С того момента, когда закончилась эта неудачная тренировка в середине месяца, прошло две долгих недели. Долгих для рыцарей Круглого Стола, так как они всё не могли дождаться, когда Артур соизволит выйти к ним, и помахать своим мечом. Не то, чтобы оруженосцы не могли потренироваться без своего предводителя, который бы их строил, но им гораздо было веселее отражать сильные удары Артура и, если он не смел проигрывать на каких-либо важных турнирах, то именно на тренировке его можно было победить. Конечно, Утер отсчитал бы своего сына за такое поведение, ибо он всегда говорил: «король должен всегда выигрывать и быть гордым», но, в отличие от отца, Пендрагон умел принимать поражение и верные решения. Это всего лишь тренировка, в которой нет посторонних глаз, да и в которой везде следят за тобой стража, не хотящая того, чтобы молодому королю Камелота, навредили. Часовые хоть и были, можно сказать, растяпами, да и не самыми лучшими во всём королевстве, но давно уже привыкли ко всяческим подготовкам своего короля и его рыцарей. Для них, очередной их бой, шутки друг над другом, были, в какой-то степени, развлечением для глаз, поскольку просто так стоять, который час, на посту — было неимоверно скучным занятием. Иногда они хотели в голос прыснуть, услышав какую-нибудь хохму от рыцарей Круглого Стола, или даже стукнуть себя по лбу, если кто-нибудь из них глупо поступил, но вся стража дворца держала каменное лицо, словно ничего не ощущая внутри себя. Смотрители не боялись, что кто-то из рыцарей Артура, и в правду посмеет кинуться на того с реальной угрозой на жизнь, ведь все были преданы ему так, что, когда даже побеждали его в честном бою, то не смели подставить остриё меча слишком близко к его горлу, как это было положено. Всё-таки Артур Пендрагон проявлял себя мудрым и хорошим королём, пусть даже иногда делая какие-то глупые ошибки, которые потом приходилось самому же исправлять. Не стоит бояться ошибок, ведь с ошибками ты всё больше понимаешь жизнь, всё больше понимаешь людей, которые тебя окружают, и которым ты доверяешь. Жаль только, что люди, живущие в Нижнем Городе, этого не до конца понимают, принимая оплошности юного короля за позор. Артур очень сильно начинает переживать, слыша, что кто-то не доволен его работой, его правлением. Блондин всё ещё просит мага скрыть его от посторонних глаз, приютив, на несколько дней, к себе, потому что хочет пожить жизнью простого городского рабочего. Именно в эти дни слышится небольшое количество голосов в городе, которые недовольны всем. Хотелось бы увидеть их лица, которые посмели так о нём отозваться, если бы Артур скинул капюшон: они бы, вернее, все тотчас же струсили и замолчали. Утер посадил бы, несогласованных с ним, людей, в темницу, если, конечно, сразу бы не казнил, но его сын далёк от такой жестокости. Правителю не понять, что люди всегда будут делиться на «за» и «против», и об этом ему всегда, в такие моменты, будет продолжать твердить его верный слуга, которого сам Пендрагон ошибочно будет считать глупым. Ещё один, поистине мудрый, человек — была его будущая жена, которая точно также говорила мужу об этом.
