было никакого сближения, наоборот, после этого я приняла решение разорвать связь с Томасом.       — А вот здесь, помнишь, любимая? Танцы 70тых, ты была тогда неподражаема, в том голубом платье, и так ненасытна. О нашем сексе в женском туалете говорили ещё какое-то время. А помнишь вот этот день? Я застал тебя танцующей для группы поддержки, и был очарован. А потом мы стали ещё ближе друг к другу, ты доверилась мне, чему я бесконечно рад. Любимая, ты не могла всё это забыть! Больше не ври мне так нагло, поняла меня? — его уверенность, и ностальгический тон, вызвали у меня мурашки по всему телу от дикого изумления, и неприкрытого ужаса. Всё это я хорошо помню, но я была с Ником, не с Адамом. Неужели…?       — Адам, я когда-нибудь была у тебя дома? — спросила я, желая проверить свою версию. Если я права, то дело дрянь.       — Странный вопрос. Конечно! Ещё недавно ты сама приехала ко мне, — уверенно заявил он, и я сглотнула.       — Что я делала?       — Любимая, ты действительно хочешь, чтобы я рассказал, как ты связала меня, вот как я тебя сейчас, и ублажала ротиком? — с высокомерием говорил он, при этом так довольно облизывая губы, и плотоядно оглядывая меня взглядом. Я не знаю, как это назвать с научной точки зрения, но этот псих, представлял себя на месте всех тех мужчин, с которыми я была.       — Адам, но ведь я всегда отказывала тебе. И в последний раз тоже. Я никогда не давала своё согласие на отношения с тобой, — я и сама не знаю, зачем говорю это. Если он такой больной на голову ублюдок, то ему без толку что-то доказывать. Он найдёт этому какое-то нелогичное оправдание.       — Мало, кто это знает, но ты куда стеснительней, чем все думают. Да и играть пай-мальчика, чтобы иметь к тебе доступ в школе, было довольно занятно. Ты всегда была так добра к тому, кто проявлял свою любовь. Именно твоя доброта, согревала меня в одинокие ночи… Но ты перестала быть таковой, как только связалась с этим Ником! — сначала он был спокойно-уравновешенным, но в конце его лицо исказилось в ненависти, зависти и злобе, и он смотрел на меня немигающим взглядом, словно готов вот-вот сорваться и наброситься на меня. Однако его слова идут в разрез с тем, что он говорил до этого. Адам осознаёт одной частью себя, что я была с Ником, но другая его часть думает, будто вместо Ника был он сам. И правда псих…       — Ты стала другой, любимая! Я не мог наблюдать за тем, как этот сукин сын отбирает тебя у меня. Поэтому я решился на такие меры. Ты не волнуйся, скоро всё будет как прежде. Жаль, конечно, что мой первоначальный план был разрушен кем-то, и я не смог использовать тех придурков. Но ничего, у меня был запасной, — подходя ближе ко мне, он выглядел угрожающе, что я даже сжалась вся. А затем, он медленно потянул руку к моему лицу, и я хоть и хотела зажмуриться, но не стала, приготовившись к боли. Однако вместо этого, он просто положил руку мне на щёку, и, погладив её большим пальцем, стремительно наклонился вперёд. Пока я осознала, что происходит, он уже оставил лёгкий поцелуй на моей щеке, которая всё ещё горела от удара, и добавил, — прости, что ударил. Просто разозлился.       А потом он ушёл, оставляя меня одну, наедине со своим страхом. Меня пугало его поведение, и плевать насколько нежным и заботливым он пытался казаться, эту жестокость, злобу и ненависть в его глазах ничто не скроет. Он словно бомба в замедленном действии, готов взорваться в любой момент, и именно я решаю, когда будет взрыв. У меня есть только два выхода, либо подыграть ему и ждать пока меня найдут, либо жать на кнопку взрыва, и переносить его приступы ярости на себе. Проблема в том, что у меня сильные сомнения, на его счёт. Он уверен, что у нас какие-то отношения, и скорее всего он скоро вернётся. Я не хочу подыгрывать ему настолько, чтобы позволять ему прикасаться ко мне. Мне мерзко от его прикосновений, даже сейчас, от, казалось бы, невинного поцелуя в щёку, мне настолько противно, что я даже после его ухода, продолжая натирать щёку плечом. Кажется будто это ощущение от его прикосновения губ, я ничем не сотру.       