Гвиневра понимала жизнь лучше всех людей вместе взятых. Она давно задумывалась о смысле жизни, которая расцветает, как цветок, если её поливать, и смерти, которая нещадно забирает всех, кто с ней столкнулся. Люди любят жизнь, и видят в ней светлую русую девушку, с прекрасными голубыми глазами, которая собирает цветы, а смерть представляется им страшным человеком, облачённым в чёрный плащ; её инструмент — большая и смертоносная коса, которая проводит умершие души в царство мёртвых. Люди глупы, если думают, что жизнь и смерть различимы между собой, ведь считается, что жизнь это свет, а смерть — кромешная тьма. Даже в свете есть крупица тьмы, а во тьме — маленький отголосок света. Это неразрывно, как инь и ян. Жизнь и смерть так схожи между собой, ведь давая жизнь одному, на конце мира умирает кто-то другой. Жизнь жестока, почти так же, как сама смерть, ведь она даёт людям большие трудности, через которые одни смогут выкарабкаться, а других она жестоко подводит к пропасти, в которой не видно дна. Но чем отличается жизнь так это тем, что она даёт людям надежду и веру, посылая к ним человека, с которым, в конечном счёте, что-то случится, и ты опять останешься один, получив от этого опыт и урок на всю жизнь. За всю жизнь на земле надо рассчитывать только на себя и свои силы, хорошо, если у тебя есть человек, к которому ты доверяешь, и который доверяет тебе, ну, а если, в один прекрасный момент, всё встанет с ног на голову? Что тогда ты будешь делать? Жизнь жестока, а смерть… в смерти нет ничего страшного, когда она обхватывает тебя холодными руками и тянет вниз, ты чувствуешь свободу и спокойствие. Она даёт тебе умиротворение, взамен забирая всё самое дорогое, что у тебя было: воспоминания, сны, которые ты видел, людей, которых ты любил и продолжаешь любить. Жестоко, конечно, но, если человек решился и бездействует на этом пороге, то она вгрызается в тебя зубами, обволакивая, при этом, своими длинными костлявыми руками. Единственных людей, которых она старается не трогать, до поры до времени, — пожилых и маленьких детей, которые, если честно, ещё глупы, чтобы что-либо понять в этом жестоком мире. Пожилых она с радостью бы забрала под своё костлявое крыло, но она не зверь, чтобы забирать просто так: пусть надышатся, насмотрятся, оглянутся назад, и, наконец-то, поймут, что их жизнь закончена, и не важно, какой она была: хорошей или не очень — ведь это смерти будет не так важно. Таковы правила жизни и смерти. Народ всегда хотел и будет хотеть пожить ещё немного, даже если им стукнет за сто лет. Жизнь и смерть нельзя обмануть, как не пытались бы целители, ведь, рано или поздно, ко всем придёт «старушка» тьма. Люди не любят смерть только потому, что считают её жестокой: она забирает их навсегда, и те больше не увидят родных, не услышат их родной голос, смех, не уловят мимолётное сердцебиение внутри грудной клетки. Смерть даёт понять людям, что те не хотят прощаться с жизнью на самом-то деле, поэтому человек проходит через неё в молодом возрасте, а те, кто не изменил своего решения, она принимает с распростёртыми объятиями. Смерть идёт рядом с жизнью, как падальщик, намереваясь склевать свою очередную жертву бытия, а жизнь — её считают чудной и прекрасной — стоит с улыбкой и смотрит на всё, как на очередную игру, и она поможет только тем, кто искренне любит её, а не потешается над ней, стоя ногами на собственном подоконнике. Философские думы людей об этом слишком размыты, поскольку у разных людей разные мысли на этот счёт. Темноволосая служанка не претендовала на премию «Оскар» за этакие думы, тем более она даже не рассказывала никому своих мыслей, кроме тех, кому действительно доверяла, и которые сейчас лежат в сырой земле, пропитанной разными вредителями. Она любила Артура всем сердцем, но, чтобы рассказывать ему о своих мыслях и переживаниях — не в этой жизни. Да и Пендрагон, наверное, посчитал бы это за «бабские думы», которые ему не нужны, но действительно ли они такие «бабские», что не стоит задумываться о них? Все люди, рано или поздно, задумываются о смысле жизни. Ещё одна причина, по которой Гвен молчала — не хотела мешать и напрягать. Молодой король не был похож на простака, который бы ничем себя умственно не нагружал. Нет, Артур определённо был также сообразителен и умён, как его будущая жена, если не так уж сильно и мудр, в чём Мерлин его постоянно подтрунивал, то это качество определённо должно появиться, только намного позже.
Также девушка, будучи не столь глупой, заметила некоторые изменения в короле Камелота. Сколько раз она натыкалась на Пендрагона с Эмрисом, которые что-то бурно обсуждали или спорили, может быть, о чём-то более серьёзном и довольно интересном. Было видно, как эти двое молниеносно замолкали, увидев в дверях служанку, затем они неловко переглядывались, и несли какую-то чушь: отговорки. В одном взгляде серо-голубых глаз, в которых было больше голубого цвета, считалась некая страсть, влюблённость, иногда перемешанная со злобой, сдержанностью или непониманием, и это всё было предначертано не ей. В дружбе между этими двумя, она не видела сначала ничего такого, ведь они всё так же продолжали дурачиться, подшучивать друг над другом и, по-приятельски, издеваться. Гвиневра поняла, что здесь что-то не так лишь тогда, когда её будущий муж стал нехотя целовать её, обнимать, а, когда она звала его «повеселиться в постели», то тот постоянно всё списывал на здоровье: «голова болит», «устал» или даже его коронное: «давай не сегодня?». Светловолосый парень больше времени стал уделять своему королевскому слуге, они даже ездили на охоту вдвоём! Что тут говорить… Говорят, что многие не могут понять женщин, но Гвен также не могла понять мужчину, которому отдала своё сердце. Нет, она, следя за ним каждый день, всё равно поняла его до конца, и теперь не сомневалась в том, что Артур теперь влюблён не в неё. Вначале, девушка хотела со злобой высказать ему всё, что так давно накопилось у неё на душе: ей было больно, ведь она искренне его понимала и любила. Но разве любовь должна что-то скрывать, даже, если это является простыми мыслями? Нет. В любви — как на войне: надо всё рассказывать, а иначе никакой любви, на самом деле, нет. В итоге, девушка решила плыть, по какому ни было, течению и следить за счастьем молодых, хотя… какое тут счастье может быть, если они скоро станут мужем и женой? Правильно ли это будет — жениться не по любви? Гвен всегда казалось, что выходить замуж нужно по высокому и благородному чувству, а то какой смысл всех этих отношений, если один не будет готов, в один момент, связаться с тобой узами брака? Наверное, темноволосая служанка сделалось коварней некуда, но она решила, что будет вести себя так, как будто бы не про что не узнавала. Если брак — то этому браку и быть! Она родит ему детей, а потом умрёт от неразделённой любви — именно так она считала правильным. Смерть во имя любви. Но что-то ей подсказывало, что на свадьбе, которая будет через неделю, что-то пойдёт не так. Если Артур откажется от неё на церемонии, то девушка не будет против этого, ибо давно поняла настоящие чувства Пендрагона, но вот, что делать ей самой, и что на это скажут сами люди?
Фелис поручилась помогать Моргане всего год назад, тогда, когда темноволосая ведьма нашла её, всю растрёпанную, в лесу. Было видно, что та сбежала из деревни, и чуть ли не плакала, поскольку она хотела покончить жизнь самоубийством. Как выяснилось потом, девушка не могла совладать со своей силой, дарованной ей с рождения, поэтому стёрла с лица земли всю свою деревню и её жителей. Она всем существом боялась только этого, так как раньше, из-за своей открывшейся злобы, заставила исчезнуть одного очень дорогого человека, который её приютил. Вся её история была поведана Моргане, которая, за всё время, молчала, сосредоточившись на расчёсывании её волос, а затем стала перебирать, её густые рыжие пряди, пальцами. Добротой ведьмы, которая предала Камелот, убив с этим своего собственного отца, а, затем покусившись на Пендрагона с Гвен — верить категорически нельзя. Она всего лишь видела в этой «запасной пешке» большую подмогу, наставить которую на злобную силу — проще простого. Но, если честно, подготавливать Фелен к этому и учить владеть своими эмоциями — было непростой задачей для ведьмы, что она, порядком, хотела применить силу к воспитаннице, но сдерживалась, чтобы ненароком не спугнуть её. Она вежливо и понимающе улыбалась ей, словно лиса, говорила с ней и поддерживала, чтобы в этот единственный момент натравить её на мага всея Камелота, и Фелен охотно на это согласилась потому, что считала, что Моргана заслуживает этот трон Камелота.