Страшно осознавать, что в этой ситуации я без понятия, как себя вести. Моя гордость женщины, собственное самоуважение не позволят мне подыграть ему. Да и я не хочу изменять Нику, даже если это спасёт меня от боли. Это для меня не оправдание. Измена есть измена. А я никогда не изменяю своим партнёрам. Хотя дело даже не в этом моём правиле. Ник для меня не просто партнёр, он тот, кого я полюбила всем сердцем. Теперь он для меня весь мир, само солнце, единственный во вселенной, он моя страсть, моя жизнь, само моё существование. Он единственный, чьи прикосновения я жажду ощущать, чьи поцелуи для меня подобны воздуху. Ник для меня всё! К сожалению, для меня, я попросту не умею любить иначе. Я могу позволять другим прикасаться ко мне. Но не понимаю, зачем мне позволять это, когда Ник для меня тот, кого я могу любить, к кому могу прикасаться, обнимать, целовать, и ублажать. Я могу делать это… Он вовсе не недосягаем для меня. Ник… Пока он позволяет мне быть рядом с ним, я буду только его, только для него одного. Моё тело, моё сердце, душа, и жизнь в его руках. Он вправе делать с этим, всё что захочет. Я готова ради него на всё! Выполню любое его желание, даже самое невыполнимое, из кожи вон вылезу, но сделаю всё. Я знаю, что Ник не простит мне измены, даже если у меня не было выбора, даже если это бы означало сохранение моей жизни. Он не простит этого. Просто потому, что слишком большой собственник. Если я не принадлежу ему одному, то я ему не нужна. Такой он человек. И знаете, что? Меня возбуждает подобное.       Ник… Ник мой! Он сам признал это. Он сам сказал, что мой! А значит, его чувства к Кэролайн уже не такие как раньше. Я ведь дала ему понять, почему хочу, чтобы он признал себя моим. Потому что я должна была быть уверенной, что могу признать свои чувства к нему. Хотя я бы не торопилась с этим, если бы не вся эта ситуация, что сводит меня с ума, а Ник, и мысли о нём, единственное, что спасает меня от забвения. Вот как сейчас, я отвлекаюсь от всего этого страха, отчаянья, паники, и думаю о том, кто заполняет меня всем своим естеством, кто придаёт мне сил и уверенности. Ник моё спасение в этом обезумевшем мире. Он оплот моего сознания, тот, кто удерживает меня от полного сумасшествия.       Хоть я и понимаю, что когда всё закончится, я буду страдать от этой любви ещё больше, чем от первой. Но хочу верить, и надеяться, что мои чувства ответные. Или, по крайней мере, будут таковыми. Я боюсь встречаться с Ником сейчас. Ведь я абсолютно не умею сдерживаться. Ник ведь такой проницательный, он всё поймёт, стоит ему только взглянуть на меня. Он точно поймёт. Потому я не знаю, что мне делать. Я, конечно, могла бы отрицать это, глядя ему в глаза, могла бы прикидываться, что ничего нет, но себя-то не обмануть. Есть! Всё есть! И я так жажду, до боли в сердце, жажду кричать о своей любви к нему на каждом углу, жажду всем донести свои чувства.       Я безнадёжна! Снова наступаю на те же грабли… Боже, вот скажи, зачем ты создал моё сердце таким? Почему не оставил мне иного способа любить кого-то? Почему я не могу, как все? Любить кого-то, но при этом, не ощущать себя полностью ему преданной, жить дальше, не чувствуя себя так, словно без его существования я просто исчезну. Почему без него в моей жизни я чувствую себя так, словно умираю медленно, но неизлечимо. Кажется, будто моя любовь к Нику, стала ещё более сильной, нежели была к Дэну. Знаете, это как сломанная кость, после заживления, она становится только крепче. Очень похоже на мой случай.       Боже, моё сердце сейчас просто готово разорваться от переизбытка чувств. И что самое странное, так это то, что из-за всей этой ситуации, я попросту не могу позволить себе игнорировать проснувшиеся чувства. Иначе я свихнусь. А может я уже сошла с ума? А может я придумала эту любовь к Нику, чтобы не сойти с ума? А может… Я не знаю. Я пойму это, только когда увижу Ника. Сейчас мне кажется, будто я выдумываю то, чего на самом деле, нет. Выдумываю, просто для того, чтобы спрятаться в этом мирке, который я заполнила Ником. Я так запуталась во всём этом, увязла по уши, и страшно, что выпутываться мне совершенно не хочется. Здесь, в моём подсознании, которое наполнено только приятными чувствами, теплом и нежностью, оно заполнено любовью к мужчине, рядом с которым я всегда ощущала себя особенной. Здесь я чувствую себя в безопасности. Мне кажется, что тут мне ничто не навредит, что здесь мне вообще нечего бояться, ведь Ник рядом. Его уверенность, его высокомерие, порой самовлюблённость, надменность, а чаще доброта, забота и нежность, уберегают меня от бед. Страх в этом месте мне не ведом, отчаянье и паника мне не страшны, ведь рядом со мной Ник. Это приятно, и в одночасье грустно. Я выдумала мир, в котором прячусь от реальности, и меня печалит то, что я не хочу отсюда уходить. Хочется остаться здесь навсегда. Жить в выдуманном мной мире, где Ник, и больше никого. Где тихо, спокойно, и самое главное, безопасно.       