Всю эту неделю, рыжеволосая бестия не сводила глаз со своего старого друга, ненароком сталкиваясь с ним в коридоре замка, и строя глазки, которые так и напоминали Мерлину о прошлом. Это давало некий толчок в воспоминаниях Эмриса, но тот явно не хотел вновь углубляться в то дальнее прошлое, из-за которого он чуть было не пострадал. Всё-таки, те чувства, которые он раньше испытывал к ней, и которые теперь засели где-то глубоко-глубоко внутри, вновь встрепенулись, раскрыв свои крылья, кровавого оттенка. Маги — тоже люди, но они отличаются от обычных не только магией, но и обострёнными чувствами ко всему. Если боль, то ужасающая и нестерпимая, а, если любовь, то сжигающая дотла. Мерлин был сильным пареньком, поэтому быстро научился управлять своими эмоциями, но, если они вырывались наружу, какой-то сильной волной, словно цунами — тут всё было обречено на провал. Маг пытался всячески обходить стороной свою старую знакомую, прикидываясь, что впервые её видит, ну или же, если первое не могло помочь, то приходилось говорить, что у него много дел, которые требуют незамедлительных решений. Фелис знала о слабых местах чародеев, поскольку была такой же, и эти, встрепенувшиеся в груди, чувства у брюнета были самым сильным оружием. Девушка будто знала, что они потихоньку просыпаются, поэтому делала всё, чтобы это поскорее случилось. Эмрис знал, что его знакомая появилась здесь неспроста, поэтому пытался выяснить это «почему», любым способом, но, вскоре, до него дошло, что он и является целью. За всем этим смотрел сам правитель Камелота, в самом начале просто проходя мимо, и нечаянно подслушав разговор этих двоих, а потом всё как-то само пошло… и всему виной это ненормальное состояние влюблённости! Со слов спасённой, можно было понять, что они были когда-то знакомы и, кажись, любили друг друга, но только они разошлись, по какой-то неизвестной причине. Какой? Пендрагон так и не узнал, поскольку девушка, будто предчувствуя, что за ними следят, не говорила самого важного. Темноволосый маг тоже не хотел говорить, да и вообще вспоминать дела минувших дней, так как это болью отдавалось в грудной клетке. Внутри блондина вновь вскипала злость, смешанная с неутолимой ревностью, но он пытался ничего не предпринимать, потому что понимал, что со своим королевским слугой они опять поссорятся, а с Фелис дела могут сойти на «нет», поскольку она представилась юной принцессой, у которой отобрали семью, и она одна смогла выжить. Вы только представьте, как будет грубо и некрасиво наезжать на молоденькую рыжеволосую ведьмочку, которая пережила такое несчастье! Да и с Мерлином они только-только нормально побеседовали на счёт произошедшего. Темноволосый парень, как оказалось, даже не думал начать сторониться короля, и это не могло не радовать. Он по-прежнему служил ему верой и правдой, а ещё улыбался… да, его улыбка могла пленить любого, даже если раньше блондин считал эту улыбку глупой. И эту улыбку ещё до него он дарил той девице! Чёрт, дела прошлого, а Артур ревнует: глупо и ужасно.
***
«26 Июня.