Только вот от реальности мне никуда не деться. И возвращение Адама тому подтверждение. Как бы я не хотела сбежать в свою фантазию, но я не могу. Иначе буду такой же чокнутой, как Адам. Он живёт в своём несуществующем мире, путая реальность с вымыслом. И как бы я не хотела убедить себя в том, что Ник моё спасение, правда жестоко обрубает эту фантазию. Я просто жутко, до дрожи во всём теле, до боли в сердце, скучаю по Нику. И плевать, если это любовь, плевать на всё, просто хочу, чтобы он был сейчас рядом со мной, чтобы крепко-крепко обнял меня, и тогда я буду самой счастливой. Вот она реальность, милая, невинная, но сейчас недоступная для меня. Сейчас я смотрю на Адама, который держал в руках поднос с едой, и водой. Только увидев бутылку с водой, я поняла, что сильно хочу пить.       — Я подумал, ты захочешь поесть. Всё же ты целый день проспала, — Адам хотел казаться заботливым, но я не верила этому. Потому настороженно на него посмотрела.       — Я не буду, ты наверняка, что-то туда подсыпал, — с нескрываемой злобой говорила я, сглатывая вязкую слюну. Не имеет значения, хочу я есть или нет, в последнее время мне и кусок в горло не лез, и всё из-за этого психа. А теперь, я должна, как верная псина, есть его подачки? Ага, разбежался! На мои слова он даже как-то виновато улыбнулся.       — Ты и, правда, гораздо умнее, чем кажешься, — после сказанного, он отставил поднос с едой, на столик недалеко от меня, и сел рядом.       — И что ты подсыпал? Сомневаюсь, что это яд, — говорила я, ощущая, как у меня прям нога стала чесаться от жгучего желания, заехать ему по его самодовольной харе. Вот ублюдок, сидит ещё и улыбается.       — Конечно, нет. Просто кое-что, что помогло бы тебе возжелать меня. Прости, я слишком нетерпелив. Ждать пока ты перестанешь на меня злиться, выше моих сил, — его наигранное чувство вины, меня просто воротило от этого. Потому я сильно дёрнула руками, чувствуя резкую боль в запястьях, но это не остановило меня от ещё одной попытки освободить руки.       — Ну, зачем ты это делаешь? Тебе ведь больно, — и снова эта наигранная забота, которая вовсе не помогала ему, а наоборот, злила меня только сильнее.       — Тогда развяжи меня! — через сжатые зубы, прошипела я, ещё раз дёрнув руками. Черты его лица вмиг ожесточились, и он снова ударил меня по щеке, только уже по другой. Я почти уверена, что от его первого удара у меня будет синяк, да и от второго тоже.       — Ты вынудила меня, Тия! Если хочешь боли, я дам её тебе сполна, — с нотами жестокости говорил он, хватая меня за горло, и сильно сжимая, настолько, что я попросту не могла вдохнуть кислород в лёгкие. Я ощущала, как моё лицо наливалось кровью, и понимала, что если что-то не сделаю, он вполне может и не остановиться. Потому я со всего размаху заехала ему ногой в живот, от чего он скрутился и, кашляя в унисон со мной, поднял на меня озлобленный взгляд.       Я не жалела, что ударила его в ответ, наоборот, этот поступок заставил меня ощутить гордость за саму себя. Именно этот ответный удар, дал мне понять, что я могу сопротивляться, и мои мысли были не иллюзорной смелостью, а вполне реальной. И пускай следующая его попытка задушить меня, была куда более эффективной, и уже не имела месту моему сопротивление, потому как он сначала схватил мои ноги, прижимая их своими коленями, а только потом стал снова душить меня. Воздуха не хватало, страх и паника заполняли мой разум, и боязнь неминуемой смерти, приносила мысли о том, что мне следовало быть более послушной, но в тоже время, я была горда, за то, что сопротивлялась. Я не сдалась, я сопротивлялась до самого конца, и пускай это приведёт к моей смерти, но по крайне мере, я не жалею, что смогла оказать отпор. И ещё я не хотела видеть лицо Адама, разъяренное, искажённое от ненависти, и желания выдавить из меня жизнь. Потому я закрыла глаза, вспоминая те моменты, когда была с Ником. Тот вечер, когда он искал меня, чтобы поспать у меня дома, потому как его родные не позволяли ему отдохнуть. Он был тогда таким милым, таким лапочкой, что я не могла не улыбнуться, вспоминая о том моменте, когда доставила ему удовольствие, и каким довольным он провалился в объятия сна. Именно это и было моим последним воспоминанием перед тем, как моё сознание провалилось в забвение, а тело обмякло в руках Адама. Кажется, кто-то говорил, что именно перед смертью, ты осознаёшь, кто для тебя дороже всего, именно его лицо ты видишь в свой последний момент.       Мне кажется, всё-таки я не обманывалась, и так есть, это не моя фантазия… мне кажется, я почти уверена… я люблю тебя, Ник.