Она везде. Она явно напоминает мне о злополучном прошлом, в котором я…»
К самому вечеру начал писать Мерлин, запыхавшись от того, что только что в спешке вбежал в комнату. Весь этот день, Фелис всё никак не унималось, видно, решив взять своего старого друга напролом, и возвратить до конца его воспоминания и чувства, чтобы его вконец захлестнуло ими. Она застала его тогда, когда великий чародей был в конюшне, и вновь предприняла попытку поговорить с ним, как тот, будто ошпаренный, сбежал к себе в дом. Это было неудивительным для Фелис, отчего Эмрис даже почувствовал, как она ухмыляется ему вслед. Гаюс, который смирно сидел за своим лабораторным столом, делая вновь целебное зелье, вздрогнул, когда дверь, с грохотом, открылась, и на пороге появился, весь запыхавшийся, обеспокоенный чем-то, маг. Вид, конечно, у него был так себе, поэтому лекарь решил спросить о том, что же такого могло произойти, что его так напугало. Но этот вопрос был не услышан великим волшебником, потому что тот, быстро что-то бросив невнятное, решил поспешить скрыться в своей комнате. Внутри Эмриса всё бурлило: чувства уже хотели вырваться наружу большим фонтаном, но разум всё ещё останавливал ненавистное сердце, которое, кажется, готово было выпрыгнуть из груди.
— Мерлин, и куда ты понёсся?! Ты ещё не закончил работу в конюшне! Решил увильнуть от своих обязанностей? Не удастся, ведь мои люди пристально следят за тобой! — громко, скрывая свою злость и негодование, произнёс голос короля Артура. Гаюс счёл нужным не влезать в эту всю историю, ибо подумал, что этот момент в прошлом, произошедший с Мерлином, должен решить он сам. Брюнет ему не рассказывал, а врачеватель решил не тяготить с расспросами. Если маг считает нужным рассказать, тогда так тому и быть, а, если нет — то тут ничего не попишешь. Хотя, по правде сказать, было немножко обидно… но не заставлять же его, в самом деле! Но он готов был помочь, либо дать совет, в любую тяжёлую минуту, но пока что об этом никто не просил.
— А, да, прости, Артур, — как-то поспешно, даже грустно, проговорил Мерлин. Парень, судорожно поднявшись на ноги, поспешил удалиться из своей комнаты, напрочь позабыв о том, что нужно убрать, свой раскрытый дневник, в тумбочку. Артур, проследив взглядом за своим слугой, озадачился, пока не глянул на то место, где он сидел и что-то писал. Дневник мага манил к себе так, словно мёд пчелу, и молодой король, немного подумавши и поразмыслив, решил посмотреть на писанину своего королевского слуги. Пендрагон, если честно, был честен, ибо не решался брать чужого, а следовать правилам, этикету, которые были придуманы ещё задолго до него, но именно сейчас всё пошло коту под хвост, так как злость и ревность взяли вверх. Если туда его слуга записывает все свои мысли и произошедшие действия, то он непременно узнает всю историю о ненавистной Фелис. Да, именно ревность и злость заставили блондина возненавидеть эту особу, которая покусилась на его собственность! И когда же Эмрис стал его собственностью, спросите вы, а я отвечу, что Артур и сам не знает это «когда». Он желал, чтобы это прекратилось, и всё стало на круги своя, он хотел жёстко расторгнуть связь с милой девушкой — Гвиневрой — и теперь признаться Эмрису в любви, мечтая ощутить вкус этих припухлых губ, услышать сладостный, и такой желанный, стон, и почувствовать, как его руки нежно обнимают его сзади. Поэтому Артур резко решился стать не совсем честным, и прочесть хотя бы несколько записей Мерлина. Конечно, сначала он заметил заметку, которую чародей только-только начинал записывать пару минут назад, но потом, быстро пробегаясь глазами по строчкам, натыкался всё больше и больше на более интересные подробности. Брюнет не записывал каждый день в свой дневник, но несколько записей хватило, чтобы Пендрагон мог узнать большую часть утаённой жизни своего слуги. Он маг. Маг, которого следует ненавидеть, а потом и сжечь на костре, как остальных, но король откинул все эти мысли прочь, теперь лишь начиная больше злиться от того, что тот не посмел ему рассказать обо всём досконально. Он злился ещё и от того, что не узнал об этой чёртовой истории любви первым! Почему он молчал?! Он вообще нормальный?!
«23 Июня.
Я люблю тебя, Артур. Всегда буду любить. Днём и ночью. Хоть ты и никогда не узнаешь об этом. Знаешь, а ведь чувства чародеев возрастают с огромной силой, и я боюсь их, ибо понял, что не знаю, как с ними совладать теперь. Пару дней тому назад, мы спасли одну мою знакомую, и я действительно не знаю к добру ли это. Она меня предала жестоко, что я хотел покончить жизнь самоубийством. Зачем я это всё пишу, если об этом никто не узнает, кроме меня самого? Глупый я.»
Злость отступила, а на её место приходило осознание и шок. Артур жадно вчитывался в каждую строчку, написанную Мерлином, будто бы это и являлось его спасательным кругом. Он был глупо слеп, когда маг Камелота страдал от любви к нему, и когда хорошо скрывал правду от него. Мерлин страдал потому, что все через это проходят, потому, что любовь — это жестокая шутка Богов. Сзади Пендрагона послышался глухой кашель старика, который подразумевал обратить на себя должное внимание. Будучи в своих мыслях, и всё ещё пребывая в шоке, блондин вздрогнул, быстро засунув дневник подопечного Гаюса, себе под кофту. Благо, он одел её, поскольку вечерами теперь становилось намного прохладнее, а сейчас он мог спрятать то, что хотел читать каждый день. Он собирался направиться к самому магу, и испытать своё счастье, которое должно было ответить ему добром, и он был бы счастлив, но сейчас надо как-то скрыться от целителя.
— Кхем… Артур, я могу тебе чем-то помочь? — Гаюс, как всегда бывает в таких моментах, приподнял вопросительно бровь, скрестив руки на груди. Пендрагон обернулся на него, неловко улыбнувшись, а затем стал пытаться удержать злополучную книгу, которая так и хотела упасть на пол, руками.
— Нет, ничего, Гаюс. Я задержался тут… меня привлёк… вид! Вид из окна! Да! Извини, сейчас ухожу, — протараторил светловолосый юноша, в конце ещё шире улыбнувшись, а затем поспешил побыстрее сбежать, пока его не поймали с поличным, как воришку. Сейчас у него было хорошее приподнятое настроение, которое, казалось, не могло ничего испортить, поэтому он бежал на крыльях счастья, в конюшню, где и должен был находиться королевский слуга. Наверное, это странно признаваться в любви друг другу в вонючей конюшне, но… что поделать? Обязанности — есть обязанности, на которые король сам Эмриса отправил. После, Артур думал, что избавит свою любовь от некоторых «страстей» его работы: мыть конюшни — это долго и противно, чистить ботинки, как считал теперь светловолосый — низко для любви. Пусть это делает кто-то другой, но не он. Все мысли Артура улетучились, когда он подобрался ближе к деревянному зданию, где увидел знакомую, вкопано-стоявшую, фигуру своего слуги. Его шею обвивали нежные, тонкие и манящие руки; виднелось красивое платье, которое, молодой ведьме, подобрала сама Гвен. И её рыжие волосы, которые немного вились от рождения. Сомнений быть не должно — Фелис.
Чародей целовался со своей старой знакомой, которая, почувствовав взгляд Пендрагона, восторжествовала над этой всей ситуацией, став более напористо целовать своего старого друга. Эмрис был ошеломлён происходящим, и не сразу даже понял, что в действительности происходит. Он чувствовал мягкие губы на своих губах, и её прекрасный аромат васильков, скорее всего, смешанный со сладким мёдом, и этот запах всё больше дурманил голову, а чувства накрывали с головой. Повинуясь этому, захлестнувшему его, влечению, парень прикрыл глаза, став напористей прижиматься к губам девушки, целуя её в страстном поцелуе. Его руки были переложены ей на красивую тонкую талию, и парень стал потихоньку отходить с ней к деревянной стене, где он бы незамедлительно продолжил своё действо. Рыжеволосая девушка была не против такого, если в конце, Артур, повинуясь своим плохим качествам, окликнет его, и начнётся более серьёзный разговор или, как предсказывала ей Моргана — выгонит мага вон из города. Только вот предсказания имеют свойство не быть действительными в более высоких ценностях.
